Яд в его крови

— Здесь много чужих мужчин. Они не должны вас видеть. Раан-хару это не понравится…

Об этом я как-то не подумала…

И с одной стороны, стоило послушаться Хальди и не высовываться, от греха подальше, а с другой — очень хотелось понаблюдать за приготовлениями.

Вскинула голову и глянула на дворцовую стену.

— Туда ведь выходят окна? Может, понаблюдаем сверху? — и, не дожидаясь ответа, поспешила обратно во дворец. Хальди посеменила следом.

Комнат для подглядывания отыскалась предостаточно. В частности, окна уютного читального зала, что соседствовал с библиотекой, выходили как раз на площадку и расположившиеся прямо за ней конюшни. Мы с помощницей подвинули к подоконнику небольшую банкетку и, забравшись на нее с ногами, стали следить за приготовлениями. Кажется, воины раан-хара как раз проводили перекличку.

Впереди всех шествовал смуглый черноволосый кшатрий. На висках его уже проступила седина, но воин был по-прежнему крепок и походил на закаленного в боях матерого волка. Он обошел всех подчиненных, проверяя готовность каждого. Отдал несколько коротких приказов.

А потом и сам, подобно своим людям, выпрямился в струнку, заложив руки за спину, и уставился куда-то наверх. Я переместилась на кушетке, ближе прильнув к окну, стараясь разглядеть, что там происходит.

Вскоре в поле моего зрения появилось новое действующее лицо.

Лаар.

Я узнала его по выбритым вискам и тонкой косичке, спадающей на шею. Так же, как и остальные воины, раан-хар был облачен в черный доспех. Никаких особых знаков отличия на нем не было: ни гербовой ленты, ни вычурного алого плаща, ничего того, что бы выдавало высокий статус. Но достаточно было одного взгляда, чтобы понять, кто здесь главный. И если кшатрия я сравнила с матерым волком, то сам Лаар походил на атшальского черного тигра. Самого свирепого и беспощадного хищника во всей империи. За обманчиво-мягкими шагами и плавными движениями его скрывались необузданная мощь и разлитый в крови охотничий инстинкт.

И то, как Лаар каждый раз принюхивался, приходя ко мне, лишь усиливало ассоциацию с диким зверем.

Раан-хар окинул взглядом выстроившихся воинов. Удовлетворившись увиденным, быстрым шагом пересек площадь и остановился рядом с командующим. О чем-то коротко переговорил с тем. Затем подал знак рукой — и все воины как один бросились к конюшням.

Самому Лаару почти сразу подвели коня. Такого же мощного и поджарого, как и он сам. Черная шерсть его, словно воронье крыло, отливала синевой. А темная грива переливалась багряными сполохами. И, да не обманет меня зрение, кажется, глаза у коней и вовсе были красные, словно тлеющие угли в потухшем кострище.

— Хальди, что это за лошади? — спросила отчего-то шепотом, словно боялась быть услышанной толпящимися внизу воинами.

— Это красногривые рысаки. Самые быстрые и выносливые скакуны, каких только можно представить. Поговаривают, что они рождаются в жерле уснувшего вулкана на Роковой горе, не боятся ни огня, ни дыма. А еще питаются мясом и теплой кровью, оттого и глаза у них красные.

— Что, правда? — выдохнула изумленно.

— Не знаю, в конюшни меня не допускают. Там служат лишь специально обученные смотрители. Уж не знаю, что из того вымысел, а что нет. Да только точно известно, что породу эту вывели лично по распоряжению раан-хара.

А вот это удивления как раз и не вызвало. Империя Семи Рек огромна, а раан-хар у нас всего один. И где бы ни пророс Цветок Смерти, Лаару необходимо прибыть на место как можно скорее. Любое промедление может стоить жизни людям, что оказались поблизости.

Раан-хар лихо оседлал коня, похлопал того по крепкой шее, что-то шепнув в мохнатое ухо. Животное радостно заржало в ответ и чуть привстало на дыбы. Лаар тут же натянул поводья, усмиряя коня. А потом вдруг на мгновение настороженно замер и резко развернулся, вскинул голову, ощупывая взглядом дворцовые окна. Я испуганно отпрянула от стекла.

Всеблагой Ошур, неужели заметил? Казалось, он посмотрел прямо на меня… Или это попросту разыгралось воображение?

Решив понапрасну не рисковать, опустилась на кушетку. Хальди последовала моему примеру. Мы переждали пару минут, и, лишь немного успокоившись, я решилась вновь выглянуть в окно. К этому моменту всадники уже образовали стройную шеренгу и под предводительством Лаара ор Гронта темной рекой хлынули в распахнутые ворота. Облаченные в черные доспехи, верхом на красногривых рысаках, они ассоциировались ни с чем иным, как с лавовым потоком, что испепеляет все на своем пути.

