Волки

– Эй! Эй, какого черта?

– Спокойно, – ответил Аим. – Я просто хочу загладить вину. Или мне нужен ордер, чтобы войти?

Лерой обернулся и оглядел девушку с ног до макушки оценивающим взглядом. Анрия поджала губы, недовольно фыркнув.

– Нечего вам тут делать, – сказала она.

– Вы же одна. Давайте я составлю вам компанию. Понимаю, вы злитесь. Но мне тошно из-за этого.

Он с полуулыбкой смотрел на Анрию, потом прошел к стойке, взял бутылку вина и покрутил ее в руках. Выглядел при этом безобидным и даже милым. Устало вздохнув, Валевская захлопнула дверь, медленно прошла к дивану и села. На самом деле ей было тошно не меньше, чем Лерою. Униженность и одиночество грызли ее изнутри, хотя сама Анна-Мария и не призналась бы в этом себе никогда. Она неуверенно помотрела на полку с бокалами. Аим быстро сообразил: взял два бокала на ножке, открыл вино, налил немного в каждый и протянул один девушке. Она взяла бокал, но пить не стала. Сидела и смотрела на капитана, прикусив губу. Он тоже рассматривал ее.

– Не злитесь, прошу вас, – нахмурился он. – Это моя работа. Я и сам не в восторге от того, что занимаюсь этим делом, особенно в моменты, когда мне приходится давить на таких девушек, как вы.

– Таких – это каких?

– На жертв преступлений. Вы ни в чем не виноваты, и я прекрасно вижу, что работа отнимает у вас все силы. Вы очень…

– Тощая? – горько усмехнулась она.

– Уставшая, будто загнанная. Поэтому мне и хочется исправиться. Могу добавить, что вам нет равных в вашей труппе. Я бывал однажды на балете с вашим участием.

Аим присел рядом и глянул исподлобья на Анну-Марию. В тихой и сумрачной квартирке двое распивали вино и разговаривали. Он – сотрудник Интерпола, капитан полиции Аим Лерой, и она – балерина, участница известной банды Анна-Мария Валевская. Невообразимо.

– Что это был за балет?

– Тривиально – «Лебединое озеро». Я тогда всего второй раз был в Марселе. Вы оказались одним из самых ярких впечатлений. Для меня было волнительно познакомиться с вами сегодня.

Казалось, он говорит честно. Он смотрел в одну точку, подавлял легкую улыбку, пытаясь казаться серьезным. Днем он был сухим и сдержанным: идеальная осанка, одет с иголочки, правильные черты лица и холодный, бесстрастный взгляд, а голос низкий и монотонный. Но теперь тет-а-тет Аим был мягким, спокойным, внимательным и даже добрым. Отпив из бокала, он сказал:

– Вы кажетесь подавленной. Если это из-за меня…

– Это не из-за вас, – отрезала Валевская. – Про наш разговор я давно забыла.

Ей снова стало неприятно, перед глазами невольно проплыла картина, как Маэль и Софи улыбаются друг другу. Фантазия доделала свое дело – вот они начинают целоваться, Маэль осыпает ее комплиментами и раздевает… Отвращение, злость и обида сразу заклокотали в груди. Невыносимо. Это было невыносимо!

– Я вижу, что вы не в настроении. Мне лучше уйти, – сказал Аим. – Я подумал, что раз мы так случайно пересеклись – это повод отвлечься и поговорить. Приношу извинения.

Он поднялся, посмотрев на Анну-Марию в последний раз. В его серо-голубых спокойных глазах отразился свет огней с улицы. До нее донесся запах его одеколона, едва уловимый и легкий. Она промолчала, поискала глазами телефон. В ту же секунду у лежавшего рядом на столике телефона включился экран и высветилось сообщение. От Маэля. «Валевская! Ответь хотя бы на один звонок, истеричка! Долго будешь молчать?! Я тебя из-под земли достану! Oh dioses, ayúdame con esta mujer loca! [13]»

Сглотнув подступающее к горлу бешенство, Анна-Мария резко схватила капитана за руку, отчего он удивленно обернулся. Она подняла на него глаза и, стараясь унять быстро бьющееся сердце, пробормотала:

– Прошу вас, останьтесь.





Глава 11. Драма-дама




– Ты мне позвонишь?

– Отвяжись.

– Мне ждать звонка? – все не унималась она.

– Бога ради, иди своей дорогой!

Маэль злобно смотрел на Софи, надеясь прогнать ее. Она уставилась на него своими желто-карими глазами, надув губы. Ночной ветер трепал ее светлые кудри, обрамлявшие точеное лицо. Спорить бессмысленно – да, она красива и, возможно, Сантана бы даже повторил с ней такой опыт. Но отныне одна лишь мысль об этом вгоняла его в ужас. Что будет, если Анна-Мария узнает о втором разе, – неизвестно. А хотя будет ли ей теперь дело? Кажется, сегодня она перегорела. Вспыхнула от появления Лероя и лопнула от вида Монтескье в машине Маэля. Он добил ее.

Устало вздохнув, Сантана отвел взгляд в сторону и покачал головой:

– Детка, давай попозже. Дуй домой.

Он бросил последний взгляд на девушку, которая стояла рядом с его машиной, нажал на газ и тронулся с места. Уехал нахер подальше. Где-то внутри клокотало глухое бешенство. Она ведь узнала каким-то образом, что Маэль связан с Анрией, и совершенно точно намеревалась таким образом ей досадить. А Сантана оказался удобным рычагом воздействия – одно свидание с ним повлияло на все. Он бы убил ее за это или по крайней мере дал добрую затрещину. Но истинному джентльмену не пристало рукоприкладство в отношении женщины, поэтому все есть так, как есть. Но мысль, что он был использован, убивала. Прямо по ребрам била наотмашь. Еще хуже то, что его поглощало чувство вины.

Подбросив из вежливости Софи домой, Маэль несся по ночному Марселю. Вокруг мелькали огни, люди, был слышен уличный шум и гул машин. Город не спал; ночью он лишь входил в раж, разогревался. Но даже прохладный ночной воздух и рев мотора любимой машины не помогали остудить голову. Сейчас поможет либо полыхающая «Маргарита» с солью, либо голубые злые глаза Анрии. Маэль выбрал оба варианта. У него было ощущение, что одно без второго будет невозможным.

Он мельком опустил взгляд на экран телефона – ни одного сообщения от Анрии, полная тишина с ее стороны. Их отношения походили на безумные скачки или на график криптовалют – летели вверх, казались полной идиллией, либо падали резко вниз, когда Анрия и Маэль кидались друг на друга, чтобы убить к чертям собачьим. А возможна ли стабильность в этом безумии – не мог сказать никто.






* * *


Рассматривая его, она пришла к двум умозаключениям. Во-первых, когда он говорил, то часто облизывал и покусывал губы. Во-вторых, он казался невероятно обаятельным. Особенно сейчас, когда его каштановые волосы не уложены, а аквамариновые глаза блестят от вина. Пахло от Аима парфюмом Paco Rabanne и розовым мылом из отеля. Он оказался очень интересным человеком. Вокруг него всегда что-то происходило, какие-то события или странности, экшен и безумие. Самым забавным было то, что сам по себе Аим был крайне уравновешенный и скупой на эмоции человек. Он реагировал спокойно, даже когда соседняя машина взрывается и подрывает все рядом стоящие.

– Это оказалось ловушкой, – рассказывал он. – Думали, что я сяду в свою машину и взлечу на воздух вместе с ней. Но у меня хватило ума разблокировать и завести ее издалека.

Анрия вскинула брови, качая головой.

– А мне казалось, что у меня плохая работа.

– Помилуй, в твоей-то работе что может быть плохого? Это же искусство. Моя работа с бумажками и убийцами даже близко не стоит.

Они сидели рядом на диване и разговаривали уже несколько часов. Вино было выпито, неприязнь исчезла. В разговоре с Аимом появлялась какая-то расслабленность, словно его спокойствие передавалось воздушно-капельным путем. И это безумно нравилось. Странно, но от него веяло безопасностью и умиротворением. Словно он не причинит вреда, выслушает и рассудит. Благодаря этому передавшемуся ей спокойствию Анрия почти отпустила сегодняшний паршивый день.

– Все здорово, кроме стекла в пуантах. Такое не постоянно, но чем лучше станцуешь и чем жестче ответишь лишний раз, тем изощреннее подарочки.

Аим удивленно посмотрел на Валевскую:

– Вы там совсем больные, в своем театре?

Его недоумение повеселило Анрию, она рассмеялась. Как-то искренне, изнутри. Лерой посмотрел на нее и тоже мягко улыбнулся.

– Ты когда смеешься… совсем другая становишься, – сказал он. – На людях ты не такая.

Валевская опустила голову, разглядывая свои длинные голые ноги, и стала разглаживать складке на халате. Волосы ее уже высохли и волнами покрывали плечи и спину.

– Просто сейчас я чувствую себя хорошо, – ответила она, – без напряжения.

– Это хорошо, – кивнул Аим. – Надеюсь, я загладил вину за утро.

Глаза его заискрились. Валевская, чувствуя себя неловко, едва заметно придвинулась, коснувшись своим плечом плеча Аима. Он заметил это и опустил взгляд. Анне-Марии казалось, что сердце из груди выскочит в тот момент, когда она медленно склонила голову на плечо Лероя и прикрыла глаза. Он, кажется, удивился этому жесту, но и не отодвигался.

Аим и Анрия просидели так в полной тишине около трех минут.

– Лавандой пахнет, – вдруг сказал Лерой.

– Это с соседнего балкона.

И они снова замолчали. Валевской казалось, что все проблемы исчезли. Она в безопасности, тепле и спокойствии. Невероятно, так на нее не действовал ни один человек. Кажется, нужно было ценить это.

– Хорошо, что ты пришел, – вздохнула Анна-Мария. – День совсем паршивый был. Но теперь я чувствую себя лучше.

«С тобой», – хотелось добавить Анрии, но она не сумела себя пересилить и произнести это. Сентиментальные слова давались ей нелегко. Если она и сможет в любви кому-то признаться, то это будет как-то так: «Люблю тебя, моя мразь!» Такое любого отпугнет. Лерой потянулся и взял телефон Валевской. Он покрутил его в руках и сказал:

– Давай сфотографируемся. Будешь смотреть на фото и вспоминать. Может, оно поднимет тебе потом настроение.

Он вытянул руку и быстро щелкнул их вместе на фронтальную камеру. Анна-Мария успела лишь показать легкую полуулыбку, не двинувшись с места. Аим тоже остался на фото таким, каким был секунду назад. Фото показалось обоим удачным. Лерой и Валевская переглянулись, встретившись взглядами, и сердце у нее екнуло. Момент, равный секунде, им показался вечностью…

Внезапно она почувствовала, как плечо Лероя напряглось. Он плотно сжал губы, встал с дивана и направился в ванную:

– Прости, умыться хочу. Что-то перед глазами все плывет.

Анна-Мария осталась сидеть на диване, смутившись и нахмурившись. Когда между ними, казалось, начало что-то происходить, Лерой срывается в уборную. Валевская испытала что-то типа разочарования. Поднявшись на ноги, она неспешно прошла в центр комнаты, скрестив руки за спиной и задумавшись. За это чувство разочарования ей стало так же стыдно, как было тогда, когда Маэль раздел ее. Снова она винила себя за то, что ей хотелось близости.

Но тут ее размышления прервали.

– Валевская!

Анна-Мария подскочила на месте, страшно перепугавшись. Знакомый голос звучал с балкона. Стоило ли удивляться, что там стоял Маэль – наглый и недовольный, самоуверенный и дикий. К встрече он явно не готовился, поскольку был в простой одежде: футболка, джинсы, а лицо, к слову, небритое. Хотя она не слишком удивилась его появлению, в животе похолодело моментально. Перед глазами пронеслась картина: Маэль, подобно Отелло, убивает Анрию-Дездемону, после того как обнаруживает Аима в ее доме. Но она одернула себя за такую мысль – ему-то какое дело? Они коллеги, а не молодожены. К тому же испуг уже сменила прежняя ярость.

– Думаешь, сможешь от меня спрятаться?! – прошипел он.

– Какого черта ты на моем балконе оказался?!

– Через соседний сюда прыгаю. Там квартира пустая.

Анна-Мария бросилась к дивану, схватила со столика пустую бутылку и в ярости метнула ее в Маэля. Он уклонился, и бутылка вылетела с балкона вниз.

– Вон отсюда! – рявкнула она. – Убирайся! Прочь!

– Заткнись, фурия! Я должен поговорить с тобой!