Возрождение
Часть 40 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дилан поднимается на ноги:
— Пора. Надо бы прочесать скалы. Вдруг удастся найти запасные входы в пещеры. Тот, главный, куда я ребят отвел, теперь под водой.
— А я полечу проверю нашу деревню, — говорит Клык. — Вдруг что-то осталось, что еще восстановить можно. — Он легонько сжимает мне руку. Но от прежней отчаянной неотложности и напряженности между нами нет и следа. Только спокойная уверенность: Макс и Клык, Клык и Макс. Мы — единое целое.
Парни улетели, а мы с Ангелом остаемся на уступе. Сидим и смотрим, как они поднимаются в небо. Молчим. Нам не надо ни о чем разговаривать — все уже сказано. Все уже понято. Все недоговоренности между нами исчезли. И Голос больше не дает мне ни советов, ни указаний. Нет больше лидеров и командиров. Никому больше не нужно доказывать свой авторитет. Мы теперь все заодно.
Не секрет, что школа никогда меня особо не вдохновляла. Все, с чем любой нормальный подросток легко справляется как с неизбежным злом, всегда вызывало мое дикое сопротивление. Это потому, наверное, что я не нормальный подросток. И не только я — вся наша стая. Но теперь, после апокалипсиса, в наново рожденном мире, мне кажется, что на этом крошечном обломке острова мы все преуспеем в науках.
— Дилан прав, случилось нечто огромное, — нарушает молчание Ангел. — Я поймала мысли доктора Мартинез. У них в пещере спутниковая связь со всем миром налажена. То, что случилось здесь, вызвало волновой эффект. По всей земле идет вспышка тектонической активности: начались извержения вулканов, землетрясения и цунами. Целые страны засыпало пеплом, целые страны ушли под воду. Что стало с Землей, сказать пока невозможно.
Мы долго молчим. Невозможно осознать, что мир, каким мы его знали, больше не существует, как не существует теперь и большинства людей, которых мы когда-то знали или встречали.
— Я так рада, что мы выжили… — На глазах у Ангела блестят слезы. — Скажи, это потому что я эгоистка?
Я качаю в ответ головой:
— Ничего подобного. Никакая ты не эгоистка. МЫ выжили. МЫ живы. И я совершенно не собираюсь за это извиняться. Может, это, конечно, и звучит слишком сурово, но в разрушении и горе мне открылась надежда. Кто же выберет смерть, раз уж пришлось выбирать между жизнью и смертью? По-моему, жизнь всегда и для всех будет естественным, единственно возможным выбором.
Мы были созданы, чтобы выжить. И, по правде сказать, жизнь, какой мы ее знали, тоже не была нам по вкусу. Мы в нее никогда не вписывались. Что в ней было хорошего? Клетки? Отслеживатели, вживленные в тело? Сознание того, что мы вечные выродки?
Белохалатники могут жить в мире стандартных домов со стандартным уютом, с едой, приготовленной по стандарту из выращенных по стандарту продуктов. Нынешний мир — не для них.
Он для нас.
— Ты права. — Ангел читает мои мысли. Ее взгляд устремлен вдаль. Пепел с ее крыльев начисто смыло водой. За пару часов она точно на целый век повзрослела. Будто она наконец догнала свой «взрослый» Голос. — Нас, как нарочно, не для того, а для этого мира создали. Теперь наше время настало.
Мрачная, конечно, мысль. Но прогнать я ее от себя не в силах. Здесь, в этом новом мире, от каждого требуется нечто экстраординарное. Полмира залито водой — у нас есть жабры. А с крыльями нам нипочем крутые утесы и подпирающие небо деревья.
Этот мир, этот остров, дикий и девственный.
Он создан для нас. А мы — для него.
И если быть в этой новой жизни верной себе, если быть в ней самой собой, я знаю, что я должна сделать.
Я поднимаю глаза от раздуваемых ветром кудряшек Ангела и вижу: Клык вернулся и смотрит мне в лицо. Поднимаюсь на ноги, подхожу к нему и без колебаний, не дрогнувшим голосом говорю ему самую важную на свете правду. Единственную правду моей жизни:
— Я люблю тебя, Клык.
Он улыбается и берет меня за руку.
Мы стоим на краю обрыва, распахнув во всю ширь крылья. Наши длинные тени легли через маленький остров.
Может, я действительно умерла, может, меня навсегда поглотила пучина океана. Потому что из вод его вышла новая я. Я по-новому дышу новым воздухом и по-новому чувствую движение моего обновленного тела.
Настало мое время.
Время Максимум Райд.
* * *
notes
Примечания
1
Дреды — специально начесанные колтуны (от англ. dreadlocks, дословно «ужасные патлы», сокращенно «дреды»), прическа растаманов.
2
Куртка Варсити — куртка с командной или клубной символикой колледжа или университета.
3
Космический телескоп «Хаббл» (англ. Hubble Space Telescope) — автоматическая обсерватория на орбите вокруг Земли, названная в честь американского астронома Эдвина Хаббла. Телескоп «Хаббл» входит в число Больших обсерваторий НАСА.
4
Фейсбук — контактная интернет-сеть.
5
Фикус бенгальский баньян (лат. Fícus benghalénsis) — дерево, произрастающее в Бангладеш, в Индии и на Шри-Ланке. Разрастаясь, он способен превратиться в большое дерево, занимающее несколько гектаров.
