Все приливы судьбы

– А почему нет? – говорю я. – Чем скорее мы с этим разделаемся – тем лучше.

Я веду советников по крутому склону утеса, в глубь зарослей радужного эвкалипта, получая искреннее удовольствие от тяжелой отдышки лорда Гаррисона. В отличие от него, я знаю этот остров как свои пять пальцев, и для того, чтобы отыскать все тайные тропинки, мне не понадобится ничего, кроме звездного света и собственной интуиции. Этот остров навсегда отпечатался в моей душе. В моих легких. В соли, которая обжигает потрескавшуюся кожу моих ладоней. Я могла бы продолжить этот путь с закрытыми глазами и все равно не сбиться с пути.

Вход в тюрьму выглядит как узкая пещера в скале и охраняется тремя опытными солдатами: двумя валуканцами, обладающими магией земли и воздуха, и мастером левитации родом с Курманы. Они расступаются, чтобы пропустить нашу небольшую процессию внутрь, где стоит еще больше стражников.

Отец всегда отсылал их прочь, не позволяя наблюдать за процессом казни. Может, дело в том, что я впервые делаю это самостоятельно или мое длительное отсутствие кажется им подозрительным, но несколько стражников следуют за нами на почтительном расстоянии, словно ожидая какой-то команды. Скорее всего, они думают, что я прикажу им уйти, но на самом деле их присутствие только сыграет мне на руку. Чем больше свидетелей – тем лучше.

Пока мы идем по грязным, сырым туннелям, ведущим к камерам самых опасных преступников, на моих висках выступает пот. Остановившись у железной двери, я заглядываю в крошечное окошко, и от волнения у меня перехватывает дыхание.

На меня смотрит стройная светловолосая женщина. У нее бледная кожа и ввалившиеся глаза, а на шее чернеет знакомая мне татуировка в виде двух перекрещенных линий: знак человека, осужденного за преднамеренное убийство. Ее связанные руки накрыты толстым холщовым мешком. Каждый сантиметр ее кожи покрыт плотной тканью, а ноги закованы в металлические сапоги, которые говорят о том, что передо мной маг Земли, прибывший с Валуки. Отрезанная от своей стихии, она не может использовать магию.

Позади нее еще пятеро человек, прикованных к стене. Этой ночью я должна буду казнить их всех.

Пока стражница открывает дверь, я жду у входа в камеру. Глаза других охранников светятся неприкрытым любопытством. Они держатся чуть поодаль, но я чувствую на себе их цепкие взгляды, следящие за каждым моим движением. Рядом с ними стоят советники, и лорд Гаррисон выжидающе наблюдает за тем, как у женщины изо рта вытаскивают кляп.

– Я уж думала, ты никогда не появишься, – шутливо говорит пленница, пока ее глаза мечутся по комнате в поисках выхода. Тюрьму патрулирует слишком много солдат, так что бежать просто бесполезно. Но это никогда не останавливало отчаявшихся заключенных.

Подойдя к женщине, я выдергиваю прядь волос с ее головы. Она отшатывается от неожиданности и боли, открывая моему взгляду то, что я ищу. На одной из ее связанных рук, у самого края грубой мешковины, виднеется бледная сиреневая татуировка: крошечный череп с двумя перекрещенными рыбьими скелетами. Этот знак придает мне решимости. Сжимая в руке светлую прядь, я возношу молитву всем богам, которые могут меня услышать. Мой план должен сработать.

– Мне понадобится огонь, – говорю я, обращаясь к ближайшей стражнице.

Магия души основана на равноценном обмене: если я хочу сломать чью-то кость, мне необходимо предложить другую кость и что-нибудь, принадлежащее предполагаемой жертве. Чаще всего это их волосы. Если мне нужен зуб, я предлагаю в обмен другой зуб. А если я хочу их убить, мне приходится пускать им кровь.

Однако не существует единого способа использовать магию души. Каждый, кто обладал этой силой, придумывал свои уникальные методы. Мой отец предпочитал топить кости в воде, а моя тетя просто проглатывает их, используя свой желудочный сок в качестве растворителя. Я полагаюсь на огонь, сжигая кровь и кости своих жертв.

