Возражение

Я возвращаю телефонную трубку на приемник и молю Бога, что больше никогда не буду говорить с этим человеком.

— Всё в порядке? — спрашивает Габриэль.

— Прекрасно, — отвечаю я с улыбкой, думая о вчерашнем дне, когда он стоял снаружи дамской комнаты, чтобы убедиться, что я в порядке. И на этот раз я серьезно. Это не шутливость.

— Душ в твоем распоряжении, — говорит он. — Как только ты будешь готова, мы поедем обратно.

Я хватаю пакет одежды из Target, туалетные принадлежности и направляюсь в ванную, где начинаю готовиться. Мое платье беспорядочно падает с крючка на обратной стороне двери, грустно и жалко. Символ жизни, которой никогда не бывать. У меня есть желание выбросить его в окно по пути домой, но затем я вспоминаю женщину в свадебном салоне, сказавшую мне, что на подготовку платья у швеи ушло более ста часов, чтобы сшить всю эту вуаль и все эти замысловатые кристаллы, так что в знак уважения прекрасному мастерству, я не выброшу платье как вчерашний мусор на свалку.

Спустя полчаса я выхожу, настолько готовая, насколько буду, чтобы принять этот день, и вижу, что Габриэль заказал для нас обслуживание номеров: стандартный завтрак из яиц, бекона, апельсинового сока, кофе и французских тостов.

Я присаживаюсь за маленький столик на двоих, стоящий на полпути между кроватью в форме сердца и джакузи.

— Это был Дориан, с которым я говорила ранее, — сообщаю я, пока разрезаю омлет зубцами тонкой металлической вилки. — На тот случай, если ты не понял.

— Да. Я понял.

— У него хватило наглости пытаться заставить меня чувствовать себя виноватой. Ты можешь в это поверить?

Габриэль фыркает.

— Да. Да, могу.

Я закатываю глаза.

— Неважно. Я не хочу больше тратить впустую ни минуты на этого мудака, когда уже отдала ему годы своей жизни.

Габриэль поднимает бокал апельсинового сока, своего рода молчаливое согласие.

— В любом случае. — Я делаю глубокий вдох. — Ты собираешься сказать мне, что делал в отеле в эти выходные? Ты был там по работе?

Прошлой ночью я думала, что это было странно, что он не хочет отвечать на вопрос. И спросила только потому, что мне было любопытно и мне казалось это достаточно невинный вопрос. Я не ожидала, что он перевернется и закончит на этом, чтобы эмоционально ощетиниться, словно я прикоснулась к больному месту.

Он откладывает вилку прежде, чем вытирает рот бумажной салфеткой. Волна беспокойства отражается на его лице, и он смотрит на свою пустую тарелку.

— Это сложно, — говорит он.

Я жду, пока он подробнее расскажет, но всё, что я получаю — это долгая пауза.

— И? — спрашиваю я.

— И я не хочу об этом говорить.

Отбрасывая вилку, я откидываюсь на стуле.

— Это нечестно.

Он вглядывается через стол.

— И как же это нечестно? В самом деле?

Я имею в виду, что он прав.

У меня нет прав на эту информацию. Полагаю, это не совсем нечестно, что он не хочет делить со мной свои личные дела.

Выдыхая, я смотрю в окно. Как только я вернусь в отель, соберу свои вещи и поговорю с родителями и сестрой, я должна выяснить, где собираюсь жить, и каким будет мой следующий шаг. Мы должны были провести медовый месяц в Италии, так что у меня есть две недели отдыха от работы, это дает мне достаточно времени, чтобы перейти к новой норме.

— Вчера была... — он начинает говорить, прежде чем делает паузу, — вчера была годовщина. На самом деле, годовщина свадьбы с моей бывшей женой. Мы поженились там, в том же самом розарии.

У меня нет слов.

Такого я не ожидала.

Вовсе нет.

Я не комментирую в надежде, что он уточнит.

— Я провел последние семь лет, чувствуя горечь. Заново переживая день нашей свадьбы. Переживая момент, когда точно узнал, на ком женился. Я был зол. И несчастен. И так жить нельзя, — говорит он. — Так что я вернулся туда, где все началось... где я впервые с ней встретился. Где сделал ей предложение. Где женился на ней. И где впоследствии совершил самую большую ошибку в своей жизни. Я вернулся, чтобы позволить себе разозлиться в последний раз, потому что хочу двигаться дальше. Я должен двигаться дальше, — говорит он. Его взгляд направлен на меня. — А потом я встретил тебя.

Я выпускаю дыхание, которое даже не подозревала, что задержала, и не уверена, к чему он клонит.

— С того момента, как я увидел тебя, Оливия, с момента, как ты подсела ко мне в баре и начала много болтать, что уши отваливались, о вещах, которые были слишком личными для беседы двух незнакомцев... Я перестал думать о ней, — говорит он. — Я перестал чувствовать этот гнев, эту горечь. Впервые за несколько лет, я смог сосредоточиться на чем-нибудь другом. На ком-то другом. И этим кем-то была ты.

— Вау.


Габриэль комкает салфетку и отбрасывает её на стол.

— Это звучит глупо, когда я говорю это вслух вот так, но вот тебе и ответ. — Он встает. — Если ты закончила, нам стоит выезжать в ближайшее время.

— Мне это вовсе не кажется глупым, — говорю я, протягивая к нему руку, чтобы он не отошел слишком далеко. — Спасибо за то, что поделился этим со мной.

У нас есть минутка, наши взгляды встречаются, моя рука обвивает его. Всплеск жара поднимается в груди. Не знаю почему, но мысль о том, что я никогда снова не увижу Габриэля после этого, вызывает тяжесть в груди.

— Что ты будешь делать после этого? — спрашиваю я. — После того, как отвезешь меня?

Его брови сходятся вместе.

— Полагаю, вернусь к работе. Почему ты спрашиваешь?

Поднимаясь из-за стола, я встаю перед ним, изучая его точеные черты лица, вдыхая чистый запах, исходящий от него, гадая, что он сделает, если я поцелую его прямо сейчас...

— Ты мне нравишься, Габриэль, — признаюсь я. — Я не знаю тебя, но хочу узнать.

— Ты мне тоже нравишься. — То, как он сосредоточено смотрит на меня, вызывает у меня сердечную аритмию.

— Я свободна следующие две недели, — говорю я, вспоминая адрес на визитке, которую он дал мне в пятничный вечер. — Ты в Бедфорд, верно?

Он кивает.

— Я в Манхэттен, — говорю я. — По крайне мере... пока что. Я перееду. Скоро. Но я бы хотела увидеть тебя снова. — Сглатывая комок в горле, я добавляю, — Ты... Ты чувствуешь то же самое?

Обычно я не смущаюсь или опасаюсь, но тот факт, что он всё, чего я хотела в мужчине в сочетании с его нечитаемым выражением делает этот момент опаснее, в эмоциональном плане.

Я выкладываю всё это, по сути говоря незнакомцу, что влюблена в него. Но, в данный момент, когда я смотрю на это, мне больше нечего терять.

Взгляд золотых глаз Габриэля смягчается, и уголки его пухлых губ приподнимаются вверх. Секундой позже он обхватывает руками мои щеки. Это самый милый жест от мужчины с такими серьёзными, железными манерами поведения.

Он хороший человек.

Я знаю это.

Чувствую.

Он удерживает позу так, что это кажется вечностью, хотя я уверена, что не более, чем несколько секунд.

— Ты удивительная женщина, — говорит он мне. — И я абсолютно точно хочу тебя снова увидеть после сегодняшнего дня. Я мог бы спасти тебя от несчастного будущего, но ты поступила также для меня.

— На всё есть причина ... — Я возвращаю ему его собственную клише фразу, и он ухмыляется. — Эй, я могу задать тебе другой вопрос?

— Конечно.

— Когда ты собираешься меня поцеловать? Потому что мне кажется, что я ждала этого целую вечность.

Без единого слова, его мягкие губы опускаются на мои, сминая их требовательным поцелуем. Его дыхание горячее и сладкое, как сироп, а руки обхватывают талию, когда он притягивает меня к себе.

Его бархатный язык напротив моего, а твердые формы прижимаются к моим бедрам. И в следующую минуту мы спотыкаемся, падая на кровать в форме сердца в номере для молодоженов Rain Drop Inn в какой-то глуши северной части штата Нью-Йорк.

Я седлаю Габриэля, когда он собирает край моей футболки перед тем, как снять её через голову. Кончики его пальцев путешествуют вниз по моим плечам, прежде чем сместиться немного за спину. Сидя, он прячет голову в изгибе моего плеча, целуя обнаженную кожу перед тем, как расстегнуть лифчик.

Теперь он твёрдый, я чувствую это между бедер, пока сижу у него на коленях. Сцепив руки у него на шее, я прижимаюсь ближе, вдыхая его мужской аромат, пока кусаю его за мочку уха.

Когда он переворачивает меня на спину, я почти перестаю дышать. А когда его руки проскальзывают под пояс леггинсов и он стягивает их с моих бедер, я знаю, что пути назад нет.

Я хочу его в наихудшем смысле — и очевидно, это чувство взаимно.

Я тянусь к джинсам Габриэля, работая над пуговицей и ширинкой, пока его горячий член не заполняет мою ладонь. Я поглаживаю его длину, и он стонет, прежде чем впивается зубами в свою полную нижнюю губу.

Каждая частица меня наполнена нуждой, пульсируя с каким-то необузданным желанием, которого я никогда не знала в своей жизни.

Мои руки путешествуют к его пояснице, прямо над бедрами, и я притягиваю его к себе, пока мы не тремся друг о друга. Он не во мне, ещё нет, но будет. А пока я буду наслаждаться возбуждающей пыткой, смешанной с настоящим удовольствием.

— Я хочу тебя, Оливия, — шепчет он мне на ухо, пока вращает бедрами вплотную ко мне. — Я хотел тебя с тех пор, как зашел в бар в пятничный вечер.

— Тогда я твоя, — говорю ему. — Ты можешь взять меня сегодня. И, если ты все сделаешь правильно — и мне кажется, что ты сделаешь — ты можешь взять меня послезавтра... и на следующий день после этого...

Он опускается страстными поцелуями по моей шее, останавливаясь на ключице, путешествуя между грудей и спускаясь к животу.

Мгновение спустя он достает презерватив из бумажника в кармане джинсов, зубами разрывая пакетик фольги, прежде чем раскатать его на себе.