Вообрази меня

– Давай-ка потише, – резко обрывает Нурия, бросая взгляд мне за спину.

– Я не буду тише, – взрываюсь я. – Какого черта ты задумала? Да что ты… Так, а на что это ты все время смотришь? – Я вытягиваю шею, однако вижу только голую стену. Сердце выпрыгивает из груди, мозг работает изо всех сил, и я снова разворачиваюсь, оказываясь с ней лицом к лицу. – Давай, выкладывай, – требую я. – Ты поэтому меня сюда притащила? Пытаешься разузнать, можем ли мы убить Джей, пока у нее внутри Эммелина? Поэтому? Совсем спятила?

Нурия смотрит на меня, не отрываясь.

– Я спятила, потому что хочу спасти этот мир? Эммелина – средоточие всего дурного, что есть в нашей вселенной, и она застряла в теле, которое лежит здесь, в комнате чуть ниже по коридору. Ты хоть представляешь, как долго мы ждали такого момента? Пойми меня правильно, Кишимото, расклад мне самой не по вкусу, но я не…

– Нурия.

Услышав голос своей жены, Нурия стихает и отходит от меня на шаг, а я наконец-то расслабляюсь. Чуточку.

Мы разворачиваемся.

Сэм не одна. Рядом с ней стоит Касл, и оба выглядят в высшей степени раздраженными.

– Оставь его, – произносит Касл. – Кенджи достаточно натерпелся. Ему нужно время, чтобы оправиться.

Нурия пытается возразить, Сэм ее перебивает.

– Сколько раз мы будем это обсуждать? Ты не можешь взять и отгородиться от меня, когда волнуешься. Ты не можешь уйти и ничего мне не сказать. – Волосы падают ей на глаза, и она раздраженно смахивает с лица светлые пряди. – Я – твой партнер. И это наше Прибежище. Наша жизнь. Мы построили его вместе, не забыла?

– Сэм… – Нурия вздыхает, крепко зажмурившись. – Ты ведь знаешь, я не пытаюсь отгородиться. Ты знаешь, что…

– Нет, ты отгораживаешься в буквальном смысле. Ты в буквальном смысле отгородилась, ты закрыла дверь.

Глаза у меня полезли на лоб. Мы с Каслом обменялись взглядами: похоже, мы невольно стали свидетелями чужой ссоры.

Отлично.

– Эй, Сэм, – вклиниваюсь я, – ты в курсе, что твоя жена решила убить Джульетту?

Касл разинул от удивления рот.

Сэм сникла. Потрясенно посмотрела на Нурию.

– Да-да, – киваю я. – Нурия хочет замочить ее прямо сейчас, пока бедняжка в коме. Что скажешь? – Я наклоняю голову к Сэм. – Хорошая мысль? Или плохая? Отложим до утра?

– Не может быть. – Сэм, не отрываясь, смотрит на жену. – Скажи, что он шутит.

– Все не так просто, – отвечает Нурия и бросает в меня такой ядовитый взгляд, что мне почти стыдно за свое мелочное поведение. Я ведь правда не хочу, чтобы они сцепились. Хотя… плевать. Нельзя как бы между прочим предложить убить моего лучшего друга и рассчитывать, что я буду с улыбочкой кивать. – Я только пыталась объяснить, что…

– Все, хватит.

Я поднимаю взгляд, услышав голос Назиры. Понятия не имею, когда она объявилась, но она тут как тут, стоит, скрестив на груди руки.

– Мы не будем так себя вести. Мы не шушукаемся. Не делимся на группы. Нам всем нужно обсудить неизбежный конфликт, который грянет с минуты на минуту, и если мы хотим понять, как нам выпутаться, надо держаться вместе.

– Что за неизбежный конфликт? – спрашиваю я. – Конкретизируй.

– Я согласна с Назирой, – вмешивается Сэм и, прищурив глаза, смотрит на жену. – Вернемся обратно и поговорим. Все вместе.

– Сэм, – делает еще одну попытку Нурия. – Я не…

– Да чтоб вас всех! – внезапно наезжает на нас Стефан, его туфли издают по кафелю скрип. Он возвышается над нашей группой и выглядит слишком элегантно и культурно для этих стен. – Что, черт побери, вы тут делаете? – А потом тихо добавляет уже Назире: – Ты чего нас там одних с ним оставила? Он ведет себя как полный кретин. Хайдера почти до слез довел.

Назира вздыхает, прикрывает глаза и сжимает пальцами спинку носа.

– Хайдер сам виноват. Не понимаю, зачем он строит иллюзии, будто они с Уорнером лучшие друзья.

– Это вполне может быть правдой, – хмурится Стефан. – Планка, как известно, не высока.

Назира снова вздыхает.

– Если Хайдеру полегчает, Уорнер ведет себя одинаково ужасно со всеми, почти без исключения, – говорит Сэм.

Она смотрит на Нурию.

– Амир, кстати, так и не признался, что ему сказал Уорнер.

– Амир? – Касл насупился. – Тот юноша, что следит за патрульными?

Сэм кивает.


– Он ушел от нас сегодня утром.

– Быть не может. – Нурия в замешательстве моргает. – Ты шутишь?

– Если бы. Пришлось перепоручить его работу Дженне.

– Это не дело, – качает головой Нурия. – Всего три дня прошло, а у нас уже все кувырком.

– Три дня? – переспрашивает Стефан. – Три дня, как приехали мы? Ты об этом? Не очень вежливо с твоей стороны.

– Ничего не кувырком, – внезапно вклинивается Назира. Говорит в сердцах. – Мы не можем себе этого позволить. Не сейчас. Оздоровление вот-вот появится у нас на пороге.

– Постой, ты о чем? – хмурится Сэм. – Оздоровление понятия не имеет, где…

– Да что же вы тоску нагоняете? – ворчу я, проводя обеими руками по волосам. – Почему мы готовы перегрызть друг другу глотки? Если бы Джульетта пришла в себя, она бы на нас дьявольски взъелась! А больше всего на Уорнера – за то, что он так себя ведет. За то, что нас сталкивает. Он что, этого не понимает?

– Нет, конечно, – тихо произносит Касл. – Не понимает.

Раздается отрывистый звук: тук-тук…

Мы дружно поднимаем взгляд.

Из-за угла на нас пристально смотрят Уинстон и Брендан. Сжатый кулак Брендана завис в воздухе в паре сантиметров от заштукатуренной стены. Он снова стучит.

Нурия опять громко выдыхает.

– Чем-то помочь?

Уинстон и Брендан демонстративно медленно идут в нашу сторону, на их лицах такое разное выражение, что почти – почти – смешно. Эти двое сейчас как тьма и свет.

– Всем привет. – Брендан лучится улыбкой.

Уинстон срывает с носа очки. Смотрит сердито.

– Какого черта тут происходит? Что это вы тут шушукаетесь без нас? И почему оставили нас там с ним?

– Мы не оставляли, – пытаюсь объяснить я.

– Мы не шушукаемся, – выпаливают одновременно Сэм и Назира.

Уинстон делает большие глаза. Водружает очки на место.

– Я слишком стар для таких игр.

– Тебе кофейку надо выпить. – Брендан по-дружески треплет Уинстона по плечу и объясняет: – Уинстону просто ночью не спалось.

Уинстон напрягается. Мгновенно краснеет.

А я расплываюсь в улыбке.

И все, клянусь. Просто улыбаюсь. Однако через долю секунды Уинстон встречается со мной глазами, его убийственный взгляд просто кричит: Закрой свой рот, Кишимото, и он тут же (с горящими ушами) резко от меня отворачивается… не успеваю даже обидеться.

Наступает неловкое молчание.

Впервые мне приходит на ум: а вдруг Брендан и правда не знает, чтó Уинстон к нему испытывает? Он, похоже, не в курсе, хотя… Для остальных это давно не секрет.

– Итак. – Касл делает резкий вдох и хлопает в ладони. – Мы собирались вернуться в комнату и нормально все обсудить. Джентльмены, вы как? – Он кивает в сторону Уинстона с Бренданом. – Не против развернуться на сто восемьдесят и снова пройти по тому же маршруту? А то здесь становится тесновато.

– Согласен. – Брендан бросает быстрый взгляд за спину. – Хотя… тут такое дело, может, задержимся еще на пару минут? Хайдер плакал, и мне кажется, он был бы сейчас рад побыть один.

– Боже ты мой, – у меня вырывается стон.

– Что такое? – спрашивает Назира, на ее лбу от беспокойства появляются морщинки. – Мне к нему сходить?

Брендан пожимает плечами, его белое лицо в сумраке коридора сияет неоновым светом.

– Он сказал что-то Уорнеру, видимо, на арабском. И уж не знаю точно, что именно тот ответил, но весьма вероятно, это было «отвали», в той или иной форме.

– Вот же козел, – бормочет Уинстон.

– Так… – качаю я головой. – Да, он ведет себя как сволочь, и все же, по-моему, надо быть к нему чуточку снисходительнее. Он просто растоптан. Не станем забывать, что утром ему пришлось пройти через ад.

– Мимо. – Уинстон скрестил руки. – Хайдер плачет. Хайдер Ибрагим. Сын Верховного главнокомандующего Азии. Сидит на больничном стуле и ревет, потому что Уорнер задел его чувства.

– Если честно, – вскользь упоминает Стефан, – Хайдер всегда отличался чувствительностью.