Вторая попытка
Часть 31 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— И в чем этот смысл, если они в состоянии разгромить любую армию?
— При этом всё равно будут нести невосполнимые потери. А использование оружия массового поражения для них возможно, но только в самом крайнем случае. Я сомневаюсь, что у них осталось много этих зарядов, с учетом того, что вся промышленность фактически разрушена в их мире. А теперь представьте, что у нас есть один или два таких заряда — и как мы можем их применить с максимальной эффективностью? А никак. По развернутым в поле войскам? Это всё равно, что молотком по таракану бить — много грохота с минимальной пользой. Такие средства используются только для уничтожения стратегических объектов. Сбросить как обычную бомбу с бомбардировщика? Так у пришельцев сейчас самая эффективная система ПВО, и я не удивлюсь, что изначально она разрабатывалась как раз для противодействия средствам доставки зарядов на основании деления ядер. Самолеты тихоходны, и скорее всего, вместо них используются самонаводящиеся ракеты, правда намного более совершенные, нежели те, что мы пытались испытывать в Пенемюнде. Сам факт уничтожения научного центра говорит, что наши ученые двигались в правильном направлении. А если предположить, что в будущем война велась между САСШ и Россией, то применение ракет, летящих по баллистической траектории для достижения других континентов, вполне логично. По нашим расчетам, в таких условиях вылет ракет на высоты более ста километров просто необходим для достижения столь удаленных целей, что как раз и входит в один из запретов пришельцев. При этом возможно, что пришельцы ставят перед собой цели в далекой перспективе по освоению внеземных объектов. Например, организация поселений на Луне, Марсе или других планетах Солнечной системы, где однозначно должны быть полезные ископаемые. Мы же не знаем до конца все возможности так называемой пространственно-временной транспортной системы. Они вполне в силах доставить маяк в космос или на другую планету. Если им это удастся, то в долгосрочной перспективе русские получат поистине подавляющее превосходство и смогут диктовать условия любому государству или военному блоку, оставаясь при этом фактически неприкасаемыми, так как все основные производства и командные центры будут выведены в космос.
Тут не выдержал Гиммлер и вклинился в разговор:
— Чем это нам грозит?
— Нам не столь сильно, сколько это направлено против САСШ, которых защищает океан. По многим оговоркам и по тому, что пришельцы знают английский язык, а немецкий у них не популярен, основными противниками в будущем у них были англосаксы и их сателлиты. Если русским удастся отбиться от объединенного вторжения, пришельцы в течение двух-трех лет смогут разместить ударную группировку на орбите Земли, против которой мы ничего не сможем сделать. И скорее всего, в мире будущего это всё реализовано, и Оргулову предстоит только восстановить эту систему в нашем времени, дав тем самым Сталину мощный инструмент для управления миром.
В кабинете наступила гнетущая тишина. Перспектива стратегического проигрыша такого уровня всех просто повергла в шок. Гиммлер задал вопрос, который волновал всех в этой комнате:
— И что, мы ничего не сможем сделать?
— Сейчас нет. И Сталин это прекрасно понимает и вовсю способствует этому плану: недавно Оргулов стал генералом и был принят в члены Государственного комитета обороны СССР. Вы сами понимаете, что это значит. Наш неуловимый капитан Зимин будет для Сталина осваивать космос.
Тодт, который сам до конца был не в курсе всей ситуации, заинтересованно спросил:
— Значит, фактический запрет на производство баллистических ракет предполагает запрет на средства противодействий орбитальным бомбардировщикам?
— Однозначно. Сейчас русские будут тянуть время, играть в политику, несколько раз ощутимо дадут по носу и нам, и англичанам с американцами, а сами начнут запускать в космос боевые корабли.
Гиммлер решил резюмировать всё сказанное:
— Можно сказать, что любое перемирие в ближайшее время будет только оттягиванием нашего полного уничтожения в будущем?
— Учитывая плохо скрываемую ненависть к нынешнему режиму в Германии — однозначно да. И чем больше пройдет времени, тем больше русские наберут силы для максимально эффективного удара с минимальными потерями.
