Вторая попытка
Часть 15 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— А как к этому отнесется Сталин в 1942-м, и что будете делать с коммунистами в том времени, ведь они попытаются на нас воздействовать силой?
— Сталин в курсе. У него нет другого выхода, нежели использовать ресурсы других миров. А насчет коммунистов… Посмотрим. Будут борзеть и стрелять в людей — будем их гнобить, а нет — так и трогать нет смысла. Еще раз повторюсь. Мы в том времени — ни за белых, ни за красных. Мы за Россию…
Ответив на кучу каверзных, но не злобных вопросов, я передал бразды правления этой камуфлированной бандой ее непосредственному командиру капитану Левченко и, кивнув рыжеволосой и стройной психологу, которая, раскрыв журнал, стала выдавать бойцам и офицерам под подпись «Краткие курсы новейшей истории…», отправился в свой кабинет в бункере.
Два дня пролетели незаметно. Мотался в большой бункер в Симферополе и несколько раз ходил в 1942 год и даже снова побывал в Кремле на очередном заседании Государственного комитета обороны, на котором был торжественно представлен. Многочисленные косые и изучающие взгляды, множество обсуждаемых проблем, причем мое мнение выслушивали с большим интересом и вниманием. Так сказать, взгляд со стороны.
Одно могу сказать: люди там подобрались серьезные, и все реально работали на износ. Заседание было непростое, пришлось попотеть, взять на себя определенные обязанности и, после окончания, со мной наедине снова захотел пообщаться Сталин.
Разговор вышел короткий и напряженный. Глава Советского Союза интересовался положением в нашем мире, и на каком этапе находится наша операция по внедрению в мир 1914 года. Судя по некоторой недосказанности на заседании ГКО, дела на Западе шли не самым лучшим образом, и немцы, в связи прекращением полетов «Белого лебедя» из-за технических проблем, существенно замедлили вывод своих войск с территории СССР, мотивируя техническими трудностями. При этом было достоверно известно, что у Гиммлера начались серьезные переговоры с представителями западных держав на предмет совместной войны против Советского Союза, и кое-какие договоренности уже были приняты. А нам снова начинать наступательные операции в связи с имеющимися соглашениями о прекращении огня было пока невыгодно. В общем, двойственная ситуация. При этом Канарис по своим каналам спустил информацию, что вроде как всё в силе, а это временное явление, чтобы потянуть время.
Сталин поинтересовался моим мнением и, услышав предложение отправить Канарису от моего имени сообщение, что мы такие шутки не понимаем и второго 22 июня не будет, а будет раннее 9 мая со всеми вытекающими последствиями, оживился и спросил:
— Сергей Иванович, стратегический бомбардировщик «Белый лебедь» показал себя с наилучшей стороны, он сейчас очень нужен в небе Германии, приложите все силы.
— Сделаю, товарищ Сталин.
Когда все вопросы утрясли и я уже собирался уходить, хозяин кабинета как бы между прочим спросил, хотя в голосе его слышалось сильное напряжение:
— Сергей Иванович, скажите, что вы будете делать с товарищем Сталиным в 1914-м и с некоторыми другими товарищами?
Я замер, хотя и ожидал этого вопроса.
— Я попробую с ним поговорить. Если хотите, могу привезти его для личного разговора с вами. Нам бы очень не хотелось видеть Иосифа Джугашвили в списке своих врагов в том времени.
— И что вы хотите, чтоб он делал?
— А то же, что он, только старше, делает в другом мире — строит великую русскую державу, которую бы уважали во всем мире. Просто есть разные методы, а когда за тобой стоят потомки, которые однозначно могут дать оценку тому или иному человеку, то это придает дополнительный вес и дает большие возможности не совершать некоторые роковые ошибки. Кстати, хотел спросить… — я перевел разговор на другую тему: — Что там с Лаврентием Павловичем? Очень бы не хотелось лишаться такого талантливого руководителя.
Сталин всё понял, но ответ его удовлетворил, поэтому уже с привычной усмешкой он ответил:
— Лаврентий Павлович заболел, но скоро вернется к выполнению своих обязанностей.
