Взять Чумазого!
Часть 26 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Вернув стойку на место, я вставил катетер обратно в вену. Улегся на койку, чувствуя спиной холодный и мерзкий раствор. Изловчился кое-как застегнуть ремни. Самое время было успокоиться и взять себя в лапы, но из головы не выходил тёмный коридор на третьем этаже клиники. Кому-то было выгодно убедить меня в том, что я выжил из ума.
Уверен, что ответ на этот вопрос ждёт меня в той самой комнате с белыми стенами. Что, если и она находилась где-то там – в конце коридора, на третьем этаже?
Глава 22
Странности доктора Висконского
На следующее утро в мою палату заглянул Викентий. Он отстегнул меня от койки, безразлично взглянул на промокшие матрас и простыню. Бесцеремонно вытащил катетер и сообщил, чтобы я выходил в коридор строиться на завтрак.
То ли упыря нисколько не расстроил мой энурез, то ли сегодня он был не в духе, но медбрат даже не поинтересовался моим самочувствием, как делал всегда. Стоило упырю уйти, как я вскочил, смахивая со лба испарину.
Кажется, пронесло, он не заметил ничего странного. Ну а коли так, не хотелось всё портить, я решил воспользоваться приглашением медбрата и выйти в коридор. Там уже стояла большая часть пациентов клиники и доктор Висконский со списком в лапах, вознамерившийся самолично провести перекличку.
Выглядело это тем более странно, что доктор никогда прежде не делал перекличек сам. Более того, баггейн подмигнул мне, мол, у него есть разговор. Пациенты только собирались, я вышел одним из первых, поэтому у нас было достаточно времени на то, чтобы поговорить.
– Как самочувствие, Деян? – спросил он, окинув меня взглядом. – Как ты себя чувствуешь после капельницы?
Как? Я вдруг понял, что исчезло головокружение, преследовавшее меня последние несколько дней. Я не делал капельницу и теперь чувствовал себя гораздо лучше. Но не говорить же об этом Висконскому? Уж точно нет, ему я сказал совершенно другие слова.
– Кружится голова, доктор, – сдавленно улыбнулся я.
Он посмотрел на меня ещё пристальней, осторожно коснулся своими когтями моих висков, помассировал.
– Не делай из меня идиота, Деян. Ты же знаешь, что я этого крайне не люблю.
– И в мыслях не было, – попытался выкрутиться я.
Глядя в круглые глаза баггейна, я вдруг заподозрил, что он знает больше, чем я полагал. Засосало под ложечкой. Внутри возникло неприятное ноющее чувство, будто кто-то начал наматывать мои кишки, словно спагетти на вилку.
– Ты не принимал лекарства, Деян? – Висконский пожирал меня взглядом. – Ты раз за разом нарушаешь режим…
– Такого больше не повторится, – прошептал я.
– Не повторится, будь уверен, – согласился оборотень, говоря мягко, будто обращаясь к ребёнку, буквально обволакивая меня своими словами.
Он точно смотрел записи с камеры…
Сейчас я был более чем уверен, что он просматривал ночные записи и видел всё то, что происходило в пятой палате. Как я высвободился, как сбежал, как добрался по коридору до лифта. Но отчего оборотень не говорил об этом в лоб? Почему юлил?
– Так получилось… – Я замялся, понимая, что в голове вертится сплошной бред и Висконскому не составит труда уличить меня во лжи.
С другой стороны, баггейн прямо сейчас играл со мной в очень странную игру. Я говорил что-то ещё, доктор в ответ тихо улыбался. Казалось, что он вот-вот прервёт весь тот фальшивый бред, который я пытался выдать за правду. Но Висконский выслушал меня до конца, а потом сказал совершенно неожиданно:
– Разумеется, я верю вам, Деян.
– Вы верите мне? – удивлённо переспросил я, рассказав ему несусветную чушь о том, как жидкость из капельницы совершенно случайным образом пролилась мимо моей вены.
Я ожидал, что он спросит меня о том, где я был сегодняшней ночью, куда шлялся, что забыл на третьем этаже, но вместо этого Висконский вдруг сказал:
– Верю. Всякое бывает, верно?
