Враги народа
Часть 7 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Поэтому их давить давно пора.
– Задавили бы – и не было бы сегодняшней реализации с французиком. И много чего другого.
– Контролировать «державников» трудно. И там полно бешеных фанатиков. А завтра они Мосводоканал взорвут или здание Моссовета. И тогда что?
– Ключевое слово – контроль. Конечно, парой агентов их контролировать трудно. Но это сейчас.
– А что изменится? Предлагаешь там еще с десяток навербовать?
– Ты агентурные сообщения своих источников читаешь? В организации раскол. Там сильны позиции «соглашателей»», которые уже и не хотят свергать советскую власть, больше выступают за пропаганду своих идей да за возврат Православия. А «непримиримые» и правда не прочь Водоканал с Моссоветом подорвать. И этот раскол усугубляется.
– А нам-то что до их звериной свары?
– Пора вмешаться в их внутреннюю кухню. Раскол так раскол. Чтобы с треском. С пламенем. Керосинчику надо подлить.
– А дальше?
– А вот дальше начнется самое интересное…
Глава 10
Антонину приняли преподавателем в Бауманку. Днем она работала со студентами, а по вечерам корпела, делая расчеты для авиапромышленности. Такая нагрузка не мешала ей поддерживать дома идеальный порядок, при котором сдвинуть с места хотя бы табуретку казалось кощунством.
– Чувствуется женское присутствие, – отметил Воронов как-то утром, критически осматривая меня после совещания.
– Глаженые рубашки?
– И внутренняя бытовая дисциплинированность. Видно, что дома тебя держат в тонусе.
– Это верно.
Держала дом и меня Антонина в своих тонких пальцах крепко. Также успевала она быть в курсе основных событий столичной культурной жизни и часто сетовала, что я не могу составить ей компанию в многочисленных культпоходах.
Вечером, возвратившись с шестой выставки МОСХ – Московского Союза художников, она с восторгом сыпала именами творцов – Платов, Налбандян, новые формы и волшебная палитра, восхитительно, выше всяких похвал! А потом объявила:
– Все же Москва – мой город. Она ложится на душу куда сильнее, чем холодный высокомерный Ленинград.
Кстати, насчет холодов спорный вопрос. В конце января – начале февраля именно в Москве морозы стояли трескучие, так что актуальными стали валенки с галошами, а не туфли и сапоги.
Текущей работы было выше крыши. И постепенно приходила ясность ситуации, четкое осознание направления и перспектив нашей деятельности. Худо-бедно я наметил ближайшие и дальние планы.
В порядке их реализации удалось подписать у Плужникова указание, чтобы вся информация о фактах перехода границы СССР и о задержанных нарушителях незамедлительно передавалась в наше отделение. Многочисленные каналы проникновения в нашу страну служат подпиткой подполья деньгами, оружием и руководящими указаниями. И мне кровь из носа необходимо оседлать хотя бы один из них. Это давало нам возможность маневра.
Перекрыть границу СССР, кстати, самую протяженную в мире, – задача трудновыполнимая и требующая колоссальных средств. В Закавказье, на Дальнем Востоке, на Западе существуют вековые тропы «перевозчиков», по которым до сих пор идут контрабандисты, контрреволюционеры, террористы, отребье всех мастей. Переходят целые банды, особенно в Средней Азии.
Борьба за государственную границу долго шла с переменным успехом. Пока в 1933 году эту вольницу не решили прихлопнуть. Были проведены масштабные мероприятия на польской границе. А потом ОГПУ было предоставлено «право решительных мероприятий по искоренению и выселению враждебных элементов, связанных в прошлом с закордонной белогвардейщиной» в приграничных районах. Вся граница была оборудована контрольными полосами. И пограничники не зевали. Вон один лишь знаменитый Никита Карацупа с его верной собакой на западных рубежах задержал более двух сотен и уничтожил более сотни нарушителей.
Но перекрыть поток полностью – это из области сказок. Хотя трудностей и потерь мы врагу добавили, но он все равно лез тайными тропами, водными и морскими путями – нет предела его фантазии. Даже воздушные шары пытались использовать.
