Возрождение

— Да здравствует наша новая жизнь! — Клык берет меня за руку и сплетает наши пальцы, а улыбка его говорит больше, чем мы за всю жизнь сказали друг другу словами. Но я и так эти слова знаю: «Вместе». «НАША новая жизнь».

Я развеселилась, и голова у меня мгновенно закружилась от миллиарда всяческих новых возможностей. Чего только ни обещают нам эти волшебные края!

— Смотрите, смотрите! — Надж вертит головой по сторонам. — Игги, ты только потрогай, какой мох на деревьях мягкий! Красота-то какая! Я никогда не видела такого яркого зеленого цвета. А попугаи! Вон! — визжит она от восторга. — Да вон же, наверху! Послушайте, слышите, странный такой клекот? Ой! Их здесь сотни. Голубые, красные, желтые. А здоровые какие!

Газзи взлетел вверх к попугаям, схватился за лиану и, как Тарзан, раскачивается и прыгает с дерева на дерево. Игги за ним. Ума не приложу, как он между деревьями лавирует и башку себе не разбивает?!

— Отгадайте, какой лучший способ испортить нам первый день в раю? Усесться в смолу покрытой пухом задницей! — вопит Тотал. И Газзи, повиснув на одной ноге вниз головой, как сумасшедший, заливается хохотом.

— Здесь наверняка и водопады есть, — продолжает трещать Надж, не обращая на мальчишек никакого внимания. — В тропическом раю всегда водопады есть. Это я точно знаю. Правильно?

Мама довольно улыбается:

— Конечно есть.

— Здесь и дома на деревьях построены! — Газзи чуть не выпустил из рук лиану. Ништяк! Класс! Целых три дома! Глядите!

И вправду, три дома так замаскированы, что, уж на что у меня глаз острый, я их даже сначала не разглядела. Но стоило Газзи пальцем тыкнуть, сразу сообразила: в кронах деревьев, на самых верхушках, настоящая маленькая деревня построена.

Для нас.

— Тут имена наши на дверях написаны! — кричит во все горло Газзи. — Надж, вон твой домик.

— Не может быть! — Надж со всех ног (хотя правильнее будет сказать, со всех крыльев) кинулась на вершину.

Из трех наших домов дом Надж самый хипповый: суперсовременный. Дизайн минималистский. Все белое, простое, но ужасно изысканное. Гвоздей никаких не видно. Как оно только все вместе скреплено? Чудеса.

— Здесь кровать с балдахином! — доносится до нас ее восторженный визг. И тут же вслед несется: — Газзи! Ну-ка слезай! Немедленно!

Я только хихикаю молча.

— Тотал, по-моему, вон там и твой дом, — говорит мама, показывая на построенный на дереве настоящий дворец.

— Мой? — не верит своим ушам Тотал и тут же взлетает вверх. — О!!! Доктор М! Какие великолепные арки! А колонны-то! Колонны! Просто как в греческом храме! А бархат-то, бархат! Вот что значит изысканный вкус. Абсолютно как у меня. Элегантно! Очарова…

Не успел он закончить с восторгами, как неподалеку раздался заливистый радостный лай, и в просвет в густом кустарнике высунулся мокрый черный нос.

— Акела! — Тотал кубарем скатился с дерева, чуть не упав на свою возлюбленную.

Ничего себе! Они действительно все продумали. Ни о чем не забыли.

Клык, Ангел и я смеемся и бодро шествуем по тропинке за мамой.

— Макс, тебе туда. — Мама показывает на огромный бенгальский фикус баньян.[5]

Если про него не знать, мой новый дом разглядеть практически невозможно — укрытие они мне приготовили просто на славу. Ствол — настоящая башня, и густая раскидистая крона темно-зеленых листьев тянется к солнцу.

— Как краси-и-иво! — восторженно протянула я.

— Твой дом очень тебе подходит, — говорит Клык позади меня, и от его дыхания у меня по шее бегут мурашки.

Гляжу на толстые узловатые корни, густо падающие с ветвей настоящей защитной стены вокруг ствола. Интересно, что Клык имеет в виду, говоря, что мой дом похож на меня?

— А как туда войти? — спрашиваю маму.

Она улыбается:

— Взлететь.





75




«Вот здорово! Тут летать можно», — восхищенно думаю я. Представляете! Собственный дом, в котором летать можно!

Внутри дерево совершенно пустое — настоящее сквозное дупло. Потолок из стекла, но он высоко-высоко, на самом верху. Сквозь крону широких кожистых листьев бьют лучи света, и мне кажется, что мое дупло похоже на старые пыльные церкви, где под стрехой летают ласточки.

Клык куда-то ушел с мамой. Наверное, она увела его в местную райскую больничку снимать бинты с его быстро заживающих ран. А Ангел осталась со мной исследовать дом. Мы все излазали и все обсмотрели, каждый закуток, каждую попавшуюся нам на глаза деталь. Например, мебель. Ее вроде бы даже специально не делали. Похоже, что дерево само, самым естественным образом разрослось так, что в извивах висячих корней получились стулья, а главное пространство оказалось окружено балкончиками с удобными гамаками. На первый взгляд здесь нет ни системы, ни порядка. Но приглядишься — все под рукой, все удобно и обустроено, и очень-очень красиво.


Похоже, тот, кто все это придумал, хорошо меня знает.