Признаюсь, я немного опешил. Полагая, что так просто мне не отделаться, я был готов врать, пока не прижмут к стенке, но Висконский был настроен дружелюбно и вовсе не намеревался усугублять сложившийся конфликт.
Он хлопнул меня по плечу и направился к началу заметно пополнившейся чертями колонны. Я задумчиво проводил доктора взглядом. Странный, однако, вышел разговор. Что бы это всё значило?
Только сейчас я обратил внимание, что, возможно, наш разговор подслушивала Славна. Чертовка стояла у стены и пялилась на двери одной из палат, но на самом деле она подслушивала и впитывала всё сказанное, как губка. Стоило баггейну уйти, как девушка выросла передо мной.
– Что всё это значит, Деян? – выпалила она.
Я видел горящее в её глазах возбуждение. Обернулся на спину удаляющегося баггейна и, лишь удостоверившись, что нас не подслушивают, тихо ответил чертовке:
– Это не клиника, Славна. Не знаю, что здесь происходит, но это не клиника. Уже не клиника. – Я замотал головой, сбившись. – Я был на третьем этаже, там есть ещё одна палата, именно в ней заперли…
Мне удалось вовремя зажать пасть лапой. Для лейтенанта жандармерии, проводившего собственное расследование, я болтал непозволительно много. Но что делать, Славна нравилась мне всё больше, и чрезвычайно сложно было удержать язык за клыками тогда, когда на красавицу-чертовку так хотелось произвести впечатление.
– Какая палата? Кого заперли? Деян, ты в себе?
– Потом расскажу, – отрезал я. – У меня есть основания подозревать, что в этих стенах совершено убийство!
– Убийство? – Её глаза округлились. – Ты нашёл труп?
– Потом, – пообещал я, едва успев поднять лапу, когда Висконский назвал моё имя.
Пока мы успели обменяться несколькими фразами, оборотень начал перекличку. Я не имел права подвергать чертовку опасности. Следом была названа фамилия Славны, которая сделала вид, будто погружена в свои мысли настолько, что баггейну пришлось повторять фамилию дважды. Я даже подпихнул чертовку в бок, чтобы она «пришла в себя».
Закончив, Висконский удовлетворённо отдал список пациентов медбрату. Любопытно, что на месте были все черти, кроме одного – тридцать первого номера, чью фамилию оборотень даже не назвал. Нечистого больше не было в списках клиники. Врач закончил перекличку и двинулся к лифту. Отчего-то я был уверен, что баггейн идёт на третий этаж. Через несколько минут после его ухода упырь повёл колонну пациентов в столовую.
– Отправляемся!
Черти послушно двинулись. Видя, что я постепенно отстаю от колонны, Славна ущипнула меня за бок.
– Возможно, я смогу помочь, – шепнула она.
– Как? – спросил я.
Чертовка выразительно посмотрела на меня, подмигнула и двинулась в начало колонны, прямиком к Викентию.
– Медбрат! Медбрат! – заверещала она. – Мне нужна ваша помощь, я не…
Викентий обернулся, увидел Славну, которая вдруг со всего маху рухнула на пол. Колонна застопорилась, расступились пациенты, освобождая дорогу санитару. Вот что задумала эта рисковая девчонка! Я не сдержал улыбку – это действительно был шанс, которым непременно следовало воспользоваться.
Лифт с Висконским давно отъехал с этажа стационара, и я решительно двинулся следом. Времени было в обрез. Пока чертовка-симулянтка водила медбрата за нос, мне следовало во всем разобраться. Я забежал в кабину лифта и уже без всяких сомнений нажал на кнопку третьего этажа. Кабина пошла наверх.
Отчего-то я был уверен на все сто, что баггейн отправился именно туда. А ещё я был уверен в том, что никто не выписывал тридцать первого номера из клиники.
Глава 23
Растворение иллюзий
Со второго этажа на третий в этот раз лифт почему-то ехал долго и шумно, всеми правдами и неправдами привлекая к себе внимание. Казалось, что, когда дверцы разъедутся, я столкнусь морда к морде с доктором-баггейном. Сошла тысяча потов! Всё же когда кабина остановилась, на выходе не оказалось ни души.