И правда, после визита воинов раан-хара на месте зеленых полей и пышных лесов оставалось черное пепелище. Материнскую цветоножку выжигал дар раан-хара, остальные же побеги испокон веков уничтожали огнем. Так было и в моем родном Туэнге. И до сих пор в лесной глуши можно встретить места, усыпанные пеплом. Тем самым пеплом, в который превратился Цветок Смерти. Даже он ядовит и не позволяет расти ничему живому. И по сей день каждое лето мой отец собирает отряд добровольцев для прочесывания лесов и очистки земель от остатков этой дряни.

Во мне вновь вспыхнула череда воспоминаний, пронеслась перед глазами, отозвавшись глухой болью в сердце. Но я тут же задвинула их подальше. С каждым разом делать это становилось все проще. Будто жизнь моя разделилась на два отрезка — до замужества и после. И то, что было «до», постепенно покрывалось паутиной времени, блекло и начинало казаться чем-то нереальным. Будто и не со мной вовсе было…





* * *


Тем вечером раан-хар в мои покои не явился. Насколько я поняла, он и во дворец не вернулся. Я мимолетно порадовалась, что муж в отъезде и что сегодня меня ждет спокойная ночь. В одиночестве. И можно предаваться безделью или лечь пораньше в надежде увидеть цветные сны, в которых не будет боли, не будет отчаяния и беспомощности.

А потом я вспомнила о том, куда отправился Лаар, и сердце жалобно заныло. Ведь если раан-хар не вернулся, значит, где-то там он и его воины борются с Цветком Смерти. Значит, где-то сейчас неспокойно. Страдают люди, напитывается отравой земля, чахнут деревья, гибнут рыба и зверье. Как бы ни было тяжко это осознавать, то, что радость для меня, для всех остальных — беда. Уж лучше бы муж сейчас был здесь, а в остальных уголках империи царило спокойствие.

В конце концов, что такое страдание одного человека по сравнению со страданием целого народа?

Выспаться мне так и не удалось. Сны были невнятные, муторные. И во всех неизменно присутствовал Цветок Смерти. Его побеги устилали землю, ползли, шевелились, словно огромные ядовитые змеи. Я просыпалась в холодном поту, с бешено стучащим сердцем и зачем-то выглядывала в окно. Толку в том не было никакого, ведь выходили мои окна в сад, и узнать, вернулся ли муж, я бы все равно не смогла.

Наступлению утра и нового дня несказанно обрадовалась. Солнечный свет разогнал ночные кошмары, и настроение мое приподнялось.

Хальди же, напротив, выглядела неважно. Еще вчера бодрая и румяная, сегодня она была бледной и нерасторопной. Как оказалось, на сей раз женское недомогание настигло ее. Я предложила наперснице денек передохнуть, уверив, что прогуляться по саду вполне могу и сама, но она категорически отказалась оставлять меня одну.

Я попыталась было настоять, но ничего из этого не вышло. Господин в этом дворце один, меня же, хоть и называют «рани», по факту ни во что не ставят…

В итоге отправились мы вместе. Я взяла с собой книгу и, дабы не утруждать помощницу пешими прогулками, сразу устроилась на скамейке возле прудика. Солнце стояло в зените, яркое и по-летнему теплое. На желтоватых страницах плясали солнечные зайчики. И как я ни старалась, так и не смогла точно понять, откуда они появляются. Разве что отражаются от слюдяных фонариков, которыми увешаны деревья.

Разноцветные карпы плавали совсем близко к берегу, и я не удержалась. Отложила в сторону книгу, скинула сандалии и босиком прошла к кромке воды, опустила ступни. Рыбки тут же прыснули в сторону.

— Рани, вы же простудитесь! — воскликнула наперсница и, вскочив со скамьи, бросилась ко мне. — Вода совсем холодная. А у вас здоровье слабое…


— С чего ты взяла, что у меня слабое здоровье? — удивилась я. Вроде я на здоровье никогда не жаловалась да и выросла на севере, к холоду привыкшая. Вода в быстром Ошуре даже летом, в самую жару, не теплее, чем сейчас в этом прудике. Я еще в детстве тайком от отца умудрялась купаться, а как выросла, так и вовсе перестала таиться.

— Ну так… — Хальди растерялась. Пожала плечами. — Не знаю, но все равно лучше вам не мочить ноги в такую погоду. Не приведи Хонту застудите себе что-нибудь, меня ж тогда… — Помощница резко замолчала, но я и так поняла ее опасения.

Конечно, вряд ли раан-хар погладит служанку по головке, если вдруг я слягу с болезнью и не смогу исполнять супружеские обязанности. Да и мне самой наверняка придется несладко. Так что я благоразумно решила не рисковать. Хоть и было жаль. Рыбешки только-только начали привыкать к моим ногам и стали подплывать ближе. Еще чуть-чуть — и потрогала бы.

Ладно, успею еще. Уже середина весны, а впереди жаркое лето. Если повезет, я, может, в этом прудике и целиком искупаюсь или хоть постою под маленьким искусственным водопадом, что шумит неподалеку.

