Взять Чумазого!

Я покосился на дверной проём и выскочил в коридор. В пятой палате Славне не угрожала опасность, но всё могло измениться в реанимации, когда упыри обнаружат, что там нет ни души. От волнения клык не попадал на клык. Я забежал в реанимационную, на ходу опережая Викентия, замершего в ожидании своего брата.

Теперь, когда чертовка лежала на моей койке в пятой палате, а я оказался в реанимации, для упырей мы будто бы поменялись телами. Капельницу, приготовленную для чертовки, медбратья должны будут поставить мне. Оставалось верить, что упыри ничего не заподозрят и что у меня на всё это хватит сил…

Я бросился на койку, лихорадочно застегнул ремни вокруг щиколоток. Следом обвязался верёвкой немногим ниже груди. Таким специальным узлом, который мне же самому не составило бы труда развязать. Изловчился и затянул ремень на одном запястье изо всех сил. Закружилась голова – в лапу перестала поступать кровь.

Ничего, так надо. В момент, когда мне удалось кое-как застегнуть последний ремень, дверь в палату открылась. Резко засосало под ложечкой. Вдруг в голову стукнулось понимание, что упусти я хоть что-то, и братья-санитары увидят на койке пялящегося на них чёрта-жандарма из пятой палаты, а не молодую красотку.

Чтобы не выдать себя, я постарался справиться со сбившимся дыханием, сделал три-четыре глубоких вдоха-выдоха. Закрыл глаза, заставил себя расслабиться и выключился из происходящих в палате событий. Один из медбратьев завис над койкой. Я чувствовал его присутствие, ощущал его запах.

– Показатели в норме.

Голоса близнецов были настолько похожи, что я не мог разобрать, кому принадлежат слова. Вспомнилась нашпигованная химикатами котлета с чипом Славны. С таким количеством химии показатели не могли выйти за пределы нормы?! Однако круто. Кажется, мне удастся избежать капельницы с серо-зелёной бурдой…

Когти одного из упырей ослабили натянутый ремень, тот самый, который сродни жгуту не позволял, чтобы в организм попадали химикаты. Я затаил дыхание.

– Викентий, веди её в лабораторию, – послышался в тишине голос доктора Висконского, раздавшийся из динамика. – А ты продолжай обход…

Баггейн сделал паузу, а потом добавил:

– Пятый готов для лаборатории, ведите его тоже, – подумав, распорядился он. – Деян Видич должен попасть в реанимацию уже сегодня.

От этих слов меня бросило в дрожь.

Упырь не ответил. Да и что он мог ответить? Медбрат получил чёткий приказ, теперь ему оставалось лишь отвести в лабораторию меня…

Вернее, Славну, которая лежала в моей палате. Получается, что мой план окончательно рухнул. Я не знал, что это были за странные существа, прятавшиеся за личиной медбратьев, но теперь отчётливо понимал, что они реагируют лишь на маленькие мигающие чипы. Если они попытаются поднять Славну с койки, а чип останется под матрасом, тогда…

– В лабораторию! – с решимостью повторил баггейн из динамика.

Моего пятака коснулось нечто… Нашатырь! Упырь сунул мне под ноздри ватку, смоченную нашатырём. Я сморщился, чихнул и почувствовал на своём плече его когтистую лапу.

– Вы готовы?

– Да – на автомате ответил я.

– Отстёгивай и грузи на каталку.





Глава 27

Доктор Лисич в белых стенах




Я не поверил своим глазам. Поверишь тут, когда из пятой палаты вышел не кто-нибудь, а медбрат-упырь собственной персоной. В этом бы не было ничего удивительного, если бы оба упыря не были рядом со мной в палате чертовки!

Кто же тогда был этот третий, выкативший каталку со Славной?! Или я просто обознался? Так нет, упырь, вышедший из пятой палаты, был один в один похож на медбратьев-близнецов. Конечно, бывает всякое, это запросто мог быть третий брат-близнец, но слова Викентия окончательно вогнали меня в ступор.

– Викентий, всё готово? – спросил он.

– Готово, – ответил двойник.

Близнецов Викентия и Вика невозможно было различить как внешне, так и по голосу, но всё то же самое можно было сказать о третьем упыре. Передо мной стояли три Викентия или три Вика, похожие друг на друга как три капли воды. Наваждение какое-то…

В клинике доктора Лисича я быстро перестал удивляться чему-либо, но появление третьего по счёту медбрата за малым не перевернуло моё сознание. Троица будто бы сошла с картины одного художника. Упыри имели одни и те же манеры, один и тот же взгляд и во всех мелочах были абсолютно идентичны друг другу.