Я стремглав выскочил в тёмный коридор и буквально прилип к холодной стене, чувствуя, как разрывается в груди сердце. Главное, что я остался незамеченным. Доктора-баггейна не было видно, как не было видно тридцать первого, но уверенность в том, что Висконский отвёл чёрта именно сюда, только крепла. Следовало скорее справиться с волнением и двинуться на поиски.
Впереди слышались странные звуки. Я не мог разобрать их происхождения, но через несколько минут оказался у вчерашнего разветвления, дорога была знакомой. Слева от меня находилась дверь палаты шестьсот шестьдесят шесть, справа дверь, за которой содержали загадочного пленника.
Что, если тридцать первого увели в одну из этих палат, где с высокой долей вероятности расправились с безномерным? Я тяжело дышал и оглядывался. Посмотреть было на что – теперь опавшие с ангельских крыльев перья валялись буквально повсюду.
Тут и там остались кровавые следы вперемешку с клоками шерсти и пухом. Кровью запачкало стену у палаты, в которой держали нечистого, называющего себя главврачом Лисичем. Дверь была открыта – на меня смотрели голые стены.
Сплошной бетон. Никакого пленника там не было. Оказалась незапертой дверь и в шестьсот шестьдесят шестую палату. Я отчаянно дёрнул ручку и застыл как вкопанный. Палату уже не было нужды закрывать. Взгляд остановился на порванной, окровавленной больничной пижаме без всякого номера, которая комком валялась в углу.
Самого чёрта здесь не было, и, судя по всему, бедолаге уже было не помочь. Увы…
– Ублюдки, – прошипел я.
Задерживаться здесь значило попросту терять драгоценное время. Я двинулся вперёд по коридору – туда, где я ещё не был, но так хотел побывать. Копыта сами несли меня в опасную неизвестность. Впрочем, идти пришлось недолго.
Очень скоро взгляд остановился на показавшейся впереди двери. Я замер в оцепенении, скованный непонятно откуда взявшимся волнением. Стали ватными ноги, загудела голова, начался тремор пальцев. Из щелей в двери подсвечивало ультрафиолетом.
Вроде бы ничего необычного, но этот свет в кромешной тьме коридора слепил и дезориентировал. Вдруг захотелось развернуться и броситься наутёк, сверкая копытами, подальше от этого загадочного местечка на третьем этаже. Я не мог понять, что так напугало меня. Или мог, но не хотел сам себе признаться.
Собрав волю в кулак, я всё же сделал неуверенный шаг к двери. Как будто бы издалека доносились знакомые голоса. Говорили спокойно, ровно, поэтому я не мог расслышать слов, но готов был поклясться, что один из говоривших оборотень, а второй не кто иной, как близнец-упырь. Решив не гадать, я подошёл ближе.
Приложил ухо к двери, прислушался. Голоса сладкой парочки оборвались, но теперь я отчётливо слышал стоны. Не оставалось сомнений, это стонал тридцать первый номер. Те, кто привел больного чёрта сюда, были недостойны называть себя нечистыми. Стараясь не шуметь, я выпрямился, лихорадочно соображая, что предпринять дальше.
«Вломиться в комнату, из-за которой слышались голоса и стоны? Ага, и получить электрошокером. Найти хоть какое-то оружие? Но какое и где?..»
Я перебирал варианты. Со мной не было табельного пистолета, и пресечь преступление было нечем. Лезть же с голыми лапами на двух неслабых преступников, вооружённых шокерами, являлось верхом глупости.
Но и бездействовать было не в моих правилах! Я положил лапу на ручку двери и потянул на себя. Очень осторожно, чтобы не выдать своего присутствия Висконскому. Вспомнилось, что на пике Панчича редко кто смазывал дверные петли (скрип – это же дополнительная сигнализация!), но мне повезло – дверь открылась плавно и бесшумно.
Из образовавшейся щели ударил ультрафиолет. Пришлось прищуриться и прикрыть глаза ладонью. В следующий миг по телу будто бы пробежал разряд электрического тока. Я отдёрнул лапу от ручки, дверь было захлопнулась, но я вовремя втиснул в щель палец со сломанным о замок когтем. Чуть не зашипел от боли, но вариантов не было…
«Возьми себя в лапы, Деян. Ты офицер жандармерии!»
