Возражение
Часть 2 из 10 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Простите, — говорю я.
Он пыхтит, качая головой.
— Поверьте, это к лучшему.
— Я Оливия, кстати, — говорю я.
— Габриэль.
— Можно кое-что спросить, Габриэль? Личный вопрос?
— Задавай.
Одинокий барный стул остаётся между нами, пустым.
— Ты не против? — спрашиваю я, оживляясь.
— Весь твой.
Я подсаживаюсь ближе к нему и притягиваю ближе свой наполовину выпитый напиток.
— Если бы ты мог пройти через это снова, ты бы всё равно женился на ней?
На крохотную секунду уголок его рта приподнимается, издавая рычание, а затем он прочищает горло.
— Нет.
— Чем закончился ваш брак?
— Ты сказала кое-что. Особенное.
Я пожимаю плечами.
— Я имела в виду в общем смысле. Например, я задам тебе вопрос, а затем он перейдет в беседу. Личную беседу.
— Боюсь, не соглашусь на эти условия. — Он делает глоток. — Общение - это ключ. В браке и в жизни.
— Спасибо, что поделился своей глубочайшей мудростью со мной, но ты так и не ответил на мой вопрос.
— И не собираюсь, — выдыхает он, прежде чем его взгляд перемещается в конец бара. Красное дерево и стеклянные полки, на которых были выставлены самые лучшие спиртные напитки.
Похоже, что он погружен в размышления, и я уже не решаюсь прерывать его, потому что у него определенно есть ответ, но мне смертельно любопытно. А моя стеснительность на низком уровне.
— Могу я тебе кое-что сказать? — спрашиваю я. — Кое-что очень личное?
Он смотрит с чувством собственного превосходства.
— При условии, что ты не пожалеешь об этом позже.
Я закатываю глаза.
— Ты совершенно незнакомый человек. Нет ничего, что ты можешь сделать с тем, что я тебе скажу.
Он поворачивается на стуле, выравниваясь и уделяя мне всё своё внимание.
— Верно, — говорит он, прищуриваясь.
Я глубоко вдыхаю холодный воздух, прежде чем отпустить ситуацию.
— Когда я думаю о своём будущем... самая сумасшедшая причина... я никогда не могу представить в нём своего жениха, — говорю я. — Я пытаюсь и пытаюсь. И пытаюсь ещё больше. Но похоже на то, что мой разум отказывается.
— Ты любишь его?
— Разумеется, люблю, — без колебаний отвечаю я.
— Ты хочешь провести остаток жизни с ним? — спрашивает он.
В этот раз я сомневаюсь, хотя не хочу и не знаю почему.
— Разумеется.
— Если это не самое слабое «разумеется», которое я когда-либо слышал...
Мой ответ получается в форме мыслей. Всё, о чём я боюсь сказать, потому что, произнося их вслух, делаю реальными.
— Иногда я чувствую, словно мы оба из разных миров, — говорю я. — Я выросла в семье рабочего класса за пределами Питтсбурга, а он вырос с прислугой из двадцати человек и проводящим лето на семейном острове. Впервые ужиная с его родителями, я не знала, какая тарелка для хлеба была моей и использовала неправильную вилку, а затем пролила красное вино на старинную льняную скатерть, являющуюся семейной реликвией, о чем поспешила мне сообщить его мать.
— Его мать, похоже, та ещё стерва, — говорит он, фыркая. — Но я уверен, что он нашёл всё это милым.
Понимая, что рву несчастную салфетку под напитком в клочья, я останавливаюсь.
— Вообще-то, нет. Когда мы уехали в тот вечер, он предложил оплатить мне уроки этикета.
— Это... поступок идиота. — Его темные брови поднимаются, и он качает головой. — Прости.
— Думаю, что он хотел как лучше.
— Ты думаешь, что он хотел как лучше?
Я обхватываю руками свой бокал и смотрю перед собой, думая, что обо всех остальных случаях, когда Дориан «хотел как лучше».
Заменив мою одежду из магазинов типа Target и Gap5. Обычные шкафы на дизайнерские.
Убеждая меня поменять свою прекрасную Хонду Аккорд на BMW 3-й серии за которую он был более чем счастлив заплатить.
Он обновил больше вещей, чем я припоминаю. От мелочей, подобно часам, что я носила, до увлажняющих средств, которыми пользовалась.
Я не могу вспомнить, когда отдыхала в Мертл-Бич6 с друзьями – когда бы у меня не было отпускных дней, которые пропадали, он портил мои планы и отвозил в экзотические и эксклюзивные места, которые я никогда не смогла бы себе позволить на зарплату дантиста.
В то время я думала, что жила в сказке. Только я не была принцессой, нуждавшейся в спасении. Я была пустышкой Джейн, а он был таким обаятельным и элегантным джентльменом, который добивался меня своей улыбкой с ямочками на щеках, увлекательной беседой и обещанием показать мне мир.
Это было так захватывающе. И свежо. И побегом из моего Дня Сурка на тот момент.
Я поддалась чувствам.
Влюбилась.
А затем я сказала «да», когда он сделал предложение.
Всё это время он хотел меня.
Но он хотел свою версию меня.
Не понимаю, как я не подозревала этого до сих пор, в решительный час.
— Боже мой, — говорю я. — Я не могу выйти за него.
— Тогда не выходи.
— Но я должна.
Он осматривается.
— Не вижу никого, кто приставил пистолет к твоей голове, а ты?
— Ты не понимаешь. Объявление о нашей помолвке было в New York Times. Мы давали интервью журналу Хамптонс. Это знаменательный день для Us Weekly. Полгода назад они провозгласили меня американской Меган Маркл7, и другие таблоиды последовали их примеру, а теперь все эти люди, никогда не слышавшие обо мне в своей жизни, жаждут мельчайшую сплетню, которую могут использовать, чтобы разорвать меня на куски в блогах и новостных лентах, и... даже не хочу начинать говорить о моей семье. Моя честная, трудолюбивая семья, которая откладывала каждую копейку и использовала драгоценное время отпуска так, чтобы они смогли проехать восемь часов, остановиться в дорогущем отеле и увидеть, как я выхожу замуж. Я не могу так поступить с ними.
— Хорошо. Тогда выходи за него замуж. — Габриэль выпивает напиток, прежде чем залезть в бумажник и извлечь небольшую оловянную коробочку с визитками цвета слоновой кости. Он дает одну мне.
Габриэль Александр, эсквайер.
«Семейное законодательство»
Нью-Йорк, Бедфорд,
Улица Клэрмонт, 42
(914) 555-9927
— Ты адвокат по разводам, — говорю я.
— Помимо всего прочего.
— Думаешь, что я совершаю ошибку.
Он пыхтит, качая головой.
— Поверьте, это к лучшему.
— Я Оливия, кстати, — говорю я.
— Габриэль.
— Можно кое-что спросить, Габриэль? Личный вопрос?
— Задавай.
Одинокий барный стул остаётся между нами, пустым.
— Ты не против? — спрашиваю я, оживляясь.
— Весь твой.
Я подсаживаюсь ближе к нему и притягиваю ближе свой наполовину выпитый напиток.
— Если бы ты мог пройти через это снова, ты бы всё равно женился на ней?
На крохотную секунду уголок его рта приподнимается, издавая рычание, а затем он прочищает горло.
— Нет.
— Чем закончился ваш брак?
— Ты сказала кое-что. Особенное.
Я пожимаю плечами.
— Я имела в виду в общем смысле. Например, я задам тебе вопрос, а затем он перейдет в беседу. Личную беседу.
— Боюсь, не соглашусь на эти условия. — Он делает глоток. — Общение - это ключ. В браке и в жизни.
— Спасибо, что поделился своей глубочайшей мудростью со мной, но ты так и не ответил на мой вопрос.
— И не собираюсь, — выдыхает он, прежде чем его взгляд перемещается в конец бара. Красное дерево и стеклянные полки, на которых были выставлены самые лучшие спиртные напитки.
Похоже, что он погружен в размышления, и я уже не решаюсь прерывать его, потому что у него определенно есть ответ, но мне смертельно любопытно. А моя стеснительность на низком уровне.
— Могу я тебе кое-что сказать? — спрашиваю я. — Кое-что очень личное?
Он смотрит с чувством собственного превосходства.
— При условии, что ты не пожалеешь об этом позже.
Я закатываю глаза.
— Ты совершенно незнакомый человек. Нет ничего, что ты можешь сделать с тем, что я тебе скажу.
Он поворачивается на стуле, выравниваясь и уделяя мне всё своё внимание.
— Верно, — говорит он, прищуриваясь.
Я глубоко вдыхаю холодный воздух, прежде чем отпустить ситуацию.
— Когда я думаю о своём будущем... самая сумасшедшая причина... я никогда не могу представить в нём своего жениха, — говорю я. — Я пытаюсь и пытаюсь. И пытаюсь ещё больше. Но похоже на то, что мой разум отказывается.
— Ты любишь его?
— Разумеется, люблю, — без колебаний отвечаю я.
— Ты хочешь провести остаток жизни с ним? — спрашивает он.
В этот раз я сомневаюсь, хотя не хочу и не знаю почему.
— Разумеется.
— Если это не самое слабое «разумеется», которое я когда-либо слышал...
Мой ответ получается в форме мыслей. Всё, о чём я боюсь сказать, потому что, произнося их вслух, делаю реальными.
— Иногда я чувствую, словно мы оба из разных миров, — говорю я. — Я выросла в семье рабочего класса за пределами Питтсбурга, а он вырос с прислугой из двадцати человек и проводящим лето на семейном острове. Впервые ужиная с его родителями, я не знала, какая тарелка для хлеба была моей и использовала неправильную вилку, а затем пролила красное вино на старинную льняную скатерть, являющуюся семейной реликвией, о чем поспешила мне сообщить его мать.
— Его мать, похоже, та ещё стерва, — говорит он, фыркая. — Но я уверен, что он нашёл всё это милым.
Понимая, что рву несчастную салфетку под напитком в клочья, я останавливаюсь.
— Вообще-то, нет. Когда мы уехали в тот вечер, он предложил оплатить мне уроки этикета.
— Это... поступок идиота. — Его темные брови поднимаются, и он качает головой. — Прости.
— Думаю, что он хотел как лучше.
— Ты думаешь, что он хотел как лучше?
Я обхватываю руками свой бокал и смотрю перед собой, думая, что обо всех остальных случаях, когда Дориан «хотел как лучше».
Заменив мою одежду из магазинов типа Target и Gap5. Обычные шкафы на дизайнерские.
Убеждая меня поменять свою прекрасную Хонду Аккорд на BMW 3-й серии за которую он был более чем счастлив заплатить.
Он обновил больше вещей, чем я припоминаю. От мелочей, подобно часам, что я носила, до увлажняющих средств, которыми пользовалась.
Я не могу вспомнить, когда отдыхала в Мертл-Бич6 с друзьями – когда бы у меня не было отпускных дней, которые пропадали, он портил мои планы и отвозил в экзотические и эксклюзивные места, которые я никогда не смогла бы себе позволить на зарплату дантиста.
В то время я думала, что жила в сказке. Только я не была принцессой, нуждавшейся в спасении. Я была пустышкой Джейн, а он был таким обаятельным и элегантным джентльменом, который добивался меня своей улыбкой с ямочками на щеках, увлекательной беседой и обещанием показать мне мир.
Это было так захватывающе. И свежо. И побегом из моего Дня Сурка на тот момент.
Я поддалась чувствам.
Влюбилась.
А затем я сказала «да», когда он сделал предложение.
Всё это время он хотел меня.
Но он хотел свою версию меня.
Не понимаю, как я не подозревала этого до сих пор, в решительный час.
— Боже мой, — говорю я. — Я не могу выйти за него.
— Тогда не выходи.
— Но я должна.
Он осматривается.
— Не вижу никого, кто приставил пистолет к твоей голове, а ты?
— Ты не понимаешь. Объявление о нашей помолвке было в New York Times. Мы давали интервью журналу Хамптонс. Это знаменательный день для Us Weekly. Полгода назад они провозгласили меня американской Меган Маркл7, и другие таблоиды последовали их примеру, а теперь все эти люди, никогда не слышавшие обо мне в своей жизни, жаждут мельчайшую сплетню, которую могут использовать, чтобы разорвать меня на куски в блогах и новостных лентах, и... даже не хочу начинать говорить о моей семье. Моя честная, трудолюбивая семья, которая откладывала каждую копейку и использовала драгоценное время отпуска так, чтобы они смогли проехать восемь часов, остановиться в дорогущем отеле и увидеть, как я выхожу замуж. Я не могу так поступить с ними.
— Хорошо. Тогда выходи за него замуж. — Габриэль выпивает напиток, прежде чем залезть в бумажник и извлечь небольшую оловянную коробочку с визитками цвета слоновой кости. Он дает одну мне.
Габриэль Александр, эсквайер.
«Семейное законодательство»
Нью-Йорк, Бедфорд,
Улица Клэрмонт, 42
(914) 555-9927
— Ты адвокат по разводам, — говорю я.
— Помимо всего прочего.
— Думаешь, что я совершаю ошибку.