Все дьяволы здесь

— Прежде у вас была аренда, а теперь вы покупаете квартиру? — уточнила комиссар Фонтен. — Квартира побольше, район получше.

— Да, — сказал Даниель.

— И обеих своих дочерей отдаете в коллеж?

Если Даниель не расслышал этих тонких намеков, то от уха его отца они не ускользнули. Он оставался спокойным, хотя и насторожился.

Даниель взял Розлин за руку и улыбнулся, открыто и без малейшего лукавства:

— Oui. Извини, мама, я знаю, ты надеялась, что мы вернемся в Монреаль, но теперь Париж стал нашим домом.

Арман легонько прикоснулся к руке Рейн-Мари.

Это была правда. Они всегда надеялись, даже ожидали, что Даниель, Розлин и дети в один прекрасный день вернутся в Квебек. Но теперь это казалось невозможным. Париж забрал у них сына и внуков. А теперь он забирал у них и Анни с ее растущим семейством.

Город в этом не был виноват. Он ничего не мог с собой поделать и светился, как всегда.

Но в этот миг Рейн-Мари ненавидела Париж. И любовь Армана к этому городу тоже пошатнулась.

— Хрень собачья, — сказала Анни, когда Жан Ги сжал ее руку.

Комиссар Фонтен наблюдала за ними. Но как она ни старалась, ей не удалось увидеть семью, раздираемую ненавистью и обидами. Во всяком случае, их реакция на сообщение Даниеля была вызвана только любовью.

Они хотели быть ближе к своим родным, а не дальше от них.

Выслушав их воспоминания о том, что случилось предыдущим вечером, комиссар Фонтен вновь обратилась к Даниелю.

За несколько минут, проведенных ею здесь, она поняла, что сын похож на отца только внешне.

Оба они, père et fils[60], казались добрыми людьми. В них не чувствовалось никакой угрозы. Но если у старшего Гамаша это принимало форму уверенности и властности, то у младшего это обретало форму обаяния. Обаяние, при всей его привлекательности, могло быть поверхностным. Часто и было таковым. Нечто вроде добродушной обертки, в которой скрывается что? Неуверенность? Чувство незащищенности?

— Перед тем как месье Горовица сбила машина, он провел десять дней в Париже. Вы с ним встречались в это время?

— Нет, — удивленно ответил Даниель. — Впервые вчера вечером. Я решил, что он только-только прилетел.

— Кто-нибудь из вас получал от него в этот период какие-либо сообщения? — спросила Фонтен.

Все отрицательно покачали головой.

Жан Ги Бовуар поднялся и подошел к окну.

— Я вас утомляю, месье Бовуар? — спросила Фонтен.

— Non, désolé. Я хотел убедиться, что вижу детей с их няней в парке.

Он вернулся на свое место рядом с Анни и, сунув руку в карман, принялся играть склеившимися монетками. Он хотел показать их Оноре. Но забыл про них.

— Месье Горовиц собирался на следующей неделе присутствовать на заседании совета директоров, — сказала Фонтен. — Нас интересует, есть ли какая-либо связь между этим фактом и нападением на него.

— Какого совета директоров? — спросил Даниель.

— ГХС Инжиниринг. — Она повернулась к Бовуару. — Кажется, это месье Горовиц устроил вас на работу в ГХС.

— Верно, — подтвердил Бовуар.

— Правда? — сказал Даниель. Он казался озадаченным и на удивление довольным.

— Вы просили его об этом? — спросила Фонтен у Бовуара.

— Это он оказал мне услугу, — сказал Гамаш. — Я просил его найти для Жана Ги место в частном бизнесе.

— В частном бизнесе или в ГХС?

— Ни о какой конкретной компании речь не шла.

— Значит, насколько вам известно, месье Горовиц не подсаживал вас туда, — она снова обращалась к Бовуару, — чтобы получать нужную ему информацию? Даже инсайдерскую информацию.

— Чтобы шпионить? — переспросил Жан Ги. — Нет. Ни о чем подобном он не просил. И я бы никогда не стал делиться инсайдерской информацией. А если бы я обнаружил какие-то проблемы, то обратился бы к своему непосредственному начальству.

— И кто ваше начальство?

— Кароль Госсет.


— Но вы не обнаружили ничего подозрительного?

— Не обнаружил.

— Даже в люксембургском проекте?

— Откуда вы знаете про этот проект? — спросил Бовуар.

— Месье Гамаш сообщил префекту о ваших вопросах.

Бовуар стрельнул глазами в Гамаша.

— Это было странно, — признал он. — Но, судя по тому, что я видел, там все в порядке.

— А если нет, вы бы обязательно узнали? — спросила Фонтен.

Это был хороший вопрос.

— Нет.

— И вы понятия не имеете, почему месье Горовиц собирался пойти на совет директоров в понедельник?

— Позвольте, я встряну? — сказал Даниель. — Нам вообще известно, состоит ли Стивен в совете директоров?

— Он не состоит, — ответила Фонтен.

— Тогда он мог собираться сколько угодно, но его бы туда не впустили. Это частная компания. На заседание совета директоров допускаются только члены совета директоров. Там обсуждаются конфиденциальные вопросы. Посторонних туда и близко не подпускают.

— Месье Горовиц знал об этом?

— Безусловно знал.

— Может, он был инвестором компании? — спросила Анни.

— Нет, — ответил Арман. — Я спрашивал у миссис Макгилликадди. У Стивена не было никаких акций ГХС. Как говорит Даниель, они — частная компания и на бирже не торгуются.

— Тогда в чем был его интерес? — спросил Даниель.

Гамаш посмотрел на Фонтен, ожидая ответа. По-видимому, Клод Дюссо подробно проинформировал ее об их разговоре и подозрениях. Гамаша очень интересовало, как много готова сказать комиссар Фонтен.

Пока он смотрел на нее, она изучала его.

Этот человек смущал ее.

И комиссару Фонтен это не нравилось.

Ей не нравилась непринужденность Гамаша и его естественная властность. Не нравился его акцент. И уж точно не нравилось ей, что он не замечает того факта, что он ей не ровня — ни социально, ни культурно, ни интеллектуально, ни профессионально. Не может такого быть. Не может канадец быть ей ровней. Тем более квебекец.

Ей не нравились его отношения, его близкая дружба с префектом.

Ей не нравилось, что, когда в течение последних двадцати четырех часов случалось что-то нехорошее, Арман Гамаш всегда оказывался поблизости.

И конечно, ей не нравилось то, что он был ей симпатичен. Что ее инстинкт подсказывал ей доверять этому человеку. Префект предупреждал ее об этом.

— Мы понятия не имеем, почему он хотел присутствовать на заседании совета, — признала Фонтен. — Но вы все знаете месье Горовица. Что, по-вашему, более вероятно? Хотел ли он просто прийти и поздравить их с успехом или же раскрыть какие-то правонарушения? Что больше в его характере?

Судя по их лицам, они знали ответ на этот вопрос.

— Мы так и подумали. Но теперь он не может туда пойти. Один из вопросов, который мы задаем, расследуя убийство: кому выгодно? Ведь так?

Фонтен посмотрела на Гамаша, и тот кивнул.

— Кому выгодна смерть месье Горовица? — продолжила она. — Мне кажется очевидным, что она выгодна компании ГХС Инжиниринг.

— Но что у него могло быть на них? — спросила Анни.

— Мы этого не знаем, и в данный момент детали не имеют значения. Имеет значение мотив. И похоже, у ГХС был серьезный мотив. Заткнуть ему рот.

— Это всего лишь догадки, — сказал Бовуар. — Слушайте, может, вы и правы и за этим стоит ГХС. Но есть немало людей, желающих Стивену смерти. Он нажил себе кучу врагов.

— Это верно, — согласилась Фонтен. — Но есть лишь одна компания, которую он собирался посетить, перед тем как произошло покушение на его жизнь. Вы, конечно, знаете, что в квартире месье Горовица сегодня утром найден труп. Человека звали Александр Френсис Плесснер.

Она обращалась непосредственно и прямо к Анни и Даниелю. Внимательно наблюдала за ними.

— Это имя вам что-нибудь говорит?