Выжившая

то мешает протянуть руку и дернуть за шнурок под потрескавшимся плафоном. Сложно объяснить, что именно меня пугает. Может, причина в ужасных звуках, раздающихся со всех сторон : дыхании старого дома, его скрипящем шепоте и свистящем зловещем смехе, что будят во мне похороненные страхи, напоминая о том, что хотелось бы навсегда забыть,и о том, что я не могу вспомнить.

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, я думаю о приятном.

Об Оливере Кейне и о внезапңом, хрупком притяжении, возникшем между нами. Невозможным по ряду причин, но волнующим и желанным, как все запретное. Остается только фантазировать, какими были бы губы Оливера, позволь я ему проводить меня до спальни. Нежными, грубыми?

Настойчивыми или острожными? Воображение ведет меня дальше, заставляя ерзать от чувственного голода. Я знаю, прочитала по глазам, что Оливер захотел бы зайти. И он не похож на парня, способного на долгие ухаживания и длительную прелюдию. С его внешностью и пoложением потребность в усилиях добиться понравившуюся женщину отпадает.

Я решил, что лучше иметь подружек, чем жить с ними

Уверена их было много. Красивых, ярких, образованных,искушенных. Не таких, как я. Шерил Рэмси для

Оливера Кейна – деревенская экзотика, его влечет ко мне любопытство и физическая реакция тела, не более. Но даже понимая всю безнадёжность и одноразовость нашей связи, хотелось бы попробовать. Хотя бы раз в жизни сделать что-то для себя, эгoистично и не думая о последствиях, наплевав на гордость и самолюбие. Совершить что-то сумасбродное, импульсивное, отчаянное. Руби бы меня поддержала , если бы могла...

Мне так не хватает ее наглой смелости и твердой уверенности, что любой выбранный путь верный, если его выбрала она. Руби никогда не волновало то, что думают о ней окружающие, она плевала на чужое мнение, жила ярко, с надрывом, торопясь, словно знала, как мало у нее времени.

Если Руби чего-то хотела – она это получала. Если бы Руби захотела Оливера Кейна, он бы уже лежал у ее ног и ел с руки.

Свет несколько раз моргает, отвлекая меня от размышлений, и внезапно все до единой мысли выветриваются из головы.

Матрас в ногах проминается, словно кто-то садится на край кровати. Вскрикнув, я подтягиваю ноги, вжимаясь спиной в изголовье,и замотавшись до ушей в одеяло, с ужасом смотрю в изножье кровати… и шумнo выдыхаю, нервно смеясь над своей пугливостью.

Боже… это кошка. Всего лишь кошка. Серая с голубым отливом, крупная, холеная и вполне симпатичная кошка.

Откуда ты взялась? Дверь заперта, окно тоже. Может забежала, когда я заходила,или еще раньше,и все это время спала под кроватью. Глядя на меня медово-золотистыми глазами и мягко ступая лапками, животное бесшумно и грациозно приближается ко мне. Лоснящаяся пушистая шерстка так и манит запустить в нее пальцы, приласкать, погладить, почесать за ушком, потереться щекой о мягкую мордочку. Маленькая гостья запрыгивает мне на колени, складывает лапки пред собой и, лениво прикрыв глаза, ждет ласки и обожания.

– Ты не по адресу, киса. Я с детства ненавижу кошек.





ГЛАВА 10




Шерри

«Не всем историям суждено быть рассказанным.

Некоторые тайны лучше никогда не раскрывать, спрятать

подальше от любопытных глаз, замуровать за стальными

дверями и заживо похоронить в кромешной темноте. Стеречь и охранять, словно сокровище, даже если внутри драгоценного черного ларца с секретами копошатся черви.

А если этот червь – ты,то смысл вышесказанного

кардинальным образом меняется, правда? Если червь ты,то

единственный путь к спасению – просочиться в узкую

замочную скважину. А если их три,то какую выбрать?»

– Бери ту, что уже, не промахнешься, - смеюсь себе под нос, быстро порхая пальцами по клавиатуре.

«Если червь ты, то всякий смысл теряется, ведь у червей

нет мозгов,им все равно, где ползать.

Но я не червь.

Я наделен разумом и терпением.

Я знаю, что рано или поздно замки откроются. Нужен

только ключ. И рука, не боящаяся повернуть его, толкнуть дверь и выпустить меня».

– Черт, ну и фигня, - тяжело выдыхаю я, откладывая в сторону первую страницу рукописи. - Ты не червь. Ты больной на всю голову, – зевнув, перехожу к следующей. Но этот раз пустых страниц не наблюдается, хотя… не уверена, что меня этот факт сильно радует. Несмотря на скептическое отношение к опусу неизвестного автора, меня не покидает скребущее ощущение в области затылка и свинцовое напряжение в мышцах спины. Неприятные симптомы усиливаются, стоит только приступить к работе над рукописью, каждое новое слово дается сложнее предыдущего.

«Ее постепенно покидали силы, а вместе с ними и надежда.

Οна все больше спала, ничтожно мало ела и не реагировала на


мое чтение. Я мог повторять по десять раз один и тот же

абзац, она не замечала , потеряв интеpес к происходящему

вокруг. Взгляд, устремленный в темноту,искусанные в кровь

бледные губы. Она угасала, и я понимал, что ещё несколько

дней,и мне некому будет читать.

– Тебе бывает страшно? - как-то спросила она после

многочасового молчания. Я закрыл книгу и с любопытством посмотрел на нее.

– Нет, но знаю, что такое страх. Я много раз видел его на

лицах других.

– Ты помнишь? Лица тех, что ушли?

– Они не ушли, - поправляю я.

– Я знаю, что никто не ушел отсюда сам! – закричала , вскакивая на нoги и с бессильной злостью сжимая кулачки. - И

никто никогда не уйдет. Я сгнию здесь так же, как все

остальные.

– Ты уйдешь, - спокойно произнес я.

Не поверила, хрипло рассмеялась и измученно осела у моих

ног. Хриплый протяжный стон разорвал тишину, заставив

хрупкие плечи задрожать, а тонкие пальцы вцепиться в

посеревшие волосы.

– Она умирает, - раскачиваясь из стороны в сторону, прошептала так тихо, что пришлось читать по

губам.

– На чем мы остановились? – я снова открыл книгу».

– Что за черт…, -бросаю страницу в сторону и несколько мучительных секунд смотрю на аккуратно выведенные строчки, пока те не начинают расплываться. Даю себе минуту, чтобы привести мысли в порядок, успокоиться и продолжить.

«Она кротко кивнула и умолкла, обхватив мои колени обеими

руками. Для нее вошло это в привычқу – сидеть вот так, у

моих ног, словно послушное животное, цепляясь за меня, как за единственный источник своего существования. Я знал, что ее

преданность и симпатия не бескорыстны,имеют цену и определенную цель.

«Моҗет быть, вы найдете друга там, где меньше всего

ожидаете встретить его.» Если речь о мифическом аде,то чтобы выбраться из него, дружить придется с самим

Дьяволом.

Она не побоялась, уяснила правила, сделала свой выбор и

выжила.

Я не осуждал ее ни минуты.

Я сожалел, что не смогу уйти с ней. И со временем

придумал, как смогу заставить ее вернуться и выпустить меня, когда мы оба будем готовы.

Я продолжил читать, опираясь спиной на стену. Ровным

голосом, без смены интонацией. Γлава за главой, в пустоту.