В последние месяцы отмечался резкий рост активности «переправшиков». К чему бы это?
Я уже трижды направлял сотрудников в командировки. Но пока устраивающего меня результата не было. Однако необходимо было взять под оперативный контроль хотя бы одно «окошко».
Шкурой я ощущал, что наиболее перспективное направление – это работа с монархистами из «Святой Державы». Там открывались такие заманчивые направления…
За французского эмигранта мы получили благодарности. Новых горячих дел не намечалось. И мы стали наступательно окучивать «державников». По этому поводу предстояла контрольная, то есть с участием руководителя в моем лице, явка с агентом.
Явочное помещение представляло собой пыльную комнату со скудной мебелью в роскошном здании клуба имени Зуева на Лесной улице, выполненном в стиле недавно попавшего в немилость угловатого конструктивизма. Там я и Воронов вечером встретились с Атлетом.
Извилистым зигзагом пришел этот агент к сотрудничеству с нами. Воронов отрекомендовал его как человека верного, до отчаяния решительного и немного сумасшедшего.
Агент не сильно соответствовал своему псевдониму. Лет около тридцати, долговязый, сгорбившийся. Плечи узкие, шея тонкая, небритое треугольное лицо, огромные бесцветные глаза – далеко не красавец. Узкая щеточка усов придавала ему вид легкомысленный. Руки все перевиты жилами, пальцы длинные и цепкие. Такие люди обладают недюжинной физической силой.
Мне хотелось понять, годится ли он для той роли, которую мы ему отвели. И я закинул невзначай пару вопросов:
– Даниил Аркадьевич. А вообще есть тебе смысл с нами повязываться все крепче? Не тянет к спокойной жизни?
– Не тянет, – нахмурился он и добавил с некоторым раздражением: – Я всегда искал дело, ради которого можно отдать свою жизнь! И сделать наш мир лучше.
– И как?
– После многих ошибок нашел такое дело. Надо быть не только со своим народом. Надо все сделать, чтобы этот народ остался на Земле…
Понятно, еще один философ. Судя по полыхнувшему фанатизму в глазах, совершенно искренен. И правда, жизнь готов отдать. А вот забрать чужую жизнь?
Я объяснил ему стоящую задачу и спросил:
– У тебя духу хватит в случае необходимости отработать по своим?
– Отработать? Это уничтожить?
– Притом собственными руками.
– По некоторым – ни секунды не задумываясь. По другим – никогда. Хоть расстреляйте.
– А в разрезе нашей ситуации?
– Отработаю. Этих не жалко.
– А теперь будем думать, как взорвать ситуацию окончательно.
Мы еще раз тщательно обсудили сложившиеся расклады в подпольной организации «Святая Держава».
Руководитель организации – Лев Дмитриевич Асмолов, бывший царский полковник, неплохо устроившийся и при советской власти, избежавший чисток. Он же лидер фракции «соглашателей». Договорился на одном заседании до того, что большевики сохранили Россию и в преддверии войны надо бы их вообще начать всемерно поддерживать.
Противоположная фракция «непримиримых». Ее лидер Афанасий Кулагин, бывший белый офицер с очень мутной биографией. Говорят, прославился участием в массовых казнях большевиков и им сочувствующих на Юге России, до сих пор вынужден скрывать свою истинную личину. Обладает глубокими познаниями оперативной работы, вся конспирация организации – его личная заслуга.
Его правая рука Иван Лопарь, тридцати годков от роду, из семьи крестьян-бедняков. Пробивной, упрямый, умный, своим горбом пробивший путь наверх, получивший высшее образование, а потом и должность в структуре Московского Совета. Что его занесло к монархистам – непонятно. Скорее всего, деньги или общие грязные делишки. Он не из тех, кто будет подставлять шею за абстрактные идеалы. Теперь он самый непримиримый из непримиримых и все время призывает «пустить красную кровь красным поганцам».
Еще один интересный типаж – Георгий Панасюк. Странная личность с явно уголовным прошлым и психопатическим стремлением к насилию и разрушению всего на своем пути. Этот готов на любые преступления. Такой личный цепной пес Кулагина.