Хотя… не уверена, что раан-хар позволит мне такую вольность. Кажется, о детских шалостях мне стоит забыть навсегда.

Вынула ступни из воды и, стряхнув капли, вознамерилась обуть сандалии. Но кто бы мне дал! Хальди тут же присела на корточки у моих ног и стала вытирать их прямо подолом своего хитона.

— Не надо. Зачем? Сами высохнут, — воспротивилась я, но, как и ожидалось, меня никто не послушал.

Да еще помощница, когда вставала, чуть поморщилась и приложила ладонь к животу.

— Тебе бы полежать.

— Все нормально. Сейчас пройдет, — отмахнулась она и побрела обратно к скамейке.

Я все-таки обулась и, подхватив оставленную книгу, предложила:

— Пойдем лучше в читальную комнату. Что-то солнце больно яркое. Слепит, и не почитаешь нормально.

На самом деле солнце мне ничуть не мешало. Да и вокруг прудика было полно тенистых мест, но мучить Хальди не хотелось. А в читальном зале полно удобных кресел и низких кушеток — хоть приляжет.

Мы уже собрались отправиться обратно ко дворцу, как вдруг:

— Катара! — окликнули меня, и я вздрогнула от неожиданности.

Последние дни я общалась лишь с наперсницей и не ожидала, что кто-то еще может ко мне обратиться. А еще очень непривычно было слышать собственное имя: Хальди и другие служанки обращалась ко мне исключительно «рани». Лаар же и вовсе никак не называл.

Я даже не была уверена, что он знает мое имя. Оно словно осталось в прошлом. Там, в покинутом навсегда Туэнге. И сейчас звучало словно отголосок прежней жизни.

Обернулась и увидела идущего по дорожке тар Сириша. Он был привычно облачен в просторную хламиду из дорогой ткани и увешан звенящими браслетами.

Я была рада появлению Ведающего. Я не видела его с самой свадьбы и, кажется, успела соскучиться. Мне не хватало его веселых рассказов, историй, полных приключений и казусов. Да и просто я была рада возможности хоть какого-то общения.

— Здравствуй, Катара, — поприветствовал Ведающий и протянул мне обе руки. Я, не задумываясь, вложила в них ладони.

— Небесной благодати, тар Сириш. Не думала, что увижу вас вновь.

— Ну что ты. Мы теперь будем часто видеться. Я уезжал по делам, но теперь вернулся.

Слава Ошуру, хоть одна хорошая новость за все дни!

— Прогуляемся? — предложил Ведающий, а я покосилась на Хальди. Тащить помощницу за собой не хотелось.

— Конечно, — ответила старцу и обратилась к наперснице: — Хальди, отправляйся в покои. Приготовь мне пока купальню. Хочу сегодня сделать целебную маску из белой глины. Мы с тар Сиришем немного пройдемся, и я сразу вернусь.

Помощница замялась. Видно было, что она не горит желанием покидать меня. Но, видимо, присутствие Ведающего сыграло свою роль, и Хальди все-таки отправилась выполнять мое распоряжение.

Мы же с тар Сиришем неспешно двинулись по мощеной тропинке, петляющей меж цветущих вишен и магнолий. Что примечательно, ни на тех, ни на других деревьях почти не было листьев, зато цветы усыпали голые ветки, словно ягоды облепихи в осеннюю пору.

Эта часть сада была сплошь раскрашена светло-розовыми оттенками, полностью вытеснившими зелень. Даже земля и та была устлана лепестками, не дающими пробиться весенней траве.

— Как тебе понравился дворец? — начал тар Сириш, и я порадовалось столь простому вопросу.

— Он просто удивительный! — ответила искренне. И с нескрываемым восторгом принялась расписывать здешние красоты. Конечно, Ведающий и сам прекрасно обо всем знал. Но возможность выговориться, поделиться впечатлениями хоть с кем-нибудь небезразличным заставляла меня говорить и говорить. Захлебываясь в эмоциях, путаясь в словах и деталях, тут же извиняясь за собственные оплошности.

Прервалась я лишь тогда, когда от неугомонной болтовни сбилось дыхание.

Ведающий смотрел на меня с улыбкой, по-отечески тепло и участливо. И я в который раз порадовалась, что он вернулся. Возможно, теперь моя жизнь не будет такой горькой, как прежде. Тар Сириш был словно лучик солнца, несущий свет и тепло. И в этом тепле хотелось греться как можно дольше.

— Я рад, что тебе понравилось в резиденции раан-хара. А что сам хозяин? Не обижает тебя?

Я замялась и… отвела глаза.

— Нет. Все хорошо.

Жаловаться Ведающему на мужа было неловко. Да и, как приговаривала няня, выносить сор из избы — последнее дело. Ни одна благородная дама себе такого не позволит. Вот и я промолчала, хотя жуть как хотелось поплакаться. И непременно просить тар Сириша, чтобы увез меня отсюда.

Куда угодно, лишь бы не оставаться в этом аду.