Опять пауза. Канарис с интересом рассматривал собеседников. Для него уже давно шла Большая Игра по спасению Германии, и он ясно понял намек, даже не намек, а прямое указание пути, единственно правильного пути спасения, полученное во время личной беседы с генералом Оргуловым и потом подтвержденное главой НКВД Берией. Они в один голос уважительно отзывались о послевоенной ГДР и о немцах, как хороших и надежных союзниках, когда у тех из голов выбили идиотские мысли о расовом превосходстве и фактически уничтожили национал-социалистическую партию. Это был тот выход, о котором ему фактически сказали, и Канарис, плотно работая среди военных и промышленников, потихоньку подводил страну к решительному шагу по смене идеологии, и проигрыш в войне на востоке был очередным из этапов протрезвления немецкого народа.
Гиммлер подозрительно посматривал на адмирала Канариса и пытался понять, к чему клонит этот сухощавый невысокий человек, который так мастерски манипулирует настроением всех присутствующих.
— Хорошо, адмирал, ваши рекомендации по сложившейся ситуации?
Канарис сжал губы, глянул как бы виновато на Гейдриха и заговорил:
— Я согласен со всеми в этой комнате: нам как можно быстрее необходимо вывести войска из России, заключить мирный договор и любой ценой сохранить армию, даже оставив русским всю нашу технику и средства усиления.
Естественно, ни в какой антирусской коалиции нам нельзя участвовать — мы находимся ближе всего и, учитывая сколько к нам накопилось претензий у Сталина, первый удар возмездия или даже последний, с использованием зарядов на основе деления ядер, будет по нам. И уж поверьте, что пришельцы сделают так, чтоб никто из тех, кто сейчас находится в этой комнате, не остался в живых.
— Так в чем выход? — не выдержал Дёниц, которого очень сильно волновал вопрос возможности обнаружения подводных лодок с орбитальных спутников пришельцев.
Канарис невесело усмехнулся.
— Выход один. Необходимо обязательно спровоцировать войну между Россией и антирусской коалицией, при этом оставаясь в стороне. Чем больше они ослабят друг друга, тем нам выгоднее, при этом придерживаться абсолютного нейтралитета. И главное, надо сделать так, чтобы именно пришельцам было не выгоднонас уничтожать. Чтобы потребность в нас была намного сильнее, нежели желание нас уничтожить.
— Как вы себе это представляете Канарис? — с подозрением спросил Гиммлер.
— Очень просто. Мы размещаем на своих предприятиях русские оборонные заказы в качестве компенсации за нанесенный вред. Например, несколько наших заводов готовы выпускать русские дизельные двигатели В-2-34, которые они ставят на свои модернизированные по информации пришельцев танки Т-34. Это касается и множества других товаров, и при этом мы вполне можем договориться и совместно наконец-то провести операцию «Морской лев» и поделить на зоны влияния страны Скандинавии, отдав русским на растерзание Финляндию.
У русских давно накопилось много претензий к Великобритании — еще со времен царя Ивана Грозного, поэтому, как мне намекнул Сталин, они готовы обсуждать такого рода совместные действия в случае нападения на Россию англо-американских сил.
Гиммлер удовлетворенно откинулся на спинку кресла и, довольно усмехнувшись, спросил:
— Ну а что мы будем говорить западным банкирам, которые настаивают на нашем участии в совместной войне против России?
— Скажем правду: понесли потери, потеряли технику, и срочно нужно всё восстанавливать, необходимо время и, конечно же, нужны деньги, деньги, деньги. Через подставные компании возьмем кредиты и… вместе с русскими сначала разгромим Англию, а потом посмотрим, как янки получат по зубам на Дальнем Востоке и от большевиков, и от наших хитрых узкоглазых союзников-самураев. Ну, а долги… кто ж побежденным отдает долги…
— Но потом мы, по сути дела, останемся один на один с русскими?
— Я надеюсь, к тому времени мы настолько интегрируем в систему снабжения СССР и в другие области, что им не будет смысла нас уничтожать. Зачем им с нами воевать, если полки в их магазинах будут заставлены высококачественными германскими товарами, их женщины будут одеты в лучшие германские платья, а мужчины будут ездить на лучших германских машинах? Как говорится, «если хочешь победить врага — сделай его своим другом».
На лицах генералов и адмиралов появились довольные ухмылки — путь движения для выхода из кризиса был выбран.
