Воронята
Часть 49 из 68 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Всё нормально, папа. Образцовая машина.
– Сомневаюсь, – сказал отец, хотя и дружелюбно.
Ричард Ганси Второй вообще, по большей части, был воплощенное дружелюбие. «Какой обаятельный человек твой отец, – говорили люди Ганси. – Всегда улыбается, ничто его не волнует. Удивительный характер». Это последнее добавляли потому, что он коллекционировал странные вещи, и заглядывал в дыры в стенах, и вел дневник, куда записывал всё, что произошло 14 апреля каждый год с начала истории.
– Ты случайно не знаешь, почему твоя сестра купила эту чудовищную бронзовую тарелку за три тысячи долларов? Она сердится на мать? Или это такая шутка?
– Она думала, маме понравится.
– Мама любит только стекло.
Ганси пожал плечами:
– Я пытался ее предупредить.
Несколько секунд они сидели молча. Отец спросил:
– Хочешь завести?
Ганси было всё равно, но он нашел ключ в замке зажигания и повернул его. Мотор послушно ожил – он завелся немедленно, не то что в «Камаро».
– Открыть номер четыре, – сказал отец, и дверь гаража перед ними начала подниматься.
Увидев взгляд Ганси, он пояснил:
– Я установил голосовое управление. Единственная трудность – если очень громко кричать, стоя снаружи, ближайшая к тебе дверь открывается. Это, разумеется, минус. Но я что-нибудь придумаю. Кстати говоря, две недели назад кто-то попытался влезть в гараж. Но дальше первой секции им пройти не удалось. Я установил датчик веса.
Дверь открылась, и за ней стал виден «Камаро», который стоял прямо перед гаражом, загораживая выезд. «Кабан» казался приземистым, вызывающим и грубым по сравнению со сдержанным, молчаливым, всегда улыбающимся «Пежо». Ганси ощутил внезапный прилив безудержной любви к своей машине. Ее покупка была самым правильным решением в его жизни.
– Я никогда не привыкну к этой штуковине, – сказал отец Ганси, беззлобно глядя на «кабана».
Ганси однажды услышал, как отец спросил: «Господи, ну почему ему понадобилась именно эта машина?», а мать ответила: «О, я понимаю, почему». Он надеялся однажды обсудить с ней этот разговор: Ганси хотелось знать, почему, по мнению мамы, он приобрел «Камаро». Размышляя о том, что подвигло его смириться с «кабаном», он испытывал легкую тревогу, но она, несомненно, была связана с тем, как он чувствовал себя, сидя в идеально отреставрированном «Пежо». Ганси подумал: машина – просто оболочка для содержимого. И если бы внутри он выглядел так, как машины в отцовском гараже выглядели снаружи, то не сумел бы примириться с самим собой. Он знал, что внешне сильно походил на отца. А внутри… ему хотелось больше походить на «Камаро». Иными словами, на Адама.
Отец спросил:
– Как дела в школе?
– Прекрасно.
– Какой твой любимый предмет?
– Мировая история.
– Хороший учитель?
– Отличный специалист.
– А как поживает твой друг-стипендиат? Наверно, здесь ему труднее, чем в обычной школе?
Ганси повернул боковое зеркальце так, чтобы оно отражало потолок салона.
– У Адама всё хорошо.
– Он, видимо, неглуп.
– Он просто гений, – уверенно ответил Ганси.
– А тот, ирландец?
Ганси не мог заставить себя убедительно солгать насчет Ронана, особенно вскорости после разговора с Пинтером. Сейчас казалось очень тяжело быть Ганси-младшим. И он произнес:
– Ронан есть Ронан. Без отца ему трудно.
Ганси-старший не спросил про Ноя, и Ганси-младший вдруг понял, что отец никогда не интересовался им. По правде говоря, вообще не факт что Ганси упоминал Ноя в кругу семьи. Он задумался, позвонит ли полиция его родителям, чтобы рассказать, что он нашел труп. Если они до сих пор не позвонили, то, возможно, и не собирались. Они дали Ганси и Блу карточки с телефоном психолога, но Ганси подумал, что, вероятно, им понадобится помощь совсем иного рода.