— Звездная болезнь?
— Да, небольшой приступ, пришлось срочно оказывать медицинскую помощь…
Вернувшись в бункер, я вызвал на связь Семенова, у которого возникли какие-то проблемы в аэропорту.
— Привет, Сергей, что случилось? — сразу перешел полковник к делу.
— Здорово. Был у Сталина на приеме. В общем, там всё очень весело. Немцы начали тянуть время, а сами с пиндосами да англами договариваются. Нужно срочно восстановить «Белый лебедь», очень срочно.
— Я понимаю, у нас запчасти в плане стоят на следующей неделе.
— Ты не понял, это нужно срочно сделать, чтоб бомбер днем над Берлином звуковой барьер взял, иначе можем ситуацию упустить.
— Понял. Всё так серьезно?
— Еще как. Там даже писков не было про второй мир и про идеологию. Все в ГКО чувствуют, что скоро весело будет, поэтому дергаются и будут рады любой помощи.
— Я попробую изменить графики поставки. Ты ж сам всё попортил срочным заказом с этим вертолетами.
— Понимаю, но тут уже высокая политика. Так что напрягись, очень прошу.
— Хорошо, сделаю.
— Вот и спасибо. С меня навороченный коньяк.
— Оттуда? — он сразу понял, откуда. — Кстати, как там дела?
— Завтра-послезавтра ждем сигнала и начинаем, у нас всё готово.
— Понятно. Ну, удачи вам…
Всё, вроде основные вопросы решены, горящие проблемы закрыты, и как перед дальней дорогой, я поцеловал жену и сына, провел с ними пару часов, присел по русскому обычаю на дорожку. Несколько мгновений, когда просишь высшие силы помочь и не оставить без покровительства, — и, глубоко вздохнув, резко встал и не оборачиваясь направился к выходу, где меня ждал бронетранспортер с охраной. На улице опять начался буран, и БТР, ревя двигателем, осторожно пробирался через снежные заносы, ориентируясь по специальным дорожным отметкам, и через сорок минут доставил меня до укрепрайона в Молодежном.
Здесь всё шло установленным порядком. Бойцы учили свои легенды, еще раз проверяли оружие и снаряжение, а возле самого портала на специальной тележке стоял легкий вертолет А600 Talon. Второй прошлой ночью, управляемый Женей Евсеенко, вылетел поближе к Барановичам для поиска приемлемой площадки и переброски пространственно-временного маяка. Именно там в 1914 году находилась Ставка Верховного Главнокомандующего, и там же были запланированы основные мероприятия по нашему торжественному появлению в этом мире с участием Николая II и вдовствующей императрицы.
Зайдя в центр управления, я застал там полусонного Дегтярева, который, потирая глаза, запускал кофейный аппарат, чтобы опять нахлебаться кофе и хоть немного взбодриться.
— Здорово, Олег. Что на той стороне? Давно портал включали?
— Всё путем, Серега. Полчаса назад Марченко сообщил, что поезд с императором, вдовствующей императрицей и великой княжной Ольгой Александровной сегодня вечером отправляется в Барановичи, типа Николай, по настоянию матери, хочет посетить Ставку.
— Там который час?
— Около четырех.
— Понятно. Что там Женя налетал?
— Нашли приемлемую площадку. Маяк уже там, запустили, проверили, высадили группу охраны.
— А что вертолет обратно не затянули?
— Да хочу его ночью послать с наблюдателем по кругу полетать, пусть полную разведку с тепловизором проведут, чтоб завтра никаких сюрпризов не было.
— Дело. Ну, тогда всем полная готовность, ночью перебрасываем большие вертушки, готовим к полету и, как получим сигнал от Марченко, вылетаем. Кстати, что там с митрополитом Владимиром? Как прошло?
Олег скривился.
— Ну, вроде как и поверил, но не до конца, ему другие доказательства нужны, более серьезные. Для священника уж слишком он прагматичный материалист. Если хочешь, могу скинуть запись разговора. Мария Федоровна по нашей просьбе даже видео засняла, дядька весьма непростой.
