Второй шанс для шефа

Я иду к выходу из кабинета и, уже открывая дверь, говорю.

— Жду результат звонка в течении часа. И да, кстати, можешь отправить его в вотсап, так будет даже удобнее.



Внизу меня ждет Майбах с личным водителем. Я знаю, что Илья не обидится. Субординацию он всегда соблюдает и умеет отделить работу от дружбы. Это одно из самых главных его качеств, помимо тех, что он хорошо справляется и с тем, и с тем.

Я сажусь на заднее сидение.

— В «Ричмонд», Олег, — бросаю я водителю, уткнувшись в айфон.

— Да, шеф, — откликается тот.

Майбах бесшумно трогается, и мы отправляемся собирать пробки унылого города. Только в дороге я могу отогнать от себя гнетущие мысли. Комфортное кожаное сиденье обволакивает спину, и я, наконец, расслабляюсь. Или это действие виски? Неважно.

Я проверяю котировки фондового рынка — всё в плюсе, новости политики — ничего важного для моего бизнеса, новости мировые — как обычно везде пизд..ц. И, наконец, лезу в соцсети. Куча непрочитанных сообщений от смазливых девиц, рекламодателей, бизнесменов, желающих стать партнерами по бизнесу со своими «инновационными идеями» и просто спам. Не открываю ни одно из сообщений, счет которым перевалил уже за десятки тысяч. Бегло просматриваю, есть ли среди них, кто из знакомых — ничего срочного. Желания завязывать сейчас с кем-то тривиальную беседу у меня нет. Уже выхожу из приложения, как натыкаюсь на знакомое лицо в «возможных друзьях».

Мой новый шеф-повар — Агата Лушкевич.

Видимо, соцсеть сама нашла ее после добавления номера телефона в список контактов. Страница не закрыта, и я решаю посмотреть, чем дышит мой новый сотрудник. Так, вот она в музее, вот фото с едой, вот на выставке, снова еда, вот возле Кайена в последнем кузове (интересно — ее или мимо проходила?), и опять еда, фото на мосту, с собакой, еда-еда-еда, на пикнике, на фоне реки Невы, еда-еда, снова мост, снова собака. Да, она просто одержима своей работой! Так, а где фото в купальнике? Листаю ниже, стараясь на скорости рассмотреть каждую фотографию — вдруг промелькнет обнаженная часть тела. Вот. Отлично! Открываю ее и кручу карусель, не стесняясь приближать наиболее выгодные ракурсы. Здесь отлично получилась большая соблазнительная грудь, почти полностью прикрытая лифчиком купальника (но ему явно трудно ее удержать). А тут плоский живот, с явно вырисовывающимися кубиками (который так и просит, чтобы по нему поводили кубиком льда). О, а вот самая удачная фотка. Странно, что она последняя. Похоже владелице этот снимок нравится больше всех, но она слишком скромна, чтобы выставлять ее первой в карусели. Неизвестный фотограф удачно выбирает ракурс, при котором на первый план выходят упругие ягодицы совершенной формы, а Агата оборачивается, подмигивая и прикусывая язык в задорной улыбке. При этом, одной рукой она поднимает солнцезащитные очки на голову, и ее лифчик задирается, обнажая нижнюю часть груди.

Блеск!

Я облизываю пересохшие губы и сглатываю. Илюха прав — она красавица. Возможно, увидев эти фото до собеседования, я бы действительно выбрал ее в большей степени за внешность. Так, а это у нас кто? Невзрачный тюфяк с дебильным выражением лица щека к щеке с новым шефом лучшего ресторана Питера и подпись «Forever yours». Нда. Я был о вас лучшего мнения, Агата. Что ж, надеюсь, он хотя бы хорош в постели, потому что по глазам видно — денег у него нет.

Грудь сдавливает от неприятного чувства. Это не ревность. Больше похоже на обиду — такая красивая девушка, конечно, заслуживает большего.

— Приехали, шеф.

Олег тормозит у входа в самое модное место Питера на данный момент — клуб «Ричмонд». Здесь тусуются буквально все — дети чиновников, блогеры, дети бизнесменов, молодые бизнесмены, частные инвесторы, крипто-инвесторы. Короче, все чей счет в банке перевалил за миллион долларов. И, конечно, такая обстановка, как магнитом притягивает, все, накаченные филлерами, губы Питера.

Я выхожу из Майбаха и иду ко входу, где, завидев меня, улыбается блондинка хостес с неприлично длинными ногами. Ее зовут Настя, и эти ножки три раза гостили у меня на плечах. Клянусь, они настолько длинные, что не будь в них костей, они с легкостью обвили бы мою шею и завязались узлом. Я подхожу ближе, смотрю ей в глаза и улыбаюсь.

— Привет!

— Здравствуйте, Марк Давидович!

Она вынуждена соблюдать этикет, но ее это не смущает. Я скольжу взглядом по ее блузке и отмечаю торчащие соски маленькой аккуратной груди, которая ей дико подходит в купе с такими ногами. Как обычно, без лифчика, отмечаю я про себя и снова смотрю ей в глаза. Она заливисто хохочет, задирая голову, я широко улыбаюсь в ответ — такой у нас ритуал. Провожать меня ей не надо — она это знает.

Я прохожу в зал и оглядываю пространство. Концентрация силикона на один квадратный метр зашкаливает. Девушки у барной стойки в одиночестве, девушки за столиками по двое и толпой, девушки с парнями. Все одинаковые, как отпечатанные на ксероксе копии, только в каких-то моментах в нем кончалась краска и он делал одних блондинками, а потом картридж заправляли и он снова штамповал брюнеток.

Я машу диджею, тот машет в ответ и тут же ставит трек Thunder от Imagine Dragons. Такой у нас с ним ритуал. Скрывать не буду — я ему приплачиваю за это, символически. В глубине зала на втором этаже, сидит роскошная брюнетка с карими глазами, четвертым размером груди (натуральным, между прочим!) и таким же размером задницы (тут натуральностью и не пахнет). Честно, как будто ее грудь клонировали и воткнули в пятую точку. Уж не знаю какие задачи она ставила хирургу, но получилось очень органично.

Брюнетка машет мне, подпрыгивая на диване, хотя я давно ее вижу и без этого. Мама нарекла ее красивым русским именем — Людмила, а отец дал суровую фамилию — Топорищева. Но в миру Людка Топорищева, просила, чтобы ее звали исключительно — Люси, с ударением на последнюю букву в угоду французским традициям.

— Привет, малыш, — я плюхаюсь рядом с ней, закидывая руку на спинку дивана. Она тут же приникает своим ртом к моему и пытается засунуть в него язык. Это лишнее. Я отстраняюсь.

— Где ты был? — капризным тоном спрашивает Люси и не дожидаясь ответа продолжает. — Скажи уже диджею, чтобы перестал ставить «драконов» при твоем появлении. Он ставит ее уже третий раз за сегодня, и я каждый раз выглядываю тебя у входа.

— Значит, ждешь меня сильно, — широко улыбаюсь ей я.

— Конечно, жду, дурачок, — она бьет меня по плечу. — У меня для тебя сюрприз. Познакомься — это Лика и Вика.

Тут я обращаю внимание, что напротив нас сидят две блондинки — одна с каре, вторая с высокой тугой косой до поясницы. Обе только что из ксерокса.

— Здрасьте, — широко улыбаюсь я и протягиваю им руку. Они легко жмут ее и почему-то краснеют.

— Они модели из Калининграда, едут в Москву на фешн-вик. Ну, тот на который ты меня не пустил, — она закатывает глаза. Я не обращаю на это внимания. — Они захотели погулять по Питеру и приехали раньше, а самолет только в воскресенье. Ну и я предложила им остановиться у нас…

— Но, детка, у нас только одна кровать.

— Они знают, малыш. Кровать большая же.

Я откидываюсь на спинку дивана и сверкаю всеми тридцатью двумя. Выходные только что заиграли новыми красками.





Глава 3. Агата






В девять утра следующего дня, я направляюсь по М-11 в сторону деревни Новолисино. Примерно шестьдесят километров пути, я еду уже больше двух часов. Конечно, стоило бы выехать пораньше, ну или значительно позже, чтобы успеть до пробок, но я решила не подниматься на рассвете, а находиться дома и слушать до обеда стенания Артема о недальновидности и жадности очередного работодателя мне не хотелось.

Вчерашний ливень затих и дворники лениво смахивают редкие капли холодной мороси со стекла. Марсик, уставший смотреть в окно на унылый серый пейзаж, тихонько возится на заднем сидении машины, периодически тяжело вздыхая, как бы говоря, что я могла бы ехать и побыстрее. Если верить навигатору на панели, то ехать осталось не больше пятнадцати минут.

Я смотрю в зеркало заднего вида:

— Потерпи, дружок, сейчас приедем и набегаешься.

Вижу как Марсик шевелит ушами, услышав мои слова, и с еще одним вздохом покорно кладет морду на лапы.

Дом Веркиных родителей в Новолисино всегда был для нас излюбленным местом тусовок, еще со студенческих времен. Мы часто всей компанией заваливались туда, чтобы отметить удачно сданную сессию или погоревать о неразделенной любви. Лет десять назад отец Веры снес старую развалину и на месте покосившейся избушки вырос небольшой, но крепкий кирпичный дом. Позже, родители перебрались в Питер, а дом стали использовать как дачу. Мы же с прежним удовольствием продолжаем сюда изредка наведываться. В Новолисино мы отмечали Верину и мою свадьбы, потом мой развод, крестины обоих детей Веры и еще десяток мелких и не очень поводов. Сейчас повод точно значимый. Я — шеф-повар самого фешенебельного ресторана Питера. И собираюсь получить свою заслуженную звезду Мишлен. Кстати, с Марком мы познакомились именно в Новолисино.