Уверен, что ответ на этот вопрос ждёт меня в той самой комнате с белыми стенами. Что, если и она находилась где-то там – в конце коридора, на третьем этаже?
Глава 22
Странности доктора Висконского
На следующее утро в мою палату заглянул Викентий. Он отстегнул меня от койки, безразлично взглянул на промокшие матрас и простыню. Бесцеремонно вытащил катетер и сообщил, чтобы я выходил в коридор строиться на завтрак.
То ли упыря нисколько не расстроил мой энурез, то ли сегодня он был не в духе, но медбрат даже не поинтересовался моим самочувствием, как делал всегда. Стоило упырю уйти, как я вскочил, смахивая со лба испарину.
Кажется, пронесло, он не заметил ничего странного. Ну а коли так, не хотелось всё портить, я решил воспользоваться приглашением медбрата и выйти в коридор. Там уже стояла большая часть пациентов клиники и доктор Висконский со списком в лапах, вознамерившийся самолично провести перекличку.
Выглядело это тем более странно, что доктор никогда прежде не делал перекличек сам. Более того, баггейн подмигнул мне, мол, у него есть разговор. Пациенты только собирались, я вышел одним из первых, поэтому у нас было достаточно времени на то, чтобы поговорить.
– Как самочувствие, Деян? – спросил он, окинув меня взглядом. – Как ты себя чувствуешь после капельницы?
Как? Я вдруг понял, что исчезло головокружение, преследовавшее меня последние несколько дней. Я не делал капельницу и теперь чувствовал себя гораздо лучше. Но не говорить же об этом Висконскому? Уж точно нет, ему я сказал совершенно другие слова.
– Кружится голова, доктор, – сдавленно улыбнулся я.
Он посмотрел на меня ещё пристальней, осторожно коснулся своими когтями моих висков, помассировал.
– Не делай из меня идиота, Деян. Ты же знаешь, что я этого крайне не люблю.
– И в мыслях не было, – попытался выкрутиться я.
Глядя в круглые глаза баггейна, я вдруг заподозрил, что он знает больше, чем я полагал. Засосало под ложечкой. Внутри возникло неприятное ноющее чувство, будто кто-то начал наматывать мои кишки, словно спагетти на вилку.
– Ты не принимал лекарства, Деян? – Висконский пожирал меня взглядом. – Ты раз за разом нарушаешь режим…
– Такого больше не повторится, – прошептал я.
– Не повторится, будь уверен, – согласился оборотень, говоря мягко, будто обращаясь к ребёнку, буквально обволакивая меня своими словами.
Он точно смотрел записи с камеры…
Сейчас я был более чем уверен, что он просматривал ночные записи и видел всё то, что происходило в пятой палате. Как я высвободился, как сбежал, как добрался по коридору до лифта. Но отчего оборотень не говорил об этом в лоб? Почему юлил?
– Так получилось… – Я замялся, понимая, что в голове вертится сплошной бред и Висконскому не составит труда уличить меня во лжи.
С другой стороны, баггейн прямо сейчас играл со мной в очень странную игру. Я говорил что-то ещё, доктор в ответ тихо улыбался. Казалось, что он вот-вот прервёт весь тот фальшивый бред, который я пытался выдать за правду. Но Висконский выслушал меня до конца, а потом сказал совершенно неожиданно:
– Разумеется, я верю вам, Деян.
– Вы верите мне? – удивлённо переспросил я, рассказав ему несусветную чушь о том, как жидкость из капельницы совершенно случайным образом пролилась мимо моей вены.
Я ожидал, что он спросит меня о том, где я был сегодняшней ночью, куда шлялся, что забыл на третьем этаже, но вместо этого Висконский вдруг сказал:
– Верю. Всякое бывает, верно?
Признаюсь, я немного опешил. Полагая, что так просто мне не отделаться, я был готов врать, пока не прижмут к стенке, но Висконский был настроен дружелюбно и вовсе не намеревался усугублять сложившийся конфликт.
