Время уходить

Расстроенная тем, что ничего не вышло, девушка заплакала и попросила разрешения воспользоваться ванной. Как только она вышла, ее мать, бо́льшую часть сеанса молчавшая, поведала мне кое-что о своем покойном муже, и объяснила, что держит эту информацию в секрете от дочери.

Этот человек действительно совершил самоубийство – застрелился из пистолета. Он был известным в Северной Калифорнии баскетбольным тренером, и у него случилась любовная интрижка с одним из парней – членов команды. Узнав об этом, жена потребовала развод и заявила, что разрушит его карьеру, если он не заплатит ей за молчание. Муж отказался и сказал, что по-настоящему любит этого мальчика. Тогда супруга заявила, что он может оставаться со своим любовником, но она будет судиться с ним за каждый цент и не станет молчать о том, как он с ней обошелся. Это расплата за любовь, припечатала она.

Он спустился в подвал и вышиб себе мозги.

Во время похорон, прощаясь с покойным у гроба, женщина сказала: «Ты, сукин сын, даже не надейся, что я прощу тебя, раз ты теперь мертв. Я рада, что от тебя избавилась».

Через два дня мне позвонила их дочь и сообщила о том, какая невероятная вещь приключилась. Обе кассеты, на которые они записывали наш сеанс, оказались абсолютно пустыми. Там не было записи нашей с ними беседы, на пленке слышалось только какое-то странное шипение.

И тогда я поняла: покойник на похоронах очень хорошо расслышал упреки своей жены и поймал ее на слове. Она не хотела иметь с ним ничего общего, а потому и он тоже держался в стороне от всех нас и упорно отказывался идти на контакт.

Разговор с духами – это диалог. Для него нужны двое. Если же ничего не получается, это может происходить по двум причинам: либо дух не хочет общаться, либо медиум не способен наладить связь.



– Это тебе не водопроводный кран! – рявкаю я, пытаясь создать дистанцию между собой и Верджилом. – Я не могу просто открывать и закрывать канал связи с потусторонним миром.

Мы стоим на парковке возле оптового магазина Гордона и осмысливаем полученную информацию о самоубийстве Грейс Картрайт. Должна признаться, я ничего подобного не ожидала. А Верджил убежден, что это важный фрагмент головоломки.

– Послушай, давай говорить начистоту. Я всячески пытаюсь поверить, что экстрасенсорика – это не глупая брехня. Я хочу, как бы это лучше выразиться, дать твоему… таланту… шанс. А ты отказываешься даже попробовать?

– Ладно, уговорил, – раздраженно бросаю я и, прислонившись к капоту своей машины, встряхиваю руками, как пловец перед стартом, а потом закрываю глаза.

– Ты что, собираешься делать это прямо здесь? – изумляется Верджил.

Я распахиваю глаза:

– А разве ты не этого добивался?

Он краснеет:

– Ну, вообще-то… Я думал, тебе понадобится…

– Что?

– Не знаю… Ну, какой-нибудь шатер или что-нибудь в этом роде.

– Я прекрасно справлюсь без хрустального шара и чайных листьев.

Ни Дженне, ни Верджилу я не признавалась, что больше не способна общаться с духами. Пусть думают, что бумажник и подвеску Элис в старом слоновьем заповеднике я обнаружила не в силу счастливой случайности, а благодаря своему незаурядному дару экстрасенса.

Наверное, я и саму себя в этом отчасти убедила. А потому закрываю глаза и произношу про себя: «Грейс, Грейс, пожалуйста, поговори со мной».

Раньше я всегда так делала.

Но ответа нет. Абсолютная пустота – как в тот раз, когда я пыталась пообщаться с пустившим себе пулю в лоб тренером из Северной Каролины.

Смотрю на Верджила и спрашиваю:

– Есть что-нибудь?

Он тычет пальцами в экран телефона – ищет Гидеона Картрайта в Теннесси.

– Не-а, – признается сыщик. – Скорее всего, этот парень сменил имя. На его месте я бы так и сделал.

– Ну, я тоже ничего не добилась, – говорю я Верджилу.

Какой смысл скрывать правду?

– Может, тебе просто нужно звать ее… погромче? – высказывает предположение мой напарник.

Я подбочениваюсь:

– Слушай, разве я учу тебя, как выполнять свою работу? Так что лучше помалкивай! – осаживаю его я, а потом размышляю вслух: – Иногда так бывает с самоубийцами.

– В смысле?

– Они упорно не идут на контакт, поскольку стыдятся того, что сделали.

Самоубийцы – по определению – почти все призраки: они не могут покинуть этот мир, потому что отчаянно хотят извиниться перед своими любимыми или же просто раскаиваются в своей слабости.

Это снова наводит меня на мысль об Элис Меткалф. Может, я никак не могу связаться с ней, потому что она, как и Грейс, покончила с собой?


Мигом отбрасываю эту догадку: не стоит обманывать себя. Причина, по которой я не могу войти в контакт с Элис или с любым другим духом, если уж на то пошло, скорее заключается во мне самой.

– Попробую позже, – отговариваюсь я. – А что ты вообще хочешь от Грейс?

– Хочу узнать, почему она убила себя, – отвечает он. – С чего вдруг молодая женщина, которая была счастлива в браке и имела стабильную работу, решила утопиться?

– Видимо, она вовсе не была счастлива в браке, – отзываюсь я.

– Ага! В этом случае у нас есть подозреваемый, – оживляется Верджил. – Допустим, ты узнала, что муж тебе изменяет. Что ты станешь делать?

– Боюсь, не смогу примерить ситуацию на себя, поскольку никогда не была замужем.

Верджил вздыхает:

– Тут есть два варианта: либо устроить неверному супругу разборку, либо просто уйти от него.

Я понимаю, к чему клонит мой собеседник, и развиваю его мысль:

– Допустим, Гидеон хотел получить развод, а Грейс сказала «нет». Вдруг он убил жену и представил дело так, будто она сама наложила на себя руки?

Сыщик качает головой:

– Нет, патологоанатома не обманешь. Во время вскрытия он сразу определяет, было это убийство или суицид.

– Правда? У меня сложилось впечатление, что правоохранительные органы далеко не всегда делают верные заключения о причинах смерти, – ядовито замечаю я.

Но Верджил не обращает внимания на мою шпильку:

– Что, если Гидеон планировал сбежать с Элис, а Томас узнал об этом?

– Но ты же вроде как сам отвез Томаса в психушку еще до того, как Элис ушла из больницы. Разве не так?

– Так, но он вполне мог поссориться с ней раньше, тем же вечером. Небось поднял на жену руку, вот она и кинулась в вольер. Может быть, Невви Руэль просто оказалась не в то время и не в том месте. Она пыталась остановить Томаса, но вместо этого он остановил ее. Тем временем Элис кинулась наутек, однако, пробежав некоторое расстояние, ударилась головой о сук и потеряла сознание. Потом, когда она уже оклемалась, Гидеон встретил любовницу у больницы, и они вдвоем придумали план, который позволил ей смыться от злобного супруга. Мы точно знаем, что Гидеон сопровождал слонов, когда тех перевозили на новое место. Может быть, Элис на время исчезла и встретилась с ним уже там.

Звучит логично. Я складываю на груди руки и киваю:

– Что же, вполне стройная версия.

– Но есть и другой вариант, – продолжает рассуждать Верджил. – Допустим, Гидеон говорит Грейс, что хочет с ней развестись и уехать вместе с Элис. Грейс с горя совершает самоубийство. Элис, чувствуя себя виноватой, меняет планы, но Гидеон не хочет ее отпускать. По крайней мере живой.

Я обдумываю такую возможность. Гидеон вполне мог прийти в больницу и сказать Элис, что ее дочь в опасности, или придумать что-нибудь другое, чтобы заставить отчаявшуюся женщину уехать вместе с ним. Я не наивная дурочка, регулярно смотрю «Закон и порядок» и прекрасно знаю, сколько убийств происходит, когда жертва доверяет человеку, постучавшему в дверь, попросившему о помощи или предложившему ее подвезти.

– Тогда как умерла Невви?

– Гидеон убил и ее тоже.

– Но зачем ему убивать тещу? – удивляюсь я.

– Ты, наверное, шутишь? – хмыкает Верджил. – Не об этом ли мечтают все женатые мужчины? Если Невви узнала, что ее зять спит с Элис, она могла первая броситься на него с кулаками.

– А может, Невви Гидеона и пальцем не тронула, а пошла за Элис в вольер. Элис кинулась бежать от нее и потеряла сознание. – Я бросаю взгляд на Верджила. – Именно об этом, между прочим, все время твердила Дженна.

– Не смотри на меня так, – говорит он и хмурится.

– Позвони ей. Она может вспомнить что-нибудь про Гидеона и свою маму.

– Нам не нужна помощь Дженны. Мы сами поедем в Нэшвилл…

– И даже не предупредим ее? Дженна имеет право обо всем знать.

Верджил открывает было рот, собираясь возразить мне, но потом закрывает его, достает телефон и спрашивает:

– У тебя есть ее номер?

Один раз я звонила ей, но с городского телефона, а не с мобильного. Так что при себе у меня номера Дженны нет. Но в отличие от Верджила я знаю, где его искать.

Мы едем ко мне домой. Сыщик с тоской смотрит на бар, который нам приходится миновать, чтобы попасть на лестницу.

– Как тебе удается устоять? – бормочет Верджил. – Это все равно что жить над китайским рестораном.

Он стоит в дверях, пока я роюсь в стопке писем на столе в гостиной – ищу записную книжку, в которой оставляют свои контакты мои клиенты. Самая последняя запись была сделана Дженной.

– Заходи, не маячь на пороге, – говорю я Верджилу.

Еще мгновение требуется для того, чтобы найти трубку телефона, которая лежит под полотенцем на кухонном столе. Набираю номер Дженны, но никаких гудков не слышно.