– Как продвигается охота за силовой линией?
Ганси ответил, осторожно подбирая слова:
– Вообще-то я сделал несколько открытий, на которые не рассчитывал. Генриетта выглядит многообещающе.
– Значит, всё не так плохо? Твоя сестра сказала, что ты слегка впал в уныние.
– В уныние? Вот дура.
Отец пощелкал языком.
– Дик, выбирай слова.
Ганси выключил мотор и взглянул на отца.
– Она купила маме бронзовую тарелку на день рождения.
Ганси-старший тихо хмыкнул. Это означало, что Ганси-младший прав.
– Лишь бы ты был счастлив и чем-то занят, – сказал отец.
– Ну да, – отозвался Ганси, забирая телефон с приборной панели.
Он уже обдумывал, как впихнуть три месяца занятий в голову Ронана, как сделать Ноя прежним, как убедить Адама уехать от родителей (тем более что Генриетта теперь не казалась ему тупиком) и какую остроумную вещь он скажет Блу при следующей встрече.
– Я очень занят.
32
Когда Блу после уроков постучала в дверь Монмутской фабрики, открыл Ронан. – На улице вас не было, – сказала Блу, слегка смутившись.
До сих пор она никогда не бывала внутри. Девушка чувствовала себя нарушительницей границ, всего лишь стоя на ветхой лестнице.
– Я подумала – может, никого нет дома…
– Ганси уехал на день рождения к матери, – сказал Ронан, от которого пахло пивом. – Ной умер. А Пэрриш здесь.
– Ронан, впусти ее, – произнес Адам и появился за спиной у Ронана. – Привет, Блу. Ты, кажется, никогда здесь не бывала?
– Да. Может, мне не стоит…
– Нет, заходи…
Последовала некоторая возня, а затем Блу вошла. Дверь за ней закрылась.
Оба парня внимательно наблюдали за ее реакцией.
Блу обвела взглядом зал. Он напоминал жилище безумного изобретателя, одержимого ученого или очень неаккуратного исследователя; после знакомства с Ганси Блу начала подозревать, что он – всё вышеперечисленное. Она поинтересовалась:
– А внизу что?
– Пыль, – ответил Адам.
Ногой он незаметно отодвинул грязные джинсы, в которых по-прежнему лежали трусы.
– И бетон. И снова пыль. И грязь.
– Там тоже, – сказал Ронан, направляясь к дверям в дальнем конце помещения, – пыль.
На мгновение оба вытянули шеи, осматривая просторную комнату, как будто тоже видели ее впервые. Обширное помещение, окрашенное в алый цвет заходящим солнцем, которое лилось сквозь десятки стекол, было красиво и загромождено. Блу вспомнила ощущение, которое возникло у нее, когда она впервые увидела тетрадь Ганси.
Впервые за много дней она вспомнила то видение. Когда его пальцы касались ее лица.
«Блу, поцелуй меня».
На секунду она закрыла глаза, чтобы привести мысли в порядок.
– Мне надо покормить Бензопилу, – заявил Ронан.
Эта фраза не имела никакого смысла для Блу. Ронан исчез в крохотной комнате и закрыл за собой дверь. Оттуда донесся какой-то нечеловеческий вопль, но Адам не обратил на него внимания.
– В общем, мы сегодня ничем не заняты, – сказал он. – Хочешь посидеть с нами?
Блу огляделась в поисках кушетки. С ее помощью было бы гораздо проще «посидеть». Но в середине комнаты красовалась незастеленная кровать, а перед огромным, от пола до потолка, окном стояли дорогое на вид кожаное кресло (с блестящими заклепками, прижимавшими кожу к каркасу) и простой стул, заваленный бумагами. Больше ничего.
– А Ной…
– Сомневаюсь, – сказал отец, хотя и дружелюбно.
Ричард Ганси Второй вообще, по большей части, был воплощенное дружелюбие. «Какой обаятельный человек твой отец, – говорили люди Ганси. – Всегда улыбается, ничто его не волнует. Удивительный характер». Это последнее добавляли потому, что он коллекционировал странные вещи, и заглядывал в дыры в стенах, и вел дневник, куда записывал всё, что произошло 14 апреля каждый год с начала истории.
– Ты случайно не знаешь, почему твоя сестра купила эту чудовищную бронзовую тарелку за три тысячи долларов? Она сердится на мать? Или это такая шутка?
– Она думала, маме понравится.
– Мама любит только стекло.
Ганси пожал плечами:
– Я пытался ее предупредить.
Несколько секунд они сидели молча. Отец спросил:
– Хочешь завести?
Ганси было всё равно, но он нашел ключ в замке зажигания и повернул его. Мотор послушно ожил – он завелся немедленно, не то что в «Камаро».
– Открыть номер четыре, – сказал отец, и дверь гаража перед ними начала подниматься.
Увидев взгляд Ганси, он пояснил:
– Я установил голосовое управление. Единственная трудность – если очень громко кричать, стоя снаружи, ближайшая к тебе дверь открывается. Это, разумеется, минус. Но я что-нибудь придумаю. Кстати говоря, две недели назад кто-то попытался влезть в гараж. Но дальше первой секции им пройти не удалось. Я установил датчик веса.
Дверь открылась, и за ней стал виден «Камаро», который стоял прямо перед гаражом, загораживая выезд. «Кабан» казался приземистым, вызывающим и грубым по сравнению со сдержанным, молчаливым, всегда улыбающимся «Пежо». Ганси ощутил внезапный прилив безудержной любви к своей машине. Ее покупка была самым правильным решением в его жизни.
– Я никогда не привыкну к этой штуковине, – сказал отец Ганси, беззлобно глядя на «кабана».
Ганси однажды услышал, как отец спросил: «Господи, ну почему ему понадобилась именно эта машина?», а мать ответила: «О, я понимаю, почему». Он надеялся однажды обсудить с ней этот разговор: Ганси хотелось знать, почему, по мнению мамы, он приобрел «Камаро». Размышляя о том, что подвигло его смириться с «кабаном», он испытывал легкую тревогу, но она, несомненно, была связана с тем, как он чувствовал себя, сидя в идеально отреставрированном «Пежо». Ганси подумал: машина – просто оболочка для содержимого. И если бы внутри он выглядел так, как машины в отцовском гараже выглядели снаружи, то не сумел бы примириться с самим собой. Он знал, что внешне сильно походил на отца. А внутри… ему хотелось больше походить на «Камаро». Иными словами, на Адама.
Отец спросил:
– Как дела в школе?
– Прекрасно.
– Какой твой любимый предмет?
– Мировая история.
– Хороший учитель?
– Отличный специалист.
– А как поживает твой друг-стипендиат? Наверно, здесь ему труднее, чем в обычной школе?
Ганси повернул боковое зеркальце так, чтобы оно отражало потолок салона.
– У Адама всё хорошо.
– Он, видимо, неглуп.
– Он просто гений, – уверенно ответил Ганси.
– А тот, ирландец?
Ганси не мог заставить себя убедительно солгать насчет Ронана, особенно вскорости после разговора с Пинтером. Сейчас казалось очень тяжело быть Ганси-младшим. И он произнес:
– Ронан есть Ронан. Без отца ему трудно.
Ганси-старший не спросил про Ноя, и Ганси-младший вдруг понял, что отец никогда не интересовался им. По правде говоря, вообще не факт что Ганси упоминал Ноя в кругу семьи. Он задумался, позвонит ли полиция его родителям, чтобы рассказать, что он нашел труп. Если они до сих пор не позвонили, то, возможно, и не собирались. Они дали Ганси и Блу карточки с телефоном психолога, но Ганси подумал, что, вероятно, им понадобится помощь совсем иного рода.
– Как продвигается охота за силовой линией?
Ганси ответил, осторожно подбирая слова:
– Вообще-то я сделал несколько открытий, на которые не рассчитывал. Генриетта выглядит многообещающе.
– Значит, всё не так плохо? Твоя сестра сказала, что ты слегка впал в уныние.
– В уныние? Вот дура.
Отец пощелкал языком.
– Дик, выбирай слова.
Ганси выключил мотор и взглянул на отца.
– Она купила маме бронзовую тарелку на день рождения.
Ганси-старший тихо хмыкнул. Это означало, что Ганси-младший прав.
– Лишь бы ты был счастлив и чем-то занят, – сказал отец.
– Ну да, – отозвался Ганси, забирая телефон с приборной панели.
Он уже обдумывал, как впихнуть три месяца занятий в голову Ронана, как сделать Ноя прежним, как убедить Адама уехать от родителей (тем более что Генриетта теперь не казалась ему тупиком) и какую остроумную вещь он скажет Блу при следующей встрече.
– Я очень занят.
32
Когда Блу после уроков постучала в дверь Монмутской фабрики, открыл Ронан. – На улице вас не было, – сказала Блу, слегка смутившись.
До сих пор она никогда не бывала внутри. Девушка чувствовала себя нарушительницей границ, всего лишь стоя на ветхой лестнице.
– Я подумала – может, никого нет дома…
– Ганси уехал на день рождения к матери, – сказал Ронан, от которого пахло пивом. – Ной умер. А Пэрриш здесь.
– Ронан, впусти ее, – произнес Адам и появился за спиной у Ронана. – Привет, Блу. Ты, кажется, никогда здесь не бывала?
– Да. Может, мне не стоит…
– Нет, заходи…
Последовала некоторая возня, а затем Блу вошла. Дверь за ней закрылась.
Оба парня внимательно наблюдали за ее реакцией.
Блу обвела взглядом зал. Он напоминал жилище безумного изобретателя, одержимого ученого или очень неаккуратного исследователя; после знакомства с Ганси Блу начала подозревать, что он – всё вышеперечисленное. Она поинтересовалась:
– А внизу что?
– Пыль, – ответил Адам.
Ногой он незаметно отодвинул грязные джинсы, в которых по-прежнему лежали трусы.
– И бетон. И снова пыль. И грязь.
– Там тоже, – сказал Ронан, направляясь к дверям в дальнем конце помещения, – пыль.
На мгновение оба вытянули шеи, осматривая просторную комнату, как будто тоже видели ее впервые. Обширное помещение, окрашенное в алый цвет заходящим солнцем, которое лилось сквозь десятки стекол, было красиво и загромождено. Блу вспомнила ощущение, которое возникло у нее, когда она впервые увидела тетрадь Ганси.
Впервые за много дней она вспомнила то видение. Когда его пальцы касались ее лица.
«Блу, поцелуй меня».
На секунду она закрыла глаза, чтобы привести мысли в порядок.
– Мне надо покормить Бензопилу, – заявил Ронан.
Эта фраза не имела никакого смысла для Блу. Ронан исчез в крохотной комнате и закрыл за собой дверь. Оттуда донесся какой-то нечеловеческий вопль, но Адам не обратил на него внимания.
– В общем, мы сегодня ничем не заняты, – сказал он. – Хочешь посидеть с нами?
Блу огляделась в поисках кушетки. С ее помощью было бы гораздо проще «посидеть». Но в середине комнаты красовалась незастеленная кровать, а перед огромным, от пола до потолка, окном стояли дорогое на вид кожаное кресло (с блестящими заклепками, прижимавшими кожу к каркасу) и простой стул, заваленный бумагами. Больше ничего.
– А Ной…