Он хлопнул меня по плечу и направился к началу заметно пополнившейся чертями колонны. Я задумчиво проводил доктора взглядом. Странный, однако, вышел разговор. Что бы это всё значило?
Только сейчас я обратил внимание, что, возможно, наш разговор подслушивала Славна. Чертовка стояла у стены и пялилась на двери одной из палат, но на самом деле она подслушивала и впитывала всё сказанное, как губка. Стоило баггейну уйти, как девушка выросла передо мной.
– Что всё это значит, Деян? – выпалила она.
Я видел горящее в её глазах возбуждение. Обернулся на спину удаляющегося баггейна и, лишь удостоверившись, что нас не подслушивают, тихо ответил чертовке:
– Это не клиника, Славна. Не знаю, что здесь происходит, но это не клиника. Уже не клиника. – Я замотал головой, сбившись. – Я был на третьем этаже, там есть ещё одна палата, именно в ней заперли…
Мне удалось вовремя зажать пасть лапой. Для лейтенанта жандармерии, проводившего собственное расследование, я болтал непозволительно много. Но что делать, Славна нравилась мне всё больше, и чрезвычайно сложно было удержать язык за клыками тогда, когда на красавицу-чертовку так хотелось произвести впечатление.
– Какая палата? Кого заперли? Деян, ты в себе?
– Потом расскажу, – отрезал я. – У меня есть основания подозревать, что в этих стенах совершено убийство!
– Убийство? – Её глаза округлились. – Ты нашёл труп?
– Потом, – пообещал я, едва успев поднять лапу, когда Висконский назвал моё имя.
Пока мы успели обменяться несколькими фразами, оборотень начал перекличку. Я не имел права подвергать чертовку опасности. Следом была названа фамилия Славны, которая сделала вид, будто погружена в свои мысли настолько, что баггейну пришлось повторять фамилию дважды. Я даже подпихнул чертовку в бок, чтобы она «пришла в себя».
Закончив, Висконский удовлетворённо отдал список пациентов медбрату. Любопытно, что на месте были все черти, кроме одного – тридцать первого номера, чью фамилию оборотень даже не назвал. Нечистого больше не было в списках клиники. Врач закончил перекличку и двинулся к лифту. Отчего-то я был уверен, что баггейн идёт на третий этаж. Через несколько минут после его ухода упырь повёл колонну пациентов в столовую.
– Отправляемся!
Черти послушно двинулись. Видя, что я постепенно отстаю от колонны, Славна ущипнула меня за бок.
– Возможно, я смогу помочь, – шепнула она.
– Как? – спросил я.
Чертовка выразительно посмотрела на меня, подмигнула и двинулась в начало колонны, прямиком к Викентию.
– Медбрат! Медбрат! – заверещала она. – Мне нужна ваша помощь, я не…
Викентий обернулся, увидел Славну, которая вдруг со всего маху рухнула на пол. Колонна застопорилась, расступились пациенты, освобождая дорогу санитару. Вот что задумала эта рисковая девчонка! Я не сдержал улыбку – это действительно был шанс, которым непременно следовало воспользоваться.
Лифт с Висконским давно отъехал с этажа стационара, и я решительно двинулся следом. Времени было в обрез. Пока чертовка-симулянтка водила медбрата за нос, мне следовало во всем разобраться. Я забежал в кабину лифта и уже без всяких сомнений нажал на кнопку третьего этажа. Кабина пошла наверх.
Отчего-то я был уверен на все сто, что баггейн отправился именно туда. А ещё я был уверен в том, что никто не выписывал тридцать первого номера из клиники.
Глава 23
Растворение иллюзий
Со второго этажа на третий в этот раз лифт почему-то ехал долго и шумно, всеми правдами и неправдами привлекая к себе внимание. Казалось, что, когда дверцы разъедутся, я столкнусь морда к морде с доктором-баггейном. Сошла тысяча потов! Всё же когда кабина остановилась, на выходе не оказалось ни души.