Увидев знакомые коричневые ворота, я останавливаю машину и пару раз жму на клаксон. Через несколько минут калитка отворяется, но мне удается рассмотреть только половину заспанного лица моей подружки.

— Ты чего это, телефоном пользоваться разучилась? — недовольно бурчит Верка, едва я выхожу из машины.

— А я его вчера разбила случайно. И решила, что это знак.

Вера скептически поднимает бровь.

— Не смотри на меня так. Выходные без телефона, что может быть лучше? Считай я приехала на дауншифтинг.

— Если ты хочешь дауншифтинг, я могу проводить тебя домой к дяде Васе, там как раз, то что надо. И огород надо вспахать и удобства на улице, а у нас, — она машет рукой в сторону идеально ровного и пустого участка, — какой уж дауншифтиг.

— Самый лучший, — я широко и совершенно искренне улыбаюсь. — Со всеми условиями.

Подруга довольно хмыкает, и ведет меня в дом. Позади бодро семенит Марсик, периодически отвлекаясь на попытку сожрать собственный хвост. За дверью нас уже ждет улыбающийся Кирилл, наш одногруппник и, по совместительству, Верин муж и отец ее двоих детей.

— А где Артем? — спрашивает Кирилл, забирая у меня пакеты.

— У него сегодня какой-то важный стрим, — на последнем слове я морщусь, и мои тактичные друзья поспешно меняют тему.

Когда с приветствиями и объятиями покончено, мы садимся за большой круглый стол. Верка суетится около плиты, а я с любовью оглядываюсь вокруг. Через огромные французские окна в комнату проникает много света. Большой стол, застеленный ажурной белоснежной скатертью, заставлен разными вазочками, в которых всегда можно отыскать орехи, печенье, сухофрукты, конфеты. Подруга расставляет чашки, разливает заварку и садится напротив меня. Я вдыхаю мятный аромат чая и закидываю в рот, выловленный из ближайшей к мне вазы, миндаль.

— Агат, а чего ты не предупредила, что приедешь? — Кирилл дует на чашку и подозрительно смотрит на меня.

— Телефон разбила. Случайно, конечно. Хотела вам позвонить как раз, а он выскочил у меня из рук. Вообще, у меня новости. — делаю многозначительную паузу и с удовольствием смотрю на заинтересованные лица друзей.

— Ну? — Терпением Вера никогда не отличалась.

Я гордо выпрямляю спину и торжественно произношу:

— Позвольте представиться, Агата Лушкевич, новый шеф-повар ресторана «Есенин».

Ребята хлопают глазами.

— “Есенин”, — Кирилл недоверчиво качает головой. — Это же ресторан Марка.

Я улыбаюсь ему и развожу руками, а затем Верка спасает меня от дальнейших расспросов. оглашает весь дом громким визгом и бросается мне на шею. С трудом оторвав от себя Веру и прервав поток ее восторженных охов, я оглядываюсь вокруг и удивленно спрашиваю:

— А где дети?

— У родителей Кирилла, — Вера смешно морщит нос.

— Ой. Кажется я испортила вам романтичные выходные, — ненавижу чувствовать себя лишней.

Но подруга только отмахивается от меня

— Они вчера вечером внезапно вспомнили, что у них есть внуки, которые уже и не узнают бабку и деда, если встретят на улице.

С другого конца стола раздается кряхтение.

— Что? — Вера поворачивается на звук к мужу и упирается руками в бока. — И не говори мне, что это не так!

Кирилл, откашлявшись, молча поднимает ладони вверх, показывая, что спорить с женой не собирается.

— Вер, ну что ты в самом деле, — я осуждающе смотрю на подругу. — Они же постоянно в разъездах, им некогда.

— Ой, да брось. Это не мешает им видеть внуков, хотя бы раз в пару месяцев, а не раз в полгода.

Я понимаю, что спорить с Верой бесполезно и замолкаю. Отношения с семьей Кирилла у нее всегда были сложные. Родители ее так и не приняли и дают ей это понять снова и снова. Им не важно, что Кирилл безумно счастлив с женой, что у них двое детей и полностью устроенная жизнь. Поэтому даже спустя почти десять лет со свадьбы мама Кирилла сообщает сыночку, что его выбором она все еще недовольна.

Чтобы как-то развеять атмосферу, я перевожу разговор на работу Кирилла. Несмотря на то, что мы вместе учились в кулинарном техникуме, Кирилл, окончив его, понял, что поваром быть не хочет и нашел себя в реставрации мебели. Сейчас он владеет небольшой реставрационной фирмой, доход от которой позволяет Верке не работать и свое поварское мастерство проявлять исключительно на домашней кухне. Кирилл может обсуждать свое дело бесконечно и уже через десять минут мы с Верой идем за ним на чердак, чтобы полюбоваться домашней мастерской, в которой он реставрирует мебель, так сказать “для души”.