Воскрешение секты
Часть 53 из 57 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
София снова легла на кровать. Задумалась, что будет делать, когда выберется. Если выберется… Она до боли злилась на Маттиаса. То, что она так неверно оценила его, убивало ее. Почему она не разгадала его мерзкие планы? Он следил за ней до самого Сан-Франциско, а потом три месяца настойчиво ухаживал. Только чтобы заманить ее сюда… Освальд никогда ее не отпустит. Если ей не удастся сбежать, то она умрет в этой душной подвальной каморке. Внезапно София почувствовала себя полностью изможденной.
Она заснула мгновенно — так гаснет задутая свеча.
Проснулась от того, что ее немилосердно трясли. Не сразу сообразила, что происходит, — от усталости тело налилось свинцовой тяжестью. Она спала так крепко, что больно было открывать глаза. Освальд стоял над ней, грубо тряся ее за плечи. Свет лампы под потолком ослепил Софию, но потом она разглядела глаза своего мучителя, затуманившиеся от злости.
— Сядь!
Он отпустил ее и стал ходить туда-сюда по комнате, пока София, сонно хлопая веками, сидела в постели. Мрак еще не рассеялся, она проспала не больше часа. И теперь ломала голову, что же такое случилось. Освальд снова подошел совсем близко, сложил руки на груди и некоторое время смотрел ей в лицо — внешне спокойный, но с безумным взглядом. Мышцы его лица слегка подрагивали. Брюки и рубашка на нем были помяты — должно быть, он еще не ложился.
— Кто здесь побывал? — спросил он.
Она с удивлением уставилась на него.
— Никого не было.
— Не лги, София. Мне известно, что Андерс крался ночью по территории. Теперь я хочу знать, говорил ли он с тобой.
Впав в ярость, Освальд повысил голос почти до крика. Лицо его покраснело. София задалась вопросом, не перепутал ли он Андерса с Якобом — его мало интересовало, кого как зовут.
— С какой стати Андерс стал бы говорить со мной? Не понимаю, о чем речь.
— Не понимаешь?.. Скоро поймешь. Разреши напомнить тебе, что Андерс — папаша Эльвиры, а вы с ней были лучшими подругами. Я уже поговорил с ней, но она все отрицает, ясное дело. Ты ведь знаешь Эльвиру. Стоит прикоснуться к ней пальцем, как она превращается в хлюпающую носом мученицу. Так что теперь нам с тобой предстоит в этом разобраться.
— Разбираться не в чем. Я не говорила с ними.
— Это мы скоро выясним. На кону доверие и послушание. Для того, чтобы мы могли сотрудничать, ты должна проявлять полную лояльность. Я-то думал, что мы делаем успехи, а тут такое…
— Но ты — единственный, с кем я говорила, клянусь тебе.
— Разговор окончен. Вставай, совершим небольшую прогулку.
Ловя ртом воздух, София поняла две вещи: он уводит ее в другое место, и ее не будет здесь, когда придут Симон и Беньямин. Все рухнуло.
Она поднялась на дрожащих ногах. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не расплакаться. Единственное, что на ней было надето, — старая футболка, в которой она попала сюда, и трусики. Футболку София постирала в раковине и повесила сушиться в ванной; та еще оставалась немного влажной. Чувствуя себя убогой и жалкой, она стояла босиком на бетонном полу, пока Освальд внимательно разглядывал ее. У нее мелькнула мысль напасть на него, выхватив отвертку, лежащую под подушкой, но она знала, насколько он силен. Лучше подыграть ему, пока он не успокоится.
Обойдя ее, Освальд встал у нее за спиной, завел ее руки за спину и связал запястья — кажется, веревкой. Толкнул ее к двери. Среди полного ужаса София испытала облегчение, что хоть ненадолго покинет убогую конуру.
Лестница, ведущая наверх из подвала, была не освещена. В полной темноте София слышала лишь его тяжелое дыхание, когда он вел ее вверх по ступеням.
Яркий свет в большом вестибюле усадьбы ослепил ее. Она была почти уверена, что Освальд отведет ее на чердак, но вместо этого он повел ее к главному входу.