У «Викентиев» вдруг появился непонятно откуда взявшийся клон. С данным феноменом мне только-только предстояло разобраться. Один из упырей двинулся на обход, как и велел ему баггейн. Я же переключил всё своё внимание на Славну.

Она недвижимо лежала на моей каталке и выглядела крайне бледной. Невидящий взгляд смотрел в потолок, под глазами набухли мешки лилового цвета, а дыхание было прерывистым и едва уловимым. Это печально…

Ещё бы, какие почки могли выдержать такую ударную дозу химикатов? Упырь-клон даже не удосужился переодеть чертовку в больничную одежду и выволок её из палаты как есть, в полосатой пижаме.

Взгляд остановился на лапе Славны, свисающей к полу. Мои брови поползли вверх. Пальцы чертовки были перепачканы в жире. Я поспешил отогнать от себя полезшие в голову мысли – рано, слишком рано выдвигать предположения. Но как же хотелось не ошибиться и зацепиться покрепче за спасительную мысль!

«Борись, Славна!» – мелькнуло в мозгу.

Слова эхом отразились в сознании, они успокаивали, придавая уверенности и сил. Я заставил себя отвести взгляд от чертовки и уставился в одну точку на потолке. Не хотелось вызывать подозрений у клонов – никто не должен догадаться, что я в сознании, пока мы не окажемся в комнате с белыми стенами. Ну а там…

Засосало под ложечкой. Нас двоих отвезли в лифт. Один из упырей нажал на кнопку третьего этажа. Я ожидал, что мне удастся подслушать их разговор, но они не проронили ни слова. Стояли рядом и с ничего не выражающими физиономиями смотрели прямо перед собой, будто восковые фигуры.


Но стоило лифту приехать на третий этаж, как медбратья ожили и выкатили каталки в узкий коридор третьего этажа. В кромешной темноте моя душа медленно поползла к копытам. Глаза у клонов неистово мигали красным светом. А я ведь знал!

Знал, что за обличьем упырей скрывались неведомые твари. Наверное, будь я один, то наверняка попытался бы вырваться из цепких когтей неведомых существ, но увы. Даже если мне удастся бежать, в их лапах останется Славна. Этого я не мог позволить…

Очень скоро мы оказались у знакомого мне перекрёстка. Я ожидал, что встречу здесь Висконского и упыри завернут к палатам, чтобы поместить нас в одну из них. Однако опасения не подтвердились – клоны, не оборачиваясь, двинулись прямиком к лаборатории.

Тревога нарастала. До комнаты с белыми стенами, в которой проводились жуткие эксперименты над нечистыми, осталось всего с десяток метров. Я пытался не поддаваться панике, но чувствовал, как колотится сердце, как сводит челюсти и как горят лёгкие.

Сильные лапы упырей придерживали нас со Славной на каталках. Но по факту эти же лапы засунут меня и чертовку в капсулы, потом наполнят их жидкостью мутно-зелёного цвета, и дальше…

«Что тогда? – просочилась одинокая мысль. – Ничего, я вляпывался ещё не в такие переделки, но до сих пор остался жив, а значит, не пропаду и сейчас».

Хотелось бы верить, что будет так. Вот только раньше никто не пытался пичкать меня галлюциногенными препаратами и накачивать дьявол знает какими химикатами. Но вешать пятак, опускать заранее лапы, тем более сдаваться – всё это было не в моих правилах!

За размышлениями я не заметил, как каталки остановились у лаборатории. Нас заволокли внутрь, поставили у стены. Там уже поджидал доктор Висконский.

– Подготовить оборудование, – распорядился оборотень.

Лопоухий баггейн подошёл ко мне, присел на корточки и взял меня когтями за подбородок. Я полагал, что Висконский, как и упыри, видит перед собой Славну. Однако каково же было моё удивление, когда злокозненный оборотень вдруг проблеял своим скрежещущим голосом:

– Вот ты и попал на выписку, Деян.

Я с трудом совладал с эмоциями. Получается, что Висконский видел меня! Как же хорошо, что я не напялил на себя больничную одежду Славны, а чертовку привезли в лабораторию в пижаме. Представляю, что было бы, узнай баггейн о подмене. Сейчас же Висконский видел лишь чертовку и чёрта в перепачканных больничных пижамах. Баггейн смерил взглядом Славну, довольно потёр лапы, шмыгнул пятаком.

– Приготовить оборудование, кому сказал!

Упыри взялись за оборудование. Я удивился, когда увидел в лаборатории ещё одну капсулу, которую явно поставили на скорую лапу. Капсула была открыта, и её стенки были загрязнены подобием гари. Неудивительно, что Висконский отдал приказ привести на третий этаж сразу двоих пациентов в самый последний момент.

Сейчас, когда мне представилась возможность рассмотреть белую комнату подробнее, так сказать, трезвым взглядом, по коже побежали мурашки. Выглядело это местечко жутковато. Стены были не просто белыми, а иссиня-белыми, так что буквально слепили глаза. Любой нечистый испытывал бы здесь жуткий дискомфорт и наверняка поддался бы сумасшедшей панике…

Я, видевший белые стены вот уже который раз, чувствовал лишь лёгкое беспокойство. Что ни говори, но нечисть привыкает даже к таким гадостям, как белый цвет. Однако каково же будет Славне, когда она воочию увидит лабораторию? Не хотелось сгущать краски раньше времени, но как иначе-то…

Висконский дождался, пока упыри приступят к монтажу капсул, а сам почему-то вышел из комнаты. Не знаю, может, ему было не по себе среди белых стен. Мы с чертовкой остались в лаборатории с упырями. Медбратья были заняты делом – один из Викентиев чистил стеклянные стенки капсулы, второй приволок шланг. Их движения стали странными, дёргаными, совсем неестественными, как будто…

Я вздрогнул, не успев закончить свою мысль – когти девушки вонзились в мою лапу чуть выше запястья.

– Славна? Ты очнулась?

– Думал, я не почувствую запаха котлеты под матрасом, – слабо прошептала чертовка.

Боковым зрением я видел, как она зажимает в кулаке свой чип. Мой чип был зажат в моей лапе.

– Я… я… – Я не знал, что ей ответить, и только облегчённо выдохнул.

Мне хотелось обнять Славну. Хорошо, что всё обошлось и чертовка лишь изобразила обморок. Но надо признать, она была отличной актрисой, раз я не заметил фальши в её игре. С другой стороны, вспомнились её запачканные жиром пальцы. Без чипа её бы не вывезли из палаты – как только я не догадался сразу!

– Ты спас меня, – вернула моё внимание Славна.

– Брось, ерунда… – Я почувствовал, как краснею.

С опаской покосился на упырей, но медбратьям не было до нас никакого дела. Оба с головой растворились в работе.

– Что теперь? – тихо спросила она.

– Думаю, как выбираться отсюда, у меня достаточно доказательств, чтобы засадить их всех в тюрьму, – прошептал я.

– Отлично. И каков наш план? – после паузы спросила она.

Я промолчал. Не говорить же чертовке, что абсолютно никакого плана у меня нет! Наш разговор прервал вновь выросший на пороге доктор Висконский. На этот раз баггейн был не один. Вместе с ним в лабораторию пришёл вампир.

Да-да, тот самый нечистый, который прикатил вместе со мной на пик Панчича из Ночграда на скором поезде. Доктор Лисич, мать его! Вот тебе и поворот…

В прошлый раз у меня не было возможности толком разглядеть вампира, что на вокзале, что в отеле домового, но я постарался компенсировать это прямо сейчас. Так вот, выглядел Лисич неожиданно жутковато.

Элегантный костюм на вампире превратился в лохмотья, а сам бедолага был покрыт ссадинами, гематомами и ожогами, как будто бы только что выполз из пыточной башни. От прежнего, уверенного в себе пижона-кровососа не осталось и следа.

– Сегодняшняя пара, доктор Лисич, – сказал баггейн, протягивая вампиру медицинский халат.

Вампир кивнул, слегка потупив взгляд. Выглядел он крайне неуверенно. Я бы даже сказал, что бедолага был до смерти напуган, как будто история, рассказанная мне накануне, была чистейшей воды правдой. Но теперь-то я знал, что ничему увиденному в стенах этой самой псевдоклиники нельзя доверять.

«Ни-че-му», – протянул я про себя.

Я прекрасно помнил, как тот же Лисич принимал активное участие в экспериментах над нечистыми прошлой или позапрошлой ночью. Теперь баггейну и вампиру было меня не провести! События так стремительно разворачивались, что только успевай фиксировать…