Время уходить
Часть 12 из 68 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я не допущу здесь никакого беззакония…
– Клянусь вам, Эбби, я как минимум лет сто не нарушал закон. – Я вздыхаю.
Такие стычки уже происходили между нами десятки раз. Я, кажется, не упомянул, что Эбигейл не только убежденная трезвенница, но и к тому же страдает деменцией, а потому с одинаковым успехом может именовать меня как Виктором, так и президентом Линкольном? Разумеется, мне это только на руку. К примеру, когда хозяйка говорит, что я задерживаю арендную плату, я вру, что уже отдавал ей деньги за этот месяц, но она забыла.
Несмотря на свою ветхость, Эбигейл – дамочка весьма проворная. Она энергично лупит палкой по диванным подушкам и даже заглядывает в микроволновку:
– Где оно?
– Что «оно»? – уточняю я, притворяясь тупицей.
– Зелье. Сатанинские слезы. Ячменный уксус. Веселящий сок. Я знаю, вы его где-то прячете.
Я улыбаюсь своей самой невинной улыбкой:
– Неужели я стал бы заниматься таким гнусным делом?
– Виктор, не лгите мне, – говорит она.
Я осеняю себя крестом возле сердца:
– Клянусь Богом, в этой комнате нет бухла! – Встаю и, пошатываясь, бреду в крошечную уборную, примыкающую к моему офисному пространству.
Тут умещаются только унитаз, раковина и пылесос. Я закрываю за собой дверь, мочусь, после чего снимаю крышку с бачка. Выудив из него бутылку, початую прошлым вечером, я делаю долгий живительный глоток виски, и тупая боль в голове сразу начинает отступать.
Прячу бутылку обратно в тайник, спускаю воду и открываю дверь. Эбби все еще здесь. Я не солгал ей, просто немного скомкал правду. Этому приему я научился давным-давно, когда меня еще натаскивали для работы следователем.
– Так на чем мы остановились? – спрашиваю я, и тут раздается звонок телефона.
– На поисках выпивки, – гнет свою линию старушка.
– Эбби, вы меня удивляете. Никогда бы не подумал, что вы тоже неравнодушны к спиртному. – Я подталкиваю хозяйку к двери, а телефон продолжает трезвонить. – Вы не против, если мы закончим этот разговор позже? Вечерком, за чашечкой кофе? – Я выставляю протестующую старушку за дверь, хватаю трубку, которая упорно пытается выскользнуть из рук, и рявкаю:
– Алло!
– Это мистер Стэнхоуп?
Несмотря на добрый глоток алкоголя, виски́ снова будто сжимает клещами.
– Да.
– Верджил Стэнхоуп?
По прошествии года, а потом двух и более я начал понимать, что Донни говорил чистую правду: если уж у копа завелся призрак, то он никуда не денется. Я не мог избавиться от Элис Меткалф, а потому ликвидировал Верджила Стэнхоупа. Думал по глупости, что если переверну эту страницу, то смогу начать с чистого листа, освобожусь от чувства вины и тревожащих совесть вопросов. Мой отец, Виктор Стэнхоуп, был ветераном войны, мэром небольшого городка, во всех отношениях достойным мужчиной. Я позаимствовал его имя, полагая, что таким образом ко мне перейдут также и его лучшие черты. Я надеялся из человека, который здорово облажался, превратиться в того, кому люди будут доверять. Вот так я и стал Виктором.
До сих пор все шло гладко, никто не задавал мне подобных вопросов.
– Теперь уже нет! – Буркнув это, я швыряю трубку на рычаг.
Стоя посреди кабинета и сжимая руками больную голову, я продолжал слышать этот голос. Он не смолк, даже когда я вернулся в уборную, достал из бачка бутылку виски и высосал из нее все до последней капли.
Вообще-то, я ни разу не слышал, как говорит Элис Меткалф. Я нашел ее лежащей на земле без сознания, в том же состоянии она находилась, когда я пришел к ней в больницу, а потом она пропала. Но в моем воображении голос этой женщины, сидящей напротив и бросающей мне обвинения, звучит ровно так же, как тот, что донесся сейчас с другого конца провода.
Нас отправили в заповедник разбираться с заявлением о смерти, которая поначалу не казалась подозрительной. И уж тем более в то утро, десять лет назад, не имелось никаких оснований полагать, что Элис Меткалф или ее ребенок пропали. Мать с девочкой могли отправиться за продуктами и пребывать в счастливом неведении о том, что творится в заповеднике. Они могли пойти гулять в городской парк. Элис звонили на мобильный, но, по словам Томаса, она постоянно забывала взять телефон с собой. Характер ее работы – изучение когнитивных способностей слонов – благоприятствовал тому, чтобы она надолго уходила в отдаленные уголки заповедника для наблюдения за животными; при этом Элис частенько, к неудовольствию супруга, брала с собой трехлетнюю дочь.
Я надеялся, что миссис Меткалф отправилась с утра пораньше в какое-нибудь заведение фастфуда и вот-вот появится со стаканом кофе, держа за руку жующую пончик малышку. Меньше всего мне хотелось, чтобы они оказались сейчас где-нибудь на просторах заповедника, по которому гулял на свободе седьмой слон.
Думать о том, что могло с ними случиться, я себе не позволял.
Через четыре часа после начала следственных действий наши эксперты собрали десять ящиков улик: корки от тыквы и пучки сухой травы, листья, почерневшие то ли от соприкосновения с пометом, то ли от запекшейся крови. Пока они трудились на месте преступления, мы с Гидеоном сопровождали тело Невви к главному входу в заповедник. Негр двигался медленно; голос его звучал глухо, как большой барабан. Будучи копом, я видел достаточно много трагедий, чтобы понять: этот человек либо действительно глубоко потрясен смертью тещи, либо талантливый актер, заслуживающий «Оскара».
– Примите мои соболезнования, – сказал ему Донни. – Представляю, как вам сейчас тяжело.
Гидеон кивнул, утирая глаза. Судя по всему, он испытывал просто адские муки.
– Давно вы здесь работаете? – поинтересовался мой напарник.
– С момента открытия. А до этого работал в цирке на юге. Там я познакомился со своей женой. Невви, теща, была моим первым работодателем. – При упоминании имени покойной его голос дрогнул.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы слоны вели себя агрессивно?
– Видел ли я это? – переспросил Гидеон. – Разумеется, в цирке. Здесь нечасто. Ну, максимум могут шлепнуть смотрителя хоботом, если им что-то сильно не понравится. Как-то раз одна из наших девочек взбрыкнула, услышав сигнал сотового, похожий на пароходный гудок. Знаете, говорят, слоны ничего не забывают? Ну так это правда. Хотя и не всегда благо.
– Значит, что-то могло расстроить одну из… девочек… и она завалила вашу тещу?
Гидеон опустил взгляд в землю:
– Думаю, да.
– Вы, похоже, не слишком уверены, – заметил я.
– Невви хорошо знала, как обращаться со слонами, – пояснил Гидеон. – Она не была новичком в этом деле. Просто… не повезло ей.
– А как насчет Элис? – спросил я.
– А что с ней?
– Она хорошо умеет обращаться со слонами?
– Элис разбирается в слоновьих повадках лучше всех, кого я знаю.
– Вы видели ее вчера вечером?
Он посмотрел на Донни, потом на меня и сказал:
– Не для протокола? Она пришла ко мне за помощью.
– Что, в заповеднике возникли какие-то проблемы?
– Нет, это из-за Томаса. Когда у нас начались финансовые сложности, он изменился. Перепады настроения, просто дикие. Все время проводил, запершись у себя в кабинете, а вчера вообще очень сильно напугал Элис.
«Напугал». Слово взметнулось в воздух красным флажком.
У меня возникло ощущение, что парень чего-то недоговаривает. Но это неудивительно: кто станет обсуждать домашние проблемы босса, если хочет сохранить работу.
– Она сказала еще что-нибудь? – поинтересовался Донни.
– Упомянула, что надо забрать Дженну и отвезти куда-нибудь, где девочка будет в безопасности.
– Похоже, Элис вам доверяет, – резюмировал мой напарник. – А как на это смотрит ваша жена?
– Моя жена умерла, – ответил Гидеон. – Из родных у меня только Невви была.
Мы приблизились к огромному сараю, и я замедлил шаг. В загоне позади него кружили пять слонов, попеременно закрывая один другого, как грозовые тучи; от их мерного топота земля дрожала у нас под ногами. У меня возникло какое-то сверхъестественное ощущение, что животные понимают каждое наше слово.
И я вспомнил Томаса Меткалфа.
Донни обратился к Гидеону:
– Как вы думаете, мог кто-то напасть на Невви? Я имею в виду человека, а не слона?
– Слоны – дикие животные, а не домашние питомцы. Всякое могло случиться.
Гидеон протянул руку к металлическим перекладинам изгороди, заметив, что одна слониха просунула наружу хобот. Она ощупала пальцы смотрителя, а потом подняла с земли камень и швырнула его мне в голову.
Донни хохотнул:
– Гляди-ка, Вёрдж, ты ей не понравился.
– Их нужно покормить. – Гидеон пролез в загон, и слоны начали трубить в предвкушении обеда.
Донни пожал плечами и двинулся дальше. Я же подивился про себя: неужели мой напарник не заметил, что Гидеон уклонился от ответа на вопрос, который ему задали.
– Эбби, оставьте меня в покое! – кричу я, или, по крайней мере, мне кажется, что кричу, так как по ощущениям язык у меня раз в десять больше, чем может поместиться во рту. – Сказал же вам: я не пьянствую.
Технически это верно. Я сейчас не пью, поскольку уже набрался.
Однако хозяйка продолжает колошматить в дверь. Или, может, это отбойный молоток на улице? В любом случае стук не прекращается, а потому я соскребаю себя с пола, где отключился, и резко распахиваю дверь офиса.
С трудом фокусирую взгляд, но передо мной определенно стоит на Эбби. Гостья всего пять футов ростом, за плечами у нее рюкзак, а на шее – голубой шарф, что делает незнакомку похожей на Айседору Дункан, или на снеговика, или уж не знаю на кого еще.
– Мистер Стэнхоуп? – произносит она. – Верджил Стэнхоуп?
– Клянусь вам, Эбби, я как минимум лет сто не нарушал закон. – Я вздыхаю.
Такие стычки уже происходили между нами десятки раз. Я, кажется, не упомянул, что Эбигейл не только убежденная трезвенница, но и к тому же страдает деменцией, а потому с одинаковым успехом может именовать меня как Виктором, так и президентом Линкольном? Разумеется, мне это только на руку. К примеру, когда хозяйка говорит, что я задерживаю арендную плату, я вру, что уже отдавал ей деньги за этот месяц, но она забыла.
Несмотря на свою ветхость, Эбигейл – дамочка весьма проворная. Она энергично лупит палкой по диванным подушкам и даже заглядывает в микроволновку:
– Где оно?
– Что «оно»? – уточняю я, притворяясь тупицей.
– Зелье. Сатанинские слезы. Ячменный уксус. Веселящий сок. Я знаю, вы его где-то прячете.
Я улыбаюсь своей самой невинной улыбкой:
– Неужели я стал бы заниматься таким гнусным делом?
– Виктор, не лгите мне, – говорит она.
Я осеняю себя крестом возле сердца:
– Клянусь Богом, в этой комнате нет бухла! – Встаю и, пошатываясь, бреду в крошечную уборную, примыкающую к моему офисному пространству.
Тут умещаются только унитаз, раковина и пылесос. Я закрываю за собой дверь, мочусь, после чего снимаю крышку с бачка. Выудив из него бутылку, початую прошлым вечером, я делаю долгий живительный глоток виски, и тупая боль в голове сразу начинает отступать.
Прячу бутылку обратно в тайник, спускаю воду и открываю дверь. Эбби все еще здесь. Я не солгал ей, просто немного скомкал правду. Этому приему я научился давным-давно, когда меня еще натаскивали для работы следователем.
– Так на чем мы остановились? – спрашиваю я, и тут раздается звонок телефона.
– На поисках выпивки, – гнет свою линию старушка.
– Эбби, вы меня удивляете. Никогда бы не подумал, что вы тоже неравнодушны к спиртному. – Я подталкиваю хозяйку к двери, а телефон продолжает трезвонить. – Вы не против, если мы закончим этот разговор позже? Вечерком, за чашечкой кофе? – Я выставляю протестующую старушку за дверь, хватаю трубку, которая упорно пытается выскользнуть из рук, и рявкаю:
– Алло!
– Это мистер Стэнхоуп?
Несмотря на добрый глоток алкоголя, виски́ снова будто сжимает клещами.
– Да.
– Верджил Стэнхоуп?
По прошествии года, а потом двух и более я начал понимать, что Донни говорил чистую правду: если уж у копа завелся призрак, то он никуда не денется. Я не мог избавиться от Элис Меткалф, а потому ликвидировал Верджила Стэнхоупа. Думал по глупости, что если переверну эту страницу, то смогу начать с чистого листа, освобожусь от чувства вины и тревожащих совесть вопросов. Мой отец, Виктор Стэнхоуп, был ветераном войны, мэром небольшого городка, во всех отношениях достойным мужчиной. Я позаимствовал его имя, полагая, что таким образом ко мне перейдут также и его лучшие черты. Я надеялся из человека, который здорово облажался, превратиться в того, кому люди будут доверять. Вот так я и стал Виктором.
До сих пор все шло гладко, никто не задавал мне подобных вопросов.
– Теперь уже нет! – Буркнув это, я швыряю трубку на рычаг.
Стоя посреди кабинета и сжимая руками больную голову, я продолжал слышать этот голос. Он не смолк, даже когда я вернулся в уборную, достал из бачка бутылку виски и высосал из нее все до последней капли.
Вообще-то, я ни разу не слышал, как говорит Элис Меткалф. Я нашел ее лежащей на земле без сознания, в том же состоянии она находилась, когда я пришел к ней в больницу, а потом она пропала. Но в моем воображении голос этой женщины, сидящей напротив и бросающей мне обвинения, звучит ровно так же, как тот, что донесся сейчас с другого конца провода.
Нас отправили в заповедник разбираться с заявлением о смерти, которая поначалу не казалась подозрительной. И уж тем более в то утро, десять лет назад, не имелось никаких оснований полагать, что Элис Меткалф или ее ребенок пропали. Мать с девочкой могли отправиться за продуктами и пребывать в счастливом неведении о том, что творится в заповеднике. Они могли пойти гулять в городской парк. Элис звонили на мобильный, но, по словам Томаса, она постоянно забывала взять телефон с собой. Характер ее работы – изучение когнитивных способностей слонов – благоприятствовал тому, чтобы она надолго уходила в отдаленные уголки заповедника для наблюдения за животными; при этом Элис частенько, к неудовольствию супруга, брала с собой трехлетнюю дочь.
Я надеялся, что миссис Меткалф отправилась с утра пораньше в какое-нибудь заведение фастфуда и вот-вот появится со стаканом кофе, держа за руку жующую пончик малышку. Меньше всего мне хотелось, чтобы они оказались сейчас где-нибудь на просторах заповедника, по которому гулял на свободе седьмой слон.
Думать о том, что могло с ними случиться, я себе не позволял.
Через четыре часа после начала следственных действий наши эксперты собрали десять ящиков улик: корки от тыквы и пучки сухой травы, листья, почерневшие то ли от соприкосновения с пометом, то ли от запекшейся крови. Пока они трудились на месте преступления, мы с Гидеоном сопровождали тело Невви к главному входу в заповедник. Негр двигался медленно; голос его звучал глухо, как большой барабан. Будучи копом, я видел достаточно много трагедий, чтобы понять: этот человек либо действительно глубоко потрясен смертью тещи, либо талантливый актер, заслуживающий «Оскара».
– Примите мои соболезнования, – сказал ему Донни. – Представляю, как вам сейчас тяжело.
Гидеон кивнул, утирая глаза. Судя по всему, он испытывал просто адские муки.
– Давно вы здесь работаете? – поинтересовался мой напарник.
– С момента открытия. А до этого работал в цирке на юге. Там я познакомился со своей женой. Невви, теща, была моим первым работодателем. – При упоминании имени покойной его голос дрогнул.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы слоны вели себя агрессивно?
– Видел ли я это? – переспросил Гидеон. – Разумеется, в цирке. Здесь нечасто. Ну, максимум могут шлепнуть смотрителя хоботом, если им что-то сильно не понравится. Как-то раз одна из наших девочек взбрыкнула, услышав сигнал сотового, похожий на пароходный гудок. Знаете, говорят, слоны ничего не забывают? Ну так это правда. Хотя и не всегда благо.
– Значит, что-то могло расстроить одну из… девочек… и она завалила вашу тещу?
Гидеон опустил взгляд в землю:
– Думаю, да.
– Вы, похоже, не слишком уверены, – заметил я.
– Невви хорошо знала, как обращаться со слонами, – пояснил Гидеон. – Она не была новичком в этом деле. Просто… не повезло ей.
– А как насчет Элис? – спросил я.
– А что с ней?
– Она хорошо умеет обращаться со слонами?
– Элис разбирается в слоновьих повадках лучше всех, кого я знаю.
– Вы видели ее вчера вечером?
Он посмотрел на Донни, потом на меня и сказал:
– Не для протокола? Она пришла ко мне за помощью.
– Что, в заповеднике возникли какие-то проблемы?
– Нет, это из-за Томаса. Когда у нас начались финансовые сложности, он изменился. Перепады настроения, просто дикие. Все время проводил, запершись у себя в кабинете, а вчера вообще очень сильно напугал Элис.
«Напугал». Слово взметнулось в воздух красным флажком.
У меня возникло ощущение, что парень чего-то недоговаривает. Но это неудивительно: кто станет обсуждать домашние проблемы босса, если хочет сохранить работу.
– Она сказала еще что-нибудь? – поинтересовался Донни.
– Упомянула, что надо забрать Дженну и отвезти куда-нибудь, где девочка будет в безопасности.
– Похоже, Элис вам доверяет, – резюмировал мой напарник. – А как на это смотрит ваша жена?
– Моя жена умерла, – ответил Гидеон. – Из родных у меня только Невви была.
Мы приблизились к огромному сараю, и я замедлил шаг. В загоне позади него кружили пять слонов, попеременно закрывая один другого, как грозовые тучи; от их мерного топота земля дрожала у нас под ногами. У меня возникло какое-то сверхъестественное ощущение, что животные понимают каждое наше слово.
И я вспомнил Томаса Меткалфа.
Донни обратился к Гидеону:
– Как вы думаете, мог кто-то напасть на Невви? Я имею в виду человека, а не слона?
– Слоны – дикие животные, а не домашние питомцы. Всякое могло случиться.
Гидеон протянул руку к металлическим перекладинам изгороди, заметив, что одна слониха просунула наружу хобот. Она ощупала пальцы смотрителя, а потом подняла с земли камень и швырнула его мне в голову.
Донни хохотнул:
– Гляди-ка, Вёрдж, ты ей не понравился.
– Их нужно покормить. – Гидеон пролез в загон, и слоны начали трубить в предвкушении обеда.
Донни пожал плечами и двинулся дальше. Я же подивился про себя: неужели мой напарник не заметил, что Гидеон уклонился от ответа на вопрос, который ему задали.
– Эбби, оставьте меня в покое! – кричу я, или, по крайней мере, мне кажется, что кричу, так как по ощущениям язык у меня раз в десять больше, чем может поместиться во рту. – Сказал же вам: я не пьянствую.
Технически это верно. Я сейчас не пью, поскольку уже набрался.
Однако хозяйка продолжает колошматить в дверь. Или, может, это отбойный молоток на улице? В любом случае стук не прекращается, а потому я соскребаю себя с пола, где отключился, и резко распахиваю дверь офиса.
С трудом фокусирую взгляд, но передо мной определенно стоит на Эбби. Гостья всего пять футов ростом, за плечами у нее рюкзак, а на шее – голубой шарф, что делает незнакомку похожей на Айседору Дункан, или на снеговика, или уж не знаю на кого еще.
– Мистер Стэнхоуп? – произносит она. – Верджил Стэнхоуп?