Остальная часть верхушки организации колышется, не зная, к кому примкнуть, и выжидая.
Есть еще массовка. Десятки человек – сколько, вообще неизвестно. Это члены организации, боевики, сочувствующие, кандидаты на прием. В целях конспирации они поделены на ячейки от трех до одиннадцати человек. С вышестоящими господами контактирует только лидер ячейки, да и то далеко не каждый. Широко используется самый широкий арсенал средств конспирации: явочные помещения, конспиративные передаточные пункты, тайники-закладки, пароли, моментальные встречи.
Были провалы, когда «державники» теряли людей низшего звена. И система конспирации пока себя оправдывала – наверх нить не тянулась. А однажды мокрушник Панасюк лично обрубил ее, уничтожив засветившегося командира ячейки, который был под колпаком чекистов и мог много чего поведать.
С ресурсами у организации дело обстояло не слишком гладко. Хронически не хватало финансирования, хотя лидеры и умудрились в свое время, в смуту Гражданской войны и НЭПа, хорошо хапнуть на дело борьбы с большевизмом, да еще золотишко с царских времен осталось. Но средства постепенно иссякали. А организация требовала больших материальных затрат, поскольку по-настоящему серьезные агенты работали с ней за деньги. Была надежда на Зарубежье, но контакты с ним не заладились с самого начала.
Интересно дело обстояло с оружием. Один из «державников» был интендантом царской армии, после Февральской революции умудрился попрятать в лесах да по замаскированным складам массу винтовок, пулеметов, взрывчатки. Не на дивизию, конечно, но на пехотно-саперную роту хватит. Поэтому «непримиримыми» все время муссировались идеи о силовом ударе по прогнившему коммунистическому режиму.
– Надо расширить раскол, – сказал я, внимательно выслушав речь о расстановке сил в «Святой Державе».
– Как? – спросил Атлет.
– Сможешь убедить соратников, что бессменный лидер и вместе с тем соглашатель Асмолов потихоньку начинает путаться с чекистами?
– Кто поверит? – отмахнулся Атлет.
– Так мы поможем… Говоришь, коллекционер он.
– Ну да. Камеи старинные коллекционирует. Это такое ювелирное изделие из драгоценных и полудрагоценных камней с рельефным изображением.
– Да знаю, – отмахнулся я. – Скажи, он похвастаться ими любит?
– Это да. Тут у него нездоровое тщеславие.
– Ну, вот мы и подкинем ему подарок. И еще подготовим пару сюрпризов по поводу его ближнего окружения. На тебя надеюсь. Ты у нас единственный реальный исполнитель.
– Что могу – сделаю…
У меня в голове все четче и детальнее обрисовывался план наших действий. Игра намечалась многоплановая и долгая.
Был один момент. Нельзя в таких делах слишком полагаться на чужие источники информации. Быстро утратишь инициативу и контроль, что может завести неизвестно куда. В этой комбинации нужна своя мощная фигура. И она у меня была. Великопольский. Тот самый старый друг-враг с Гражданской войны, который сдал мне «Картель».
Пока я Великопольского не трогал. Но справки навел. Он сейчас в Москве. Месяц назад его перевели с «Пролетарского дизеля» специалистом в Наркомат оборонной промышленности. И пора бы его уже навестить. И включить в агентурную игру.
В конце встречи Атлет собственноручно написал агентурное сообщение. Воронов отметил, что встреча контрольная, в присутствии начальника отделения. Бумаги должны быть в порядке – это закон для нашей службы.
На том и расстались с Атлетом…
Глава 11
Машина ждала нас в переулке у Лесной улицы, в паре кварталов от клуба имени Зуева. Пришлось пробиваться в свете редких уличных фонарей через пушистую и быструю московскую метель, которая стремилась облепить липким снегом одежду, лезла холодными ледяными щупальцами за шиворот.
– На Лубянку? – спросил водитель, когда мы с Вороновым, отряхнувшись от снега, расселись в салоне.
Я посмотрел на часы. Уже половина девятого.
– Задавили бы – и не было бы сегодняшней реализации с французиком. И много чего другого.
– Контролировать «державников» трудно. И там полно бешеных фанатиков. А завтра они Мосводоканал взорвут или здание Моссовета. И тогда что?
– Ключевое слово – контроль. Конечно, парой агентов их контролировать трудно. Но это сейчас.
– А что изменится? Предлагаешь там еще с десяток навербовать?
– Ты агентурные сообщения своих источников читаешь? В организации раскол. Там сильны позиции «соглашателей»», которые уже и не хотят свергать советскую власть, больше выступают за пропаганду своих идей да за возврат Православия. А «непримиримые» и правда не прочь Водоканал с Моссоветом подорвать. И этот раскол усугубляется.
– А нам-то что до их звериной свары?
– Пора вмешаться в их внутреннюю кухню. Раскол так раскол. Чтобы с треском. С пламенем. Керосинчику надо подлить.
– А дальше?
– А вот дальше начнется самое интересное…
Глава 10
Антонину приняли преподавателем в Бауманку. Днем она работала со студентами, а по вечерам корпела, делая расчеты для авиапромышленности. Такая нагрузка не мешала ей поддерживать дома идеальный порядок, при котором сдвинуть с места хотя бы табуретку казалось кощунством.
– Чувствуется женское присутствие, – отметил Воронов как-то утром, критически осматривая меня после совещания.
– Глаженые рубашки?
– И внутренняя бытовая дисциплинированность. Видно, что дома тебя держат в тонусе.
– Это верно.
Держала дом и меня Антонина в своих тонких пальцах крепко. Также успевала она быть в курсе основных событий столичной культурной жизни и часто сетовала, что я не могу составить ей компанию в многочисленных культпоходах.
Вечером, возвратившись с шестой выставки МОСХ – Московского Союза художников, она с восторгом сыпала именами творцов – Платов, Налбандян, новые формы и волшебная палитра, восхитительно, выше всяких похвал! А потом объявила:
– Все же Москва – мой город. Она ложится на душу куда сильнее, чем холодный высокомерный Ленинград.
Кстати, насчет холодов спорный вопрос. В конце января – начале февраля именно в Москве морозы стояли трескучие, так что актуальными стали валенки с галошами, а не туфли и сапоги.
Текущей работы было выше крыши. И постепенно приходила ясность ситуации, четкое осознание направления и перспектив нашей деятельности. Худо-бедно я наметил ближайшие и дальние планы.
В порядке их реализации удалось подписать у Плужникова указание, чтобы вся информация о фактах перехода границы СССР и о задержанных нарушителях незамедлительно передавалась в наше отделение. Многочисленные каналы проникновения в нашу страну служат подпиткой подполья деньгами, оружием и руководящими указаниями. И мне кровь из носа необходимо оседлать хотя бы один из них. Это давало нам возможность маневра.
Перекрыть границу СССР, кстати, самую протяженную в мире, – задача трудновыполнимая и требующая колоссальных средств. В Закавказье, на Дальнем Востоке, на Западе существуют вековые тропы «перевозчиков», по которым до сих пор идут контрабандисты, контрреволюционеры, террористы, отребье всех мастей. Переходят целые банды, особенно в Средней Азии.
Борьба за государственную границу долго шла с переменным успехом. Пока в 1933 году эту вольницу не решили прихлопнуть. Были проведены масштабные мероприятия на польской границе. А потом ОГПУ было предоставлено «право решительных мероприятий по искоренению и выселению враждебных элементов, связанных в прошлом с закордонной белогвардейщиной» в приграничных районах. Вся граница была оборудована контрольными полосами. И пограничники не зевали. Вон один лишь знаменитый Никита Карацупа с его верной собакой на западных рубежах задержал более двух сотен и уничтожил более сотни нарушителей.
Но перекрыть поток полностью – это из области сказок. Хотя трудностей и потерь мы врагу добавили, но он все равно лез тайными тропами, водными и морскими путями – нет предела его фантазии. Даже воздушные шары пытались использовать.
