Встретимся в раю

– Вам это нравилось? Уничтожать карьеру коллег? Придираться и указывать на процедурные ошибки и служебные упущения, вместо того, чтобы делать полицейскую работу по совести?

– Я обожал это, – отвечаю я. – Мы могли бы вас взять хотя бы за день кремового торта в Особом отделе, отделение запад.

– Бог мой, – стонет Кенни, снова переключаясь на ближний, когда караван фур приближается по встречке. – Черт побери, вы похожи на Роберта больше, чем можете себе представить.





Глава 18




Мы снова встречаем Карин в дверях, припарковавшись у входа в детский дом.

– Здравствуйте, Кенни, – говорит она, широко улыбаясь. – Что вы здесь делаете?

– Аске очень хочет немного поговорить с Андре, – отвечает он. Мы следуем за Карин в ее кабинет.

– Он сейчас делает уроки. Но мы можем пойти и послушать, что он скажет.

– Отлично! – Кенни крутит ключи от машины на пальце. – Так и сделаем.

– Наедине, – говорю я. – Я могу поговорить с ним наедине?

– Ну, да. – Кенни смотрит на Карин. – Я не против. Карин?

– Я не знаю, – начинает Карин. – Я не совсем поняла в последний раз, когда вы здесь были, как вы вообще связаны со всем этим?

– Аске – главный дознаватель, – вставляет Кенни. – Он помогает нам.

– О. Ну, тогда да.

Кенни подмигивает мне, когда мы с Карин оставляем его в кабинете. Карин ведет меня по длинному коридору к двери с именной табличкой на стене рядом. Она осторожно стучит и приоткрывает дверь.

– Андре? – она просовывает голову в проем. – Тут к тебе пришел человек. Из полиции. Он хочет поговорить о Сив и Оливии. Ты не против?

Я слышу, как мальчик что-то бубнит в ответ. Карин отходит в сторону и делает знак, чтобы я заходил.

– Просто возвращайтесь в мой кабинет, когда закончите.

Я вхожу в комнату и жду в дверях, пока не смолкнут шаги Карин по коридору. Типичная комната подростка. У мальчика, сидящего за столом со стопкой книг перед собой, каштановые волосы средней длины. Узкое лицо с красивыми чертами. Он сидит, частично повернувшись ко мне спиной, теребя в руках карандаш и делая вид, что что-то читает.

– Какой предмет? – спрашиваю я, не покидая своего места у двери.

– Математика, – отвечает он, не сдвинувшись.

– О, – говорю я, озираясь. – Почему у тебя нет никаких плакатов на стенах? Рок-группы, девушки в бикини, математические формулы и другие веселые штуки?

Он едва улыбается.

– Нам не разрешают.

– Ну, моя спальня была увешана плакатами звездных певиц с мощными… – я делаю театральную паузу… – голосами. Саманта Фокс, Сабрина, Сандра, мне кажется, у большинства имя начиналось на «с».

И снова эта косая улыбка, всего на мгновение, и вновь исчезает.

– Когда-нибудь слышал, как они поют?

– Нет.

– Ну что же, жаль. Я только хочу сказать… мощней голосов еще поискать надо.

На этот раз он не смог сдержать улыбку, и она расцвела пышным цветом.

– Я знаю, кто они такие, – говорит он и качает головой. – Отец мне рассказывал о них.

– А фотографии-то видел?

– Нет, – отвечает он не очень убедительно.

– Божий дар, – говорю я. – Ну, в смысле, голоса, – смеюсь я, когда наши взгляды встречаются.


Он отворачивается обратно к учебнику математики, но я вижу, что улыбка по-прежнему на месте.

– Вы полицейский?

– Был раньше.

– Был?

– Меня уволили.

И снова мы смотрим друг на друга. На этот раз контакт чуть дольше.

– Почему?

– Я угробил женщину в аварии, был за рулем под приходом гамма-гидроксибутирата.

– Вы сидели в тюрьме?

– Три года шесть месяцев.

– Каково было… в тюрьме? – Андре наконец забывает про свой учебник и садится, повернувшись ко мне.

– Скучно. Каждый день одно и то же.

– Звучит как и то, что здесь, – замечает он и щелкает пальцем по ластику на обратной стороне карандаша.

– Ну, – я прислоняюсь спиной к двери. – В молодости все скучно.

– Что случилось с вашим лицом? – он указывает карандашом на шрам от глаза ко рту.

– Из-за той аварии.

– Было больно?

– Я не помню, – говорю я, подхожу к его кровати и сажусь на край.

– Кем она была? – спрашивает Андре, провожая меня взглядом и смотря мне прямо в глаза. – Та женщина, которую вы убили?

– Я ее любил.

– Вы по ней скучаете?

– Каждую секунду.

Андре сидит, наклонившись вперед, поставив локти на колени, перебирая карандаш между пальцами. Его комната наводит меня на мысли о другой комнате. Моей, в Особом отделе по делам полицейских в Бергене. В таком пространстве, как это, можно действительно услышать собственные мысли, все сжимается до нас двоих, до разговора как единственной движущей силы, все остальное выкипает, стирается с поверхности воды вокруг нас. Вдруг мне приходит в голову, как сильно я скучаю по той комнате, по той части самого себя.

– Ты хорошо их знал? – спрашиваю я наконец, опираясь на край его кровати.

– Вообще-то не очень, – отвечает он, на короткое мгновение переставая жонглировать карандашом и продолжает. – Мы учились в одном классе, но…

– Мужчины с Марса, а женщины с Венеры?

Он издает короткий нервный смешок.

– Что-то такое.

– Расскажи мне о том дне, когда они пропали, с твоей точки зрения. Что ты делал в тот день?

– Я встал, позавтракал и пошел обратно в комнату. В тот день у нас была контрольная. – Пока он говорит, я достаю маленький блокнотик и делаю заметки.

– По какому предмету?

– По математике.

– У Сив и Оливии тоже была контрольная в тот день?

– Да. Но они… не очень-то беспокоились о школе.

– А о чем они беспокоились?

Андре пожимает плечами.

– Не знаю.

– О мальчиках?