Словно ожидая моей просьбы, стражница делает мощный выдох, а затем вытягивает руку с раскрытой ладонью, над которой пляшет крошечный огонек. С каждым выдохом пламя становится все больше и сильнее. Наконец, валуканка бросает огненный шар в небольшое углубление, сделанное специально для этой цели. Я подношу вырванную прядь к огню.

– Как тебя зовут?

Непринужденное поведение пленницы быстро меняется. Она кривит лицо и пытается подняться на ноги, но тяжелые ботинки не дают ей сдвинуться с места. Бежать все равно некуда. У нее за спиной лишь горстка скованных преступников, а впереди – сильнейшие маги Визидии.

– Даже не пытайся, – предупреждаю я, когда она бросает быстрый взгляд в сторону выхода. – Я спросила, как тебя зовут.

Я тянусь к маленькой сумке, висящей у меня на поясе, и от одного прикосновения к лощеной коже моя кровь начинает закипать. К сожалению, это все лишь часть моего небольшого спектакля. Выудив небольшой зуб, я оборачиваю его волосами заключенной.

С моей точки зрения, использование зубов – наиболее гуманный способ получить нужное количество крови. Да, это неприятно, но зато относительно безболезненно.

Подвесив зуб над танцующим пламенем, я наблюдаю за тем, как подбородок светловолосой женщины начинает дрожать от страха.

– Пожалуйста, не надо, – умоляет она. – Дайте мне еще один шанс.

Я чувствую, что мой подбородок тоже подрагивает, но не от страха, а от раздражения. Терпеть не могу, когда меня выставляют злодейкой, особенно на глазах у других людей.

– Повторяю еще раз: как тебя зовут?

– Райли, – говорит она. – Райли Пирс.

– Райли Пирс, как королева Визидии, я обязана защищать своих подданных. Твоя душа сгнила и почернела от совершенных преступлений, и народ Визидии приговорил тебя к казни. У тебя есть право на последнее слово.

Женщина опускает голову, и я кладу руки на ее трясущиеся плечи, чтобы она и не думала вырываться.

Подняв глаза, она окидывает меня ледяным взглядом.

– Я надеюсь, что ты сгоришь.

Эти слова снова возвращают меня в прошлое, и я думаю о безжизненном трупе отца, сгорающем в море огня, о его обуглившейся коже, тающей на костях. О том, как его кровь собирается в лужу и закипает, превращаясь в смолу. Стены тюрьмы смыкаются над головой, заставляя меня покачнуться. Я с трудом делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и прийти в себя.

Не сейчас. Не здесь. Воспоминаниям я могу предаться как-нибудь потом. Все равно они возвращаются снова и снова, стоит мне только закрыть глаза. Но сейчас я должна сохранять самообладание.

– Можешь не сомневаться, – говорю я, глядя на пленницу, – однажды это обязательно произойдет.

Райли смотрит на меня в замешательстве, но я молча бросаю зуб, обмотанный ее волосами, в огонь. Тело женщины судорожно сжимается, и ее десны начинают кровоточить. Я наклоняюсь, чтобы провести пальцем по ее обагрившемуся подбородку, а затем смазываю кровью две небольшие кости: человеческий позвонок и обломок черепа.

Я оборачиваюсь всего на секунду, пытаясь оценить реакцию советников. Лорд Гаррисон побледнел, а темные брови лорда Фриборна сдвинулись к переносице, словно он не может определиться между страхом и любопытством.

Как только окровавленные кости соприкасаются с пламенем, женщина падает на пол. Ее позвоночник резко выгибается, а череп проваливается вовнутрь. Она издает удивленный вдох, прежде чем окончательно замереть.

Смерть от моей руки никогда не бывает безболезненной – я просто не могу позволить себе такую роскошь, – но она, без сомнения, может быть быстрой.

Лорд Гаррисон отвернулся от обмякшего тела Райли. Очевидно, у советника не осталось сомнений по поводу моей магии. Я дала лорду то, чего он так хотел, но у этого упрямца даже не хватило духу досмотреть казнь до конца.

– Касем, останься. Все остальные могут идти. – Я склоняюсь над телом Райли, обхватив рукоять своего кинжала. – Если, конечно, вы не хотите посмотреть, как я буду сливать кровь и собирать кости остальных заключенных.


Лорд Гаррисон почти излучает облегчение, от которого у меня скручивает желудок. А вот лорд Фриборн заметно колеблется и, кажется, почти готов остаться, но в конце концов оба мужчины покидают тюрьму, молча кивнув мне на прощание. Охранники следуют их примеру, вручив Касему связку медных ключей, чтобы я могла спокойно закончить свою работу. Это была не моя истинная магия, а всего лишь хитрый трюк, но даже он вызвал у людей ужас и отвращение.

– Лорд Гаррисон? – громко окликаю я, когда он подходит к двери.

Белый как мел советник поворачивается ко мне, пряча трясущиеся руки, и старательно отводит взгляд.

– Ваше Величество?

– Если кто-нибудь скажет еще хоть слово о моей магии, вы пресечете эти слухи на корню. Особенно это касается жителей Сантоса.

– Да, Ваше Величество, – с этими словами он исчезает за дверью.

Сложив руки за спиной, Касем буравит глазами пол. Только когда шаги затихают вдалеке, он наконец выдыхает.

– Клянусь кровью богов! Ты это сделала.

– Это еще не конец. – Я развязываю веревки на запястьях Райли, переворачиваю неподвижное тело на спину и осторожно кладу ее затылок себе на колени. – Отправляйся патрулировать коридор.

Касем послушно идет к двери, но вдруг останавливается на полпути.

– Тебе не обязательно все это делать. Мы придумаем другой способ.

– Нет никакого другого способа. – Мне хочется ему верить, но я знаю, что это ложь. Как сказал лорд Гаррисон: это мой долг. Если я не могу делать то, чему обучалась всю свою жизнь, если я не могу выполнить этот жестокий ритуал, которого ждут мои подданные, то по какому праву я ношу корону на голове? – Никто не должен сюда войти.

Бросив на меня долгий взгляд, Касем склоняет голову и выходит за дверь. Когда он удаляется на безопасное расстояние, я сжимаю щеки Райли в своих ладонях.

– Отличное представление, – говорю я. – А теперь поднимайся, нам пора уходить.

Она начинает шевелиться, и ее светлые волосы приобретают нежно-розовый оттенок. Сиреневая татуировка идет рябью и впитывается в ее кожу. Женщина открывает глаза, но теперь они сияют магическим цветом красного рубина. Передо мной не кто иная, как Шанти.

Она – опытный маг-перевертыш с Икае, которую мы встретили прошлым летом. Шанти помогла нам сбежать с острова, изменив наши лица до неузнаваемости, а кроме того, рассказала нам про Ватею.

Женщина вытирает подбородок и, обнажив красные зубы, отдирает с десен крошечный мешочек, в котором была свиная кровь.

– К твоему сведению, эта дрянь просто отвратительна на вкус. – Она морщится и сплевывает на пол. – С тебя причитается.

Крики других заключенных, ставших свидетелями чудесного преображения Шанти, заглушены кляпами. К сожалению, эти люди – настоящие. Среди них есть и та светловолосая женщина, которую изображала Шанти, только ее лицо изменено с помощью магии зачарования.

Опершись на мою руку, Шанти поднимается на ноги и отряхивает свою кремовую тунику и льняные сиреневые брюки.

– Они поверили, – только когда я произношу это вслух, меня накрывает волной облегчения. Наконец-то я могу расслабиться, и от этой легкости хочется рассмеяться. – Они купились на наш трюк. Ты была великолепна.

Она сбрасывает с плеча розовый локон и улыбается мне красными, как рубины, губами.

– А ты во мне сомневалась? – самодовольно мурлычет Шанти.

Конечно, я сомневалась, стоит ли добавлять к списку знающих правду о моей магии еще одного человека, но в случае с Шанти это было просто необходимо. Она прибыла на Ариду еще осенью и, скорее всего, ежедневно меняла свое лицо. Это была идея Феррика, на случай, если нам понадобятся ее таланты. О том, что Шанти уже несколько месяцев живет здесь, знают всего несколько человек.

В итоге все сложилось как нельзя лучше. Визидия находится в слишком хрупком состоянии, и мои подданные не должны сомневаться, что их защищает могущественный анимант. Как сказал лорд Гаррисон, иногда людей нужно отвлечь от правды и по-быстрому разобраться со всеми проблемами у них за спиной.

– Касем поможет тебе выбраться отсюда, – говорю я. – Помни, что тебя никто не должен увидеть.

– Как же я могу попасться, не получив платы за свою работу? – протягивает Шанти. – Скрытность – мое второе имя, Ваше Величество. Увидимся по ту сторону.

Она салютует на прощание, оставляя меня с пятью настоящими заключенными. На моем поясе висят два кинжала: Рукан – клинок, изготовленный из отравленного щупальца легендарного морского чудовища, которое я одолела прошлым летом, и обычное стальное лезвие, подаренное мне отцом в этой самой тюрьме тринадцать лет назад. Я берусь за рукоятку стального кинжала и наклоняюсь к первому заключенному, которого мне предстоит казнить. Подняв глаза, мужчина рассматривает мою корону, пока я вытаскиваю кляп у него изо рта.

– А твой народ знает, что их королева такая же лгунья, как и вся ее семейка? – Он плюет мне на руку и впивается в меня выжидающим взглядом, словно надеется, что я отпряну назад. Но плевками и оскорблениями меня уже не удивить, поэтому я просто вытираю руку о штаны.

Все должно быть по-другому. Я не хочу, чтобы на моих руках была кровь невиновного, но без помощи магии у меня не получится заглянуть в его душу. В любом случае у меня нет выбора. Визидия должна верить в меня и мою защиту: только так я смогу восстановить королевство и вернуть людям магию. Ради этого я готова пойти на все.

Возможно, лорд Гаррисон был прав. Может, я всего лишь пешка в этой игре.

– Пусть боги осудят каждого из вас по заслугам, – не колеблясь ни секунды, я вонзаю кинжал в сердце мужчины и проворачиваю лезвие в ране, придерживая несчастного за плечо до тех пор, пока он не перестает биться в предсмертных конвульсиях. Когда жизнь навсегда покидает его легкие, я прислоняю тело к стене и вытаскиваю кинжал.

Затем я перехожу к следующему заключенному. Несмотря на то, что я стараюсь убивать как можно быстрее, смерть от клинка далеко не безболезненна, и я не могу контролировать чужую волю к жизни. Некоторые испускают дух почти мгновенно, а другие умирают медленно и мучительно. Один мужчина страдает так долго, что мне приходится перерезать ему горло.

Тихие стоны оставшихся заключенных превращаются в слезы, а затем переходят в рыдания и крики, приглушенные тканью, затыкающей их рты.

Их кровь окрашивает мои руки в насыщенный багряный оттенок, и мне кажется, что я никогда не смогу отмыться. За каждое сердце, пронзенное моим кинжалом, от моей из без того истерзанной души откалывается еще один осколок. Но я не останавливаюсь, пока последний заключенный не падает в лужу крови, собравшуюся у моих ног. И даже теперь моя работа не закончена: я не могу оставить здесь пять истерзанных тел. Если бы у меня было больше огня и пространства – я бы могла просто сжечь останки. Но за неимением такого варианта мне приходится разрезать раны, выпускать кровь и собирать ценные кости одну за одной. Стражники не должны усомниться, что заключенные погибли от действия моей магии.

У некоторых я беру много костей. У других я вырезаю только самые важные: одну из ключицы, и еще одну из позвоночника. Со стороны это будет выглядеть так, будто у меня была хорошая причина, чтобы вонзить кинжал в грудь каждого из пленников.

Я делаю это не в первый раз, но сейчас все иначе, потому что теперь я знаю правду о магии души. Теперь я понимаю, что все эти жертвы были напрасны.

Несмотря на горящий огонь, меня начинает трясти от холода и отвращения. Я чувствую, что меня вот-вот стошнит, и с трудом беру себя в руки. Только через несколько часов я заканчиваю собирать окровавленные кости, оставляя тела заключенных тюремной страже. Совсем скоро они станут кормом для рыб.