Высшая школа хаоса

– Его же не пускали? Как он вообще сюда попал?

– Через окно. – Я пожала плечами, будто ходить через окна в высшей степени логично. – А Констер взбесился и напал на него. Причем брат прекрасно знал: Кристиан еще не оправился от травм. И видел, что мы просто говорим.

– Он волновался за тебя.

Я отмахнулась. Бесполезно спорить с влюбленными в Конста идиотками. В их глазах над головой братца всегда будет сверкать нимб. И пытаться разубедить не имеет смысла, только разругаешься.

– Речь не о моем несдержанном братце, а о Кристиане. – Я решила сменить тему, чтобы не углубляться в то, в чем мы с Лесси не придем к согласию. – Он лежит тут же. На этом этаже. У его комнаты, как и у моей, охрана. Мне нужно к нему проникнуть. Думаю, если я притворюсь его однокурсницей, меня пустят. С первого взгляда охранники не поймут, что я светлая. Но для этого мне нужно избавиться от вида, который буквально вопит о том, что отсюда меня не выпускали несколько недель. Понятно, мама никогда не дала бы мне одежду, если бы знала, зачем она мне нужна. Но я немного схитрила, а она чувствовала себя виноватой и не стала вдаваться в подробности и искать подвох. Поэтому у меня в комнате филиал модного бутика и косметического салона. И еще маленькая ювелирная мастерская.

– А зачем тебе Кристиан? – искренне удивилась подруга. – О чем вообще с ним говорить? Разве его поведение не красноречивее слов? Даже если он вчера не хотел тебе ничего сделать, что это меняет? Может быть, идиот и осознал свои ошибки, но ты же понимаешь, исправить их нереально.

– Он вчера пострадал. Мы не закончили разговор, и я хочу его видеть, – терпеливо просветила подругу я.

– Вот несмотря на то, что я сама темная, – начала Лесси, – мне все же не нравятся Нордвинги. И как ни крути, рядом с тобой в том ресторане был только Кристиан. Эти отношения не доведут до добра.

– Сказала девушка, поверившая в любовь моего брата, – обиженно фыркнула я, прекрасно зная, эти слова Лесси заденут. Но мне не нравилась тема, которую она затронула. И хотелось, чтобы хотя бы подруга меня поняла.

– Это другое, – надулась Лесси. – Все же я только тоскую, а ты чуть не умерла. Ты говоришь, что я вижу Констера только в белом свете, но не замечаешь, что так же относишься к Кристиану. Игнорируешь очевидные вещи. И твой брат, может быть, и ветреный, но он не пытался меня убить. Да и Селест тоже. Все же не уметь любить – это не преступление. Моя жизнь рядом с ним не подвергалась опасности.

– Вот именно. И я хочу понять, кому и зачем нужно было пытаться меня убить. Если бы это был Кристиан, зачем ему приходить и просить у меня прощения, даже зная, что тут мои братья и если его поймают, обязательно все закончится плохо?

– Возможно, он хотел отвести от себя подозрения, – не сдавалась воинственно настроенная Лесси.

– Возможно. А возможно, нет. В любом случае, я хочу навестить его. Сомневаюсь, что он попытается меня убить прямо на территории лечебницы.

– Думаешь, тебя пустят? – скептически уточнила подруга, видимо осознав, что переубедить меня не получится.

– Ну, постараюсь. Есть шанс, что декольте отвлечет охранников от моего лица, а черные волосы введут в заблуждение. К тому же им явно передали, что я тут лечусь, так что мое преимущество – эффект неожиданности. Дай мне полчаса, и я не буду похожа на пациентку.

– Кат, только будь очень осторожна, – окончательно сдавшись, попросила Лесси. – Хорошо? Ты не представляешь, как сильно я за тебя волнуюсь.

– Есть, моя госпожа. Я буду очень осторожна! – отшутилась я и отправилась в душ.

Сегодня я уделила много внимания макияжу, стремясь стать непохожей на себя. Не для Кристиана, а чтобы ввести в заблуждение его охрану. Яркая помада и стрелки, тональное средство, позволяющее скрыть синяки под глазами и сделать меня не такой немощной и бледной. Кудри на волосы, которые у меня обычно просто гладкие, ну, и самое откровенное платье из тех, которые прислала мама. Облегающее фигуру, алое, с внушительным декольте. Такой цвет и глубокий вырез кого угодно отвлекут от моего лица.

– Красотка! – резюмировала Лесси. – Но когда будешь выходить отсюда, все же накинь сверху что-нибудь больничное. Так возникнет меньше вопросов у тех ребят, которые стоят возле твоей двери.

Я подумала и признала справедливость ее слов. Лишнее внимание мне ни к чему. Натянула свободное больничное платье до пят, а волосы сколола заколкой. Так я выглядела ярко накрашенной, но не более. В остальном сливалась с больничной атмосферой. Даже туфель видно не было.