— Пора. Надо бы прочесать скалы. Вдруг удастся найти запасные входы в пещеры. Тот, главный, куда я ребят отвел, теперь под водой.
— А я полечу проверю нашу деревню, — говорит Клык. — Вдруг что-то осталось, что еще восстановить можно. — Он легонько сжимает мне руку. Но от прежней отчаянной неотложности и напряженности между нами нет и следа. Только спокойная уверенность: Макс и Клык, Клык и Макс. Мы — единое целое.
Парни улетели, а мы с Ангелом остаемся на уступе. Сидим и смотрим, как они поднимаются в небо. Молчим. Нам не надо ни о чем разговаривать — все уже сказано. Все уже понято. Все недоговоренности между нами исчезли. И Голос больше не дает мне ни советов, ни указаний. Нет больше лидеров и командиров. Никому больше не нужно доказывать свой авторитет. Мы теперь все заодно.
Не секрет, что школа никогда меня особо не вдохновляла. Все, с чем любой нормальный подросток легко справляется как с неизбежным злом, всегда вызывало мое дикое сопротивление. Это потому, наверное, что я не нормальный подросток. И не только я — вся наша стая. Но теперь, после апокалипсиса, в наново рожденном мире, мне кажется, что на этом крошечном обломке острова мы все преуспеем в науках.
— Дилан прав, случилось нечто огромное, — нарушает молчание Ангел. — Я поймала мысли доктора Мартинез. У них в пещере спутниковая связь со всем миром налажена. То, что случилось здесь, вызвало волновой эффект. По всей земле идет вспышка тектонической активности: начались извержения вулканов, землетрясения и цунами. Целые страны засыпало пеплом, целые страны ушли под воду. Что стало с Землей, сказать пока невозможно.
Мы долго молчим. Невозможно осознать, что мир, каким мы его знали, больше не существует, как не существует теперь и большинства людей, которых мы когда-то знали или встречали.
— Я так рада, что мы выжили… — На глазах у Ангела блестят слезы. — Скажи, это потому что я эгоистка?
Я качаю в ответ головой:
— Ничего подобного. Никакая ты не эгоистка. МЫ выжили. МЫ живы. И я совершенно не собираюсь за это извиняться. Может, это, конечно, и звучит слишком сурово, но в разрушении и горе мне открылась надежда. Кто же выберет смерть, раз уж пришлось выбирать между жизнью и смертью? По-моему, жизнь всегда и для всех будет естественным, единственно возможным выбором.
Мы были созданы, чтобы выжить. И, по правде сказать, жизнь, какой мы ее знали, тоже не была нам по вкусу. Мы в нее никогда не вписывались. Что в ней было хорошего? Клетки? Отслеживатели, вживленные в тело? Сознание того, что мы вечные выродки?
Белохалатники могут жить в мире стандартных домов со стандартным уютом, с едой, приготовленной по стандарту из выращенных по стандарту продуктов. Нынешний мир — не для них.
Он для нас.
— Ты права. — Ангел читает мои мысли. Ее взгляд устремлен вдаль. Пепел с ее крыльев начисто смыло водой. За пару часов она точно на целый век повзрослела. Будто она наконец догнала свой «взрослый» Голос. — Нас, как нарочно, не для того, а для этого мира создали. Теперь наше время настало.
Мрачная, конечно, мысль. Но прогнать я ее от себя не в силах. Здесь, в этом новом мире, от каждого требуется нечто экстраординарное. Полмира залито водой — у нас есть жабры. А с крыльями нам нипочем крутые утесы и подпирающие небо деревья.
Этот мир, этот остров, дикий и девственный.
Он создан для нас. А мы — для него.
И если быть в этой новой жизни верной себе, если быть в ней самой собой, я знаю, что я должна сделать.
Я поднимаю глаза от раздуваемых ветром кудряшек Ангела и вижу: Клык вернулся и смотрит мне в лицо. Поднимаюсь на ноги, подхожу к нему и без колебаний, не дрогнувшим голосом говорю ему самую важную на свете правду. Единственную правду моей жизни:
— Я люблю тебя, Клык.
Он улыбается и берет меня за руку.
Мы стоим на краю обрыва, распахнув во всю ширь крылья. Наши длинные тени легли через маленький остров.
Может, я действительно умерла, может, меня навсегда поглотила пучина океана. Потому что из вод его вышла новая я. Я по-новому дышу новым воздухом и по-новому чувствую движение моего обновленного тела.
Настало мое время.
Время Максимум Райд.
* * *
notes
Примечания
1
Дреды — специально начесанные колтуны (от англ. dreadlocks, дословно «ужасные патлы», сокращенно «дреды»), прическа растаманов.
2
Куртка Варсити — куртка с командной или клубной символикой колледжа или университета.
3
Космический телескоп «Хаббл» (англ. Hubble Space Telescope) — автоматическая обсерватория на орбите вокруг Земли, названная в честь американского астронома Эдвина Хаббла. Телескоп «Хаббл» входит в число Больших обсерваторий НАСА.
4
Фейсбук — контактная интернет-сеть.
5
Фикус бенгальский баньян (лат. Fícus benghalénsis) — дерево, произрастающее в Бангладеш, в Индии и на Шри-Ланке. Разрастаясь, он способен превратиться в большое дерево, занимающее несколько гектаров.
Перейти к странице: