Возможно, на этот раз

– Мы не добрались до конца.

– Окей, предлагаю игру, – заявила Мика. – Каждый из нас честно отвечает на один из оставшихся вопросов. Я выбираю, кому какой вопрос задается.

– И свой вопрос тоже выбираешь? – спросила я. – Это разве справедливо?

– Справедливо, потому что я готова ответить на любой. Я ведь открытая книга. – Она помахала листочком. – Ну что, вы согласны?

– Какие там вопросы? – спросил Эндрю.

– Ты или согласен, или нет, – ответила Мика.

– Я согласна, – сказала я. В основном, потому что Эндрю сомневался, а мне уже было все равно, какой мелочной я покажусь, – лишь бы сделать все наоборот.

– Хорошо, – протянул он.

Мика широко улыбнулась.

– Окей, Эндрю, ты первый. – Она несколько раз пробежала по вопросам взглядом и, видимо, решив, кому какой достанется, наконец спросила: – В чем, друг мой, заключается твой величайший страх?

– Отвечать на личные вопросы, – сказал он. Мика пнула его по ноге.

– Не-а. Ответ не принимается. Попробуй еще раз.

Он побарабанил пальцами по коленке.

– Если я отвечу честно, то вам придется тоже.

Мика подняла ладонь.

– Честное скаутское.

– Это ни о чем не говорит, но ладно, – сказал Эндрю. – Мой величайший страх – заводить друзей.

– Чего? – спросила Мика, как будто этот ответ тоже был шуткой.

Я заметила, что к моей ладони прилип лепесток подсолнуха. Я отлепила его и стала теребить в ожидании. Молчание затягивалось.

– Потому что ты часто переезжаешь? – спросила я. Он встретился со мной взглядом и едва заметно кивнул.

– И из-за этого ты боишься привязываться к людям? – спросила Мика, словно раньше этого вовсе о нем не подозревала. Неудивительно.

– Да. В смысле, я умею вести себя дружелюбно.

Я хохотнула.

– Ладно, с большинством людей, – исправился он. – Но сближаться с кем-то, зная, что в конечном итоге я просто опять уеду? В чем смысл?

– Смысл в том, – сказала Мика, прижимая руки к груди, – что каждому нужно иногда раскрыть кому-нибудь душу.

– Не нужно мне раскрывать душу, – ответил Эндрю. – Моя душа не то чтобы глубоко запрятана.

Я усмехнулась.

– А вот у Мики все сеансы раскрытия души по расписанию.

– Возможно, мне действительно нужно такое составить, – заявила она. – Может помочь. Что ж, Эндрю, твой самый страшный кошмар стал реальностью. У тебя теперь есть друзья.

– Вообще-то один друг. – Я указала на Мику.

Эндрю рассмеялся. Мика пихнула меня плечом и покачала головой.

– Нет, серьезно. Я уже добавила тебя в колонку друзей в моей таблице, так что теперь это решение неизменно.

– Таблице? – переспросил Эндрю.

– Да, она помогает мне отслеживать мои знакомства. С девятого по двенадцатый классы в нашей школе учатся целых сто пятьдесят три человека. Мне нравится организовывать их в группы. Например, там есть отдельная категория для друзей. Списки студентов, которые хорошо успевают по каким-то предметам и делают конспекты. Парни, с которыми я уже встречалась, и парни, с которыми я не могу встречаться, потому что с ними до этого встречалась моя лучшая подруга.

Я была на девяносто девять процентов уверена, что этой таблицы не существовало и Мика просто подтрунивала над новым другом.

Он повернулся ко мне.

– Ваш город такой маленький, а вы все еще следуете правилу «бывшие лучших подруг под запретом»?


– Разумеется. – Мика снова посмотрела на желтый листочек, а затем на меня – и я внезапно поняла, что соглашаться на эту игру не стоило.

– Соф, как ты ведешь себя, когда злишься?

Эндрю фыркнул.

– Мне достался величайший страх, а ей – вот это?

– Все по-разному ведут себя, когда злятся, – ответила Мика. – Это может многое рассказать о человеке.

– Мне кажется, я достаточно часто видел ее в гневе, чтобы знать, как она себя ведет, – заявил Эндрю. – Нет уж, пусть она тоже отвечает на вопрос про страх. И ты тоже, Мика.

– Нет, – отрезала я.

– Окей, – сказала Мика одновременно со мной.

– Предательница, – рыкнула я на нее.

– Он прав. Это честно. Давай, Соф, величайший страх.

– Ага, выкладывай, Соф, – подначивал Эндрю.

По стенке фургона вдруг кто-то застучал, и я от неожиданности подпрыгнула. Двери распахнулись. Снаружи стоял Джетт Харт. Сначала он смерил меня самым холодным взглядом, потом сказал:

– Дрю, поехали.

Эндрю не стал спорить, не попытался выклянчить еще несколько минут. Он просто вылез из фургона и ушел. Проводив взглядом дорогую черную машину, на которой они выехали с парковки, Мика испустила тяжелый вздох.

– Это он твой величайший страх?

– Джетт Харт?

– Нет, сынуля.

– Определенно нет. Он – моя сильнейшая головная боль. – Я смотрела невидящим взглядом на опустевшую парковку. – Мой величайший страх – что я так никогда и не выберусь из этого города.

Что единственное место, где я смогу выжить и чего-то добиться, – здесь.





Глава 13




Свадьба Эллер-Джонсон



РОЗА

Несомненно, самый узнаваемый и популярный цветок в мире. Неизвестно, что вдохновляло сотни поэтов постоянно ассоциировать розы с любовью и красотой: пьянящий аромат или бархатистая текстура лепестков – однако, как бы то ни было, розы переоценены, равно как и вещи, с которыми их сравнивают. Люди постоянно забывают о шипах.



Я стояла посреди гигантской спальни старого дома в колониальном стиле. Поместье Стэнтонов было единственным местом в нашем городе, где можно было справить свадьбу, кроме церквей… или Амбара. Минни подшивала напоследок свадебное платье, Джанет сидела рядом на стуле, одетая в белый шелковый халат. Минни расположилась за столом: перед ней стоял набор для шитья и вздувались белые волны пышной свадебной юбки. Пальцы так и чесались подшить платье самой, потому что я бы сделала это намного быстрее. Но вместо этого я стискивала в руках коробочку с букетом для Джанет и ждала своей очереди.

– Ты что, буравишь Минни злобным взглядом? – прошептала Мика, стоявшая рядом со мной. Она тоже ждала очереди: у нее возник вопрос по поводу меню. Мы уже выяснили, что Джанет была не в состоянии фокусироваться на нескольких вещах одновременно – это было неудивительно, учитывая, что церемония должна была начаться меньше, чем через два часа. К тому же, Минни не давала нам вставить и слова. Она болтала и болтала о первой попавшейся ерунде, которая приходила ей в голову: о тракторе, заглохшем несколько дней назад на обочине Холидей Роуд, о школьном выпускном вечере, прошедшем две недели назад, о том, как сынок Харрисов получил стипендию мистера Вашингтона и отправился в Алабаму, о том, какая там прекрасная футбольная команда.

– Ага, – подтвердила я шепотом.

– Ей же за семьдесят.

– И что, буравить злобным взглядом можно только людей определенной возрастной категории?

– Да. И вообще. Я думала, что ты уже успокоилась.

– В этом городе она единственный человек, хоть немного понимающий в дизайне одежды, и она отказалась взять меня на работу. Я никогда не успокоюсь.

Мика рассмеялась, но захлопнула рот рукой, когда Минни оглянулась и зыркнула в ее сторону.

– Простите, – сказала подруга и снова понизила голос: – У нее есть работница, которая помогает ей уже сто лет, и все, что они делают, – это подгоняют одежду по фигуре. А ты это и во сне можешь делать.