Все дьяволы здесь
Часть 36 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дюссо задумался, потом отрицательно покачал головой:
— А что?
— У Бовуара на работе был странный случай с его заместителем.
Гамаш описал то, что произошло.
— Значит, ты подозреваешь ГХС, — сказал Дюссо. — Поэтому и спросил о коробке. Тебе нужен их годовой отчет. Месье Горовиц — финансист, а не инженер. Если он проверял их годовой отчет, то, вероятно, искал какие-то финансовые правонарушения и, судя по всему, обнаружил что-то, раз собрался на заседание совета директоров. Коррупцию, мошенничество. Возможно, отмывание денег. Люксембург традиционно считается удобным местом для подобных операций. Это то, о чем ты думаешь?
— Честно говоря, я не знаю, что там происходит, но да, я считаю, Стивен узнал что-то про ГХС и планировал предъявить свои обвинения на заседании совета директоров.
— Именно это убийца и искал в его квартире. Улику. Если она так важна, мы должны найти ее первыми. У тебя есть представление о том, что это может быть?
— Хотелось бы мне иметь какое-то представление, — сказал Гамаш. — Мы даже не знаем наверняка, была ли у него на прицеле ГХС или какая-то другая компания.
— С сегодняшнего утра я кое-что выяснил насчет ГХС Инжиниринг. Но это оказалось на удивление трудно даже для нас. Это многонациональная компания. В основном занимается инженерными проектами, но имеет интерес в нефти и газе, отчасти в производстве. Это частная компания с акцентом на слове «частная», и у нее есть достаточно влиятельные друзья, чтобы держать их интересы в тайне. Если Горовиц нацелился на ГХС, то у него был всесильный противник.
Стивен был знаменит тем, что приносил пушку на кулачный бой. Возможно ли, чтобы он недооценил противника?
Но видимо, все-таки недооценил, поскольку теперь он находился в коме, а Александр Плесснер лежал в морге. Однако Армана заинтересовала фраза Клода: «Если Горовиц нацелился на ГХС». Это вызвало в его голове образ Дон Кихота, который нацеливался на ветряные мельницы, принимая их за врагов.
Неужели Клод намекал, пусть и очень осторожно, что Стивен тоже ошибся?
— Поэтому Стивен и устроил Бовуара на работу в ГХС?
— Вполне вероятно. Если причина была в этом, то с Бовуаром он своими соображениями не поделился.
— Значит, Бовуар ничего не знает?
— Ничего, кроме того, о чем я тебе сказал.
— Про Люксембург.
— Да.
— По-моему, это притянуто за уши. Может ли конкурент по бизнесу строить козни против ГХС? Зная, что мы проведем расследование? И неужели он действительно может зайти так далеко, чтобы дискредитировать, а то и разорить другую компанию? — Дюссо замолчал и поморщился. — Извини. Это было глупо.
И в самом деле.
Корпорации, которые ставят выгоду прежде безопасности, не остановятся перед убийством двух стариков, чтобы защитить свои интересы. Остановись они — это было бы на них не похоже.
Дюссо сделал запись у себя в блокноте:
— Я поделюсь нашими мыслями с комиссаром Фонтен.
— Мне ее жаль, — сказал Арман.
Дюссо хмыкнул и посмотрел на часы:
— Тебе пора уходить.
Часы показывали половину третьего.
— Да.
Провожая Гамаша до двери, Клод Дюссо сказал:
— Ты ведь тоже был членом Второй объединенной оперативной группы, Арман?
Гамаш наклонил голову набок и посмотрел на своего друга. Откуда Дюссо известно о его отношениях с элитной канадской службой? А с другой стороны, откуда ему самому известно о службе Дюссо в спецназе?
Потому что именно этим они и занимались. Если знание — сила, то оба хотели быть самыми сильными в любых обстоятельствах. Ни один из них не носил оружия. При них был только их мозг, а в мозгу — знания.
— Non. Я готовил рекрутов, — произнес Арман ровным голосом. — И это все.
— Для противодействия терроризму и операций по спасению заложников, — уточнил Дюссо.
— Верно.
— И учил их способам эффективно убивать.
— Учил главным образом тому, как избегать ситуаций, когда ты будешь вынужден убивать.
— Гораздо интереснее, — согласился префект. — И труднее.
Гамаш с некоторым удивлением понял, что, пока он вынашивал подозрения в адрес Клода Дюссо, тот, вероятно, тоже имел кое-какие подозрения на его счет.
И Гамаш понимал почему. Он оказался на месте двух преступлений. Хотя он и не присутствовал при убийстве Александра Плесснера, но тело обнаружил именно он. И остался целым и невредимым после столкновения с незваным гостем, которого больше никто не видел.
Могло бы показаться забавным, что эти двое пожилых мужчин подозревают друг друга в убийствах в стиле спецназа. Если бы не существовала вероятность, что один из них прав.
У двери Дюссо заговорил тихо и серьезно, глядя Арману в глаза:
— Я благодарен тебе за помощь с месье Горовицем, но прошу тебя, Арман, после твоего разговора с комиссаром Фонтен отойди в сторону. Предоставь действовать нам. Ты слишком близко.
— Близко к чему?
К истине?
— Оставь это.
— Ты бы оставил, Клод? Если бы ты находился в Монреале и там случилось бы нападение на человека, которого ты считаешь своим вторым отцом. Ты бы отошел в сторону?
— Если бы следствие вел ты, отошел бы.
Арман вышел, зная, что он сейчас слышал по крайней мере одну ложь. И сам по меньшей мере один раз солгал.
Он позвонил миссис Макгилликадди и попросил ее не отрицать, что в ежедневнике Стивена есть упоминание о заседании совета директоров.
— Только, может быть, не говорите, в каком ежедневнике.
Покинув универмаг БХВ, Рейн-Мари Гамаш поспешила домой. Она еще раз приняла душ и переоделась, а потом, не давая себе времени поразмыслить, набрала телефонный номер.
— Доктор Дюссо? Моника?
— Oui?
— Это Рейн-Мари Гамаш.
— Ой, а я как раз собиралась позвонить вам — хочу пригласить вас с мужем на ужин. — Голос Моники Дюссо звучал тепло и приветливо. — Клод сказал мне, что случилось вчера вечером. Какое несчастье!
Рейн-Мари встречалась с Моникой всего несколько раз, но эта женщина вызывала у нее глубокую симпатию. Доктор Дюссо была педиатром и имела практику на Монпарнасе, неподалеку от Парижских катакомб.
«Это что-то наподобие кармы, — сказала она как-то Рейн-Мари. — Я живу с человеком, знающим немало тайн, а теперь еще живу над этими таинственными туннелями. Единственное различие между ними в том, что у катакомб есть скрытые глубины».
Она тогда рассмеялась и с нескрываемой любовью посмотрела через стол на своего мужа.
— А может, вы придете к нам? — сказала Рейн-Мари. — Как-нибудь по-простому. Честно говоря, я только что вернулась домой, и у меня нет желания опять выходить на улицу. Я знаю, что мужчинам захочется поговорить, а я бы предпочла побыть в вашем обществе.
— Но вы, наверное, устали.
Рейн-Мари действительно устала и теперь с трудом верила, что приглашает гостей на ужин. Но это был единственный способ…
— Знаете, работа в кухне меня успокаивает. Приходите, пожалуйста. Никого, кроме нас, не будет. En famille[58].
— Позвольте мне хотя бы десерт принести.
На том они и порешили. «Теперь пути назад нет», — подумала Рейн-Мари, пытаясь понять, как к этому отнесется Арман.
Она посмотрела на коробочку, лежащую на туалетном столике. Потом открыла нижний ящик комода и спрятала ее под слоями свитеров. Не от Армана, а от гостей, которые придут вечером.
Было без двадцати три, когда Жан Ги отметился на выходе.
Теперь дежурил другой охранник — не тот, который приходил к нему. Но тоже в хорошей физической форме. Тоже сосредоточенный. Как же Бовуар не замечал этого ранее? На этих мужчинах и женщинах не было ни грамма жира. Они смотрели на тебя проницательными, умными глазами. Внимательными. Подозрительными.
Выйдя за дверь, он пошел быстрым размеренным шагом.
Ему не терпелось посмотреть на свою распечатку и на то, что он снял на телефон.
Впереди был вход в метро. Жан Ги спустился по эскалатору, прошел в помещение станции и остановился в ожидании поезда.
Войдя в вагон, он вытащил телефон, чтобы проверить, что же у него получилось.
Прежде чем включить телефон, он посмотрел налево и увидел скучающих пассажиров, читающих «Монд» или вперившихся в экраны своих смартфонов.
— А что?
— У Бовуара на работе был странный случай с его заместителем.
Гамаш описал то, что произошло.
— Значит, ты подозреваешь ГХС, — сказал Дюссо. — Поэтому и спросил о коробке. Тебе нужен их годовой отчет. Месье Горовиц — финансист, а не инженер. Если он проверял их годовой отчет, то, вероятно, искал какие-то финансовые правонарушения и, судя по всему, обнаружил что-то, раз собрался на заседание совета директоров. Коррупцию, мошенничество. Возможно, отмывание денег. Люксембург традиционно считается удобным местом для подобных операций. Это то, о чем ты думаешь?
— Честно говоря, я не знаю, что там происходит, но да, я считаю, Стивен узнал что-то про ГХС и планировал предъявить свои обвинения на заседании совета директоров.
— Именно это убийца и искал в его квартире. Улику. Если она так важна, мы должны найти ее первыми. У тебя есть представление о том, что это может быть?
— Хотелось бы мне иметь какое-то представление, — сказал Гамаш. — Мы даже не знаем наверняка, была ли у него на прицеле ГХС или какая-то другая компания.
— С сегодняшнего утра я кое-что выяснил насчет ГХС Инжиниринг. Но это оказалось на удивление трудно даже для нас. Это многонациональная компания. В основном занимается инженерными проектами, но имеет интерес в нефти и газе, отчасти в производстве. Это частная компания с акцентом на слове «частная», и у нее есть достаточно влиятельные друзья, чтобы держать их интересы в тайне. Если Горовиц нацелился на ГХС, то у него был всесильный противник.
Стивен был знаменит тем, что приносил пушку на кулачный бой. Возможно ли, чтобы он недооценил противника?
Но видимо, все-таки недооценил, поскольку теперь он находился в коме, а Александр Плесснер лежал в морге. Однако Армана заинтересовала фраза Клода: «Если Горовиц нацелился на ГХС». Это вызвало в его голове образ Дон Кихота, который нацеливался на ветряные мельницы, принимая их за врагов.
Неужели Клод намекал, пусть и очень осторожно, что Стивен тоже ошибся?
— Поэтому Стивен и устроил Бовуара на работу в ГХС?
— Вполне вероятно. Если причина была в этом, то с Бовуаром он своими соображениями не поделился.
— Значит, Бовуар ничего не знает?
— Ничего, кроме того, о чем я тебе сказал.
— Про Люксембург.
— Да.
— По-моему, это притянуто за уши. Может ли конкурент по бизнесу строить козни против ГХС? Зная, что мы проведем расследование? И неужели он действительно может зайти так далеко, чтобы дискредитировать, а то и разорить другую компанию? — Дюссо замолчал и поморщился. — Извини. Это было глупо.
И в самом деле.
Корпорации, которые ставят выгоду прежде безопасности, не остановятся перед убийством двух стариков, чтобы защитить свои интересы. Остановись они — это было бы на них не похоже.
Дюссо сделал запись у себя в блокноте:
— Я поделюсь нашими мыслями с комиссаром Фонтен.
— Мне ее жаль, — сказал Арман.
Дюссо хмыкнул и посмотрел на часы:
— Тебе пора уходить.
Часы показывали половину третьего.
— Да.
Провожая Гамаша до двери, Клод Дюссо сказал:
— Ты ведь тоже был членом Второй объединенной оперативной группы, Арман?
Гамаш наклонил голову набок и посмотрел на своего друга. Откуда Дюссо известно о его отношениях с элитной канадской службой? А с другой стороны, откуда ему самому известно о службе Дюссо в спецназе?
Потому что именно этим они и занимались. Если знание — сила, то оба хотели быть самыми сильными в любых обстоятельствах. Ни один из них не носил оружия. При них был только их мозг, а в мозгу — знания.
— Non. Я готовил рекрутов, — произнес Арман ровным голосом. — И это все.
— Для противодействия терроризму и операций по спасению заложников, — уточнил Дюссо.
— Верно.
— И учил их способам эффективно убивать.
— Учил главным образом тому, как избегать ситуаций, когда ты будешь вынужден убивать.
— Гораздо интереснее, — согласился префект. — И труднее.
Гамаш с некоторым удивлением понял, что, пока он вынашивал подозрения в адрес Клода Дюссо, тот, вероятно, тоже имел кое-какие подозрения на его счет.
И Гамаш понимал почему. Он оказался на месте двух преступлений. Хотя он и не присутствовал при убийстве Александра Плесснера, но тело обнаружил именно он. И остался целым и невредимым после столкновения с незваным гостем, которого больше никто не видел.
Могло бы показаться забавным, что эти двое пожилых мужчин подозревают друг друга в убийствах в стиле спецназа. Если бы не существовала вероятность, что один из них прав.
У двери Дюссо заговорил тихо и серьезно, глядя Арману в глаза:
— Я благодарен тебе за помощь с месье Горовицем, но прошу тебя, Арман, после твоего разговора с комиссаром Фонтен отойди в сторону. Предоставь действовать нам. Ты слишком близко.
— Близко к чему?
К истине?
— Оставь это.
— Ты бы оставил, Клод? Если бы ты находился в Монреале и там случилось бы нападение на человека, которого ты считаешь своим вторым отцом. Ты бы отошел в сторону?
— Если бы следствие вел ты, отошел бы.
Арман вышел, зная, что он сейчас слышал по крайней мере одну ложь. И сам по меньшей мере один раз солгал.
Он позвонил миссис Макгилликадди и попросил ее не отрицать, что в ежедневнике Стивена есть упоминание о заседании совета директоров.
— Только, может быть, не говорите, в каком ежедневнике.
Покинув универмаг БХВ, Рейн-Мари Гамаш поспешила домой. Она еще раз приняла душ и переоделась, а потом, не давая себе времени поразмыслить, набрала телефонный номер.
— Доктор Дюссо? Моника?
— Oui?
— Это Рейн-Мари Гамаш.
— Ой, а я как раз собиралась позвонить вам — хочу пригласить вас с мужем на ужин. — Голос Моники Дюссо звучал тепло и приветливо. — Клод сказал мне, что случилось вчера вечером. Какое несчастье!
Рейн-Мари встречалась с Моникой всего несколько раз, но эта женщина вызывала у нее глубокую симпатию. Доктор Дюссо была педиатром и имела практику на Монпарнасе, неподалеку от Парижских катакомб.
«Это что-то наподобие кармы, — сказала она как-то Рейн-Мари. — Я живу с человеком, знающим немало тайн, а теперь еще живу над этими таинственными туннелями. Единственное различие между ними в том, что у катакомб есть скрытые глубины».
Она тогда рассмеялась и с нескрываемой любовью посмотрела через стол на своего мужа.
— А может, вы придете к нам? — сказала Рейн-Мари. — Как-нибудь по-простому. Честно говоря, я только что вернулась домой, и у меня нет желания опять выходить на улицу. Я знаю, что мужчинам захочется поговорить, а я бы предпочла побыть в вашем обществе.
— Но вы, наверное, устали.
Рейн-Мари действительно устала и теперь с трудом верила, что приглашает гостей на ужин. Но это был единственный способ…
— Знаете, работа в кухне меня успокаивает. Приходите, пожалуйста. Никого, кроме нас, не будет. En famille[58].
— Позвольте мне хотя бы десерт принести.
На том они и порешили. «Теперь пути назад нет», — подумала Рейн-Мари, пытаясь понять, как к этому отнесется Арман.
Она посмотрела на коробочку, лежащую на туалетном столике. Потом открыла нижний ящик комода и спрятала ее под слоями свитеров. Не от Армана, а от гостей, которые придут вечером.
Было без двадцати три, когда Жан Ги отметился на выходе.
Теперь дежурил другой охранник — не тот, который приходил к нему. Но тоже в хорошей физической форме. Тоже сосредоточенный. Как же Бовуар не замечал этого ранее? На этих мужчинах и женщинах не было ни грамма жира. Они смотрели на тебя проницательными, умными глазами. Внимательными. Подозрительными.
Выйдя за дверь, он пошел быстрым размеренным шагом.
Ему не терпелось посмотреть на свою распечатку и на то, что он снял на телефон.
Впереди был вход в метро. Жан Ги спустился по эскалатору, прошел в помещение станции и остановился в ожидании поезда.
Войдя в вагон, он вытащил телефон, чтобы проверить, что же у него получилось.
Прежде чем включить телефон, он посмотрел налево и увидел скучающих пассажиров, читающих «Монд» или вперившихся в экраны своих смартфонов.