— Скинь, конечно. Будет время, посмотрю.
Прошло еще несколько часов, мы открыли портал в Киев и получили подтверждение, что поезд с императором и вдовствующей императрицей ушел в Барановичи по расписанию. Через час уже открыли портал по маяку под Барановичами и, предварительно выпустив дополнительную охрану, которая выдвинулась на несколько сотен метров в разные стороны, начали выгрузку вертолетов.
К рассвету винтокрылые машины, накрытые маскировочными сетями, уже стояли на расчищенных площадках. Экипажи, десантники, да и мы, заметно нервничая, ждали сигнала от Марченко, что народ готов к встрече с будущим.
По местному времени уже было около часа дня, когда Дегтярев, возившийся возле приемника, вскрикнул:
— Серега, есть сигнал!
— Код?
— Соответствует. Это Марченко подтверждает, что всё идет по плану. Нас ждут.
— Понял.
Поднявшись, крикнул во весь голос:
— Внимание! Всем, работаем.
Народ забегал, занимая свои места. Через пару минут загудели двигатели вертолетов, раскручивая лопасти винтов, а я смотрел на пятнистые боевые машины и любовался их хищной грацией. Рядом стояла Катя Артемьева, которой отводилась весьма важная роль в предстоящем представлении. Я повернул голову, еще раз глянув на ее идеальный макияж и задорно блестящие глаза, и сквозь гул работы двигателей крикнул:
— Ну что, Катюша, готова?
Она мило улыбнулась.
— Конечно, командир, будет весьма интересно.
Это незабываемое чувство, когда несешься над землей в рычащем боевом вертолете! Именно здесь ощущаешь мощь и силу этого летающего танка. Я сидел на скамеечке, смотрел через иллюминатор на проносящиеся внизу деревья, болота, дороги, деревеньки и вспоминал, как совсем недавно вот так вот неслись над заснеженными полями Подмосковья и случайно увидели, как немцы вешали пленных комсомольцев. Тогда так же ревели машины, десантники с особым азартом шли в бой, да и летчики оттянулись по полной программе, расстреляв из пушек машины с зенитными пулеметами и гоняясь за отдельными целями. В общем, тогда погуляли хорошо, с азартом, хотя девушку еле-еле спасли. Маринка над ней долго колдовала в госпитале и с большим трудом поставила на ноги, при этом приходилось пациентке рассказывать, что она находится в секретном медицинском центре НКВД и ее лечат на самом передовом оборудовании. Перед выпиской девушку просто усыпили, вывезли через портал и отправили в один из столичных военных госпиталей, где ее приняли как национального героя. Благодаря средствам массовой информации и особой манере изложения материала, имя этой девушки уже было известно всей стране, как в нашем мире была известна Зоя Космодемьянская, и в ее лице прославлялись все комсомольцы, погибшие ради освобождения своей Родины…
От размышлений меня отвлек голос пилота, раздавшийся в наушнике:
— Товарищ генерал, подлетаем.
— Как действовать, помните?
— Конечно.
— Работайте по плану, если что, уходим на большой круг.
— Вас понял.
Вперед выдвинулся Ми-28Н, а наши два Ми-24 чуть отстали и шли парой за ним.
Я переключился на тактическую радиостанцию.
— Паша, что там на земле?
— Марченко сообщил, что нас ждут и всё под контролем.
— Хорошо. Работаем по плану.
Прошло еще несколько минут тряски на воздушных ямах, и наконец-то вертушки на солидной скорости прошли над Барановичами, где о приличной ПВО или о системе оповещения никто и не задумывался, о чем сообщил экипаж идущего впереди Ми-28Н. Сделав круг, с удовольствием наблюдал за разбегающимися людьми, но в бинокль успел разглядеть небольшую группку спокойно стоящих, в которой центральной фигурой была маленькая женщина с гордо поднятой головой. В восьмикратную просветленную оптику прекрасно была видна Мария Федоровна в окружении митрополита Владимира, генерала Келлера, Маннергейма, Корнилова и еще нескольких офицеров, среди которых на заднем плане удалось разглядеть ликующее лицо капитана Марченко.
В микрофон радиостанции даю команду:
— Сталин в курсе. У него нет другого выхода, нежели использовать ресурсы других миров. А насчет коммунистов… Посмотрим. Будут борзеть и стрелять в людей — будем их гнобить, а нет — так и трогать нет смысла. Еще раз повторюсь. Мы в том времени — ни за белых, ни за красных. Мы за Россию…
Ответив на кучу каверзных, но не злобных вопросов, я передал бразды правления этой камуфлированной бандой ее непосредственному командиру капитану Левченко и, кивнув рыжеволосой и стройной психологу, которая, раскрыв журнал, стала выдавать бойцам и офицерам под подпись «Краткие курсы новейшей истории…», отправился в свой кабинет в бункере.
Два дня пролетели незаметно. Мотался в большой бункер в Симферополе и несколько раз ходил в 1942 год и даже снова побывал в Кремле на очередном заседании Государственного комитета обороны, на котором был торжественно представлен. Многочисленные косые и изучающие взгляды, множество обсуждаемых проблем, причем мое мнение выслушивали с большим интересом и вниманием. Так сказать, взгляд со стороны.
Одно могу сказать: люди там подобрались серьезные, и все реально работали на износ. Заседание было непростое, пришлось попотеть, взять на себя определенные обязанности и, после окончания, со мной наедине снова захотел пообщаться Сталин.
Разговор вышел короткий и напряженный. Глава Советского Союза интересовался положением в нашем мире, и на каком этапе находится наша операция по внедрению в мир 1914 года. Судя по некоторой недосказанности на заседании ГКО, дела на Западе шли не самым лучшим образом, и немцы, в связи прекращением полетов «Белого лебедя» из-за технических проблем, существенно замедлили вывод своих войск с территории СССР, мотивируя техническими трудностями. При этом было достоверно известно, что у Гиммлера начались серьезные переговоры с представителями западных держав на предмет совместной войны против Советского Союза, и кое-какие договоренности уже были приняты. А нам снова начинать наступательные операции в связи с имеющимися соглашениями о прекращении огня было пока невыгодно. В общем, двойственная ситуация. При этом Канарис по своим каналам спустил информацию, что вроде как всё в силе, а это временное явление, чтобы потянуть время.
Сталин поинтересовался моим мнением и, услышав предложение отправить Канарису от моего имени сообщение, что мы такие шутки не понимаем и второго 22 июня не будет, а будет раннее 9 мая со всеми вытекающими последствиями, оживился и спросил:
— Сергей Иванович, стратегический бомбардировщик «Белый лебедь» показал себя с наилучшей стороны, он сейчас очень нужен в небе Германии, приложите все силы.
— Сделаю, товарищ Сталин.
Когда все вопросы утрясли и я уже собирался уходить, хозяин кабинета как бы между прочим спросил, хотя в голосе его слышалось сильное напряжение:
— Сергей Иванович, скажите, что вы будете делать с товарищем Сталиным в 1914-м и с некоторыми другими товарищами?
Я замер, хотя и ожидал этого вопроса.
— Я попробую с ним поговорить. Если хотите, могу привезти его для личного разговора с вами. Нам бы очень не хотелось видеть Иосифа Джугашвили в списке своих врагов в том времени.
— И что вы хотите, чтоб он делал?
— А то же, что он, только старше, делает в другом мире — строит великую русскую державу, которую бы уважали во всем мире. Просто есть разные методы, а когда за тобой стоят потомки, которые однозначно могут дать оценку тому или иному человеку, то это придает дополнительный вес и дает большие возможности не совершать некоторые роковые ошибки. Кстати, хотел спросить… — я перевел разговор на другую тему: — Что там с Лаврентием Павловичем? Очень бы не хотелось лишаться такого талантливого руководителя.
Сталин всё понял, но ответ его удовлетворил, поэтому уже с привычной усмешкой он ответил:
— Лаврентий Павлович заболел, но скоро вернется к выполнению своих обязанностей.
— Звездная болезнь?
— Да, небольшой приступ, пришлось срочно оказывать медицинскую помощь…
Вернувшись в бункер, я вызвал на связь Семенова, у которого возникли какие-то проблемы в аэропорту.
— Привет, Сергей, что случилось? — сразу перешел полковник к делу.
— Здорово. Был у Сталина на приеме. В общем, там всё очень весело. Немцы начали тянуть время, а сами с пиндосами да англами договариваются. Нужно срочно восстановить «Белый лебедь», очень срочно.
— Я понимаю, у нас запчасти в плане стоят на следующей неделе.
— Ты не понял, это нужно срочно сделать, чтоб бомбер днем над Берлином звуковой барьер взял, иначе можем ситуацию упустить.
— Понял. Всё так серьезно?
— Еще как. Там даже писков не было про второй мир и про идеологию. Все в ГКО чувствуют, что скоро весело будет, поэтому дергаются и будут рады любой помощи.
— Я попробую изменить графики поставки. Ты ж сам всё попортил срочным заказом с этим вертолетами.
— Понимаю, но тут уже высокая политика. Так что напрягись, очень прошу.
— Хорошо, сделаю.
— Вот и спасибо. С меня навороченный коньяк.
— Оттуда? — он сразу понял, откуда. — Кстати, как там дела?
— Завтра-послезавтра ждем сигнала и начинаем, у нас всё готово.
— Понятно. Ну, удачи вам…
Всё, вроде основные вопросы решены, горящие проблемы закрыты, и как перед дальней дорогой, я поцеловал жену и сына, провел с ними пару часов, присел по русскому обычаю на дорожку. Несколько мгновений, когда просишь высшие силы помочь и не оставить без покровительства, — и, глубоко вздохнув, резко встал и не оборачиваясь направился к выходу, где меня ждал бронетранспортер с охраной. На улице опять начался буран, и БТР, ревя двигателем, осторожно пробирался через снежные заносы, ориентируясь по специальным дорожным отметкам, и через сорок минут доставил меня до укрепрайона в Молодежном.
Здесь всё шло установленным порядком. Бойцы учили свои легенды, еще раз проверяли оружие и снаряжение, а возле самого портала на специальной тележке стоял легкий вертолет А600 Talon. Второй прошлой ночью, управляемый Женей Евсеенко, вылетел поближе к Барановичам для поиска приемлемой площадки и переброски пространственно-временного маяка. Именно там в 1914 году находилась Ставка Верховного Главнокомандующего, и там же были запланированы основные мероприятия по нашему торжественному появлению в этом мире с участием Николая II и вдовствующей императрицы.
Зайдя в центр управления, я застал там полусонного Дегтярева, который, потирая глаза, запускал кофейный аппарат, чтобы опять нахлебаться кофе и хоть немного взбодриться.
— Здорово, Олег. Что на той стороне? Давно портал включали?
— Всё путем, Серега. Полчаса назад Марченко сообщил, что поезд с императором, вдовствующей императрицей и великой княжной Ольгой Александровной сегодня вечером отправляется в Барановичи, типа Николай, по настоянию матери, хочет посетить Ставку.
— Там который час?
— Около четырех.
— Понятно. Что там Женя налетал?
— Нашли приемлемую площадку. Маяк уже там, запустили, проверили, высадили группу охраны.
— А что вертолет обратно не затянули?
— Да хочу его ночью послать с наблюдателем по кругу полетать, пусть полную разведку с тепловизором проведут, чтоб завтра никаких сюрпризов не было.
— Дело. Ну, тогда всем полная готовность, ночью перебрасываем большие вертушки, готовим к полету и, как получим сигнал от Марченко, вылетаем. Кстати, что там с митрополитом Владимиром? Как прошло?
Олег скривился.
— Ну, вроде как и поверил, но не до конца, ему другие доказательства нужны, более серьезные. Для священника уж слишком он прагматичный материалист. Если хочешь, могу скинуть запись разговора. Мария Федоровна по нашей просьбе даже видео засняла, дядька весьма непростой.
— Скинь, конечно. Будет время, посмотрю.