Нажимаю кнопку на стене и откуда-то сверху на землю, как по мановению волшебной палочки, бесшумно сползает железная винтовая лестница. Тут уж не чудо природы, а чудо техники.

Но мне лестница ни к чему — недаром же мне крылья даны. Взлетаю, но кажется, что это не я лечу, а дерево само меня закружило и по спирали поднимает вверх, туда, где в стеклянном потолке открывается люк на крышу. А там — смотровая площадка, прикрытая густой листвой. И оттуда весь остров видно. На одном краю — обрывающиеся в море утесы, на другом — море ласкает пологий песчаный берег. Ну и, конечно, нет лучшего места, чтобы следить за моей шебутной стаей.

Короче, ничего офигеннее и придумать невозможно. Мы с Ангелом на минутку присели.

Я размечталась об ожидающих нас впереди долгих счастливых беспечных днях. О том, как мы будем плескаться в волнах, прыгать с утесов, кувыркаться в небе над нашим прекрасным островом. Только вдруг замечаю, что Ангел чем-то озабочена. Странно… С чего бы это?

— Ты что хмуришься?

Она нервно вцепилась мне в руку:

— Я хочу остаться здесь навсегда. Макс, я никуда не хочу отсюда улетать.

— Не волнуйся, мое солнышко. Мы же сюда навсегда прилетели, — обещаю я ей. Снова счастливо оглядываю свой дом. Он здесь словно целую вечность стоял и еще целую вечность стоять будет. — Мы здесь теперь навсегда поселились.

Вы когда-нибудь замечали, пока что-то вслух не скажешь, пока только про себя думаешь, мысли эти — все равно что мечта. А стоит их вслух высказать — и мечта становится реальностью.

Но Ангел по-прежнему пристально на меня во все глаза смотрит. И глаза у нее огромные и почему-то сильно испуганные.

— Ангел. — Я сильно забеспокоилась. — Что с тобой?

— Так… ничего, — с усилием откликается она. — Ничего. Мне, наверное, показалось.

Обнимаю ее за плечи:

— Ты не волнуйся. Просто на твою долю столько всего недавно выпало. Но теперь все уже позади. Тебе отдохнуть нужно, оправиться. И маме моей поверить. Нечего нам здесь бояться. Мучителям твоим сюда ни за что не добраться. Да и как они прознают о том, где мы. Мы здесь в безопасности.

Ангел напряженно повела плечами и улыбнулась вымученной улыбкой.

— Спасибо тебе, Макс. — Она встала и направилась к двери. — Пойду к себе. Приходи, когда захочешь.

Целую ее на прощание и вдруг замечаю толстую ветку, как будто специально переброшенную от моего дома к соседнему. Интересно, с кем мне по утрам воевать придется? Если там Надж, мне явно светит перспектива просыпаться под ее слащавую попсу. А вдруг там Газзи? Надо срочно здешнюю розу ветров проверить. Если ветер с его стороны дуть будет, тоже мало хорошего.

Как же я сразу не заметила? На двери табличка. И с нее на меня черные жирные буквы смотрят. «ДИЛАН». Челюсть у меня отвисает, а из груди вырывается задушенный крик.

Не. Понимаю. Ни-че-го.

Имя на табличке — как удар под дых. На меня обрушивается все, чего я до сих пор почему-то не замечала. На что глаза закрывала. А теперь прозрела. Этот подлец у нас на глазах пытался Клыка убить, а я-то, идиотка, от каждого взгляда его замирала. Стыд какой! Что я только в его голубых глазах нашла? Какая он мне, к черту, идеальная половина? Чувствую, что меня сейчас от отвращения ко всей его слюнявой романтике вырвет.

Поэтому, когда на плечо мне вдруг сзади ложится чья-то рука, я чуть не до самого стеклянного потолка подпрыгиваю. Пусть только попробует сюда заявиться…

— Макс, это я, — говорит мама.

Уффф. Я же забыла убрать лестницу.

Секунда — и она понимает, с чего это я побледнела. Быстрым и ловким движением скользнув по ветке к соседнему дому, срывает табличку с двери и швыряет ее подальше, как ненужный мусор.

— Не беспокойся, Макс. Мы табличку теперь заменим.

Я даже застонала от облегчения — ни на какую другую реакцию я не способна. Стискиваю зубы, стараясь отогнать от себя подальше любые мысли о Дилане.

— Клык! Иди сюда! Дом твой тебя давно заждался! — кричит мама Клыку с балкона. И, обернувшись ко мне, смотрит на меня с… жалостью.

— Прости меня, моя девочка. — Мама стискивает мне руку. — Клыка здесь не ждали.





76




— Вам надо еще кое-что знать, — сказала мама, когда мы наконец снова собрались все вместе, и мы с Клыком озабоченно переглянулись.

Слишком уж все пока гладко идет. Поди, она нам сейчас что-нибудь неприятное преподнесет.

— Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Пока мы недолго, быстрым шагом продираемся сквозь заросли, беспокойство мое стремительно растет. В конце концов выныриваем из джунглей к тем умопомрачительной красоты утесам, которые сверху, с моей крыши, казались гораздо дальше. Сердце у меня так и подскочило. Вот бы скорее спрыгнуть с обрыва, покружить между скалами, почувствовать ветер в крыльях.