Время обнимать
Часть 16 из 17 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Завтрак, заботливо прикрытый бумажным полотенцем, мирно остывал на столе под деревьями. Группа ушла еще на рассвете. Артем не любил плотно завтракать, но Коле нагрузил полную миску каши с изюмом и отдельно положил пачку его любимого шоколадного печенья. Строго-настрого велел маме не перекармливать, а сам не мог удержаться – только еда вызывала на Колином лице радостную осмысленную улыбку. Еда и карусели. Отвратительный растворимый кофе в фаянсовой кружке нагнал тоску, но Артем тут же обнаружил под полотенцем стеклянную банку с плотно притертой крышкой – новые друзья знали его слабость и специально привезли ароматную молотую арабику. Даже если просто залить кипятком, получается вполне прилично.
В прошлом году в Москве Артем даже растерялся немного – столько за последнее время открылось новых кафе и ресторанов. В результате выбрал совсем небольшую, в парижском стиле кофейню, напомнившую его любимую на Большой Конюшенной. Несколько уютных столиков, стоящих почти вплотную, вазочки с живыми ромашками, несказанной красоты витрина с пирожными. Целая жизнь прошла, облысел, помялся, как старый пиджак, а детская слабость к пирожным не покидает. Оглянулся по сторонам и заказал два эклера и безе со свежей черникой.
Провести три дня в суетливой заносчивой столице казалось сущим наказанием, но требовалось оформить Колины документы для поездки в Израиль, они с мамой из последних сил продолжали надеяться на всемогущих израильских врачей. За соседним столиком сидела женщина. Молодая, симпатичная, со вкусом одетая женщина, каких сколько угодно и в Москве, и в Питере, и в любом другом приличном городе. Без обручального кольца, автоматически отметил про себя Артем, вспомнив мамин любимый фильм «Москва слезам не верит». Женщина посмотрела в его сторону, на мгновение отвернулась к окну, но тут же опять посмотрела повнимательнее и принялась улыбаться, как давнему знакомому. Сам не зная зачем, Артем вежливо поклонился и приподнял свою чашку.
– Вы позволите? Мы где-то встречались раньше?
– Садитесь, пожалуйста. – Она сняла сумку со свободного стула. – Нет, я не помню, чтобы встречались, – и опять почти рассмеялась. – Извините за бестактность, но вы свитер наизнанку надели. Я неприлично себя веду?
– Это я неприлично себя веду. Хорошо, что вы заметили и сказали.
Артем отошел к входу, стянул свитер через голову, надел правильно и вернулся за столик. Дожил, скоро начнет ходить в разных ботинках с незавязанными шнурками.
– Вот что значит одеваться в номере отеля, не глядя в зеркало.
– Вы проездом в Москве?
– А что, сразу заметен человек из провинции?
– О, ни в коем случае! Москвичи грубы и неотесанны, а вы наверняка из Петербурга? Только там еще сохранились прекрасные старинные манеры.
Ее зовут Марина, даже Марина Ивановна, как Цветаеву. Мама в юности увлекалась и верила в роковое значение имени. К сожалению, из ее дочери ничего выдающегося не получилось. Да, коренная москвичка, еще дедушка родился на Сретенке, но какое это сегодня имеет значение? Город изменился неузнаваемо, хочется закрыть глаза, чтобы не видеть на любимых улицах базарные гирлянды. Из синтетических цветов! И крашеные избушки с матрешками, и новых хозяев жизни в мерседесах. В красных пиджаках!
У Артема тоже какое-то время был «мерседес». Правда, от красного пиджака мама сразу отговорила. Самое грустное, когда идиот не может понять, до какой степени он идиот.
Нет, она окончила иняз, почти двенадцать лет назад. Глупейший выбор, потому что знание языков уже давно является частью образования, но никак не специальностью. Например, она знакома с одним программистом, свободно владеющим английским, немецким и итальянским! После выпуска два года покрутилась гидом и перешла преподавателем в школу, чтобы видеть хоть какой-то результат. Про зарплату лучше не вспоминать, но зато можно подработать частными уроками. А в последнее время она даже решила освоить дистанционное преподавание! Довольно трудно, но возможно. А у Артема наверняка интересная работа, сразу видно. И семья есть, не правда ли? Мама и сын? А у нее мама и дочка. Мир несовершенен, и семьи неполноценны – все связано, наверное. Дочке уже одиннадцать лет, представляете? Очень взрослая девочка, иногда странно становится, насколько она все понимает. А самой скоро тридцать пять, ха-ха, бальзаковский возраст. Хотя ничего смешного, а, наоборот, очень грустно.
Артем не решился рассказать про Колю, только обмолвился, что сын в раннем детстве тяжело переболел. Ему нравилось сидеть в пустом кафе, слушать ее болтовню, смотреть на приветливое милое лицо почти без косметики, хотя не мешало бы давно попрощаться и уйти. Она почувствовала, вдруг заспешила, стала извиняться за пустые разговоры.
Было приятно подать легкое светло-серое пальто и невесомый шарф, мама бы оценила в полной мере и сумку, и туфли на тон темнее пальто. А ноги он сам был в состоянии оценить, не модель, но очень милая и хорошая девочка, иногда от моделей приятно отдохнуть. Артем неожиданно для себя опять поклонился (наверное, лавры Петра Афанасьевича не давали покоя) и предложил свой телефон. Именно так, не попросил, а предложил свой. И она впервые посмотрела на него внимательно и даже строго.
Звонок раздался через три дня, Артем только успел вернуться из Москвы. Да, с удовольствием вспоминает тот день. Нет, никаких планов по посещению Питера – новый проект по дистанционному обучению требует много внимания, дочка не любит оставаться с бабушкой. А ваш мальчик? Ох, все бабушки одинаковы – им главное без конца кормить ребенка и никуда не выпускать! Да, спасибо, она тоже очень рада слышать. Всего самого доброго!
Через день он купил билет и прямо с работы уехал в Москву. Марина не столько удивилась, сколько без всякого кокетства обрадовалась. И выбрала очень скромный спокойный ресторанчик в районе Старой Басманной. Артем сто лет здесь не был, а может быть, и никогда, одни названия чего стоили – Покровка, Маросейка, Гороховский переулок. Несмотря на все рассуждения, было ясно, как она любит свой город, болеет за снесенные здания, гордится историей.
– У меня в Москве – купола горят! У меня в Москве – колокола звонят!.. – Цветаеву Артем сразу узнал, хотя не был особым ее поклонником. – И проходишь ты над своей Невой о ту пору, как над рекой-Москвой я стою с опущенной головой, и слипаются фонари.
Было неможко смешно и неловко – в его-то годы так растаять от стихов, совсем не понимал, как вести себя дальше, ведь даже отель не успел заказать, болван. В результате Марина сама спросила о дальнейших планах, жутко растрогалась, поняв, что он примчался только ради нее и предложила проводить на вокзал, на ночной поезд. Черт знает что такое!
Через неделю он приехал снова. И попросил пройти по тем же улицам. И стал вдруг рассказывать, как лет пять назад увлекся Набоковым – да, герои малосимпатичные, сюжеты мучительные, та же камера-обскура – истинное страдание (как, впрочем, и сама жизнь). Но сказать божественно о грязном и жестоком, не в этом ли смысл истинной литературы? А помнит ли Марина стихи Набокова? …тоска, которой нет чудесней, тоска невозвратимых дней? Эх, а еще Марина Ивановна! Самое интересное, что щемящие невозвратимые дни Набоков взял у Пушкина, а никто не заметил, Артем сколько раз проверял на самых образованных знакомых!
Приятно было встретить восторженный взгляд, расхвастался, как пацан, но все равно приятно.
– Да, есть фразы или строчки, которые вынимают душу, правда? Для меня это Ахмадулина: Еще жива, еще любима, все это мне сейчас дано… Почти как невозвратимые дни, правда? Помните, что дальше? – …а кажется, что это было и кончилось давным давно…
А что если начать жизнь сначала? Все бросить, переехать к ней в Москву? В прошлый раз Марина с любовью рассказывала, про свой дом еще послевоенной постройки и старый двор, заросший липами, – словно настоящий парк. Вот так взять и перехать? А почему нет? Одна с девочкой, тридцать пять лет. Мама день и ночь мечтает о новых внуках. Да, можно поднять старые учебники, устроиться преподавателем, пусть даже в школу. А потом организовать курсы углубленного изучения математики, семинары для студентов. Главное, начать! Два учителя в одном доме совсем не так глупо, летом у обоих длинный отпуск, можно путешествовать. И не в Милан на неделю моды, а в какую-нибудь заросшую лесом и цветами глубинку – бродить по грибным дорожкам или сплавляться на плоту по мелкой теплой речке. Боже мой, неужели можно встать и открыть новую страницу – другой город, другой дом, другая любовь? А Коля? Поискать хороший интернат! Самый хороший, пусть придется продать машину. Именно так советовали врачи в Израиле: «Ребенка нужно социализировать, определить в специальную школу для детей с расстройствами психики. Родители не вечны. Вы задумывались о его дальнейшей судьбе?»
Ее волосы пахли травой. Понятно, что хороший шампунь, почему же так сводит с ума? Тот запах вымытых волос, благоуханье свежей кожи!.. (Самойлов был совсем не молод, когда написал!) Да, прохладная, нежная, как у ребенка, кожа и очень нерешительные дрожащие губы. Хорошо, что в вестибюле отеля никого не оказалось, даже дежурных… и поцелуй в глаза, от слез соленые… Расплакалась, беззащитно расплакалась и стала бормотать, что никогда, никогда не приходила вот так в отель. И обмирала в его руках тоже совершенно беззащитно, и потом смотрела и смотрела в окно, чужое, слепое от дождя окно, и вытирала слезы, и улыбалась застенчиво и счастливо.
Шесть лет после Валентины он избегал любых привязанностей – знакомство на вечеринке, легкая болтовня, ужин в хорошем ресторане, бездумный секс – никаких обольщений и огорчений! Многим женщинам нравилось. Или делали вид, что нравилось?
– Марина, скажите, вам не кажется, что мы могли бы не расставаться? Я не вредный, честное слово. И аккуратный, хотя и могу надеть свитер наизнанку. И не слишком легкомысленный. Только не отказывайтесь сразу!
Она растерялась, вспыхнула. Потом попросила подумать. Хотя бы неделю. Все так неожиданно. Нет-нет, она совершенно уверена, что он не вредный и не легкомысленный. Как раз наоборот, очень ответственный и симпатичный. Она никогда не знала, что можно вот так общаться с женщиной. Вот так – бережно и нежно.
Артем честно отсчитал вперед семь дней, но она позвонила через пять.
Да, она подумала. И поговорила с мамой и дочерью. И, да – она согласна. Вдруг поняла, что можно все начать сначала! Взять и начать сначала – оставить постылую работу, покинуть, наконец, мамину старую квартиру. Ей надоела Москва, толпа, борьба за жизнь. Артем наверняка не станет возражать, если она на время оставит работу? Займется домом и детьми, будет водить обоих в Эрмитаж и филармонию, учить английскому языку. Ее девочка очень веселая и доброжелательная, они наверняка подружатся с Колей. Если есть дача, можно всем вместе кататься на велосипедах. Но если и нет, совсем неважно, просто поездить по лесным дорожкам! Артем еще не представляет, какая она прекрасная кулинарка! У вас в квартире электрическая плита или газовая? Господи, опять разболталась! Почему вы молчите, Артем? Алло, алло, вы слышите меня, Артем, вы слышите?!
Тропинка оказалась довольно крутой, и Коля сильно устал. Посидели на сваленном дереве, съели взятые с собой яблоки и баранки.
– Колюня, тебе здесь нравится? Пойдем еще выше?
– Да, мне здесь нравится. Очень много воздуха, можно летать.
– Но как мы сможем летать, мы ведь не птицы?
– Давай будем птицы.
Они шли и шли, тропа серпантином уходила вверх и вдруг за высокими кустами открылся простор. Прозрачный, полный воздуха и света простор, ни облака, ни тени, только далеко внизу расстилалось озеро, окруженное травой. Целое поле густой нетронутой травы, до самого берега, заросшего камышами, до самого синего неба. Лечь и долго-долго отдыхать без размышлений. Без поражений и побед. Бог мой, как он устал. Ужасно-ужасно устал.
– Папа, полетели, – прошептал Коля, – полетели высоко-далеко!
Дорога уходит вдаль. Эпилог
Наталья Викторовна вынула пирог из духовки, посыпала сахарной пудрой и выложила сверху клубнику венчиком. Им обоим давно ни к чему есть мучное и сладкое, но сегодня сделаем исключение. Двадцать пять лет вместе.
С тех пор как Тёма с Колей пропали, она старается не вспоминать прошлое, вот найдутся, все вместе сядем и вспомним, как Петр Афанасьевич организовал ремонт актового зала, а сам кисточку в руках держать не умел! Или как сидел на каждом концерте в заднем ряду, прикрыв газетой приготовленный букет. Или как уже после трагедии с Колей принял на себя больного беспомощного мальчика, таскал в парк, не хотел верить, что последствия травмы необратимы. Но только она одна знает и помнит тепло его губ, тихие ласковые слова – Тусенька, солнышко, утешение мое – и горячее страстное дыхание, кольцо сильных мужских рук, когда остается только утонуть, раствориться в объятиях.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет она его ждала, отмахивалась от случайных романов, отшучивалась от ухажеров, регулярно поставляемых мамой и Асей, – только бы не повторить совершенного однажды преступления, не выйти замуж за нелюбимого человека! И какое счастье, что они все-таки встретились, и какая жалость, что так поздно. Будь чуть моложе, она бы решилась родить еще ребенка или даже двух, сейчас жили бы большой семьей… Нет, не решилась бы. Потому что считала невозможным – ни жилья, ни лишних денег, боже, какая ерунда! В детстве главной религией и верой служило чтение. Вместо утренней и вечерней молитвы люди вокруг читали, читали как ненормальные, правдами и неправдами доставали редкие книги, мечтали и говорили словами литературных героев. Эффект замещения – смеялся ее сын, потому что реальная жизнь с приключениями и путешествиями была недоступной и невиданной, как французская дубленка в Тульской области. И такой же эффект замещения и непонимания мучил ее многие годы. Страдала что не имеет щедрого отца и влиятельных предков – ни квартиры в наследство, ни дачи, как у той же Гули. И профессор Шнайдер ничего не оставил детям, кроме легенды, и господа Богоявленские, декабристы-народовольцы, напрасно положили свои светлые головы. Что они, скажите на милость, передали единственному внуку? А ведь передали! Благородство и милосердие. Неужели мы забыли такие слова?
И Наташа Приходько, если задуматься, шикарное наследство получила от своей семьи! Мужество Самюэля и преданость Беаты, Асино веселье и мамины красивые ноги, Комарово, Ахматову, музыкальные вечера, умение дружить. И главное – любовь друг к другу. Любовь, которая спасает и хранит намного надежнее самой дорогой квартиры.
Что это она расселась, спрашивается, что распустилась? Племянник Леня постоянно повторяет – пока человека не видели мертвым, он жив! Самые опытные инструкторы, полиция со служебными собаками, спасательный вертолет – все искали и не нашли никаких следов ни Артема, ни мальчика. Словно растворились в прозрачном горном воздухе. Значит, нужно надеяться и ждать.
Совсем недавно, на Наташино пятидесятилетие Артем явился с безумным сюрпризом: они срочно едут в Грузию, Да, втроем, два часа на сборы! И покатили! Все было организовано и оплачено – гостиницы, машина с шофером, экскурсии. Горные дороги нависали над бездной, они с Петром ахали от ужаса, и хохотали, хохотали, пили темное, как чернила, вино (точно из одной бочки!) объедались хачапури, шашлыками, умопомрачительным местным хлебом. У кого еще был такой потрясающий сын?
Скоро лето, совсем скоро. Обязательно нужно опять арендовать их любимый домик на заливе, пригласить Дину с дочками, или Арину с дочками, или всех вместе – в доме должно быть много девочек, нарядов, кокетства, тогда старость пугается и отступает. Когда-то Бог пожалел добрую беспокойную Мусю, дал ей уйти и не узнать о трагедии с Колей. Может быть, пожалеет и остальных?
Гуля вернулась из больницы раньше обычного. Устала. Пора понять и принять, что отделение может успешно работать без ее постоянного руководства. И уже совсем скоро Галина Викторовна Чудинова уйдет на заслуженную пенсию, а ее любимые молодые коллеги оглянутся, вспомнят на минуту в какой-то особо сложной ситуации и пойдут своей дорогой. Может быть, пришлют поздравления к Новому году.
Как-то пусто стало в последнее время, особенно после маминой смерти. Талантливая актриса Елена Сергеевна Чудинова ушла, как и жила, – красиво, стремительно и безвозвратно. Утром еще пила кофе из любимой фамильной чашки, потом температура, обморок и два часа в реанимации.
– Только не дай никому меня оживлять и мучить!
Гуля не дала. Все организовала, как мама хотела и завещала. Только Сережа не приехал, опять Сережа не приехал.
Какая ужасная беда у Наташи! Почему они, две сестры на всем белом свете, так непростительно и глупо не дорожили друг другом? Будто есть толпа других родственников и каждый готов обнять тебя и зарыдать, как она сама рыдала и рыдала день за днем, мучительно жалея всех – сестру, себя, Артема, Колю, маму, бабушку Марфу, давно ушедшего отца, – рыдала и, как всегда, не находила слов.
Но в целом Галина Викторовна Чудинова прожила хорошую жизнь. Честно работала, вырастила детей, защитила диссертацию, успела повидать мир. Да, вполне хорошую и разумную жизнь.
А если бы хоть раз решилась поступить неразумно? Например, уехать вместе с Рудиком в его Мухосранск? Покинуть Питер и успешную работу сразу после защиты?! Забрать детей из английской школы? – Что за глупость! Но тогда наверняка Рудик остался бы со своей семьей, Арина не стала бы спешить и затевать дурацкий брак, а Сережа мучиться от неуверенности в себе. Пусть в обычной провинциальной школе, но зато – первый парень на селе, музыкант, красавчик, баловень женщин, а не жалкий лузер и пидор. Именно так, оказывается, его дразнили в школе.
Они были такими хорошими друзьями с Рудольфом, часами разговаривали, обсуждали все на свете. Сейчас бы наверняка спорили по поводу медицинской реформы, с Ариной не поговоришь – только критикует и не слушает возражений. Кстати, Арине предлагают должность начмеда больницы, и хотя на самом деле не столько почета, сколько ответственности и головной боли, но ведь она очень подходит – решительная, организованная, четкая. Почему-то мы с Рудиком ее совершенно не разглядели. В любом случае дети вырастают и уходят собственной дорогой, но зачем уходит близкий единственный друг?
Они совпадали во всем, с первого дня знакомства совпадали с Рудиком – оба любили свою работу, передачу «Что? Где? Когда?», автомобили, собак, фильмы Иоселиани. А еще – цитировать на спор отрывки из «Трех мушкетеров», спать допоздна, пить хорошо заваренный чай, бродить по ночному городу. Просто бродить вместе и не ценить, как не ценишь дыхания.
Зато теперь она свободна и независима от всех! Есть в близости людей заветная черта, ее не перейти влюбленности и страсти… Мама любила цитировать Ахматову в отличие от самой Гули, странно, что вдруг вспомнилось, и не к месту.
Если бы еще не огорчала Аринина суета с приемными детьми. Дорогая няня, занятия музыкой и балетом, игрушки, подарки. Даже Гулины родные дети знали меру и не выпрашивали подарки по любому поводу – то зуб выпал, то зуб вырос, то выпускной вечер в саду. При переходе из младшей группы детсада в среднюю безусловно необходим выпускной вечер! Обидно смотреть, сколько ее дочь тратит времени и сил. И отношения разладились, не зайдет лишний раз, не позвонит без необходимости. Может быть, стоило не протестовать и отговаривать, а поехать тогда вместе с Ариной? Да, поехать в тот несчастный роддом, самой купить коляску или кроватку, как купила бы любая бабушка, попробовать обнять новорожденную Дашу, принять, полюбить? С Машей еще труднее. В гостях старается вовсе не разговаривать, а если Гуля к ним приезжает, уходит в другую комнату. Наверное, надо было в первый год почаще общаться, посидеть вечерами вместо няни, сходить в зоопарк? Но разве ее родители ходили с Ариной в зоопарк? Или занимались с Сережей чистописанием? Бесполезные рассуждения, каждый человек такой, какой он есть! Гуля не любит общаться с маленькими детьми, как и папа никогда не любил. И она сразу честно предупредила Арину, что не готова сидеть с девочками, ей хватило бессонных ночей с Сережей.
А как спала Даша в первый год? Арина – прекрасно, Сережа – ужасно, а Даша?
Квартира после ухода мамы вдруг поблекла. Стало заметно, как выгорели обои и покосились кухонные шкафчики. В маминой комнате теперь сложены старые семейные вещи, целые коробки воспоминаний – документы дедушки Сергея, портреты и фотографии давно ушедших людей, рассыпавшийся от времени альбом юной Ариадны, выпускницы Смольного института. И еще какие-то пожелтевшие кружева, вышитое вручную одеяльце маленькой Леночки, бархатная довоенная скатерть. И в отдельной коробке – грамоты и дневники отличницы Гули. Только в седьмом классе схлопотала четверку по истории, задолбали съезды и пятилетки.
В хорошем уютном питерском доме должна быть удобная прихожая с подставкой для зонтиков, веселая теплая детская, кабинет с обязательным кожаным диваном и письменным столом хорошего темного дерева и, самое главное, просторная гостиная, полная света и праздника – обеденный стол, большая лампа, керамическая супница с гнутыми ручками, серебряные подставочки для приборов. И пианино, как же она забыла про пианино с ворохом растрепаных нот! Дом должен жить и дышать, а не превращаться в музей воспоминаний.
А что если предложить квартиру Арине? Пусть переезжает со своими девчонками, перестраивает и украшает, как вздумается. Замечательная квартира на канале Грибоедова подходит молодому перспективному руководителю. И совсем рядом хорошая школа. А Гуля вернется в свой старый дом, вспомнит, как покупали мебель в детскую и жутко дорогой цветной телевизор, как были молоды и ни в чем не сомневались. Может, Рудик выберется в Питер и зайдет, посидит на своем любимом кожаном диване.
⁂
Арина составляла план на завтра. Лучше заранее продумать все дела и потом не натыкаться на пробелы и лишнюю головную боль. Тем более никто другой за нее ничего не сделает и сделать не может.
В первую очередь отвезти Машу на анализы! Восемь лет без рецидива, Господи, спаси и сохрани! Хорошо, что так быстро приступили к лечению. Если верить литературе, полное окончательное выздоровление редко встречается, но возможно. Все возможно, как оказалось, Господь Бог не устает затевать сюрпризы, остается только понять: тебя одарили на этот раз или опять огрели по лбу. Воистину роковое совпадение!
Пока никто, кроме Маши, не знает, да никому и не нужно знать! Арина очень боялась Машиной реакции – испугается, рассердится, заплачет? А ее девочка, как самый верный друг, только ахнула и закружилась в восторге – ура-ура-ура! И тут же стала придумывать, как переставить мебель, куда складывать игрушки. Настоящий друг и помощник, вот ведь какие дела.
С Дашей никогда не было никаких проблем. С того самого первого дня, когда Арина с помощью школьной подруги привезла домой тихо сопящий сверток в новеньком дорогущем конверте с розовыми лентами и переложила в купленную в самом лучшем магазине кроватку. Крошечная живая кукла в теплых складочках оказалась вся в маму Арину – кушать так кушать, гулять так гулять. Буквально через пару недель набрала вес, ушли потертости на попе и ножках, ровно в шесть месяцев показался первый зуб, ровно в год отпустила руку и бодро затопала по комнате. А с Машей намучились до слез: плакала по любому поводу, очень плохо ела, почти год не могла привыкнуть к детсаду, боялась воспитательниц, писалась во сне. И постоянно болела и болела! Ангины, бронхиты, аллергия на кошек, мокнущая экзема, боли в животе. Сегодня непонятно, как Арина все это выдержала. Слава богу, вскоре нашла добросовестную, преданную няню (лучше не вспоминать, что оставалось от зарплаты). И вот, невозможно поверить, выросла такая большая красивая девочка, умница и отличница. В двенадцать лет почти с маму ростом, готовая нянька! Впрочем, Арина с пяти лет нянька своего брата, и конца этому не видно.
Одежду пора продумать – платья уже месяц не сходятся, а теперь и самые широкие брюки стали давить. В пятницу после работы нужно поехать в торговый центр, говорят, есть специальные брюки с мягкой растягивающейся вставкой на животе. Тогда можно подобрать пару длинных туник и больше не заморачиваться. Когда-то смертельно завидовала беременным женщинам, потом примирилась, потом перестала обращать внимание.
Что ж, самая длинная история в ее жизни закончилась. Будем считать скорее облегчением, чем огорчением, – больше не нужно мучиться ожиданием, по пять раз на дню проверять почту, бояться нелетной погоды и непредсказуемой израильской войны. Последнее письмо Арина получила еще три месяца назад, вполне хорошее и внятное письмо, давно пора стереть и не перегружать память в служебном компьютере.
В прошлом году в Москве Артем даже растерялся немного – столько за последнее время открылось новых кафе и ресторанов. В результате выбрал совсем небольшую, в парижском стиле кофейню, напомнившую его любимую на Большой Конюшенной. Несколько уютных столиков, стоящих почти вплотную, вазочки с живыми ромашками, несказанной красоты витрина с пирожными. Целая жизнь прошла, облысел, помялся, как старый пиджак, а детская слабость к пирожным не покидает. Оглянулся по сторонам и заказал два эклера и безе со свежей черникой.
Провести три дня в суетливой заносчивой столице казалось сущим наказанием, но требовалось оформить Колины документы для поездки в Израиль, они с мамой из последних сил продолжали надеяться на всемогущих израильских врачей. За соседним столиком сидела женщина. Молодая, симпатичная, со вкусом одетая женщина, каких сколько угодно и в Москве, и в Питере, и в любом другом приличном городе. Без обручального кольца, автоматически отметил про себя Артем, вспомнив мамин любимый фильм «Москва слезам не верит». Женщина посмотрела в его сторону, на мгновение отвернулась к окну, но тут же опять посмотрела повнимательнее и принялась улыбаться, как давнему знакомому. Сам не зная зачем, Артем вежливо поклонился и приподнял свою чашку.
– Вы позволите? Мы где-то встречались раньше?
– Садитесь, пожалуйста. – Она сняла сумку со свободного стула. – Нет, я не помню, чтобы встречались, – и опять почти рассмеялась. – Извините за бестактность, но вы свитер наизнанку надели. Я неприлично себя веду?
– Это я неприлично себя веду. Хорошо, что вы заметили и сказали.
Артем отошел к входу, стянул свитер через голову, надел правильно и вернулся за столик. Дожил, скоро начнет ходить в разных ботинках с незавязанными шнурками.
– Вот что значит одеваться в номере отеля, не глядя в зеркало.
– Вы проездом в Москве?
– А что, сразу заметен человек из провинции?
– О, ни в коем случае! Москвичи грубы и неотесанны, а вы наверняка из Петербурга? Только там еще сохранились прекрасные старинные манеры.
Ее зовут Марина, даже Марина Ивановна, как Цветаеву. Мама в юности увлекалась и верила в роковое значение имени. К сожалению, из ее дочери ничего выдающегося не получилось. Да, коренная москвичка, еще дедушка родился на Сретенке, но какое это сегодня имеет значение? Город изменился неузнаваемо, хочется закрыть глаза, чтобы не видеть на любимых улицах базарные гирлянды. Из синтетических цветов! И крашеные избушки с матрешками, и новых хозяев жизни в мерседесах. В красных пиджаках!
У Артема тоже какое-то время был «мерседес». Правда, от красного пиджака мама сразу отговорила. Самое грустное, когда идиот не может понять, до какой степени он идиот.
Нет, она окончила иняз, почти двенадцать лет назад. Глупейший выбор, потому что знание языков уже давно является частью образования, но никак не специальностью. Например, она знакома с одним программистом, свободно владеющим английским, немецким и итальянским! После выпуска два года покрутилась гидом и перешла преподавателем в школу, чтобы видеть хоть какой-то результат. Про зарплату лучше не вспоминать, но зато можно подработать частными уроками. А в последнее время она даже решила освоить дистанционное преподавание! Довольно трудно, но возможно. А у Артема наверняка интересная работа, сразу видно. И семья есть, не правда ли? Мама и сын? А у нее мама и дочка. Мир несовершенен, и семьи неполноценны – все связано, наверное. Дочке уже одиннадцать лет, представляете? Очень взрослая девочка, иногда странно становится, насколько она все понимает. А самой скоро тридцать пять, ха-ха, бальзаковский возраст. Хотя ничего смешного, а, наоборот, очень грустно.
Артем не решился рассказать про Колю, только обмолвился, что сын в раннем детстве тяжело переболел. Ему нравилось сидеть в пустом кафе, слушать ее болтовню, смотреть на приветливое милое лицо почти без косметики, хотя не мешало бы давно попрощаться и уйти. Она почувствовала, вдруг заспешила, стала извиняться за пустые разговоры.
Было приятно подать легкое светло-серое пальто и невесомый шарф, мама бы оценила в полной мере и сумку, и туфли на тон темнее пальто. А ноги он сам был в состоянии оценить, не модель, но очень милая и хорошая девочка, иногда от моделей приятно отдохнуть. Артем неожиданно для себя опять поклонился (наверное, лавры Петра Афанасьевича не давали покоя) и предложил свой телефон. Именно так, не попросил, а предложил свой. И она впервые посмотрела на него внимательно и даже строго.
Звонок раздался через три дня, Артем только успел вернуться из Москвы. Да, с удовольствием вспоминает тот день. Нет, никаких планов по посещению Питера – новый проект по дистанционному обучению требует много внимания, дочка не любит оставаться с бабушкой. А ваш мальчик? Ох, все бабушки одинаковы – им главное без конца кормить ребенка и никуда не выпускать! Да, спасибо, она тоже очень рада слышать. Всего самого доброго!
Через день он купил билет и прямо с работы уехал в Москву. Марина не столько удивилась, сколько без всякого кокетства обрадовалась. И выбрала очень скромный спокойный ресторанчик в районе Старой Басманной. Артем сто лет здесь не был, а может быть, и никогда, одни названия чего стоили – Покровка, Маросейка, Гороховский переулок. Несмотря на все рассуждения, было ясно, как она любит свой город, болеет за снесенные здания, гордится историей.
– У меня в Москве – купола горят! У меня в Москве – колокола звонят!.. – Цветаеву Артем сразу узнал, хотя не был особым ее поклонником. – И проходишь ты над своей Невой о ту пору, как над рекой-Москвой я стою с опущенной головой, и слипаются фонари.
Было неможко смешно и неловко – в его-то годы так растаять от стихов, совсем не понимал, как вести себя дальше, ведь даже отель не успел заказать, болван. В результате Марина сама спросила о дальнейших планах, жутко растрогалась, поняв, что он примчался только ради нее и предложила проводить на вокзал, на ночной поезд. Черт знает что такое!
Через неделю он приехал снова. И попросил пройти по тем же улицам. И стал вдруг рассказывать, как лет пять назад увлекся Набоковым – да, герои малосимпатичные, сюжеты мучительные, та же камера-обскура – истинное страдание (как, впрочем, и сама жизнь). Но сказать божественно о грязном и жестоком, не в этом ли смысл истинной литературы? А помнит ли Марина стихи Набокова? …тоска, которой нет чудесней, тоска невозвратимых дней? Эх, а еще Марина Ивановна! Самое интересное, что щемящие невозвратимые дни Набоков взял у Пушкина, а никто не заметил, Артем сколько раз проверял на самых образованных знакомых!
Приятно было встретить восторженный взгляд, расхвастался, как пацан, но все равно приятно.
– Да, есть фразы или строчки, которые вынимают душу, правда? Для меня это Ахмадулина: Еще жива, еще любима, все это мне сейчас дано… Почти как невозвратимые дни, правда? Помните, что дальше? – …а кажется, что это было и кончилось давным давно…
А что если начать жизнь сначала? Все бросить, переехать к ней в Москву? В прошлый раз Марина с любовью рассказывала, про свой дом еще послевоенной постройки и старый двор, заросший липами, – словно настоящий парк. Вот так взять и перехать? А почему нет? Одна с девочкой, тридцать пять лет. Мама день и ночь мечтает о новых внуках. Да, можно поднять старые учебники, устроиться преподавателем, пусть даже в школу. А потом организовать курсы углубленного изучения математики, семинары для студентов. Главное, начать! Два учителя в одном доме совсем не так глупо, летом у обоих длинный отпуск, можно путешествовать. И не в Милан на неделю моды, а в какую-нибудь заросшую лесом и цветами глубинку – бродить по грибным дорожкам или сплавляться на плоту по мелкой теплой речке. Боже мой, неужели можно встать и открыть новую страницу – другой город, другой дом, другая любовь? А Коля? Поискать хороший интернат! Самый хороший, пусть придется продать машину. Именно так советовали врачи в Израиле: «Ребенка нужно социализировать, определить в специальную школу для детей с расстройствами психики. Родители не вечны. Вы задумывались о его дальнейшей судьбе?»
Ее волосы пахли травой. Понятно, что хороший шампунь, почему же так сводит с ума? Тот запах вымытых волос, благоуханье свежей кожи!.. (Самойлов был совсем не молод, когда написал!) Да, прохладная, нежная, как у ребенка, кожа и очень нерешительные дрожащие губы. Хорошо, что в вестибюле отеля никого не оказалось, даже дежурных… и поцелуй в глаза, от слез соленые… Расплакалась, беззащитно расплакалась и стала бормотать, что никогда, никогда не приходила вот так в отель. И обмирала в его руках тоже совершенно беззащитно, и потом смотрела и смотрела в окно, чужое, слепое от дождя окно, и вытирала слезы, и улыбалась застенчиво и счастливо.
Шесть лет после Валентины он избегал любых привязанностей – знакомство на вечеринке, легкая болтовня, ужин в хорошем ресторане, бездумный секс – никаких обольщений и огорчений! Многим женщинам нравилось. Или делали вид, что нравилось?
– Марина, скажите, вам не кажется, что мы могли бы не расставаться? Я не вредный, честное слово. И аккуратный, хотя и могу надеть свитер наизнанку. И не слишком легкомысленный. Только не отказывайтесь сразу!
Она растерялась, вспыхнула. Потом попросила подумать. Хотя бы неделю. Все так неожиданно. Нет-нет, она совершенно уверена, что он не вредный и не легкомысленный. Как раз наоборот, очень ответственный и симпатичный. Она никогда не знала, что можно вот так общаться с женщиной. Вот так – бережно и нежно.
Артем честно отсчитал вперед семь дней, но она позвонила через пять.
Да, она подумала. И поговорила с мамой и дочерью. И, да – она согласна. Вдруг поняла, что можно все начать сначала! Взять и начать сначала – оставить постылую работу, покинуть, наконец, мамину старую квартиру. Ей надоела Москва, толпа, борьба за жизнь. Артем наверняка не станет возражать, если она на время оставит работу? Займется домом и детьми, будет водить обоих в Эрмитаж и филармонию, учить английскому языку. Ее девочка очень веселая и доброжелательная, они наверняка подружатся с Колей. Если есть дача, можно всем вместе кататься на велосипедах. Но если и нет, совсем неважно, просто поездить по лесным дорожкам! Артем еще не представляет, какая она прекрасная кулинарка! У вас в квартире электрическая плита или газовая? Господи, опять разболталась! Почему вы молчите, Артем? Алло, алло, вы слышите меня, Артем, вы слышите?!
Тропинка оказалась довольно крутой, и Коля сильно устал. Посидели на сваленном дереве, съели взятые с собой яблоки и баранки.
– Колюня, тебе здесь нравится? Пойдем еще выше?
– Да, мне здесь нравится. Очень много воздуха, можно летать.
– Но как мы сможем летать, мы ведь не птицы?
– Давай будем птицы.
Они шли и шли, тропа серпантином уходила вверх и вдруг за высокими кустами открылся простор. Прозрачный, полный воздуха и света простор, ни облака, ни тени, только далеко внизу расстилалось озеро, окруженное травой. Целое поле густой нетронутой травы, до самого берега, заросшего камышами, до самого синего неба. Лечь и долго-долго отдыхать без размышлений. Без поражений и побед. Бог мой, как он устал. Ужасно-ужасно устал.
– Папа, полетели, – прошептал Коля, – полетели высоко-далеко!
Дорога уходит вдаль. Эпилог
Наталья Викторовна вынула пирог из духовки, посыпала сахарной пудрой и выложила сверху клубнику венчиком. Им обоим давно ни к чему есть мучное и сладкое, но сегодня сделаем исключение. Двадцать пять лет вместе.
С тех пор как Тёма с Колей пропали, она старается не вспоминать прошлое, вот найдутся, все вместе сядем и вспомним, как Петр Афанасьевич организовал ремонт актового зала, а сам кисточку в руках держать не умел! Или как сидел на каждом концерте в заднем ряду, прикрыв газетой приготовленный букет. Или как уже после трагедии с Колей принял на себя больного беспомощного мальчика, таскал в парк, не хотел верить, что последствия травмы необратимы. Но только она одна знает и помнит тепло его губ, тихие ласковые слова – Тусенька, солнышко, утешение мое – и горячее страстное дыхание, кольцо сильных мужских рук, когда остается только утонуть, раствориться в объятиях.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет она его ждала, отмахивалась от случайных романов, отшучивалась от ухажеров, регулярно поставляемых мамой и Асей, – только бы не повторить совершенного однажды преступления, не выйти замуж за нелюбимого человека! И какое счастье, что они все-таки встретились, и какая жалость, что так поздно. Будь чуть моложе, она бы решилась родить еще ребенка или даже двух, сейчас жили бы большой семьей… Нет, не решилась бы. Потому что считала невозможным – ни жилья, ни лишних денег, боже, какая ерунда! В детстве главной религией и верой служило чтение. Вместо утренней и вечерней молитвы люди вокруг читали, читали как ненормальные, правдами и неправдами доставали редкие книги, мечтали и говорили словами литературных героев. Эффект замещения – смеялся ее сын, потому что реальная жизнь с приключениями и путешествиями была недоступной и невиданной, как французская дубленка в Тульской области. И такой же эффект замещения и непонимания мучил ее многие годы. Страдала что не имеет щедрого отца и влиятельных предков – ни квартиры в наследство, ни дачи, как у той же Гули. И профессор Шнайдер ничего не оставил детям, кроме легенды, и господа Богоявленские, декабристы-народовольцы, напрасно положили свои светлые головы. Что они, скажите на милость, передали единственному внуку? А ведь передали! Благородство и милосердие. Неужели мы забыли такие слова?
И Наташа Приходько, если задуматься, шикарное наследство получила от своей семьи! Мужество Самюэля и преданость Беаты, Асино веселье и мамины красивые ноги, Комарово, Ахматову, музыкальные вечера, умение дружить. И главное – любовь друг к другу. Любовь, которая спасает и хранит намного надежнее самой дорогой квартиры.
Что это она расселась, спрашивается, что распустилась? Племянник Леня постоянно повторяет – пока человека не видели мертвым, он жив! Самые опытные инструкторы, полиция со служебными собаками, спасательный вертолет – все искали и не нашли никаких следов ни Артема, ни мальчика. Словно растворились в прозрачном горном воздухе. Значит, нужно надеяться и ждать.
Совсем недавно, на Наташино пятидесятилетие Артем явился с безумным сюрпризом: они срочно едут в Грузию, Да, втроем, два часа на сборы! И покатили! Все было организовано и оплачено – гостиницы, машина с шофером, экскурсии. Горные дороги нависали над бездной, они с Петром ахали от ужаса, и хохотали, хохотали, пили темное, как чернила, вино (точно из одной бочки!) объедались хачапури, шашлыками, умопомрачительным местным хлебом. У кого еще был такой потрясающий сын?
Скоро лето, совсем скоро. Обязательно нужно опять арендовать их любимый домик на заливе, пригласить Дину с дочками, или Арину с дочками, или всех вместе – в доме должно быть много девочек, нарядов, кокетства, тогда старость пугается и отступает. Когда-то Бог пожалел добрую беспокойную Мусю, дал ей уйти и не узнать о трагедии с Колей. Может быть, пожалеет и остальных?
Гуля вернулась из больницы раньше обычного. Устала. Пора понять и принять, что отделение может успешно работать без ее постоянного руководства. И уже совсем скоро Галина Викторовна Чудинова уйдет на заслуженную пенсию, а ее любимые молодые коллеги оглянутся, вспомнят на минуту в какой-то особо сложной ситуации и пойдут своей дорогой. Может быть, пришлют поздравления к Новому году.
Как-то пусто стало в последнее время, особенно после маминой смерти. Талантливая актриса Елена Сергеевна Чудинова ушла, как и жила, – красиво, стремительно и безвозвратно. Утром еще пила кофе из любимой фамильной чашки, потом температура, обморок и два часа в реанимации.
– Только не дай никому меня оживлять и мучить!
Гуля не дала. Все организовала, как мама хотела и завещала. Только Сережа не приехал, опять Сережа не приехал.
Какая ужасная беда у Наташи! Почему они, две сестры на всем белом свете, так непростительно и глупо не дорожили друг другом? Будто есть толпа других родственников и каждый готов обнять тебя и зарыдать, как она сама рыдала и рыдала день за днем, мучительно жалея всех – сестру, себя, Артема, Колю, маму, бабушку Марфу, давно ушедшего отца, – рыдала и, как всегда, не находила слов.
Но в целом Галина Викторовна Чудинова прожила хорошую жизнь. Честно работала, вырастила детей, защитила диссертацию, успела повидать мир. Да, вполне хорошую и разумную жизнь.
А если бы хоть раз решилась поступить неразумно? Например, уехать вместе с Рудиком в его Мухосранск? Покинуть Питер и успешную работу сразу после защиты?! Забрать детей из английской школы? – Что за глупость! Но тогда наверняка Рудик остался бы со своей семьей, Арина не стала бы спешить и затевать дурацкий брак, а Сережа мучиться от неуверенности в себе. Пусть в обычной провинциальной школе, но зато – первый парень на селе, музыкант, красавчик, баловень женщин, а не жалкий лузер и пидор. Именно так, оказывается, его дразнили в школе.
Они были такими хорошими друзьями с Рудольфом, часами разговаривали, обсуждали все на свете. Сейчас бы наверняка спорили по поводу медицинской реформы, с Ариной не поговоришь – только критикует и не слушает возражений. Кстати, Арине предлагают должность начмеда больницы, и хотя на самом деле не столько почета, сколько ответственности и головной боли, но ведь она очень подходит – решительная, организованная, четкая. Почему-то мы с Рудиком ее совершенно не разглядели. В любом случае дети вырастают и уходят собственной дорогой, но зачем уходит близкий единственный друг?
Они совпадали во всем, с первого дня знакомства совпадали с Рудиком – оба любили свою работу, передачу «Что? Где? Когда?», автомобили, собак, фильмы Иоселиани. А еще – цитировать на спор отрывки из «Трех мушкетеров», спать допоздна, пить хорошо заваренный чай, бродить по ночному городу. Просто бродить вместе и не ценить, как не ценишь дыхания.
Зато теперь она свободна и независима от всех! Есть в близости людей заветная черта, ее не перейти влюбленности и страсти… Мама любила цитировать Ахматову в отличие от самой Гули, странно, что вдруг вспомнилось, и не к месту.
Если бы еще не огорчала Аринина суета с приемными детьми. Дорогая няня, занятия музыкой и балетом, игрушки, подарки. Даже Гулины родные дети знали меру и не выпрашивали подарки по любому поводу – то зуб выпал, то зуб вырос, то выпускной вечер в саду. При переходе из младшей группы детсада в среднюю безусловно необходим выпускной вечер! Обидно смотреть, сколько ее дочь тратит времени и сил. И отношения разладились, не зайдет лишний раз, не позвонит без необходимости. Может быть, стоило не протестовать и отговаривать, а поехать тогда вместе с Ариной? Да, поехать в тот несчастный роддом, самой купить коляску или кроватку, как купила бы любая бабушка, попробовать обнять новорожденную Дашу, принять, полюбить? С Машей еще труднее. В гостях старается вовсе не разговаривать, а если Гуля к ним приезжает, уходит в другую комнату. Наверное, надо было в первый год почаще общаться, посидеть вечерами вместо няни, сходить в зоопарк? Но разве ее родители ходили с Ариной в зоопарк? Или занимались с Сережей чистописанием? Бесполезные рассуждения, каждый человек такой, какой он есть! Гуля не любит общаться с маленькими детьми, как и папа никогда не любил. И она сразу честно предупредила Арину, что не готова сидеть с девочками, ей хватило бессонных ночей с Сережей.
А как спала Даша в первый год? Арина – прекрасно, Сережа – ужасно, а Даша?
Квартира после ухода мамы вдруг поблекла. Стало заметно, как выгорели обои и покосились кухонные шкафчики. В маминой комнате теперь сложены старые семейные вещи, целые коробки воспоминаний – документы дедушки Сергея, портреты и фотографии давно ушедших людей, рассыпавшийся от времени альбом юной Ариадны, выпускницы Смольного института. И еще какие-то пожелтевшие кружева, вышитое вручную одеяльце маленькой Леночки, бархатная довоенная скатерть. И в отдельной коробке – грамоты и дневники отличницы Гули. Только в седьмом классе схлопотала четверку по истории, задолбали съезды и пятилетки.
В хорошем уютном питерском доме должна быть удобная прихожая с подставкой для зонтиков, веселая теплая детская, кабинет с обязательным кожаным диваном и письменным столом хорошего темного дерева и, самое главное, просторная гостиная, полная света и праздника – обеденный стол, большая лампа, керамическая супница с гнутыми ручками, серебряные подставочки для приборов. И пианино, как же она забыла про пианино с ворохом растрепаных нот! Дом должен жить и дышать, а не превращаться в музей воспоминаний.
А что если предложить квартиру Арине? Пусть переезжает со своими девчонками, перестраивает и украшает, как вздумается. Замечательная квартира на канале Грибоедова подходит молодому перспективному руководителю. И совсем рядом хорошая школа. А Гуля вернется в свой старый дом, вспомнит, как покупали мебель в детскую и жутко дорогой цветной телевизор, как были молоды и ни в чем не сомневались. Может, Рудик выберется в Питер и зайдет, посидит на своем любимом кожаном диване.
⁂
Арина составляла план на завтра. Лучше заранее продумать все дела и потом не натыкаться на пробелы и лишнюю головную боль. Тем более никто другой за нее ничего не сделает и сделать не может.
В первую очередь отвезти Машу на анализы! Восемь лет без рецидива, Господи, спаси и сохрани! Хорошо, что так быстро приступили к лечению. Если верить литературе, полное окончательное выздоровление редко встречается, но возможно. Все возможно, как оказалось, Господь Бог не устает затевать сюрпризы, остается только понять: тебя одарили на этот раз или опять огрели по лбу. Воистину роковое совпадение!
Пока никто, кроме Маши, не знает, да никому и не нужно знать! Арина очень боялась Машиной реакции – испугается, рассердится, заплачет? А ее девочка, как самый верный друг, только ахнула и закружилась в восторге – ура-ура-ура! И тут же стала придумывать, как переставить мебель, куда складывать игрушки. Настоящий друг и помощник, вот ведь какие дела.
С Дашей никогда не было никаких проблем. С того самого первого дня, когда Арина с помощью школьной подруги привезла домой тихо сопящий сверток в новеньком дорогущем конверте с розовыми лентами и переложила в купленную в самом лучшем магазине кроватку. Крошечная живая кукла в теплых складочках оказалась вся в маму Арину – кушать так кушать, гулять так гулять. Буквально через пару недель набрала вес, ушли потертости на попе и ножках, ровно в шесть месяцев показался первый зуб, ровно в год отпустила руку и бодро затопала по комнате. А с Машей намучились до слез: плакала по любому поводу, очень плохо ела, почти год не могла привыкнуть к детсаду, боялась воспитательниц, писалась во сне. И постоянно болела и болела! Ангины, бронхиты, аллергия на кошек, мокнущая экзема, боли в животе. Сегодня непонятно, как Арина все это выдержала. Слава богу, вскоре нашла добросовестную, преданную няню (лучше не вспоминать, что оставалось от зарплаты). И вот, невозможно поверить, выросла такая большая красивая девочка, умница и отличница. В двенадцать лет почти с маму ростом, готовая нянька! Впрочем, Арина с пяти лет нянька своего брата, и конца этому не видно.
Одежду пора продумать – платья уже месяц не сходятся, а теперь и самые широкие брюки стали давить. В пятницу после работы нужно поехать в торговый центр, говорят, есть специальные брюки с мягкой растягивающейся вставкой на животе. Тогда можно подобрать пару длинных туник и больше не заморачиваться. Когда-то смертельно завидовала беременным женщинам, потом примирилась, потом перестала обращать внимание.
Что ж, самая длинная история в ее жизни закончилась. Будем считать скорее облегчением, чем огорчением, – больше не нужно мучиться ожиданием, по пять раз на дню проверять почту, бояться нелетной погоды и непредсказуемой израильской войны. Последнее письмо Арина получила еще три месяца назад, вполне хорошее и внятное письмо, давно пора стереть и не перегружать память в служебном компьютере.