Взрывная Шипучка
Часть 40 из 48 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Так. Глубокий вдох. С чего лучше начать: "зря ты влепил ни в чем не повинному мужику" или "на балкон-то меня твоя женушка подсадила"? А, все одно!
— Поздно, — говорит Влад, вынимая ключи из зажигания. — Если ты не сверхсекретный агент разведки вражеских государств, твое чистосердечное подождёт. Сюда мама идёт.
Да чтоб ее!
Я нервно прохожусь по волосам ладонями, приглаживая растрепанные ветром пряди. Поправляю платье на плечах, тянусь к телефону, чтоб глянуть в зеркальную поверхность — все ли в порядке с лицом.
Влад коротко сжимает мою ладонь, а затем выбирается из машины. Я следую за ним.
— Мама, — с улыбкой он обращается к женщине на добрую голову ниже его.
Заключает ее в свои медвежьи объятия, в которых она тонет, и тем самым загораживает ее от меня. Все, что я успела увидеть — Вавилон на ее голове. Я неловко топчусь позади него, не зная, как себя вести. Что там сказала его сестра? Они не в курсе обо мне?
Чудесно. И как себя теперь вести? Надо сказать, что я не из тех, кто нравится родителям с первого взгляда. А со второго так меня и вовсе начинают ненавидеть. Слишком шумная, активная и яркая. Безумные волосы и пирсинг в самых неожиданных местах баллов мне тоже не придают. Сколько раз мои школьные подружки слышали: не дружи с этой девочкой, она плохому научит. И я учила. Им же на зло! И как бровь себе модно выбривать, и как раскаленной иголкой новую дырку в ухе проделать, и как за гаражами курить, зажав сигарету двумя веточками, чтоб от пальцев потом не пахло — этим я не горжусь, да. Постыдное прошлое! Я повзрослела, поумнела… слегка. И понимаю, что с родителями лучше дружить. Особенно, если это родители твоего парня.
Итак, я натягиваю самую милую из улыбок, примерно такой я приветствую пятилетних именинников на утренниках, и сжимаю края платья, готовая, если удобный случай подвернется, присесть в книксен. Старушке должно понравиться!
Но только старушка оказывается и вовсе не старушкой! А молодой подтянутой дамочкой в офигенном платье, типа китайского ципао.[1]
На глазах — широкие стрелки, губы обведены ярко-алой помадой, а кожа блестит модным хайлайтером. Я ни за что не дам этой женщине… а сколько ей, кстати, лет? Если Владу тридцать восемь, то ей должно быть… Не, где-то тут явно кроется подвох!
Я перевожу слегка ошеломленный взгляд на Медведя, надеясь лишь, что не выгляжу, как имбецилка с отвисшей челюстью и слюной, текущей из уголка рта. Он хитро улыбается, явно обрадованный такой реакцией, а потом притягивает одной лапищей меня в свои объятия и говорит:
— Это моя Майя, мам.
"Моя Майя" — звучит так сладко, что у меня ноги подкашиваются. Неужели он это сказал? Неужели и правда знакомит меня с родней вот так: моя…
Я быстро-быстро моргаю, прогоняя некстати подкатившие эмоции, и перевожу взгляд на женщину передо мной.
— Как интересно получилось, — нараспев произносит она. — Ждали Мышку, а получили Пчелку. Так репку не вытащить, сын!
— Мама, — укоризненно произносит Влад.
А я что? Я тоже много чего сказать могу!
— Зато, согласно мнению древних египтян, душа умершего покидала человека в виде пчелы! Это покруче вытягивания репки будет.
Вот! Если кто не знал, у меня по мифологии пятюня была в институте. Вообще один из любимейших мной предметов, а поскольку мое имя ассоциируется только с дурацкой мультяшный пчелой, я много полезных фактов об этих насекомых знаю. И дурацких тоже. Но это оставим на само торжество, чувствую, пригодится сегодня.