Глава 19
Фух, ну наконец-то закончился официоз, и я смог, просто помахав ручкой, удрать в свое время подальше от всех этих расфуфыренных царедворцев, представителей дворянства и других высокопоставленных умников, кому удалось пролезть поближе к трибунам, где происходило основное действо. Прибытие пришельцев из другого мира и подписание договора о мире и торговле с Российской империей было событием планетарного масштаба и собрало огромную по этим временам аудиторию. Наверно, намного большую, чем во время демонстрации полетов на простеньких и примитивных аэропланах.
Император, весь погруженный в нерадостные раздумья, несмотря на ободряющие слова супруги и радостный галдеж толпы, вернулся на трибуну. Несколько минут наблюдал за тем, как наши автокраны быстренько сгружают с грузовиков бетонные блоки и прямо на глазах у зрителей в чистом поле вырастает настоящая укрепленная крепость. Надолго его не хватило, и уже через полчаса кортеж автомобилей через специально выделенный коридор в толпе выехал с поля и направился в Царское Село. Там у нас на следующее утро была назначена официальная встреча с Николаем II и членами правительства для обсуждения порядка выполнения договоренностей, способов оплаты и многое другое, что обычно остается за закрытыми дверями и не становится достоянием публики.
После отъезда императора ко мне подошел генерал Келлер, вроде как поинтересоваться дальнейшими планами по благоустройству нашего поселения и по выкупу какого-нибудь приличного особняка или дома в Петрограде для размещения официальной резиденции посла Новоросского экспедиционного корпуса. Но реально, и это было видно по глазам знаменитого генерала-кавалериста, ему хотелось пообщаться с потомками и вблизи увидеть нашу легендарную технику и вооружение.
Мы с ним поздоровались и прошли в сторону строящегося по всем правилам военного фортификационного искусства, укрепленного КПП на въезде в наш импровизированный городок. Сопровождающие Келлера два офицера демонстративно отстали, и мы смогли переброситься парой слов, фактически без свидетелей. Вроде как простой разговор двух боевых генералов, знающих себе цену и заочно уважающих друг друга, но между строк читалось слишком много вопросов и желание элементарно прояснить ситуацию. Но открыто говорить и о наших планах и особенно о тайной организации, где генерал граф Келлер занимал уже немалое положение, было просто глупо и даже опасно. Мы зашли в уже готовый блокпост, который только-только был перекрыт бетонной плитой и где бойцы деловито раскладывали вещи, расставляли ящики с боеприпасами и сухпайками. Генерал сначала подозрительно, а через некоторое время одобрительно смотрел на всю деловую суету, на отсутствие какого-либо крика, и с какой-то особой пристальностью всматривался в лица наших бойцов и офицеров, прислушивался к разговорам, шуткам, всё больше и больше убеждаясь, что перед ним настоящие этнические русские, правда говорящие немного на другом языке.
Когда с его лица исчезли последние следы подозрительности, я коротко сказал:
— Господин генерал, для меня и моих людей большая честь, что именно вас назначили для обеспечения нашей безопасности. В трудную минуту именно такие люди чести, как вы, нужны, чтобы избавить страну от кровавой смуты.
Он пристально смотрел мне в глаза, потом чуть кивнул и коротко спросил:
— Значит, это всё правда?
— Да, и намного страшнее. Крови будет очень много. Чуть позже, когда обеспечим полный режим безопасности, а это будет дня через два, я вас познакомлю с теми, кто пережил всё это и может лично рассказать и поделиться воспоминаниями. Ее величество вдовствующая императрица и великая княжна Ольга Александровна с ними общались.
— Кто же это?
— Это русские эмигранты, которые выжили в Гражданской войне и вынуждены были искать спасение в Южной Америке.
На мгновение на его лице отразилось непонимание. Может, у Салтыкова-Щедрина царские генералы и тупые, только граф Келлер явно таким не был, и быстро в уме посчитал даты — и на его лице выразилось недоумение, которое я сразу попытался развеять:
— Это люди из 1942 года. Я понимаю, что звучит для вас несколько дико, но, пообщавшись с нами, вы привыкнете.
— Хорошо. Если от этого зависит судьба монархии и миллионы жизней русских людей…
Я его перебил:
— Вот поэтому мы вас и порекомендовали в первую очередь как человека чести и по-настоящему преданного России.
Генерал подобрался, и в глазах его заплясали чертики.
— Для меня это честь.
— Хорошо. Лично для вас, господин генерал, я Сергей Иванович. Теперь о деле. Вы отобрали дома или особняки для представительства Новоросского корпуса?
Высоченный детина, которому приходилось чуть опускать голову, чтоб не чиркать по потолку блокпоста, кивнул.
— Так точно, Сергей Иванович. Один из моих офицеров поездил по городу, подобрал несколько вариантов и даже сфотографировал, чтоб вы смогли сразу ознакомиться.
— Великолепно.
Я быстро вызвал на блокпост обоих Артемьевых, Дегтярева и Левченко для выбора здания. Офицер, сопровождавший Келлера, выложил на импровизированный стол из ящиков папку с планами и фотографиями. Косясь на нашу Снежную королеву, стал обстоятельно докладывать по каждому из вариантов.
Конечно, больше всего поразил бывший дворец Меншикова, так называемый дом Лавалей. На данный момент он находился в собственности государства и, в принципе, за соответствующую сумму мог бы быть выделен нам для посольства. Вот только из соображений безопасности и размещения вертолетной площадки он нас не сильно устраивал, поэтому скрепя сердце пришлось отложить этот вариант. Больше всего для наших нужд подошло бы какое-нибудь поместье в пригороде Петрограда — так, чтоб можно было разместить автопарк, вертолетную площадку и, естественно, средства усиления обороны и ПВО.
Просматривая наши карты, результаты аэрофотосъемки и предложенные варианты, остановились на трех крупных поместьях на окраинах города, которые великолепно подходили для наших нужд.
После часа общения, обсуждения множества военных вопросов — главным образом это касалось моего видения роли кавалерии в будущих войнах, и особенно тактики конно-механизированных групп — я тепло попрощался с генералом Келлером, которому было жаль расставаться со столь интересным и информированным собеседником, и отправился через только что открытое окно в наше время. Там меня с нетерпением дожидался генерал Ростовцев, которому, видимо, было что сказать после наблюдения за нашим столь эффектным появлением в мире 1914 года.
Я, как мог, оттягивал этот разговор, который по определению должен был стать очень непростым, — скорее всего, глава военного ведомства выдвинет мне скрытый ультиматум. Хотя на фоне странного предложения Сипягина всё это выглядело весьма и весьма странно. Судя по всему, наши хитромудрые друзья из ФСБ что-то знают, и поэтому пошли ва-банк, и Ростовцева тут выставляют как некую страшилку, на фоне которой они будут выглядеть весьма презентабельно, учитывая широкий перечень услуг и грузов, имеющихся у них в прайсе. Ну-ну, как оно говорится, будем посмотреть.
Вернувшись в наш мир, я, к своему удивлению, увидел, что Ростовцев находится в большом ангаре, а не в утепленном помещении для гостей, ходит вокруг свежевыкрашенных немецких трофейных танков и курит сигарету за сигаретой. Я честно впал в ступор и стоял с полминуты, наблюдая за совершенно не характерным для генерала поведением.
Увидев меня, он затушил сигарету и пошел навстречу, махнув охранникам, чтоб не мешали общаться, и те, как дрессированные собаки, остановились и замерли на приличном расстоянии, но так, чтобы территория вокруг охраняемого объекта оставалась под контролем.
— Максим Петрович, что-то случилось?
Он невесело усмехнулся.
— Умеешь ты удивлять, Сережа. Даже не знаю, что мне, старику, дальше делать.
— Так в чем проблема?
— Я слышал, там тебе предложение сделали интересное?
— Да, было такое.
Он опустил голову, скривился, смотря себе под ноги, и заговорил:
— Поразил ты меня сегодня, Сережа. Жаль, что такой кадр в свободное плавание ушел. Как жить-то дальше будем?
Он поднял голову и уставился мне в глаза. Его охранники ощутимо напряглись, и только многочисленные огоньки лазерных целеуказателей, которые появились и на груди генерала, и у его людей, немного разрядили ситуацию. Ростовцев невесело усмехнулся.
— Да брось ты, ничего я тебе делать не буду. Тебя теперь на руках носить надо и пылинки сдувать. Так вот чохом решить сложнейшую задачу, над которой мы бьемся несколько месяцев, с того момента как узнали про твои похождения в 1941 году!