– Кат, правда, будь осторожна, – напутствовала меня подруга. – Неизвестно, что на уме у этого Нордвинга. Если что, громко кричи!

– Не переживай, – отозвалась я. – Все будет хорошо.

Я вышла из комнаты, добралась до лестницы, спустилась на один пролет и там сначала стянула через голову больничное платье, а потом распустила волосы. К счастью, это удалось проделать быстро и незаметно. Кидать на проходе платье было не очень хорошо. Представляю, что подумают лекари и помощницы, когда обнаружат одежду. А с другой стороны, не с собой же тащить?

На свой этаж я поднялась через пять минут уже совершенно в другом образе. Жаль только, пока не могла ходить уверенно и быстро. Десять ступеней вниз, столько же наверх, – и вот меня уже шатает от усталости.

Я медленно продефилировала мимо своих охранников. На меня бросили заинтересованный взгляд, но то ли не узнали, то ли сделали вид. В любом случае не задали ни единого неудобного вопроса. Удобных тоже не задали, и я двинулась дальше, стараясь игнорировать бешено стучащее сердце.

– Добрый день, я к Кристиану, – мелодично пропела я, остановившись возле нужной комнаты и выразительно смотря на закрытую дверь.

– Просили никого не пускать, – отрезал охранник, убивая на корню все мои надежды. Но я была не намерена так просто сдаваться.

– Мне он обрадуется, – произнесла как можно более уверенно.

– Не будет. Сказал, что никого видеть не хочет.

Да почему же у Нордвингов охранники такие упертые! Такие же, как сами темные. Так бы и шарахнула светлой магией посильнее. Но нельзя, нужно предпринять еще одну попытку.

– Он не знает о моем визите. Это сюрприз. Лучше передайте, что я пришла. Это ведь проще, чем потом оправдываться.

– Хорошо. Как представить? – сдался охранник, видимо понимая: девица попалась крайне упрямая.

– Лесси, – сказала я, не задумываясь. Если Кристиан вспомнит нашу первую встречу, то поймет, о ком идет речь.

Мой трюк сработал. Не знаю, что подумал Кристиан, но охранники меня впустили, и, плотно прикрыв за собой дверь, я процокала каблучками в просторную комнату.

Комната до боли напоминала мою. Те же белые стены, такая же кровать у окна и тумбочка, заставленная зельями.

– Привет! – неуверенно произнесла я и подошла поближе. Былая уверенность испарилась, и сейчас я сомневалась в том, правильно ли поступила, явившись сюда. Захочет ли Кристиан со мной разговаривать? И куда этот разговор нас приведет?

Кристиан лежал, откинувшись на подушку. Губа разбита, под глазом темнел синяк, а левое плечо было перебинтовано. Да и перевязанная рука, лежащая поверх одеяла, выглядела безжизненно.


– Привет… – шепнул он и слабо улыбнулся. – Я сплю, и ты мне снишься, или все же твой чокнутый братец меня убил, и теперь это моя загробная жизнь? В любом случае это или прекрасный сон, или клевая загробная жизнь. Я готов даже смириться с убогим интерьером, если бонусом к нему идешь ты в этом умопомрачительном платье.

– Нет. – Я немного расслабилась и усмехнулась. – Ты не умер и не спишь. Просто просить друг у друга прощения вошло у нас в привычку.

– Ты божественно выглядишь. Это платье… оно не похоже на то, которое тебе выдали в больнице.

– Подозреваю, в том бы меня к тебе не пустили. – Я смутилась. – А декольте этого отвлекло твоих охранников от моего лица. Ну, и волосы ввели в заблуждение.

– Это декольте и меня отвлекает, – с хитрой усмешкой отозвался он, а мне внезапно очень понравилось. Кристиан посерьезнел и сменил тему: – А ведь я и правда подумал, что пришла твоя подружка.

Осмелев, я приблизилась и присела на край его кровати.

– А мне казалось, ты должен был догадаться, кто за дверью. Ведь именно этим именем я представилась тебе в первый раз.

– И я сказал, что оно категорически тебе не идет, – без труда вспомнил Кристиан. – Если честно, я просто не верил, что ты придешь.

– И почему же?

– Ты же считаешь, что я едва тебя не убил.

– Может быть.

Я пожала плечами, поймала тоску в его взгляде и добавила:

– А может, и нет… Не знаю. Поэтому и пришла. Мне нужно разобраться. Ну, и традиционно попросить прощения за придурка Констера. Он себя не контролирует и творит дичь.

– Ты дашь мне второй шанс? – попросил Кристиан и нерешительно провел пальцами здоровой руки по моей щеке.

– Я-то дам, но дадут ли нам его другие? Вот это главный вопрос. Я, конечно, не разговариваю с Констом, но не думаю, что это заставит его вести себя цивилизованно. Ну и родители вышли на тропу войны. Но эти хоть без рукоприкладства действуют.

