Волчья Луна
Часть 31 из 67 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Кайо дома, – сказала она. Гуарана начала действовать. Сахар и кофеин.
– Как он?
– Пропустит два месяца занятий. Я нанимаю репетиторов. Пострадала правая сторона. Ему придется стать левшой.
– Вот дерьмо. Я бы хотел с ним повидаться.
Вот что ей нравилось в Нортоне: он относился к Кайо как к младшему братишке. Вот что ей не нравилось в Нортоне: он пытался научить Кайо быть похожим на себя. Превратить его в маландро.
– Ради такого можешь прийти ко мне домой.
– Спасибо. Я ценю это, Ле.
Она таяла, когда он переставал изображать из себя мачо и говорил то, что чувствовал.
– Что случилось с Гулартес?
– Лучше тебе не знать. – Трупы в бетонном основании нового пригородного железнодорожного виадука. – Больше никто не будет угрожать Кайо.
– Ле…
Алексия откатилась на свою сторону. Нортон избегал смотреть ей в глаза. Это был еще один инструмент, посредством которого она могла его контролировать.
– Раньше нашу семью называли иначе. Ты знал об этом? Мано ди Ферро. Так в Минас-Жерайс издавна нарекали кого-то большого и серьезного. Того, кто делает вещи, которые надо сделать. Я поступила как Железная Рука. Так что заткнись и никогда больше не спрашивай меня об этом.
Нортон резко сел, толкнув руку Алексии, отчего она пролила липкую гуарану себе на грудь.
– Мать твою, Нортон…
– Нет, послушай меня, послушай! Я работаю на одного типа по фамилии Корта. Новый контракт, вчера заключили. Спасибо, что спросила. Ты всегда говорила, что вас не так уж много, никто не знает, откуда произошла эта фамилия, никто не знает, откуда вы пришли. Ну так вот, он Корта и явился с Луны.
– Никто не приходит с Луны. – Алексия принялась шарить вокруг в поисках бумажного носового платка, который не был бы испачкан спермой. «Ему пора бы научиться держать под рукой влажные салфетки».
– Это не совсем правильно, Ле. Мильтон пришел с Луны.
– Ладно, рабочие оттуда возвращаются. – Барра ликовала, когда один из местных добрался до Луны, чтобы добывать там гелий-3. Он вернулся на Землю до того, как гравитация изувечила его кости, и привез достаточно большое состояние, чтобы вырваться из Барры, поселиться в Зоне Сул, где его через год и убили. Все его деньги были электронными. Убийцы не получили ни сентаво.
– Он не рабочий. Он там родился.
Алексия резко выпрямилась. Банка с гуараной вылилась на черные простыни Нортона. Она перекатилась, оседлала его, прижалась вагиной к его члену.
– Кто он такой? Скажи.
– Какой-то там Корта. Лукас Корта.
– Лукас Корта мертв. Его убили, когда Маккензи расправились с «Корта Элиу».
– Может, это был другой…
– Есть только один Лукас Корта. Ты хоть что-то про Луну знаешь?
– Я знаю, что они играют в гандбол и что там можно драться с людьми до смерти, но, кроме этого, мне не важно, что там происходит.
Алексия снова прижалась. Нортон застонал.
– Там, наверху, моя родня. Ты уверен, что он Лукас Корта?
– Лукас Корта с Луны.
– А как же он… ладно, проехали.
– Он очень болен. Развалина. Доктора вокруг так и бегают.
– Лукас Корта на Земле. – Алексия поднялась с члена Нортона и продемонстрировала ему себя во всем великолепии. – Нортон Адилио Даронш ди Барра ди Фрейтас, если ты хочешь еще хоть раз сюда попасть, тебе придется устроить мне разговор с Лукасом Кортой.
* * *
Униформа горничной была на размер меньше. Рубашка разлезлась между пуговицами. Юбка была слишком обтягивающей и короткой. Алексия все время подтягивала ее вниз. Ластовица на колготках съезжала. Она все время подтягивала их вверх. Просто нелепо, что от слуг требовали работать в такой дурацкой обуви. Она дала хорошую взятку менеджеру отеля: та могла бы хоть снабдить Алексию формой нужного размера.
Половина Барры работала в обслуге, но Алексия никогда не видела пятизвездочный отель изнутри. Те его части, что приносили деньги, были мраморными и хромированными, заполированными донельзя и уставшими стоять по стойке смирно. Кухня и служебные помещения – бетон и нержавеющая сталь. Она подозревала, что так везде. Воздух в коридорах был затхлым и пах несвежими коврами.
Люкс «Жобим».
Страх нагрянул у дверного звонка.
Что, если помимо охраны, которую обеспечивал Нортон, есть и другая?
Она что-то придумает. Она позвонила. Дверь с жужжанием открылась.
– Вечерняя уборка в номере.
– Входите.
Его голос удивил. Когда он заговорил, Алексия осознала, что понятия не имеет, как должен звучать человек с Луны, но дело было не в этом. Голос Лукаса Корты был голосом очень больного человека. Усталого, измученного, борющегося за каждый вдох. Он говорил по-португальски со странным акцентом. Сидел в инвалидном кресле у панорамного окна. На ярком фоне пляжа, океана и неба он был силуэтом; Алексия не понимала, сидит ли он лицом к ней или спиной.
Она подошла к кровати. Она никогда не видела такую широкую кровать, пахнущую так свежо. Кровать обслуживали пять разных медботов, с десяток лекарств стояло на прикроватной тумбочке. Она коснулась простыней, и кровать пошла волнами. Водяной матрас. Ну разумеется.
Что-то кольнуло ее в шею. Алексия подняла руку.
– Прикоснешься к этому насекомому – умрешь, – проговорил Лукас Корта голосом больного старика. – Кто тебя послал?
– Никто, я…
– Неубедительно.
Алексия вздрогнула, ощутив шевеление лапок: насекомое пробиралось к мягкому месту за ее левым ухом. Стремление смахнуть его прочь было всепоглощающим. Она не сомневалась в словах Лукаса Корты. Она читала о системах доставки яда в виде насекомых-киборгов. На Луне они были предпочтительным оружием Асамоа. И она об этом думала, оценивала свои шансы, когда от нейротоксической смерти в луже собственной мочи и рвоты ее отделял миллиметр.
– Я попытаюсь опять. Кто тебя послал?
– Никто…
Она всхлипнула, ощутив легчайшее прикосновение иглы к коже, и прокричала:
– Я Железная Рука!
И насекомое исчезло.
– Такому имени нужно соответствовать, – сказал Лукас Корта. – Дальше-то как?
Алексию сотряс приступ сухой рвоты, трясущимися от страха руками она вцепилась в морскую гладь водяного матраса, пытаясь найти опору и уверенность.
– Алексия Мария ду Сеу Арена ди Корта, – выдохнула она. – Мано ди Ферро.
– Последняя Мано ди Ферро была моей матерью.
– Адриана. Луис Корта – мой дед. Его назвали в честь деда Луиса. Адриану – в честь двоюродной бабки. У нее в квартире был электрический орган.
На фоне ослепляющей синевы океана и неба поднялась рука.
– Выйди на свет, Железная Рука.
Теперь Алексия видела, что он ни разу не посмотрел на нее. Он все это время сидел к ней спиной. Свет падал на его фигуру-тень, иссушал, делал его прозрачным и больным, словно застигнутого солнцем паука. Руки у него были шишковатыми от выступающих сухожилий и опухших суставов. Кожа на шее, щеках, под глазами обвисла, как и губы. Он выглядел чем-то более жестоким, чем старость, более страшным, чем смерть.
Лукас Корта посмотрел на солнце; его глаза скрывались за черными поляризующими линзами.
– Как вы с этим живете? – спросил он. – Как оно не ослепляет и не отвлекает вас постоянно? Вы видите, как оно движется. Вы на самом деле верите, что оно движется… В этом-то и подвох, верно? Из-за него вы делаетесь слепыми к реальности. Чтобы понять, надо отвернуться.
Он взглянул на Алексию, и она почувствовала, как черные линзы срывают кожу с лица, плоть со скул, обдирают каждый нерв до волокна. Она не вздрогнула. Трехслойное стекло излучало ощутимый жар.
– В тебе что-то такое есть.
Лукас Корта отвернулся и покатил прочь от окна, в тусклую прохладу комнаты.
– Чего же ты хочешь, сеньора Корта? Денег?
– Да.
– С чего вдруг я должен давать тебе деньги, сеньора Корта?
– Мой брат… – начала Алексия, но Лукас Корта отрезал:
– Я не благотворитель, сеньора Корта. Но я воздаю по заслугам. Увидимся завтра. То же время. Найди новый путь. Этот закрыт для тебя. Докажи мне, что ты Железная Рука.
Алексия забрала сумку с принадлежностями для уборки. Ее разум все еще был в смятении, голова кружилась. Она могла умереть на той кровати. Она побывала на расстоянии острия иглы, доли секунды от конца всего.
– Как он?
– Пропустит два месяца занятий. Я нанимаю репетиторов. Пострадала правая сторона. Ему придется стать левшой.
– Вот дерьмо. Я бы хотел с ним повидаться.
Вот что ей нравилось в Нортоне: он относился к Кайо как к младшему братишке. Вот что ей не нравилось в Нортоне: он пытался научить Кайо быть похожим на себя. Превратить его в маландро.
– Ради такого можешь прийти ко мне домой.
– Спасибо. Я ценю это, Ле.
Она таяла, когда он переставал изображать из себя мачо и говорил то, что чувствовал.
– Что случилось с Гулартес?
– Лучше тебе не знать. – Трупы в бетонном основании нового пригородного железнодорожного виадука. – Больше никто не будет угрожать Кайо.
– Ле…
Алексия откатилась на свою сторону. Нортон избегал смотреть ей в глаза. Это был еще один инструмент, посредством которого она могла его контролировать.
– Раньше нашу семью называли иначе. Ты знал об этом? Мано ди Ферро. Так в Минас-Жерайс издавна нарекали кого-то большого и серьезного. Того, кто делает вещи, которые надо сделать. Я поступила как Железная Рука. Так что заткнись и никогда больше не спрашивай меня об этом.
Нортон резко сел, толкнув руку Алексии, отчего она пролила липкую гуарану себе на грудь.
– Мать твою, Нортон…
– Нет, послушай меня, послушай! Я работаю на одного типа по фамилии Корта. Новый контракт, вчера заключили. Спасибо, что спросила. Ты всегда говорила, что вас не так уж много, никто не знает, откуда произошла эта фамилия, никто не знает, откуда вы пришли. Ну так вот, он Корта и явился с Луны.
– Никто не приходит с Луны. – Алексия принялась шарить вокруг в поисках бумажного носового платка, который не был бы испачкан спермой. «Ему пора бы научиться держать под рукой влажные салфетки».
– Это не совсем правильно, Ле. Мильтон пришел с Луны.
– Ладно, рабочие оттуда возвращаются. – Барра ликовала, когда один из местных добрался до Луны, чтобы добывать там гелий-3. Он вернулся на Землю до того, как гравитация изувечила его кости, и привез достаточно большое состояние, чтобы вырваться из Барры, поселиться в Зоне Сул, где его через год и убили. Все его деньги были электронными. Убийцы не получили ни сентаво.
– Он не рабочий. Он там родился.
Алексия резко выпрямилась. Банка с гуараной вылилась на черные простыни Нортона. Она перекатилась, оседлала его, прижалась вагиной к его члену.
– Кто он такой? Скажи.
– Какой-то там Корта. Лукас Корта.
– Лукас Корта мертв. Его убили, когда Маккензи расправились с «Корта Элиу».
– Может, это был другой…
– Есть только один Лукас Корта. Ты хоть что-то про Луну знаешь?
– Я знаю, что они играют в гандбол и что там можно драться с людьми до смерти, но, кроме этого, мне не важно, что там происходит.
Алексия снова прижалась. Нортон застонал.
– Там, наверху, моя родня. Ты уверен, что он Лукас Корта?
– Лукас Корта с Луны.
– А как же он… ладно, проехали.
– Он очень болен. Развалина. Доктора вокруг так и бегают.