В последние месяцы отмечался резкий рост активности «переправшиков». К чему бы это?
Я уже трижды направлял сотрудников в командировки. Но пока устраивающего меня результата не было. Однако необходимо было взять под оперативный контроль хотя бы одно «окошко».
Шкурой я ощущал, что наиболее перспективное направление – это работа с монархистами из «Святой Державы». Там открывались такие заманчивые направления…
За французского эмигранта мы получили благодарности. Новых горячих дел не намечалось. И мы стали наступательно окучивать «державников». По этому поводу предстояла контрольная, то есть с участием руководителя в моем лице, явка с агентом.
Явочное помещение представляло собой пыльную комнату со скудной мебелью в роскошном здании клуба имени Зуева на Лесной улице, выполненном в стиле недавно попавшего в немилость угловатого конструктивизма. Там я и Воронов вечером встретились с Атлетом.
Извилистым зигзагом пришел этот агент к сотрудничеству с нами. Воронов отрекомендовал его как человека верного, до отчаяния решительного и немного сумасшедшего.
Агент не сильно соответствовал своему псевдониму. Лет около тридцати, долговязый, сгорбившийся. Плечи узкие, шея тонкая, небритое треугольное лицо, огромные бесцветные глаза – далеко не красавец. Узкая щеточка усов придавала ему вид легкомысленный. Руки все перевиты жилами, пальцы длинные и цепкие. Такие люди обладают недюжинной физической силой.
Мне хотелось понять, годится ли он для той роли, которую мы ему отвели. И я закинул невзначай пару вопросов:
– Даниил Аркадьевич. А вообще есть тебе смысл с нами повязываться все крепче? Не тянет к спокойной жизни?
– Не тянет, – нахмурился он и добавил с некоторым раздражением: – Я всегда искал дело, ради которого можно отдать свою жизнь! И сделать наш мир лучше.
– И как?
– После многих ошибок нашел такое дело. Надо быть не только со своим народом. Надо все сделать, чтобы этот народ остался на Земле…
Понятно, еще один философ. Судя по полыхнувшему фанатизму в глазах, совершенно искренен. И правда, жизнь готов отдать. А вот забрать чужую жизнь?
Я объяснил ему стоящую задачу и спросил:
– У тебя духу хватит в случае необходимости отработать по своим?
– Отработать? Это уничтожить?
– Притом собственными руками.
– По некоторым – ни секунды не задумываясь. По другим – никогда. Хоть расстреляйте.
– А в разрезе нашей ситуации?
– Отработаю. Этих не жалко.
– А теперь будем думать, как взорвать ситуацию окончательно.
Мы еще раз тщательно обсудили сложившиеся расклады в подпольной организации «Святая Держава».
Руководитель организации – Лев Дмитриевич Асмолов, бывший царский полковник, неплохо устроившийся и при советской власти, избежавший чисток. Он же лидер фракции «соглашателей». Договорился на одном заседании до того, что большевики сохранили Россию и в преддверии войны надо бы их вообще начать всемерно поддерживать.
Противоположная фракция «непримиримых». Ее лидер Афанасий Кулагин, бывший белый офицер с очень мутной биографией. Говорят, прославился участием в массовых казнях большевиков и им сочувствующих на Юге России, до сих пор вынужден скрывать свою истинную личину. Обладает глубокими познаниями оперативной работы, вся конспирация организации – его личная заслуга.
Его правая рука Иван Лопарь, тридцати годков от роду, из семьи крестьян-бедняков. Пробивной, упрямый, умный, своим горбом пробивший путь наверх, получивший высшее образование, а потом и должность в структуре Московского Совета. Что его занесло к монархистам – непонятно. Скорее всего, деньги или общие грязные делишки. Он не из тех, кто будет подставлять шею за абстрактные идеалы. Теперь он самый непримиримый из непримиримых и все время призывает «пустить красную кровь красным поганцам».
Еще один интересный типаж – Георгий Панасюк. Странная личность с явно уголовным прошлым и психопатическим стремлением к насилию и разрушению всего на своем пути. Этот готов на любые преступления. Такой личный цепной пес Кулагина.
Остальная часть верхушки организации колышется, не зная, к кому примкнуть, и выжидая.
Есть еще массовка. Десятки человек – сколько, вообще неизвестно. Это члены организации, боевики, сочувствующие, кандидаты на прием. В целях конспирации они поделены на ячейки от трех до одиннадцати человек. С вышестоящими господами контактирует только лидер ячейки, да и то далеко не каждый. Широко используется самый широкий арсенал средств конспирации: явочные помещения, конспиративные передаточные пункты, тайники-закладки, пароли, моментальные встречи.
Были провалы, когда «державники» теряли людей низшего звена. И система конспирации пока себя оправдывала – наверх нить не тянулась. А однажды мокрушник Панасюк лично обрубил ее, уничтожив засветившегося командира ячейки, который был под колпаком чекистов и мог много чего поведать.
С ресурсами у организации дело обстояло не слишком гладко. Хронически не хватало финансирования, хотя лидеры и умудрились в свое время, в смуту Гражданской войны и НЭПа, хорошо хапнуть на дело борьбы с большевизмом, да еще золотишко с царских времен осталось. Но средства постепенно иссякали. А организация требовала больших материальных затрат, поскольку по-настоящему серьезные агенты работали с ней за деньги. Была надежда на Зарубежье, но контакты с ним не заладились с самого начала.
Интересно дело обстояло с оружием. Один из «державников» был интендантом царской армии, после Февральской революции умудрился попрятать в лесах да по замаскированным складам массу винтовок, пулеметов, взрывчатки. Не на дивизию, конечно, но на пехотно-саперную роту хватит. Поэтому «непримиримыми» все время муссировались идеи о силовом ударе по прогнившему коммунистическому режиму.
– Надо расширить раскол, – сказал я, внимательно выслушав речь о расстановке сил в «Святой Державе».
– Как? – спросил Атлет.
– Сможешь убедить соратников, что бессменный лидер и вместе с тем соглашатель Асмолов потихоньку начинает путаться с чекистами?
– Кто поверит? – отмахнулся Атлет.
– Так мы поможем… Говоришь, коллекционер он.
– Ну да. Камеи старинные коллекционирует. Это такое ювелирное изделие из драгоценных и полудрагоценных камней с рельефным изображением.
– Да знаю, – отмахнулся я. – Скажи, он похвастаться ими любит?
– Это да. Тут у него нездоровое тщеславие.
– Ну, вот мы и подкинем ему подарок. И еще подготовим пару сюрпризов по поводу его ближнего окружения. На тебя надеюсь. Ты у нас единственный реальный исполнитель.
– Что могу – сделаю…
У меня в голове все четче и детальнее обрисовывался план наших действий. Игра намечалась многоплановая и долгая.
Был один момент. Нельзя в таких делах слишком полагаться на чужие источники информации. Быстро утратишь инициативу и контроль, что может завести неизвестно куда. В этой комбинации нужна своя мощная фигура. И она у меня была. Великопольский. Тот самый старый друг-враг с Гражданской войны, который сдал мне «Картель».
Пока я Великопольского не трогал. Но справки навел. Он сейчас в Москве. Месяц назад его перевели с «Пролетарского дизеля» специалистом в Наркомат оборонной промышленности. И пора бы его уже навестить. И включить в агентурную игру.
В конце встречи Атлет собственноручно написал агентурное сообщение. Воронов отметил, что встреча контрольная, в присутствии начальника отделения. Бумаги должны быть в порядке – это закон для нашей службы.
На том и расстались с Атлетом…
Глава 11
Машина ждала нас в переулке у Лесной улицы, в паре кварталов от клуба имени Зуева. Пришлось пробиваться в свете редких уличных фонарей через пушистую и быструю московскую метель, которая стремилась облепить липким снегом одежду, лезла холодными ледяными щупальцами за шиворот.
– На Лубянку? – спросил водитель, когда мы с Вороновым, отряхнувшись от снега, расселись в салоне.
Я посмотрел на часы. Уже половина девятого.