— При этом всё равно будут нести невосполнимые потери. А использование оружия массового поражения для них возможно, но только в самом крайнем случае. Я сомневаюсь, что у них осталось много этих зарядов, с учетом того, что вся промышленность фактически разрушена в их мире. А теперь представьте, что у нас есть один или два таких заряда — и как мы можем их применить с максимальной эффективностью? А никак. По развернутым в поле войскам? Это всё равно, что молотком по таракану бить — много грохота с минимальной пользой. Такие средства используются только для уничтожения стратегических объектов. Сбросить как обычную бомбу с бомбардировщика? Так у пришельцев сейчас самая эффективная система ПВО, и я не удивлюсь, что изначально она разрабатывалась как раз для противодействия средствам доставки зарядов на основании деления ядер. Самолеты тихоходны, и скорее всего, вместо них используются самонаводящиеся ракеты, правда намного более совершенные, нежели те, что мы пытались испытывать в Пенемюнде. Сам факт уничтожения научного центра говорит, что наши ученые двигались в правильном направлении. А если предположить, что в будущем война велась между САСШ и Россией, то применение ракет, летящих по баллистической траектории для достижения других континентов, вполне логично. По нашим расчетам, в таких условиях вылет ракет на высоты более ста километров просто необходим для достижения столь удаленных целей, что как раз и входит в один из запретов пришельцев. При этом возможно, что пришельцы ставят перед собой цели в далекой перспективе по освоению внеземных объектов. Например, организация поселений на Луне, Марсе или других планетах Солнечной системы, где однозначно должны быть полезные ископаемые. Мы же не знаем до конца все возможности так называемой пространственно-временной транспортной системы. Они вполне в силах доставить маяк в космос или на другую планету. Если им это удастся, то в долгосрочной перспективе русские получат поистине подавляющее превосходство и смогут диктовать условия любому государству или военному блоку, оставаясь при этом фактически неприкасаемыми, так как все основные производства и командные центры будут выведены в космос.
Тут не выдержал Гиммлер и вклинился в разговор:
— Чем это нам грозит?
— Нам не столь сильно, сколько это направлено против САСШ, которых защищает океан. По многим оговоркам и по тому, что пришельцы знают английский язык, а немецкий у них не популярен, основными противниками в будущем у них были англосаксы и их сателлиты. Если русским удастся отбиться от объединенного вторжения, пришельцы в течение двух-трех лет смогут разместить ударную группировку на орбите Земли, против которой мы ничего не сможем сделать. И скорее всего, в мире будущего это всё реализовано, и Оргулову предстоит только восстановить эту систему в нашем времени, дав тем самым Сталину мощный инструмент для управления миром.
В кабинете наступила гнетущая тишина. Перспектива стратегического проигрыша такого уровня всех просто повергла в шок. Гиммлер задал вопрос, который волновал всех в этой комнате:
— И что, мы ничего не сможем сделать?
— Сейчас нет. И Сталин это прекрасно понимает и вовсю способствует этому плану: недавно Оргулов стал генералом и был принят в члены Государственного комитета обороны СССР. Вы сами понимаете, что это значит. Наш неуловимый капитан Зимин будет для Сталина осваивать космос.
Тодт, который сам до конца был не в курсе всей ситуации, заинтересованно спросил:
— Значит, фактический запрет на производство баллистических ракет предполагает запрет на средства противодействий орбитальным бомбардировщикам?
— Однозначно. Сейчас русские будут тянуть время, играть в политику, несколько раз ощутимо дадут по носу и нам, и англичанам с американцами, а сами начнут запускать в космос боевые корабли.
Гиммлер решил резюмировать всё сказанное:
— Можно сказать, что любое перемирие в ближайшее время будет только оттягиванием нашего полного уничтожения в будущем?
— Учитывая плохо скрываемую ненависть к нынешнему режиму в Германии — однозначно да. И чем больше пройдет времени, тем больше русские наберут силы для максимально эффективного удара с минимальными потерями.