Мама Влада всматривается в мое лицо с холодным прищуром, от которого озноб идёт по коже. Может, я это… зря про умерших? Может, они сильно религиозные, а тут я со своим богохульством крылатым? Влад же, сухарь непробиваемый, не соизволил меня в семейные тонкости посвятить.
Взгляд-то я выдерживаю, что я, зря что ль столько лет тренировала морду кирпичом для бешеных мамашек неуправляемых детей? Но нервничать начинаю больше.
Если б не успокаивающее поглаживание большой теплой ладони по пояснице, я бы, наверное, уже бежала обратно в машину, заперлась там и требовала везти меня домой. Черт, надо было выучиться в автошколе, было бы куда эффектнее потребовать ключи от тачки и свалить в закат в одиночестве.
Но почему молчание так затягивается? Почему Влад не произносит ни слова?
Я отрываю взгляд от пугающей женщины напротив и поворачиваю голову на Медведя.
Он, гад, беззвучно смеётся. И мои брови — научились плохому у его "гусениц"! — сходятся на переносице. Фу, плохие, разбежались по местам, не дадим окружающим повода меня раскусить!
— Она из наших, что ли? — наконец, насмешливо спрашивает мама Влада, вмиг приобретая добродушное выражение лица.
— Ну вот, я думал сохранить интригу подольше… — улыбается Влад.
А я ничего не понимаю!
— Владик, я тебя умоляю, я ещё ее не увидела, а уже левым боком почувствовала! А уж когда наша пчёлка открыла рот…
— Из-ви-ни-те? — я не знаю, как реагировать. Меня сейчас оскорбляют или хвалят? Мне с важной мордой разворачиваться, потрясывая волосами, или бросаться в объятия к этой странной женщине?
Что происходит-то?!
— Совершенно не за что, дорогая! — высоко звенит голосом дамочка. — В кои-то веки Владик меня удивил. Уж думала, не доживу до этого мгновения.
— Мама!
— Я шучу, шучу. Пойдемте в дом, представление почти началось!
— Празднование? — уточняю я.
— Нет-нет, именно представление, дорогая. Будет у нас сегодня Репка альтернативная, с пчелиными мотивами!
Влад подталкивает меня ладонью в сторону дома и шепчет:
— Знакомься, Валентина Павловна, артист театра кукол…
Ах, вот оно что!
— Высшей категори-и! — снова нараспев добавляет Валентина Павловна, не оборачиваясь, но треся пальцем в воздухе.
— Высшей категории, — повторяет Влад. — И совершенно сумасшедшая женщина.
— А это смотря с кем сравнивать, мой дорогой, смотря с кем сравнивать! — снова этот палец над головой.
Мы входим в калитку и неспешно шагаем к дому. Аккуратные клумбы и грядки с помидорами — это явно не про семью Горьких. Не смотря на внешность типичного "домика в деревне" за забором скрывается ландшафтное произведение искусства: рвы, горки, фонтанчик и маленький пруд. Но самое примечательное здесь, конечно, засилье гномов ростом с тридцать сантиметров и их неоднозначные позы.
Что этот красноносый делает с синешляпым?
— Вла-а-ад, — тихо тяну я. — Я как-то видела ужастик…
— Да, эти гномы и меня преследуют в ночных кошмарах. Но, поверь, это не..
— Пчёлка — вперёд! — жестом конферансье распахивает дверь Валентина Павловна, прерывая чистосердечное Влада.
Медведь тяжело вздыхает и пропускает меня вперёд.
И, ой, мама. Гномы нервно курили в сторонке. Или прямо в доме, потому что… ну, адекватом тут и не пахнет.
[1]Ципао — это китайское длинное платье/рубашка.
Глава 44. Кто-кто в теремочке живет?
Майя.
Ладно.
Ладно. В принципе, уши мне даже идут. Букет из морковок — это креативно. И делать какую-то неведомую дичь мне далеко не впервой.
А если взглянуть на Медведя… так и вовсе кажется, что все на своих местах. Вселенная ловит баланс!
Остаётся только один вопрос: нас точно выпустят отсюда?