Прошло еще несколько часов, мы открыли портал в Киев и получили подтверждение, что поезд с императором и вдовствующей императрицей ушел в Барановичи по расписанию. Через час уже открыли портал по маяку под Барановичами и, предварительно выпустив дополнительную охрану, которая выдвинулась на несколько сотен метров в разные стороны, начали выгрузку вертолетов.
К рассвету винтокрылые машины, накрытые маскировочными сетями, уже стояли на расчищенных площадках. Экипажи, десантники, да и мы, заметно нервничая, ждали сигнала от Марченко, что народ готов к встрече с будущим.
По местному времени уже было около часа дня, когда Дегтярев, возившийся возле приемника, вскрикнул:
— Серега, есть сигнал!
— Код?
— Соответствует. Это Марченко подтверждает, что всё идет по плану. Нас ждут.
— Понял.
Поднявшись, крикнул во весь голос:
— Внимание! Всем, работаем.
Народ забегал, занимая свои места. Через пару минут загудели двигатели вертолетов, раскручивая лопасти винтов, а я смотрел на пятнистые боевые машины и любовался их хищной грацией. Рядом стояла Катя Артемьева, которой отводилась весьма важная роль в предстоящем представлении. Я повернул голову, еще раз глянув на ее идеальный макияж и задорно блестящие глаза, и сквозь гул работы двигателей крикнул:
— Ну что, Катюша, готова?
Она мило улыбнулась.
— Конечно, командир, будет весьма интересно.
Это незабываемое чувство, когда несешься над землей в рычащем боевом вертолете! Именно здесь ощущаешь мощь и силу этого летающего танка. Я сидел на скамеечке, смотрел через иллюминатор на проносящиеся внизу деревья, болота, дороги, деревеньки и вспоминал, как совсем недавно вот так вот неслись над заснеженными полями Подмосковья и случайно увидели, как немцы вешали пленных комсомольцев. Тогда так же ревели машины, десантники с особым азартом шли в бой, да и летчики оттянулись по полной программе, расстреляв из пушек машины с зенитными пулеметами и гоняясь за отдельными целями. В общем, тогда погуляли хорошо, с азартом, хотя девушку еле-еле спасли. Маринка над ней долго колдовала в госпитале и с большим трудом поставила на ноги, при этом приходилось пациентке рассказывать, что она находится в секретном медицинском центре НКВД и ее лечат на самом передовом оборудовании. Перед выпиской девушку просто усыпили, вывезли через портал и отправили в один из столичных военных госпиталей, где ее приняли как национального героя. Благодаря средствам массовой информации и особой манере изложения материала, имя этой девушки уже было известно всей стране, как в нашем мире была известна Зоя Космодемьянская, и в ее лице прославлялись все комсомольцы, погибшие ради освобождения своей Родины…
От размышлений меня отвлек голос пилота, раздавшийся в наушнике:
— Товарищ генерал, подлетаем.
— Как действовать, помните?
— Конечно.
— Работайте по плану, если что, уходим на большой круг.
— Вас понял.
Вперед выдвинулся Ми-28Н, а наши два Ми-24 чуть отстали и шли парой за ним.
Я переключился на тактическую радиостанцию.
— Паша, что там на земле?
— Марченко сообщил, что нас ждут и всё под контролем.
— Хорошо. Работаем по плану.
Прошло еще несколько минут тряски на воздушных ямах, и наконец-то вертушки на солидной скорости прошли над Барановичами, где о приличной ПВО или о системе оповещения никто и не задумывался, о чем сообщил экипаж идущего впереди Ми-28Н. Сделав круг, с удовольствием наблюдал за разбегающимися людьми, но в бинокль успел разглядеть небольшую группку спокойно стоящих, в которой центральной фигурой была маленькая женщина с гордо поднятой головой. В восьмикратную просветленную оптику прекрасно была видна Мария Федоровна в окружении митрополита Владимира, генерала Келлера, Маннергейма, Корнилова и еще нескольких офицеров, среди которых на заднем плане удалось разглядеть ликующее лицо капитана Марченко.
В микрофон радиостанции даю команду: