Вообрази меня
Часть 58 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Теперь я не выпускаю Ибрагима из виду ни на секунду.
Теперь, когда через затемненную лабораторию мы проходим в ослепительно яркую круглую комнату, я понимаю, что попала именно туда, куда надо. Что-то случилось.
Кто-то умер.
Кенджи
Когда мы добираемся до штаба, у меня нет сил, я измучен жаждой и сильно хочу в туалет. Уорнеру, очевидно, такие тривиальные вещи неведомы, Уорнер ведь у нас сделан из урана, или плутония, или еще какой гадости. Поэтому необходимый мне короткий перерыв приходится вымаливать. Ну, то есть «вымаливать»… я просто хватаю его за рубашку и вынуждаю притормозить, а потом буквально заваливаюсь на стену. Уорнер меня отпихивает, и по звуку его раздраженного выдоха я понимаю: мой «перерыв» закончится через полсекунды.
– Отдых не для нас, – резко говорит Уорнер. – Не успеваешь, оставайся здесь.
– Дружище, я не прошу остановиться. Я даже не прошу нормальный перерыв. Нужна-то секунда, перевести дух. Ну, две секунды. Может, пять. Это нормально. То, что мне надо перевести дух, не значит, что я не люблю Джей. Просто мы пробежали около тысячи миль. Мои легкие не стальные.
– Две мили, – конкретизирует Уорнер. – Мы пробежали две мили.
– По солнцу. В горку. Ты вообще, черт возьми, в пиджаке. Ты хоть потеешь? Почему ты не устал?
– Если сам до сих пор не понял, объяснить не смогу.
С трудом поднимаюсь, и мы снова начинаем движение.
– Не уверен, что хочу знать, – произношу я, понизив голос и потянувшись за пистолетом.
Мы заходим за угол, направляясь ко входу, где наш роскошный план по проникновению в здание включает следующий пункт: подождать, когда кто-то откроет дверь, а потом перехватить ее и не дать захлопнуться.
Пока не везет.
– Эй, – шепчу я.
– Что еще? – раздражается Уорнер.
– Так чем закончилось? Ну, твое предложение?
Тишина.
– Да ладно тебе, мне ж любопытно. К тому же мне… это… надо по-маленькому. И если ты меня сейчас не отвлечешь, у меня все мысли будут только о том, как сильно мне это надо.
– Знаешь, порой мне очень хочется тебя не слышать.
Я пропускаю эту реплику мимо ушей.
– И? Как все прошло? – Кто-то выходит, и я напрягаюсь, готовый в один прыжок добраться до двери. Увы, не хватает времени. Обмякнув, снова заваливаюсь на стену. – Ты взял кольцо, как я тебе советовал?
– Нет.
– Что? В смысле «нет»? – Не знаю, как и реагировать. – Хотя бы, ну… свечи зажег? Ужин приготовил?
– Нет.
– Купил шоколадку? Встал на колено?
– Нет.
– Нет? Ты не сделал ничего? Ничегошеньки? – Мой тихий шепот переходит в шепот-крик. – Ты не сделал ни единой вещи из того, что я сказал?
– Нет.
– Вот сукин же сын!
– А какая разница? Она сказала «да».
У меня вырывается стон.
– Ты чудовище, понимаешь? Чу-до-ви-ще! Ты ее не заслуживаешь.
– Я думал, это и так понятно, – вздыхает Уорнер.
– Эй… даже не смей вызывать у меня сочувствие за тво…
Я обрываю себя на полуслове – открывается дверь. Небольшая группа врачей (или ученых, кто ж их поймет) выходит из здания; мы с Уорнером вскакиваем на ноги и занимаем позицию. Людей там достаточно – еще и выходят неспешно, поэтому, когда я хватаюсь за дверь и держу ее в открытой на пару секунд дольше, никто этого не замечает.
Все, мы зашли.
Уорнер тут же впечатывает меня в стену, выбивая из легких воздух.
– Не двигайся, – шепчет он. – Даже не моргай.
– А что такое? – У меня вырывается хрип.
– Подними глаза, – велит он. – Аккуратно. Головой не шевели. Видишь камеры?
– Нет.
– Они все просчитали. Просчитали наши действия. Посмотри вверх еще раз, только осторожно. Те крохотные черные точки – это камеры. Сенсоры. Инфракрасные сканеры. Тепловизоры. Они ищут несостыковки в записях с камер видеонаблюдения.
– Вот дерьмо.
– Согласен.
– И что нам делать?
– Не знаю.
– Не знаешь? – переспрашиваю я, стараясь не сойти с ума. – Ты – и не знаешь?
– Я думаю, – раздраженно шепчет Уорнер в ответ. – Предложений с твоей стороны тоже что-то не слышно.
– Послушай, друг, мне очень, очень надо по-ма… – Меня прерывает отдаленный звук смыва в туалете.
Спустя секунду слышу, как открывается дверь. Поворачиваю голову, всего на миллиметр, и понимаю: рядом мужской туалет. Улучив момент, мы с Уорнером перехватываем дверь, и она не успевает захлопнуться. Уже в туалете мы прислоняемся к стене, вжимаясь спинами в холодный кафель. Гоню от себя мысли об оставшихся на этих плитках каплях и слышу, как выдыхает Уорнер.
Коротко и тихо, однако с облегчением.
Догадываюсь: значит, тут нет ни сканеров, ни камер, но уверенность не полная, потому что Уорнер молчит, и не надо быть гением, чтобы понять почему.
Мы не знаем, одни мы здесь или нет.
Я, конечно, не вижу, но почти уверен – Уорнер прямо сейчас проверяет кабинки. Я занимаюсь тем же. Сам туалет небольшой, в здании таких полно, к тому же он прямо у входа-выхода, поэтому очередей не наблюдается.
Когда мы оба убеждаемся, что одни, Уорнер сообщает:
– Полезем наверх, по вентиляции. Если тебе на самом деле надо в туалет, пользуйся случаем.
– Хорошо. Только почему об этом надо говорить с таким отвращением? Ты серьезно думаешь, что я поверю, будто бы ты никогда не делаешь то же самое? Или базовые потребности человеческого организма ниже твоего достоинства?
Уорнер пропускает мои слова мимо ушей.
Замечаю открытые двери кабинки и слышу, как он аккуратно взбирается на металлические стенки. Прямо над одной из кабинок в потолке расположено большое вентиляционное отверстие, невидимые руки Уорнера с легкостью разделываются с решеткой.
Я по-быстренькому делаю свои дела. А потом очень-очень громко мою руки, на случай если Уорнеру, как прыщавому подростку, приспичит отпустить комментарий в адрес моей чистоплотности.
Комментариев на удивление не последовало. Вместо этого он интересуется:
– Готов?
По раскатистому звуку его голоса я понимаю, что Уорнер уже практически залез в шахту.
– Готов. Только скажи, когда залезешь.
Движения становятся еще аккуратнее, и все равно раздается металлический стук.
– Я уже залез, – говорит он. – Перед тем как ползти вверх, убедись, что поставил решетку на место.
– Ясно.
– И, кстати, надеюсь, клаустрофобией ты не страдаешь. А если страдаешь, то… удачи.
Я набираю полную грудь воздуха.
Ну и фиг с ним.
И мы начинаем путешествие в ад.
Теперь, когда через затемненную лабораторию мы проходим в ослепительно яркую круглую комнату, я понимаю, что попала именно туда, куда надо. Что-то случилось.
Кто-то умер.
Кенджи
Когда мы добираемся до штаба, у меня нет сил, я измучен жаждой и сильно хочу в туалет. Уорнеру, очевидно, такие тривиальные вещи неведомы, Уорнер ведь у нас сделан из урана, или плутония, или еще какой гадости. Поэтому необходимый мне короткий перерыв приходится вымаливать. Ну, то есть «вымаливать»… я просто хватаю его за рубашку и вынуждаю притормозить, а потом буквально заваливаюсь на стену. Уорнер меня отпихивает, и по звуку его раздраженного выдоха я понимаю: мой «перерыв» закончится через полсекунды.
– Отдых не для нас, – резко говорит Уорнер. – Не успеваешь, оставайся здесь.
– Дружище, я не прошу остановиться. Я даже не прошу нормальный перерыв. Нужна-то секунда, перевести дух. Ну, две секунды. Может, пять. Это нормально. То, что мне надо перевести дух, не значит, что я не люблю Джей. Просто мы пробежали около тысячи миль. Мои легкие не стальные.
– Две мили, – конкретизирует Уорнер. – Мы пробежали две мили.
– По солнцу. В горку. Ты вообще, черт возьми, в пиджаке. Ты хоть потеешь? Почему ты не устал?
– Если сам до сих пор не понял, объяснить не смогу.
С трудом поднимаюсь, и мы снова начинаем движение.
– Не уверен, что хочу знать, – произношу я, понизив голос и потянувшись за пистолетом.
Мы заходим за угол, направляясь ко входу, где наш роскошный план по проникновению в здание включает следующий пункт: подождать, когда кто-то откроет дверь, а потом перехватить ее и не дать захлопнуться.
Пока не везет.
– Эй, – шепчу я.
– Что еще? – раздражается Уорнер.
– Так чем закончилось? Ну, твое предложение?
Тишина.
– Да ладно тебе, мне ж любопытно. К тому же мне… это… надо по-маленькому. И если ты меня сейчас не отвлечешь, у меня все мысли будут только о том, как сильно мне это надо.
– Знаешь, порой мне очень хочется тебя не слышать.
Я пропускаю эту реплику мимо ушей.
– И? Как все прошло? – Кто-то выходит, и я напрягаюсь, готовый в один прыжок добраться до двери. Увы, не хватает времени. Обмякнув, снова заваливаюсь на стену. – Ты взял кольцо, как я тебе советовал?
– Нет.
– Что? В смысле «нет»? – Не знаю, как и реагировать. – Хотя бы, ну… свечи зажег? Ужин приготовил?
– Нет.
– Купил шоколадку? Встал на колено?
– Нет.
– Нет? Ты не сделал ничего? Ничегошеньки? – Мой тихий шепот переходит в шепот-крик. – Ты не сделал ни единой вещи из того, что я сказал?
– Нет.
– Вот сукин же сын!
– А какая разница? Она сказала «да».
У меня вырывается стон.
– Ты чудовище, понимаешь? Чу-до-ви-ще! Ты ее не заслуживаешь.
– Я думал, это и так понятно, – вздыхает Уорнер.
– Эй… даже не смей вызывать у меня сочувствие за тво…
Я обрываю себя на полуслове – открывается дверь. Небольшая группа врачей (или ученых, кто ж их поймет) выходит из здания; мы с Уорнером вскакиваем на ноги и занимаем позицию. Людей там достаточно – еще и выходят неспешно, поэтому, когда я хватаюсь за дверь и держу ее в открытой на пару секунд дольше, никто этого не замечает.
Все, мы зашли.
Уорнер тут же впечатывает меня в стену, выбивая из легких воздух.
– Не двигайся, – шепчет он. – Даже не моргай.
– А что такое? – У меня вырывается хрип.
– Подними глаза, – велит он. – Аккуратно. Головой не шевели. Видишь камеры?
– Нет.
– Они все просчитали. Просчитали наши действия. Посмотри вверх еще раз, только осторожно. Те крохотные черные точки – это камеры. Сенсоры. Инфракрасные сканеры. Тепловизоры. Они ищут несостыковки в записях с камер видеонаблюдения.
– Вот дерьмо.
– Согласен.
– И что нам делать?
– Не знаю.
– Не знаешь? – переспрашиваю я, стараясь не сойти с ума. – Ты – и не знаешь?
– Я думаю, – раздраженно шепчет Уорнер в ответ. – Предложений с твоей стороны тоже что-то не слышно.
– Послушай, друг, мне очень, очень надо по-ма… – Меня прерывает отдаленный звук смыва в туалете.
Спустя секунду слышу, как открывается дверь. Поворачиваю голову, всего на миллиметр, и понимаю: рядом мужской туалет. Улучив момент, мы с Уорнером перехватываем дверь, и она не успевает захлопнуться. Уже в туалете мы прислоняемся к стене, вжимаясь спинами в холодный кафель. Гоню от себя мысли об оставшихся на этих плитках каплях и слышу, как выдыхает Уорнер.
Коротко и тихо, однако с облегчением.
Догадываюсь: значит, тут нет ни сканеров, ни камер, но уверенность не полная, потому что Уорнер молчит, и не надо быть гением, чтобы понять почему.
Мы не знаем, одни мы здесь или нет.
Я, конечно, не вижу, но почти уверен – Уорнер прямо сейчас проверяет кабинки. Я занимаюсь тем же. Сам туалет небольшой, в здании таких полно, к тому же он прямо у входа-выхода, поэтому очередей не наблюдается.
Когда мы оба убеждаемся, что одни, Уорнер сообщает:
– Полезем наверх, по вентиляции. Если тебе на самом деле надо в туалет, пользуйся случаем.
– Хорошо. Только почему об этом надо говорить с таким отвращением? Ты серьезно думаешь, что я поверю, будто бы ты никогда не делаешь то же самое? Или базовые потребности человеческого организма ниже твоего достоинства?
Уорнер пропускает мои слова мимо ушей.
Замечаю открытые двери кабинки и слышу, как он аккуратно взбирается на металлические стенки. Прямо над одной из кабинок в потолке расположено большое вентиляционное отверстие, невидимые руки Уорнера с легкостью разделываются с решеткой.
Я по-быстренькому делаю свои дела. А потом очень-очень громко мою руки, на случай если Уорнеру, как прыщавому подростку, приспичит отпустить комментарий в адрес моей чистоплотности.
Комментариев на удивление не последовало. Вместо этого он интересуется:
– Готов?
По раскатистому звуку его голоса я понимаю, что Уорнер уже практически залез в шахту.
– Готов. Только скажи, когда залезешь.
Движения становятся еще аккуратнее, и все равно раздается металлический стук.
– Я уже залез, – говорит он. – Перед тем как ползти вверх, убедись, что поставил решетку на место.
– Ясно.
– И, кстати, надеюсь, клаустрофобией ты не страдаешь. А если страдаешь, то… удачи.
Я набираю полную грудь воздуха.
Ну и фиг с ним.
И мы начинаем путешествие в ад.