Опять пауза. Канарис с интересом рассматривал собеседников. Для него уже давно шла Большая Игра по спасению Германии, и он ясно понял намек, даже не намек, а прямое указание пути, единственно правильного пути спасения, полученное во время личной беседы с генералом Оргуловым и потом подтвержденное главой НКВД Берией. Они в один голос уважительно отзывались о послевоенной ГДР и о немцах, как хороших и надежных союзниках, когда у тех из голов выбили идиотские мысли о расовом превосходстве и фактически уничтожили национал-социалистическую партию. Это был тот выход, о котором ему фактически сказали, и Канарис, плотно работая среди военных и промышленников, потихоньку подводил страну к решительному шагу по смене идеологии, и проигрыш в войне на востоке был очередным из этапов протрезвления немецкого народа.
Гиммлер подозрительно посматривал на адмирала Канариса и пытался понять, к чему клонит этот сухощавый невысокий человек, который так мастерски манипулирует настроением всех присутствующих.
— Хорошо, адмирал, ваши рекомендации по сложившейся ситуации?
Канарис сжал губы, глянул как бы виновато на Гейдриха и заговорил:
— Я согласен со всеми в этой комнате: нам как можно быстрее необходимо вывести войска из России, заключить мирный договор и любой ценой сохранить армию, даже оставив русским всю нашу технику и средства усиления.
Естественно, ни в какой антирусской коалиции нам нельзя участвовать — мы находимся ближе всего и, учитывая сколько к нам накопилось претензий у Сталина, первый удар возмездия или даже последний, с использованием зарядов на основе деления ядер, будет по нам. И уж поверьте, что пришельцы сделают так, чтоб никто из тех, кто сейчас находится в этой комнате, не остался в живых.
— Так в чем выход? — не выдержал Дёниц, которого очень сильно волновал вопрос возможности обнаружения подводных лодок с орбитальных спутников пришельцев.
Канарис невесело усмехнулся.
— Выход один. Необходимо обязательно спровоцировать войну между Россией и антирусской коалицией, при этом оставаясь в стороне. Чем больше они ослабят друг друга, тем нам выгоднее, при этом придерживаться абсолютного нейтралитета. И главное, надо сделать так, чтобы именно пришельцам было не выгоднонас уничтожать. Чтобы потребность в нас была намного сильнее, нежели желание нас уничтожить.
— Как вы себе это представляете Канарис? — с подозрением спросил Гиммлер.
— Очень просто. Мы размещаем на своих предприятиях русские оборонные заказы в качестве компенсации за нанесенный вред. Например, несколько наших заводов готовы выпускать русские дизельные двигатели В-2-34, которые они ставят на свои модернизированные по информации пришельцев танки Т-34. Это касается и множества других товаров, и при этом мы вполне можем договориться и совместно наконец-то провести операцию «Морской лев» и поделить на зоны влияния страны Скандинавии, отдав русским на растерзание Финляндию.
У русских давно накопилось много претензий к Великобритании — еще со времен царя Ивана Грозного, поэтому, как мне намекнул Сталин, они готовы обсуждать такого рода совместные действия в случае нападения на Россию англо-американских сил.
Гиммлер удовлетворенно откинулся на спинку кресла и, довольно усмехнувшись, спросил:
— Ну а что мы будем говорить западным банкирам, которые настаивают на нашем участии в совместной войне против России?
— Скажем правду: понесли потери, потеряли технику, и срочно нужно всё восстанавливать, необходимо время и, конечно же, нужны деньги, деньги, деньги. Через подставные компании возьмем кредиты и… вместе с русскими сначала разгромим Англию, а потом посмотрим, как янки получат по зубам на Дальнем Востоке и от большевиков, и от наших хитрых узкоглазых союзников-самураев. Ну, а долги… кто ж побежденным отдает долги…
— Но потом мы, по сути дела, останемся один на один с русскими?
— Я надеюсь, к тому времени мы настолько интегрируем в систему снабжения СССР и в другие области, что им не будет смысла нас уничтожать. Зачем им с нами воевать, если полки в их магазинах будут заставлены высококачественными германскими товарами, их женщины будут одеты в лучшие германские платья, а мужчины будут ездить на лучших германских машинах? Как говорится, «если хочешь победить врага — сделай его своим другом».
На лицах генералов и адмиралов появились довольные ухмылки — путь движения для выхода из кризиса был выбран.
Глава 19
Фух, ну наконец-то закончился официоз, и я смог, просто помахав ручкой, удрать в свое время подальше от всех этих расфуфыренных царедворцев, представителей дворянства и других высокопоставленных умников, кому удалось пролезть поближе к трибунам, где происходило основное действо. Прибытие пришельцев из другого мира и подписание договора о мире и торговле с Российской империей было событием планетарного масштаба и собрало огромную по этим временам аудиторию. Наверно, намного большую, чем во время демонстрации полетов на простеньких и примитивных аэропланах.
Император, весь погруженный в нерадостные раздумья, несмотря на ободряющие слова супруги и радостный галдеж толпы, вернулся на трибуну. Несколько минут наблюдал за тем, как наши автокраны быстренько сгружают с грузовиков бетонные блоки и прямо на глазах у зрителей в чистом поле вырастает настоящая укрепленная крепость. Надолго его не хватило, и уже через полчаса кортеж автомобилей через специально выделенный коридор в толпе выехал с поля и направился в Царское Село. Там у нас на следующее утро была назначена официальная встреча с Николаем II и членами правительства для обсуждения порядка выполнения договоренностей, способов оплаты и многое другое, что обычно остается за закрытыми дверями и не становится достоянием публики.
После отъезда императора ко мне подошел генерал Келлер, вроде как поинтересоваться дальнейшими планами по благоустройству нашего поселения и по выкупу какого-нибудь приличного особняка или дома в Петрограде для размещения официальной резиденции посла Новоросского экспедиционного корпуса. Но реально, и это было видно по глазам знаменитого генерала-кавалериста, ему хотелось пообщаться с потомками и вблизи увидеть нашу легендарную технику и вооружение.
Мы с ним поздоровались и прошли в сторону строящегося по всем правилам военного фортификационного искусства, укрепленного КПП на въезде в наш импровизированный городок. Сопровождающие Келлера два офицера демонстративно отстали, и мы смогли переброситься парой слов, фактически без свидетелей. Вроде как простой разговор двух боевых генералов, знающих себе цену и заочно уважающих друг друга, но между строк читалось слишком много вопросов и желание элементарно прояснить ситуацию. Но открыто говорить и о наших планах и особенно о тайной организации, где генерал граф Келлер занимал уже немалое положение, было просто глупо и даже опасно. Мы зашли в уже готовый блокпост, который только-только был перекрыт бетонной плитой и где бойцы деловито раскладывали вещи, расставляли ящики с боеприпасами и сухпайками. Генерал сначала подозрительно, а через некоторое время одобрительно смотрел на всю деловую суету, на отсутствие какого-либо крика, и с какой-то особой пристальностью всматривался в лица наших бойцов и офицеров, прислушивался к разговорам, шуткам, всё больше и больше убеждаясь, что перед ним настоящие этнические русские, правда говорящие немного на другом языке.
Когда с его лица исчезли последние следы подозрительности, я коротко сказал:
— Господин генерал, для меня и моих людей большая честь, что именно вас назначили для обеспечения нашей безопасности. В трудную минуту именно такие люди чести, как вы, нужны, чтобы избавить страну от кровавой смуты.
Он пристально смотрел мне в глаза, потом чуть кивнул и коротко спросил:
— Значит, это всё правда?
— Да, и намного страшнее. Крови будет очень много. Чуть позже, когда обеспечим полный режим безопасности, а это будет дня через два, я вас познакомлю с теми, кто пережил всё это и может лично рассказать и поделиться воспоминаниями. Ее величество вдовствующая императрица и великая княжна Ольга Александровна с ними общались.
— Кто же это?
— Это русские эмигранты, которые выжили в Гражданской войне и вынуждены были искать спасение в Южной Америке.
На мгновение на его лице отразилось непонимание. Может, у Салтыкова-Щедрина царские генералы и тупые, только граф Келлер явно таким не был, и быстро в уме посчитал даты — и на его лице выразилось недоумение, которое я сразу попытался развеять:
— Это люди из 1942 года. Я понимаю, что звучит для вас несколько дико, но, пообщавшись с нами, вы привыкнете.
— Хорошо. Если от этого зависит судьба монархии и миллионы жизней русских людей…
Я его перебил:
— Вот поэтому мы вас и порекомендовали в первую очередь как человека чести и по-настоящему преданного России.
Генерал подобрался, и в глазах его заплясали чертики.