— Почему ты не рассказал раньше? — спрашиваю у Влада шепотом, пока он натягивает на себя буро-рыжий кафтан.
— Не хотел пропустить выражение твоего лица, когда ты увидишь творческую мастерскую моей семьи.
— Так это своего рода мини-театр? — объясняет наличие гигантской репки посреди гостиной и костюмерной рядом с кухней.
— Это и театр, и дом, и чертова кроличья нора. И так было всю жизнь, — поверх дублёнки повязывает красный кушак.
— С ума сойти. И как тебе удалось выйти из этого дома юристом?
— Поверь, мои родители до сих пор задаются этим вопросом. Наверное, во мне просто отсутствует этот ген. Ты же видела мою сестру?
Да уж, такое явление пса народу не забудешь. И ее лай мне на ухо вместо приветствия тоже. "В образе" — с блаженной улыбкой поведала мне Валентина Павловна, подталкивая в центр комнаты, где уже царила атмосфера Шапито.
— Так вот она с рождения "их породы". Петь научилась раньше, чем говорить. Обожала сидеть у них на выступлениях за кулисами, перебирать бесконечное количество кукол, а уж наряжаться… Пока я постигал хитрые премудрости математики, ей разрешали бегать голой по газону. "Нельзя мешать творческой самореализации" — говорила мама. А потом с тоской смотрела на меня. Они до последнего пытались увлечь меня этим своим образом жизни. Но мне всегда все это было чуждо. Я до сих пор покрываюсь липким потом, стоит увидеть ростовую куклу.
— А-а-а-а, — наконец, доходит до меня. — Так вот почему ты так побледнел на моем свино-стриптизе?
— Боже, не напоминай, — Медведь притягивает меня в свои объятия и утыкается носом в висок. — Ты добавила в мою копилку пару бессонных ночей.
— Не я, а Пигги, — усмехаюсь ему в грудь.
— Ты, всё-таки, больше.
— Дети, вы готовы? — звучит распевчатое с той стороны двери и я разочаровано вздыхаю. Такой момент! Так не хочется вылезать из этих теплых объятий!
— Поздно, — говорит Влад, вынимая ключи из зажигания. — Если ты не сверхсекретный агент разведки вражеских государств, твое чистосердечное подождёт. Сюда мама идёт.
Да чтоб ее!
Я нервно прохожусь по волосам ладонями, приглаживая растрепанные ветром пряди. Поправляю платье на плечах, тянусь к телефону, чтоб глянуть в зеркальную поверхность — все ли в порядке с лицом.
Влад коротко сжимает мою ладонь, а затем выбирается из машины. Я следую за ним.
— Мама, — с улыбкой он обращается к женщине на добрую голову ниже его.
Заключает ее в свои медвежьи объятия, в которых она тонет, и тем самым загораживает ее от меня. Все, что я успела увидеть — Вавилон на ее голове. Я неловко топчусь позади него, не зная, как себя вести. Что там сказала его сестра? Они не в курсе обо мне?
Чудесно. И как себя теперь вести? Надо сказать, что я не из тех, кто нравится родителям с первого взгляда. А со второго так меня и вовсе начинают ненавидеть. Слишком шумная, активная и яркая. Безумные волосы и пирсинг в самых неожиданных местах баллов мне тоже не придают. Сколько раз мои школьные подружки слышали: не дружи с этой девочкой, она плохому научит. И я учила. Им же на зло! И как бровь себе модно выбривать, и как раскаленной иголкой новую дырку в ухе проделать, и как за гаражами курить, зажав сигарету двумя веточками, чтоб от пальцев потом не пахло — этим я не горжусь, да. Постыдное прошлое! Я повзрослела, поумнела… слегка. И понимаю, что с родителями лучше дружить. Особенно, если это родители твоего парня.
Итак, я натягиваю самую милую из улыбок, примерно такой я приветствую пятилетних именинников на утренниках, и сжимаю края платья, готовая, если удобный случай подвернется, присесть в книксен. Старушке должно понравиться!
Но только старушка оказывается и вовсе не старушкой! А молодой подтянутой дамочкой в офигенном платье, типа китайского ципао.[1]
На глазах — широкие стрелки, губы обведены ярко-алой помадой, а кожа блестит модным хайлайтером. Я ни за что не дам этой женщине… а сколько ей, кстати, лет? Если Владу тридцать восемь, то ей должно быть… Не, где-то тут явно кроется подвох!
Я перевожу слегка ошеломленный взгляд на Медведя, надеясь лишь, что не выгляжу, как имбецилка с отвисшей челюстью и слюной, текущей из уголка рта. Он хитро улыбается, явно обрадованный такой реакцией, а потом притягивает одной лапищей меня в свои объятия и говорит:
— Это моя Майя, мам.
"Моя Майя" — звучит так сладко, что у меня ноги подкашиваются. Неужели он это сказал? Неужели и правда знакомит меня с родней вот так: моя…
Я быстро-быстро моргаю, прогоняя некстати подкатившие эмоции, и перевожу взгляд на женщину передо мной.
— Как интересно получилось, — нараспев произносит она. — Ждали Мышку, а получили Пчелку. Так репку не вытащить, сын!
— Мама, — укоризненно произносит Влад.
А я что? Я тоже много чего сказать могу!
— Зато, согласно мнению древних египтян, душа умершего покидала человека в виде пчелы! Это покруче вытягивания репки будет.
Вот! Если кто не знал, у меня по мифологии пятюня была в институте. Вообще один из любимейших мной предметов, а поскольку мое имя ассоциируется только с дурацкой мультяшный пчелой, я много полезных фактов об этих насекомых знаю. И дурацких тоже. Но это оставим на само торжество, чувствую, пригодится сегодня.
Мама Влада всматривается в мое лицо с холодным прищуром, от которого озноб идёт по коже. Может, я это… зря про умерших? Может, они сильно религиозные, а тут я со своим богохульством крылатым? Влад же, сухарь непробиваемый, не соизволил меня в семейные тонкости посвятить.
Взгляд-то я выдерживаю, что я, зря что ль столько лет тренировала морду кирпичом для бешеных мамашек неуправляемых детей? Но нервничать начинаю больше.
Если б не успокаивающее поглаживание большой теплой ладони по пояснице, я бы, наверное, уже бежала обратно в машину, заперлась там и требовала везти меня домой. Черт, надо было выучиться в автошколе, было бы куда эффектнее потребовать ключи от тачки и свалить в закат в одиночестве.
Но почему молчание так затягивается? Почему Влад не произносит ни слова?
Я отрываю взгляд от пугающей женщины напротив и поворачиваю голову на Медведя.
Он, гад, беззвучно смеётся. И мои брови — научились плохому у его "гусениц"! — сходятся на переносице. Фу, плохие, разбежались по местам, не дадим окружающим повода меня раскусить!
— Она из наших, что ли? — наконец, насмешливо спрашивает мама Влада, вмиг приобретая добродушное выражение лица.
— Ну вот, я думал сохранить интригу подольше… — улыбается Влад.
А я ничего не понимаю!
— Владик, я тебя умоляю, я ещё ее не увидела, а уже левым боком почувствовала! А уж когда наша пчёлка открыла рот…
— Из-ви-ни-те? — я не знаю, как реагировать. Меня сейчас оскорбляют или хвалят? Мне с важной мордой разворачиваться, потрясывая волосами, или бросаться в объятия к этой странной женщине?
Что происходит-то?!
— Совершенно не за что, дорогая! — высоко звенит голосом дамочка. — В кои-то веки Владик меня удивил. Уж думала, не доживу до этого мгновения.
— Мама!
— Я шучу, шучу. Пойдемте в дом, представление почти началось!
— Празднование? — уточняю я.
— Нет-нет, именно представление, дорогая. Будет у нас сегодня Репка альтернативная, с пчелиными мотивами!
Влад подталкивает меня ладонью в сторону дома и шепчет:
— Знакомься, Валентина Павловна, артист театра кукол…
Ах, вот оно что!
— Высшей категори-и! — снова нараспев добавляет Валентина Павловна, не оборачиваясь, но треся пальцем в воздухе.
— Высшей категории, — повторяет Влад. — И совершенно сумасшедшая женщина.
— А это смотря с кем сравнивать, мой дорогой, смотря с кем сравнивать! — снова этот палец над головой.
Мы входим в калитку и неспешно шагаем к дому. Аккуратные клумбы и грядки с помидорами — это явно не про семью Горьких. Не смотря на внешность типичного "домика в деревне" за забором скрывается ландшафтное произведение искусства: рвы, горки, фонтанчик и маленький пруд. Но самое примечательное здесь, конечно, засилье гномов ростом с тридцать сантиметров и их неоднозначные позы.
Что этот красноносый делает с синешляпым?
— Вла-а-ад, — тихо тяну я. — Я как-то видела ужастик…
— Да, эти гномы и меня преследуют в ночных кошмарах. Но, поверь, это не..
— Пчёлка — вперёд! — жестом конферансье распахивает дверь Валентина Павловна, прерывая чистосердечное Влада.
Медведь тяжело вздыхает и пропускает меня вперёд.
И, ой, мама. Гномы нервно курили в сторонке. Или прямо в доме, потому что… ну, адекватом тут и не пахнет.
[1]Ципао — это китайское длинное платье/рубашка.
Глава 44. Кто-кто в теремочке живет?
Майя.
Ладно.
Ладно. В принципе, уши мне даже идут. Букет из морковок — это креативно. И делать какую-то неведомую дичь мне далеко не впервой.
А если взглянуть на Медведя… так и вовсе кажется, что все на своих местах. Вселенная ловит баланс!
Остаётся только один вопрос: нас точно выпустят отсюда?
— Почему ты не рассказал раньше? — спрашиваю у Влада шепотом, пока он натягивает на себя буро-рыжий кафтан.
— Не хотел пропустить выражение твоего лица, когда ты увидишь творческую мастерскую моей семьи.
— Так это своего рода мини-театр? — объясняет наличие гигантской репки посреди гостиной и костюмерной рядом с кухней.
— Это и театр, и дом, и чертова кроличья нора. И так было всю жизнь, — поверх дублёнки повязывает красный кушак.
— С ума сойти. И как тебе удалось выйти из этого дома юристом?
— Поверь, мои родители до сих пор задаются этим вопросом. Наверное, во мне просто отсутствует этот ген. Ты же видела мою сестру?
Да уж, такое явление пса народу не забудешь. И ее лай мне на ухо вместо приветствия тоже. "В образе" — с блаженной улыбкой поведала мне Валентина Павловна, подталкивая в центр комнаты, где уже царила атмосфера Шапито.
— Так вот она с рождения "их породы". Петь научилась раньше, чем говорить. Обожала сидеть у них на выступлениях за кулисами, перебирать бесконечное количество кукол, а уж наряжаться… Пока я постигал хитрые премудрости математики, ей разрешали бегать голой по газону. "Нельзя мешать творческой самореализации" — говорила мама. А потом с тоской смотрела на меня. Они до последнего пытались увлечь меня этим своим образом жизни. Но мне всегда все это было чуждо. Я до сих пор покрываюсь липким потом, стоит увидеть ростовую куклу.
— А-а-а-а, — наконец, доходит до меня. — Так вот почему ты так побледнел на моем свино-стриптизе?
— Боже, не напоминай, — Медведь притягивает меня в свои объятия и утыкается носом в висок. — Ты добавила в мою копилку пару бессонных ночей.
— Не я, а Пигги, — усмехаюсь ему в грудь.
— Ты, всё-таки, больше.
— Дети, вы готовы? — звучит распевчатое с той стороны двери и я разочаровано вздыхаю. Такой момент! Так не хочется вылезать из этих теплых объятий!