– Мне наплевать, – отозвался Кристиан и решительно притянул меня к себе. Я не сопротивлялась. Легла к нему на грудь, уткнувшись носом в шею, а он запутался пальцами в моих волосах. Моя ладонь лежала на его груди, там, где под бинтами билось сердце, и это биение действовало на меня удивительно умиротворяюще.

– Я испугался за тебя там, Кат, – признался он. – Не за то, что меня сочтут виноватым, а за тебя. Я будто перестал жить и дышать в тот момент. Ужасно и больно. Особенно страшно было то, что я даже не мог узнать, как ты. Жива ли? Насколько сильно пострадала? Как долго будешь восстанавливаться? Сможешь ли хотя бы допустить мысль, что в случившемся виноват не я? Эти недели были для меня адом, а желание хотя бы просто увидеть тебя превратилось в навязчивую идею. И было все равно, что случится со мной, если вдруг меня поймают. Я не боялся ни Констера, ни Мерриоса, ни всей охраны, которую выставили у твоей палаты. Даже если каждый раз мне будут ломать руки, ноги и ребра, я не оставлю попыток увидеть тебя. Просто потому, что мне без тебя плохо.

Признание Кристиана было таким проникновенным, что я почувствовала на глазах слезы. Он сильнее сжал мое плечо, а я прильнула ближе. Мне важно было чувствовать рядом его тело, слышать биение сердца. Оказывается, это так много после страха потерять человека насовсем!

Я прижималась к нему и мысленно произносила: «Жив». Мой или не мой, пусть мы никогда не будем вместе, но сейчас я могу чувствовать тепло его рук и слышать, как стучит его сердце. А значит, я уже счастлива. И наплевать, насколько коротким будет это счастье.

– Я испугалась за тебя вчера. И выгнала Констера. И Мерриоса с ним заодно. И маму с папой, – вздохнув, призналась я. – Мама, правда, потом прорвалась и откупилась платьями. Но я до сих пор на них зла. Очень зла.

– Ты становишься особенно очаровательной, когда злишься, – признался Кристиан.

– Правда? – Я приподнялась на локте и тут же утонула в голубизне его бесконечно глубоких глаз. Губы дрогнули в едва заметной улыбке, и, не удержавшись, я поцеловала Кристиана сама. Едва ощутимо коснувшись разбитой губы, скользнула по ранке языком, не желая причинить боль, и хотела отстраниться, но он не позволил. Притянул к себе и крепко сжал в объятиях, впиваясь в губы жадным поцелуем, от которого все задрожало внутри.

Голова кружилась, и я плавилась в объятиях Кристиана. Мне было так хорошо, что реальность перестала существовать. Не имело значения, что вокруг стены лечебницы и мы оба, мягко сказать, не в форме. Главное – сейчас, в этот миг, мы рядом.

– Мне так не хочется тебя отпускать! – признался он через какое-то время.

– А я и не ухожу пока никуда, – шепнула я, снова укладываясь щекой ему на грудь и вслушиваясь в стук сердца.

– Но все равно рано или поздно придется.

– Придется, но это недалеко. Всего несколько дверей по коридору.

– А кажется, что между нами вечность.

– Между нами гораздо более существенные преграды, нежели двери, – с грустью призналась я.

– Мне все равно. Ради тебя я преодолею их все. Слышишь?

– Слышу, но мне страшно, Крис. Очень страшно, – призналась я. – Наша родня… Они ненормальные, они помешались на своей ненависти. И я боюсь, что из-за нее мы еще пострадаем.

– Мы найдем выход, – сказал он. – Я что-нибудь придумаю. Просто поверь.

Наверное, если бы я ушла сразу же, следующей неприятной сцены не произошло бы. Но мне было так тепло, уютно и хорошо в объятиях Кристиана, что я не могла заставить себя подняться. Да и он не хотел меня отпускать. Приобнял здоровой рукой и перебирал пряди волос, периодически шепча на ухо милые нежные глупости.

Именно так должны проходить вечера влюбленной пары. Только убрать бы казенные стены… И охрану за дверью, которую выставили наши сдвинутые на вражде родственники, чтобы защитить нас друг от друга.

Мать Кристиана зашла именно в тот момент, когда мы, обнявшись, сидели на кровати. Она меня ни разу не видела. Возможно, получилось бы ее провести, но следом появился Алекс Нордвинг, и я поняла: мне конец. Может, не побьют, как Кристиана, но ничего хорошего точно не ждет.

Я шарахнулась в сторону от парня, и он лишь успел скользнуть расслабленными пальцами по моей спине.

– Я, пожалуй, пойду…

На лице его матери застыло вопросительное выражение. «Представь мне ее», – говорили глаза.