— Только без глупостей, — сказал он. — Охраняет Бенни, и он в курсе, что ты здесь. Остальные дрыхнут после хорошей выволочки, так что никто не увидит и не услышит тебя.
Ледяной воздух ударил ей в лицо, когда Освальд открыл дверь. Погода изменилась, над ними шумел свежий ветер. Небо приобрело цвет индиго, до рассвета оставалось совсем немного. София заколебалась, но Освальд схватил ее за локоть и потянул вниз по лестнице.
— К калитке в стене! — скомандовал он. — Быстро!
Словно в трансе, София пошла по двору. Единственное, что казалось настоящим, — жесткий гравий у нее под ногами. Даже холод ее не волновал; ею владел страх по поводу того, куда ее ведут. Казалось, она плыла, словно привидение. Пальцы Освальда сомкнулись вокруг ее руки, как когти.
— Куда мы идем? — спросила София.
— Идем проверять твою лояльность, — ответил он, издав сухой смешок.
И тут она догадалась, куда он ее ведет.
Когда они вышли на вересковую пустошь, ветер задул сильнее. Ногам было больно ступать. Тело сотрясалось от холода, слезы жгли глаза. Светила почти полная луна, не хватало только тоненького ломтика; в лунном свете пустошь приобрела глубокий лиловый оттенок. Перед ними открылось море, черное и грохочущее. Белая пена скакала на волнах, подходивших к берегу плотными рядами. У горизонта виднелась тонкая полоска света, в остальном небо оставалось темным. Над водой возвышалась Дьяволова скала — громадная, голая и немилосердная. Освальд повел Софию туда. Потянул ее за локоть, заставляя идти быстрее.
«Я почти мертва, — подумала София. — Нужно что-то предпринять, как-то отреагировать…»
Она бросилась на землю, увлекая Освальда за собой. Попыталась встать и побежать, но это было непросто со связанными руками, а он быстро вскочил и, снова рывком поставив ее на ноги, крикнул:
— Прекрати упираться, иначе все это для тебя плохо кончится!
— Пожалуйста, не делай этого! — в отчаянии прокричала София.
— Я не добренький дядюшка, ты еще этого не поняла?
Тогда она принялась звать на помощь. Выла так, что, казалось, легкие вот-вот взорвутся, но завывающий ветер уносил все звуки.
Они уже подошли к Дьяволовой скале. Освальд подвел Софию к самому краю утеса и встал позади нее, крепко держа за плечи.
Внизу море билось о скалы. Даже сюда долетали брызги — водоворот у основания скалы разбрасывал их во все стороны. София не могла оторвать взгляд от воды. Навстречу им поднималась бушующая масса морской травы. Вода проникала во все трещины скалы. Соленые брызги, коснувшиеся кожи Софии, создавали ощущение, что вода пробует ее на вкус, готовясь проглотить, как лакомый кусочек.
Неодолимая сила моря тянула ее вниз. Ей стало так холодно, что застучали зубы; все тело тряслось. Она почувствовала, как отчаянно бьется сердце под тонкой футболкой. От шторма край скалы стал скользким. София чуть не потеряла равновесие, но Освальд удержал ее. Поначалу она думала, что он столкнет ее вниз, в воду, но Франц крепко держал ее.
— Море прожорливо, София, — прошипел он ей на ухо. — А течение сегодня особенно сильное… Сейчас ты скажешь слова. Те, которые говорят перед тем, как прыгнуть.
София издала резкий крик и затряслась еще сильнее.
— Никогда в жизни!
— Если ты это сделаешь, то я, может быть, развяжу тебе руки, прежде чем ты прыгнешь. Говори! Либо это, либо признавайся в том, что ты говорила с Андерсом или Эльвирой.
— Я с ними не говорила.
— Тогда — слова!
«Говорилка» по-прежнему сидела у нее в памяти. Странное заявление, которое произносили, прежде чем прыгнуть со скалы, прося море очистить их от грехов.
София заплакала, но слезы смывало солеными брызгами.
— Хочу оставить свое предательство в глубинах и подняться к поверхности чистой и преданной, — пробормотала она.
— Громче! Кричи! Выкрикни это над морем!
София выкрикнула слова. Прижалась спиной к Освальду, пытаясь оттеснить его от края. Но он обхватил ее обеими руками, крепко сжал и толкнул обратно. Потом внезапно ослабил хватку, положил одну руку ей под колени, а второй обхватил за спину, рывком подняв ее на руки. Сделал пару шагов вперед и встал на самом краю утеса, держа свою жертву над морем. От внезапной потери веса тела у Софии закружилась голова. Мелькнула дикая мысль, что он, возможно, уже отпустил ее, и сейчас она беспомощно падает вниз. Но тут Освальд сделал пару шагов назад, и София поняла, что он все еще держит ее.
— Ты говорила с кем-нибудь? — крикнул он, перекрикивая море и ветер.
— Нет, клянусь, нет!
— Ты же ведьма, ты не утонешь!
— Пожалуйста! Я сделаю все, что угодно!
Он сделал еще пару шагов назад и пошатнулся под сильным порывом ветра. На мгновение София подумала, что он ее уронит, но Освальд удержал равновесие и пошел обратно к ложбине перед скалой. Там он поставил Софию на ноги, так чтобы она стояла перед ним, схватил ее за волосы и притянул ее лицо совсем близко к своему.
— Теперь ты знаешь, как тонка граница между жизнью и смертью. Вопрос только в том, в чьих руках власть. С этого момента ты будешь меня слушаться. Раздвигать ноги, когда я того захочу. Целовать мне руки и обращаться ко мне «сэр», как и все остальные. Обещаешь?
София энергично закивала.
— Отлично. Тогда пошли домой. Поспи и подумай об этом маленьком уроке.
По пути назад он молчал. Раздраженно подталкивал ее вперед, когда ему казалось, что она идет слишком медленно. От страха, что Освальд вдруг передумает, у нее снова потекли слезы. Она наступила на что-то острое. В пятке пульсировала боль — казалось, с нее целиком содрали кожу. Но София не решалась ничего сказать. Холода она больше не ощущала; тело закоченело, стало похожим на замерзшую деревяшку, но девушке удавалось каким-то образом двигаться вперед.
Когда они вошли в маленькую калитку, Освальд остановился и притянул Софию к себе, так что она оказалась спиной к его животу. В штанах у него торчал твердый бугорок — он все еще пребывал в возбуждении после сцены у моря.
— Ты хороша, София, ты знаешь об этом? — прошептал Освальд. — Не такая узенькая, как четырнадцатилетняя девочка, но все же хороша… И, раз уж мы об этом заговорили, у тебя восхитительная попка.
София до боли вжала ногти в ладони, судорожно борясь с желанием повернуться и плюнуть ему в лицо.
Освальд высвободил одну руку. Сперва ей показалось, что он собирается стянуть с нее трусики, но потом поняла, что Освальд отломил ветку от дерева. Повернувшись, вставил ветку в замочную скважину на калитке и пробормотал:
— Вот так, чтобы ни одна тварь не проникла внутрь.
В гравии на дворе играли первые лучи солнца. Роса охлаждала окровавленные ступни Софии, когда они шли по газону, но одной ноги она уже не чувствовала. Кончики пальцев тоже отнялись. Из будки торчало что-то странное… чьи-то ноги? София отвела взгляд, убежденная, что у нее начались галлюцинации. Ей хотелось только одного — войти в усадьбу и вернуться в свою каморку. Никогда еще ей не хотелось чего-либо так сильно. Еще есть время, если он пойдет и ляжет спать.
«Боже милосердный, сделай так, чтобы он пошел и лег».
Освальд развязал ей руки, только когда они вошли в подвал. По-прежнему горел свет. Софию окатила волна тепла. На краткое мгновение мир снова стал спокойным, мягким и тихим. От облегчения она чуть не разрыдалась.
— Ну вот, поспим несколько часов, — сказал Освальд мягким голосом. — Надеюсь, ты ждешь завтрашнего дня с таким же нетерпением, что и я.
— Нет… — она прикусила язык. — Я хотела сказать — да.
— Да — что?
— Да, сэр.
56
Небо над усадьбой потемнело; собирались серые свинцовые тучи, предвещая грозу. Стояла тишина. Симон буквально ощущал, что персонал покинул территорию, но в будке охранников горел свет. Он остановился и набрал собственный номер. Якоб ответил тут же, приглушенным голосом, словно не знал, как отвечают на телефонный звонок.
Она заснула мгновенно — так гаснет задутая свеча.
Проснулась от того, что ее немилосердно трясли. Не сразу сообразила, что происходит, — от усталости тело налилось свинцовой тяжестью. Она спала так крепко, что больно было открывать глаза. Освальд стоял над ней, грубо тряся ее за плечи. Свет лампы под потолком ослепил Софию, но потом она разглядела глаза своего мучителя, затуманившиеся от злости.
— Сядь!
Он отпустил ее и стал ходить туда-сюда по комнате, пока София, сонно хлопая веками, сидела в постели. Мрак еще не рассеялся, она проспала не больше часа. И теперь ломала голову, что же такое случилось. Освальд снова подошел совсем близко, сложил руки на груди и некоторое время смотрел ей в лицо — внешне спокойный, но с безумным взглядом. Мышцы его лица слегка подрагивали. Брюки и рубашка на нем были помяты — должно быть, он еще не ложился.
— Кто здесь побывал? — спросил он.
Она с удивлением уставилась на него.
— Никого не было.
— Не лги, София. Мне известно, что Андерс крался ночью по территории. Теперь я хочу знать, говорил ли он с тобой.
Впав в ярость, Освальд повысил голос почти до крика. Лицо его покраснело. София задалась вопросом, не перепутал ли он Андерса с Якобом — его мало интересовало, кого как зовут.
— С какой стати Андерс стал бы говорить со мной? Не понимаю, о чем речь.
— Не понимаешь?.. Скоро поймешь. Разреши напомнить тебе, что Андерс — папаша Эльвиры, а вы с ней были лучшими подругами. Я уже поговорил с ней, но она все отрицает, ясное дело. Ты ведь знаешь Эльвиру. Стоит прикоснуться к ней пальцем, как она превращается в хлюпающую носом мученицу. Так что теперь нам с тобой предстоит в этом разобраться.
— Разбираться не в чем. Я не говорила с ними.
— Это мы скоро выясним. На кону доверие и послушание. Для того, чтобы мы могли сотрудничать, ты должна проявлять полную лояльность. Я-то думал, что мы делаем успехи, а тут такое…
— Но ты — единственный, с кем я говорила, клянусь тебе.
— Разговор окончен. Вставай, совершим небольшую прогулку.
Ловя ртом воздух, София поняла две вещи: он уводит ее в другое место, и ее не будет здесь, когда придут Симон и Беньямин. Все рухнуло.
Она поднялась на дрожащих ногах. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не расплакаться. Единственное, что на ней было надето, — старая футболка, в которой она попала сюда, и трусики. Футболку София постирала в раковине и повесила сушиться в ванной; та еще оставалась немного влажной. Чувствуя себя убогой и жалкой, она стояла босиком на бетонном полу, пока Освальд внимательно разглядывал ее. У нее мелькнула мысль напасть на него, выхватив отвертку, лежащую под подушкой, но она знала, насколько он силен. Лучше подыграть ему, пока он не успокоится.
Обойдя ее, Освальд встал у нее за спиной, завел ее руки за спину и связал запястья — кажется, веревкой. Толкнул ее к двери. Среди полного ужаса София испытала облегчение, что хоть ненадолго покинет убогую конуру.
Лестница, ведущая наверх из подвала, была не освещена. В полной темноте София слышала лишь его тяжелое дыхание, когда он вел ее вверх по ступеням.
Яркий свет в большом вестибюле усадьбы ослепил ее. Она была почти уверена, что Освальд отведет ее на чердак, но вместо этого он повел ее к главному входу.
— Только без глупостей, — сказал он. — Охраняет Бенни, и он в курсе, что ты здесь. Остальные дрыхнут после хорошей выволочки, так что никто не увидит и не услышит тебя.
Ледяной воздух ударил ей в лицо, когда Освальд открыл дверь. Погода изменилась, над ними шумел свежий ветер. Небо приобрело цвет индиго, до рассвета оставалось совсем немного. София заколебалась, но Освальд схватил ее за локоть и потянул вниз по лестнице.
— К калитке в стене! — скомандовал он. — Быстро!
Словно в трансе, София пошла по двору. Единственное, что казалось настоящим, — жесткий гравий у нее под ногами. Даже холод ее не волновал; ею владел страх по поводу того, куда ее ведут. Казалось, она плыла, словно привидение. Пальцы Освальда сомкнулись вокруг ее руки, как когти.
— Куда мы идем? — спросила София.
— Идем проверять твою лояльность, — ответил он, издав сухой смешок.
И тут она догадалась, куда он ее ведет.
Когда они вышли на вересковую пустошь, ветер задул сильнее. Ногам было больно ступать. Тело сотрясалось от холода, слезы жгли глаза. Светила почти полная луна, не хватало только тоненького ломтика; в лунном свете пустошь приобрела глубокий лиловый оттенок. Перед ними открылось море, черное и грохочущее. Белая пена скакала на волнах, подходивших к берегу плотными рядами. У горизонта виднелась тонкая полоска света, в остальном небо оставалось темным. Над водой возвышалась Дьяволова скала — громадная, голая и немилосердная. Освальд повел Софию туда. Потянул ее за локоть, заставляя идти быстрее.
«Я почти мертва, — подумала София. — Нужно что-то предпринять, как-то отреагировать…»
Она бросилась на землю, увлекая Освальда за собой. Попыталась встать и побежать, но это было непросто со связанными руками, а он быстро вскочил и, снова рывком поставив ее на ноги, крикнул:
— Прекрати упираться, иначе все это для тебя плохо кончится!
— Пожалуйста, не делай этого! — в отчаянии прокричала София.
— Я не добренький дядюшка, ты еще этого не поняла?
Тогда она принялась звать на помощь. Выла так, что, казалось, легкие вот-вот взорвутся, но завывающий ветер уносил все звуки.
Они уже подошли к Дьяволовой скале. Освальд подвел Софию к самому краю утеса и встал позади нее, крепко держа за плечи.
Внизу море билось о скалы. Даже сюда долетали брызги — водоворот у основания скалы разбрасывал их во все стороны. София не могла оторвать взгляд от воды. Навстречу им поднималась бушующая масса морской травы. Вода проникала во все трещины скалы. Соленые брызги, коснувшиеся кожи Софии, создавали ощущение, что вода пробует ее на вкус, готовясь проглотить, как лакомый кусочек.
Неодолимая сила моря тянула ее вниз. Ей стало так холодно, что застучали зубы; все тело тряслось. Она почувствовала, как отчаянно бьется сердце под тонкой футболкой. От шторма край скалы стал скользким. София чуть не потеряла равновесие, но Освальд удержал ее. Поначалу она думала, что он столкнет ее вниз, в воду, но Франц крепко держал ее.
— Море прожорливо, София, — прошипел он ей на ухо. — А течение сегодня особенно сильное… Сейчас ты скажешь слова. Те, которые говорят перед тем, как прыгнуть.
София издала резкий крик и затряслась еще сильнее.
— Никогда в жизни!
— Если ты это сделаешь, то я, может быть, развяжу тебе руки, прежде чем ты прыгнешь. Говори! Либо это, либо признавайся в том, что ты говорила с Андерсом или Эльвирой.
— Я с ними не говорила.
— Тогда — слова!
«Говорилка» по-прежнему сидела у нее в памяти. Странное заявление, которое произносили, прежде чем прыгнуть со скалы, прося море очистить их от грехов.
София заплакала, но слезы смывало солеными брызгами.
— Хочу оставить свое предательство в глубинах и подняться к поверхности чистой и преданной, — пробормотала она.
— Громче! Кричи! Выкрикни это над морем!
София выкрикнула слова. Прижалась спиной к Освальду, пытаясь оттеснить его от края. Но он обхватил ее обеими руками, крепко сжал и толкнул обратно. Потом внезапно ослабил хватку, положил одну руку ей под колени, а второй обхватил за спину, рывком подняв ее на руки. Сделал пару шагов вперед и встал на самом краю утеса, держа свою жертву над морем. От внезапной потери веса тела у Софии закружилась голова. Мелькнула дикая мысль, что он, возможно, уже отпустил ее, и сейчас она беспомощно падает вниз. Но тут Освальд сделал пару шагов назад, и София поняла, что он все еще держит ее.
— Ты говорила с кем-нибудь? — крикнул он, перекрикивая море и ветер.
— Нет, клянусь, нет!
— Ты же ведьма, ты не утонешь!
— Пожалуйста! Я сделаю все, что угодно!
Он сделал еще пару шагов назад и пошатнулся под сильным порывом ветра. На мгновение София подумала, что он ее уронит, но Освальд удержал равновесие и пошел обратно к ложбине перед скалой. Там он поставил Софию на ноги, так чтобы она стояла перед ним, схватил ее за волосы и притянул ее лицо совсем близко к своему.
— Теперь ты знаешь, как тонка граница между жизнью и смертью. Вопрос только в том, в чьих руках власть. С этого момента ты будешь меня слушаться. Раздвигать ноги, когда я того захочу. Целовать мне руки и обращаться ко мне «сэр», как и все остальные. Обещаешь?
София энергично закивала.
— Отлично. Тогда пошли домой. Поспи и подумай об этом маленьком уроке.
По пути назад он молчал. Раздраженно подталкивал ее вперед, когда ему казалось, что она идет слишком медленно. От страха, что Освальд вдруг передумает, у нее снова потекли слезы. Она наступила на что-то острое. В пятке пульсировала боль — казалось, с нее целиком содрали кожу. Но София не решалась ничего сказать. Холода она больше не ощущала; тело закоченело, стало похожим на замерзшую деревяшку, но девушке удавалось каким-то образом двигаться вперед.
Когда они вошли в маленькую калитку, Освальд остановился и притянул Софию к себе, так что она оказалась спиной к его животу. В штанах у него торчал твердый бугорок — он все еще пребывал в возбуждении после сцены у моря.
— Ты хороша, София, ты знаешь об этом? — прошептал Освальд. — Не такая узенькая, как четырнадцатилетняя девочка, но все же хороша… И, раз уж мы об этом заговорили, у тебя восхитительная попка.
София до боли вжала ногти в ладони, судорожно борясь с желанием повернуться и плюнуть ему в лицо.
Освальд высвободил одну руку. Сперва ей показалось, что он собирается стянуть с нее трусики, но потом поняла, что Освальд отломил ветку от дерева. Повернувшись, вставил ветку в замочную скважину на калитке и пробормотал:
— Вот так, чтобы ни одна тварь не проникла внутрь.
В гравии на дворе играли первые лучи солнца. Роса охлаждала окровавленные ступни Софии, когда они шли по газону, но одной ноги она уже не чувствовала. Кончики пальцев тоже отнялись. Из будки торчало что-то странное… чьи-то ноги? София отвела взгляд, убежденная, что у нее начались галлюцинации. Ей хотелось только одного — войти в усадьбу и вернуться в свою каморку. Никогда еще ей не хотелось чего-либо так сильно. Еще есть время, если он пойдет и ляжет спать.
«Боже милосердный, сделай так, чтобы он пошел и лег».
Освальд развязал ей руки, только когда они вошли в подвал. По-прежнему горел свет. Софию окатила волна тепла. На краткое мгновение мир снова стал спокойным, мягким и тихим. От облегчения она чуть не разрыдалась.
— Ну вот, поспим несколько часов, — сказал Освальд мягким голосом. — Надеюсь, ты ждешь завтрашнего дня с таким же нетерпением, что и я.
— Нет… — она прикусила язык. — Я хотела сказать — да.
— Да — что?
— Да, сэр.
56
Небо над усадьбой потемнело; собирались серые свинцовые тучи, предвещая грозу. Стояла тишина. Симон буквально ощущал, что персонал покинул территорию, но в будке охранников горел свет. Он остановился и набрал собственный номер. Якоб ответил тут же, приглушенным голосом, словно не знал, как отвечают на телефонный звонок.