Волки

– Азбука Морзе, – ответил он. – Когда я устанавливал ему систему, по какой-то причине Маэль попросил сделать именно такой вид пароля. Чокнутый, что еще сказать. А может, гениальный.

Попрощавшись, Кай направился к лифту. Анна-Мария обернулась к двери, которая была уже открыта для нее, и глубоко вздохнула.

Она вошла в квартиру и первым делом начала искать глазами панель для ввода пароля, мысленно отсчитывая секунды. Она была на стене рядом с дверью. Рия посмотрела на бумажку и начала вводить нужные символы. Когда она закончила, прозвучал негромкий писк, а потом экран сделался зеленым. «Доступ разрешен», – прочла она.

Закрыв за собой дверь, Анна-Мария начала жадно рассматривать жилище Маэля. Ей было страшно интересно узнать, как он живет. Все оказалось более-менее так, как она и представляла.

Это был просторный двухуровневый пентхаус. Огромное панорамное окно в два этажа, очень много светлого пространства, длинные кожаные диваны, мягкий ворсистый ковер, плазменный телевизор, камин, большая многофункциональная кухня, винтовая лестница на второй ярус квартиры, где виднелась большая мягкая кровать, много ярких зеленых растений и везде разные картины в духе абстракционизма. Прохаживаясь по квартире, Рия пыталась найти что-то интересное.

Но это было почти невозможно – дом Маэля был чист до стерильности. Она не смогла найти никаких следов его работы или тайной криминальной деятельности. Даже чертовы кофейные чашки, которые все оставляют утром рядом с газетой на столике, были вымыты и аккуратно убраны на полочку. Рия могла поспорить, что он даже отпечатки пальцев стирает.

Единственное личное, что смогла найти Валевская, – это фотографии. Одна из стен квартиры была вся увешана фотоснимками его семьи. Здесь были и профессиональные фото, и домашние, снятые на полароид. Вот радостный Маэль, которому, судя по всему, лет восемнадцать на этом фото, держит на руках маленькую кудрявую темноволосую девочку, улыбка которой до невозможности похожа на его улыбку. А вот на другой фотографии он стоит рядом со взрослой женщиной, у которой выразительные скулы, длинные темно-каштановые волосы и накрашенные красной помадой губы. Должно быть, это его старшая сестра. Прямо на фото черным маркером было написано что-то на испанском. Анна-Мария поняла лишь постскриптум: «Love you! Innes».

Его старшую сестру зовут Инес. И, насколько Рия знала, она воспитывала всех четырех младших братьев и сестер Маэля.

Все фотографии вызывали теплое чувство внутри. Они были яркие, уютные и очень радостные. Везде смеялись дети, а Маэль искрился улыбкой. И все члены семьи красивые, темноволосые, кудрявые и очень похожие между собой.

Валевская сама не заметила, как начала улыбаться. Она даже удивленно коснулась своих губ, уголки которых все время ползли вверх, и смущенно отвела взгляд. У него и правда хорошая семья. Большая, сплоченная. Понятно, почему он их так любит, так часто ностальгирует и скучает по Испании.

После того, что она увидела, Анне-Марии не хотелось возвращаться в свой маленький и холодный мир.





* * *


Набрав код на панели, Маэль вошел в квартиру, стянул с себя куртку и небрежно бросил ее на кушетку у входа. Маленьким пультом Сантана включил какую-то тихую музыку, свет, а потом потянулся, прикрыв глаза. Он хотел было зайти на кухню, чтобы открыть вино и плеснуть себе немного, но замер.

В доме пахло женскими духами.

Он напрягся, движения стали осторожными. Крадучись он вошел в зону кухни. То, что он там увидел, поразило и восхитило одновременно.

На столешнице сидела Анна-Мария и, нагло закинув ногу на ногу, попивала его вино. На ней была легкая шелковая майка, черные пряди свободно падали на оголенные плечи и спину. Спокойно, даже лениво она перевела взгляд голубых глаз на Маэля, который потерял дар речи.

– Явился?

– Франция? – выдавил он, не сводя глаз с нее. – Ты… Ты как здесь оказалась?

Анна-Мария ухмыльнулась, поставив бокал на мраморную столешницу, и села ровно.

– Точно так же, как и ты оказываешься в моей квартире без спроса, – просто взяла и вошла.

Первый шок прошел, Маэль смог улыбнуться и сделал пару шагов к девушке.

– Верно, но только в мою квартиру пробраться чуть сложнее.

– Если ты еще не заметил, я люблю, когда посложнее.

Сантана еще пару секунд был в замешательстве, а потом на его лице засветилась улыбка. Он покачал головой, подошел ближе к Рие, встал, облокотившись рукой о столешницу, и глянул на нее исподлобья.

– Настолько хотела увидеться со мной, крошка, что даже пробралась в мой дом?

Рия в ответ улыбнулась, молча протянув свой бокал с вином. Маэль принял его, думая, что она флиртует. Он поднес бокал к губам, и в этот момент Анна-Мария взмахнула рукой и ударила по ножке бокала, из-за чего вино выплеснулось ему на лицо и на белую футболку. Сантана резко отстранился, закашлялся, вытирая лицо от красного вина. Его возмущенный взгляд не заставил себя долго ждать.

– Какого черта ты делаешь?!

– А ты? – выпалила в ответ Рия, соскочив со столешницы. – Как ты смеешь мне врать?!

– Ты опять бредишь?! – рявкнул он.

Маэльен резко стянул с себя футболку и отшвырнул прочь. Анна-Мария скрестила руки на груди и раздраженно сказала:

– Ты соврал, что Аим отслеживал мой телефон. Ни черта он не отслеживал!

Закатив глаза, Маэль взял бутылку вина и сделал большой глоток, а потом с грохотом поставил ее на стол.

– Опять ты за свое, Рия! Забудь уже обо всем! И о нем забудь! Я сделал это, чтобы тебе было лучше.

– Ты сделал это, потому что бесился!

– А как я могу не беситься? Как я могу не беситься, если ты вечно о нем! Аим то, Аим это! Твой Аим ни хрена не может и ни хрена не стоит!


Сжав губы от злости, Анна-Мария подскочила к полуголому Маэльену и с вызовом прошипела ему прямо в лицо:

– Не смей решать за меня! Я сама знаю, что для меня лучше. Хватит лезть со своими наставлениями, я в них совершенно не нуждаюсь.

Маэль наклонился к ней:

– Знаешь что, дорогуша? Мне кажется, ты себя абсолютно не понимаешь. Ты хочешь быть с Лероем только потому, что он добр к тебе. Из-за вечных упреков твоей мамы ты без конца ищешь кого-то, кто бы тебя лелеял, а не дергал. Но это точно не Лерой.

Анна-Мария оттолкнула от себя Маэля.

– Не смей говорить о моей маме! И обо мне не смей говорить так, будто бы знаешь меня!

– Я тебя прекрасно знаю, – вздернул он подбородок. – И еще я знаю, что тебе пора перестать так искренне верить людям, которые тебя топят, и наконец поверить тому, кто хочет вытащить тебя из болота. Вот скажи, ты ненавидела себя и свою жизнь, когда работала в балете, и твой долбанный выбеленный друг Северин помог тебе? Предложил уйти? Нет, если мне не изменяет память, он хотел, чтобы ты продолжала оставаться несчастной. Так, дальше? Твой любимый Лерой помог тебе почувствовать себя лучше, зная, как тебе тяжело? Что-то тоже не припомню! Вот суровая правда, Анна-Мария: тебе никто не друг. Один не понимает тебя и тянет за собой вниз, второй помешан на работе, и когда встанет выбор между ней и тобой, поверь, выберет он не тебя. Когда в последний раз Север интересовался твоими делами? Звонил тебе? А когда Лерой забывал про работу и бежал к тебе? Никто, Рия, никто из них не ценит и не бережет тебя так, как я. Твой потенциал увидел я. Дышать полной грудью позволил я. И научить тебя любви к себе, черт подери, пытаюсь тоже я!

Она слушала его тираду, широко раскрыв глаза и не смея прервать. Все его слова резали ее как ножом, откликаясь болью где-то внутри. Маэль говорил ей все то, что в глубине душе Рия и сама знала. Но кому захочется признаться себе в том, что ты одинок? Кому захочется жить, постоянно жалея себя и пуская сопли? Рие точно этого не хотелось, поэтому, вместо того чтобы расплакаться от его слов, она расправила плечи и с вызовом сказала:

– А мне с этого что? Может, ты и прав, может, у меня нет этих чертовых друзей и нормальной семьи. Я одна. И я понятия не имею, что мне нужно от этой жизни. Но мне не нужно так усердно помогать. Как будто я несмышленый ребенок. Я прекрасно справлюсь сама. И не говори, что ты самый лучший и крутой. Ты мне угрожал миллион раз. Ты ничем не лучше. И, чтобы ты знал, я стала примой. Так что я не безнадежна. Спасибо, но дальше я сама.

Анна-Мария развернулась и зашагала прямиком к выходу. Она не даст задеть те остатки гордости, которые у нее еще были. Сейчас она совершенно не могла понять себя. Что ей нужно? Раньше ей казалось, что она ненавидит балет, что ей нужно научиться слушать свое тело, понимать, чего оно хочет. Что нужно наладить свою жизнь, попробовать все заново. А теперь, когда у Валевской была главная роль в «Виллисах», ей чудилось, что ничего другого ей и не нужно, она на вершине. Еще она думала, что Аим мог растопить ее сердце. А сейчас казалось, что он и близок к этому не был. Может, Маэль действительно внимательнее всех к ней относится? В голове был бардак. Какое же из всех зол ей выбрать?

Анна-Мария так и не смогла ничего решить, как вдруг ощутила стальную хватку на своем предплечье. Ее грубо развернул к себе Маэль, вид у которого, стоило заметить, был рассвирепевший: волосы были влажными и взлохмаченными, серые глаза метают молнии, напряженные мышцы на голом торсе.

– Я тебе сейчас покажу, мать твою, чем я лучше! Я так покажу, что у тебя язык потом не повернется повторить эти слова.

Анна-Мария разозлилась и хотела отпихнуть от себя Маэля, но он взбесился не на шутку, и у нее не было даже шанса освободиться от его рук. Он вцепился в нее как одержимый. Валевская, возмущаясь и протестуя, думала с размаху дать Маэльену ногой в пах, но не успела: он толкнул ее прямо на диван. Ахнув, Рия рухнула вниз, но не потеряла реакции; стоило Маэлю наклониться к ней, как она локтем ударила его. Сантана даже виду не показал, что ему больно. Он резво перехватил руки Рии, слизывая с разбитой губы кровь, и прижал их к дивану.

– Не дергайся, безумная, тебе же хуже будет.

В страхе Анна-Мария заметила, что Маэльен настроен очень серьезно.

– Да что ты хочешь от меня?! – едва ли не растерянно воскликнула она.

Маэль наклонился к Анне-Марии и шепнул ей в самое ухо:

– Настало время показать тебе, что мне ни в чем нет равных, – он распрямился и посмотрел Валевской прямо в глаза, – и что ты можешь принадлежать только мне.





Глава 23. То, что нас не убивает, лучше бы убило




– Лучше не делай того, что может все испортить, – спокойно ему в лицо сказала Рия. – Ты же умный, Маэль. Подумай, к чему это может привести.

– Я больше не хочу думать, – прошептал он ей. – Устал рефлексировать и пытаться найти всему объяснения. Я чувствую то, что чувствую.

Рия попыталась отпихнуть его от себя.

– Но ты даже не спросил, чувствую ли я то же самое!

– Чувствуешь, – коротко сказал Маэль. – Если бы не чувствовала, я бы сейчас и не прикоснулся к тебе.

Он наклонился к Рие, взял ее за подбородок и поцеловал. Время для нее остановилось в этот момент. Она получила то, чего хотела и не хотела одновременно.

– В этом вся твоя беда. Ты слишком сильно отвергаешь то, чего больше всего хочешь.

Когда Маэль это проговорил, Анна-Мария почувствовала на своей щеке его горячее дыхание. Сердце билось так, словно готово было выскочить Когда Маэль произнес ей это прямо в губы, обдав горячим дыханием с привкусом вина, сердце у Анрии готово было выскочить из груди прочь, в голове взрывались фейерверки. Он положил свою руку ей на бедро и провел ладонью вверх, к животу. Внутри нее шла борьба между желанием врезать Маэлю от души и желанием обнять его за шею и прижаться сильнее. Откуда такие мысли, такие ощущения, такой трепет от его прикосновений?

Анна-Мария разозлилась на себя, когда, не сдержавшись, все-таки положила Маэлю руку на затылок и притянула к себе, углубив поцелуй. Глупая, она сама не ведает, что творит, но все равно продолжает. Потому что не продолжать не получается.

Может, наконец пришло время? Может, пора покончить с этими хождениями по краю, когда они с Маэлем останавливались в шаге от того, чтобы овладеть друг другом? Искры и страсть между ними мог заметить каждый, и даже Аим, так непреклонно желающий Рию, отступился, осознав это. Как долго еще сама Рия будет усердно игнорировать это и запрещать себе все? Как долго она будет врать себе? Забавно, что она, так отчаянно любящая правду, придумывала любую ложь для самой себя, чтобы оправдать свои чувства к Маэлю.

Может, достаточно вранья? Может, пора озвучить ту мысль, которая упорно стучалась в ее голову?

Он ей нужен. Маэль ей нужен. Она хочет его, и ничто не сможет изменить этого.

– Твоя проницательность поразительна, – едко ухмыльнулась Рия, когда голову ее окутал дурман.

Ладно, плевать.

– Дело не в проницательности, – Маэль опустился к ее шее. – Ты сама все сделала для этого. Ты знала, что так будет, когда пришла в мой дом.