— Для меня это честь.
— Хорошо. Лично для вас, господин генерал, я Сергей Иванович. Теперь о деле. Вы отобрали дома или особняки для представительства Новоросского корпуса?
Высоченный детина, которому приходилось чуть опускать голову, чтоб не чиркать по потолку блокпоста, кивнул.
— Так точно, Сергей Иванович. Один из моих офицеров поездил по городу, подобрал несколько вариантов и даже сфотографировал, чтоб вы смогли сразу ознакомиться.
— Великолепно.
Я быстро вызвал на блокпост обоих Артемьевых, Дегтярева и Левченко для выбора здания. Офицер, сопровождавший Келлера, выложил на импровизированный стол из ящиков папку с планами и фотографиями. Косясь на нашу Снежную королеву, стал обстоятельно докладывать по каждому из вариантов.
Конечно, больше всего поразил бывший дворец Меншикова, так называемый дом Лавалей. На данный момент он находился в собственности государства и, в принципе, за соответствующую сумму мог бы быть выделен нам для посольства. Вот только из соображений безопасности и размещения вертолетной площадки он нас не сильно устраивал, поэтому скрепя сердце пришлось отложить этот вариант. Больше всего для наших нужд подошло бы какое-нибудь поместье в пригороде Петрограда — так, чтоб можно было разместить автопарк, вертолетную площадку и, естественно, средства усиления обороны и ПВО.
Просматривая наши карты, результаты аэрофотосъемки и предложенные варианты, остановились на трех крупных поместьях на окраинах города, которые великолепно подходили для наших нужд.
После часа общения, обсуждения множества военных вопросов — главным образом это касалось моего видения роли кавалерии в будущих войнах, и особенно тактики конно-механизированных групп — я тепло попрощался с генералом Келлером, которому было жаль расставаться со столь интересным и информированным собеседником, и отправился через только что открытое окно в наше время. Там меня с нетерпением дожидался генерал Ростовцев, которому, видимо, было что сказать после наблюдения за нашим столь эффектным появлением в мире 1914 года.
Я, как мог, оттягивал этот разговор, который по определению должен был стать очень непростым, — скорее всего, глава военного ведомства выдвинет мне скрытый ультиматум. Хотя на фоне странного предложения Сипягина всё это выглядело весьма и весьма странно. Судя по всему, наши хитромудрые друзья из ФСБ что-то знают, и поэтому пошли ва-банк, и Ростовцева тут выставляют как некую страшилку, на фоне которой они будут выглядеть весьма презентабельно, учитывая широкий перечень услуг и грузов, имеющихся у них в прайсе. Ну-ну, как оно говорится, будем посмотреть.
Вернувшись в наш мир, я, к своему удивлению, увидел, что Ростовцев находится в большом ангаре, а не в утепленном помещении для гостей, ходит вокруг свежевыкрашенных немецких трофейных танков и курит сигарету за сигаретой. Я честно впал в ступор и стоял с полминуты, наблюдая за совершенно не характерным для генерала поведением.
Увидев меня, он затушил сигарету и пошел навстречу, махнув охранникам, чтоб не мешали общаться, и те, как дрессированные собаки, остановились и замерли на приличном расстоянии, но так, чтобы территория вокруг охраняемого объекта оставалась под контролем.
— Максим Петрович, что-то случилось?
Он невесело усмехнулся.
— Умеешь ты удивлять, Сережа. Даже не знаю, что мне, старику, дальше делать.
— Так в чем проблема?
— Я слышал, там тебе предложение сделали интересное?
— Да, было такое.
Он опустил голову, скривился, смотря себе под ноги, и заговорил:
— Поразил ты меня сегодня, Сережа. Жаль, что такой кадр в свободное плавание ушел. Как жить-то дальше будем?
Он поднял голову и уставился мне в глаза. Его охранники ощутимо напряглись, и только многочисленные огоньки лазерных целеуказателей, которые появились и на груди генерала, и у его людей, немного разрядили ситуацию. Ростовцев невесело усмехнулся.
— Да брось ты, ничего я тебе делать не буду. Тебя теперь на руках носить надо и пылинки сдувать. Так вот чохом решить сложнейшую задачу, над которой мы бьемся несколько месяцев, с того момента как узнали про твои похождения в 1941 году!