Я стремглав выскочил в тёмный коридор и буквально прилип к холодной стене, чувствуя, как разрывается в груди сердце. Главное, что я остался незамеченным. Доктора-баггейна не было видно, как не было видно тридцать первого, но уверенность в том, что Висконский отвёл чёрта именно сюда, только крепла. Следовало скорее справиться с волнением и двинуться на поиски.
Впереди слышались странные звуки. Я не мог разобрать их происхождения, но через несколько минут оказался у вчерашнего разветвления, дорога была знакомой. Слева от меня находилась дверь палаты шестьсот шестьдесят шесть, справа дверь, за которой содержали загадочного пленника.
Что, если тридцать первого увели в одну из этих палат, где с высокой долей вероятности расправились с безномерным? Я тяжело дышал и оглядывался. Посмотреть было на что – теперь опавшие с ангельских крыльев перья валялись буквально повсюду.
Тут и там остались кровавые следы вперемешку с клоками шерсти и пухом. Кровью запачкало стену у палаты, в которой держали нечистого, называющего себя главврачом Лисичем. Дверь была открыта – на меня смотрели голые стены.
Сплошной бетон. Никакого пленника там не было. Оказалась незапертой дверь и в шестьсот шестьдесят шестую палату. Я отчаянно дёрнул ручку и застыл как вкопанный. Палату уже не было нужды закрывать. Взгляд остановился на порванной, окровавленной больничной пижаме без всякого номера, которая комком валялась в углу.
Самого чёрта здесь не было, и, судя по всему, бедолаге уже было не помочь. Увы…
– Ублюдки, – прошипел я.
Задерживаться здесь значило попросту терять драгоценное время. Я двинулся вперёд по коридору – туда, где я ещё не был, но так хотел побывать. Копыта сами несли меня в опасную неизвестность. Впрочем, идти пришлось недолго.
Очень скоро взгляд остановился на показавшейся впереди двери. Я замер в оцепенении, скованный непонятно откуда взявшимся волнением. Стали ватными ноги, загудела голова, начался тремор пальцев. Из щелей в двери подсвечивало ультрафиолетом.
Вроде бы ничего необычного, но этот свет в кромешной тьме коридора слепил и дезориентировал. Вдруг захотелось развернуться и броситься наутёк, сверкая копытами, подальше от этого загадочного местечка на третьем этаже. Я не мог понять, что так напугало меня. Или мог, но не хотел сам себе признаться.
Собрав волю в кулак, я всё же сделал неуверенный шаг к двери. Как будто бы издалека доносились знакомые голоса. Говорили спокойно, ровно, поэтому я не мог расслышать слов, но готов был поклясться, что один из говоривших оборотень, а второй не кто иной, как близнец-упырь. Решив не гадать, я подошёл ближе.
Приложил ухо к двери, прислушался. Голоса сладкой парочки оборвались, но теперь я отчётливо слышал стоны. Не оставалось сомнений, это стонал тридцать первый номер. Те, кто привел больного чёрта сюда, были недостойны называть себя нечистыми. Стараясь не шуметь, я выпрямился, лихорадочно соображая, что предпринять дальше.
«Вломиться в комнату, из-за которой слышались голоса и стоны? Ага, и получить электрошокером. Найти хоть какое-то оружие? Но какое и где?..»
Я перебирал варианты. Со мной не было табельного пистолета, и пресечь преступление было нечем. Лезть же с голыми лапами на двух неслабых преступников, вооружённых шокерами, являлось верхом глупости.
Но и бездействовать было не в моих правилах! Я положил лапу на ручку двери и потянул на себя. Очень осторожно, чтобы не выдать своего присутствия Висконскому. Вспомнилось, что на пике Панчича редко кто смазывал дверные петли (скрип – это же дополнительная сигнализация!), но мне повезло – дверь открылась плавно и бесшумно.
Из образовавшейся щели ударил ультрафиолет. Пришлось прищуриться и прикрыть глаза ладонью. В следующий миг по телу будто бы пробежал разряд электрического тока. Я отдёрнул лапу от ручки, дверь было захлопнулась, но я вовремя втиснул в щель палец со сломанным о замок когтем. Чуть не зашипел от боли, но вариантов не было…
«Возьми себя в лапы, Деян. Ты офицер жандармерии!»