– Лукас Корта на Земле. – Алексия поднялась с члена Нортона и продемонстрировала ему себя во всем великолепии. – Нортон Адилио Даронш ди Барра ди Фрейтас, если ты хочешь еще хоть раз сюда попасть, тебе придется устроить мне разговор с Лукасом Кортой.
* * *
Униформа горничной была на размер меньше. Рубашка разлезлась между пуговицами. Юбка была слишком обтягивающей и короткой. Алексия все время подтягивала ее вниз. Ластовица на колготках съезжала. Она все время подтягивала их вверх. Просто нелепо, что от слуг требовали работать в такой дурацкой обуви. Она дала хорошую взятку менеджеру отеля: та могла бы хоть снабдить Алексию формой нужного размера.
Половина Барры работала в обслуге, но Алексия никогда не видела пятизвездочный отель изнутри. Те его части, что приносили деньги, были мраморными и хромированными, заполированными донельзя и уставшими стоять по стойке смирно. Кухня и служебные помещения – бетон и нержавеющая сталь. Она подозревала, что так везде. Воздух в коридорах был затхлым и пах несвежими коврами.
Люкс «Жобим».
Страх нагрянул у дверного звонка.
Что, если помимо охраны, которую обеспечивал Нортон, есть и другая?
Она что-то придумает. Она позвонила. Дверь с жужжанием открылась.
– Вечерняя уборка в номере.
– Входите.
Его голос удивил. Когда он заговорил, Алексия осознала, что понятия не имеет, как должен звучать человек с Луны, но дело было не в этом. Голос Лукаса Корты был голосом очень больного человека. Усталого, измученного, борющегося за каждый вдох. Он говорил по-португальски со странным акцентом. Сидел в инвалидном кресле у панорамного окна. На ярком фоне пляжа, океана и неба он был силуэтом; Алексия не понимала, сидит ли он лицом к ней или спиной.
Она подошла к кровати. Она никогда не видела такую широкую кровать, пахнущую так свежо. Кровать обслуживали пять разных медботов, с десяток лекарств стояло на прикроватной тумбочке. Она коснулась простыней, и кровать пошла волнами. Водяной матрас. Ну разумеется.
Что-то кольнуло ее в шею. Алексия подняла руку.
– Прикоснешься к этому насекомому – умрешь, – проговорил Лукас Корта голосом больного старика. – Кто тебя послал?
– Никто, я…
– Неубедительно.
Алексия вздрогнула, ощутив шевеление лапок: насекомое пробиралось к мягкому месту за ее левым ухом. Стремление смахнуть его прочь было всепоглощающим. Она не сомневалась в словах Лукаса Корты. Она читала о системах доставки яда в виде насекомых-киборгов. На Луне они были предпочтительным оружием Асамоа. И она об этом думала, оценивала свои шансы, когда от нейротоксической смерти в луже собственной мочи и рвоты ее отделял миллиметр.
– Я попытаюсь опять. Кто тебя послал?
– Никто…
Она всхлипнула, ощутив легчайшее прикосновение иглы к коже, и прокричала:
– Я Железная Рука!
И насекомое исчезло.
– Такому имени нужно соответствовать, – сказал Лукас Корта. – Дальше-то как?
Алексию сотряс приступ сухой рвоты, трясущимися от страха руками она вцепилась в морскую гладь водяного матраса, пытаясь найти опору и уверенность.
– Алексия Мария ду Сеу Арена ди Корта, – выдохнула она. – Мано ди Ферро.
– Последняя Мано ди Ферро была моей матерью.
– Адриана. Луис Корта – мой дед. Его назвали в честь деда Луиса. Адриану – в честь двоюродной бабки. У нее в квартире был электрический орган.
На фоне ослепляющей синевы океана и неба поднялась рука.
– Выйди на свет, Железная Рука.
Теперь Алексия видела, что он ни разу не посмотрел на нее. Он все это время сидел к ней спиной. Свет падал на его фигуру-тень, иссушал, делал его прозрачным и больным, словно застигнутого солнцем паука. Руки у него были шишковатыми от выступающих сухожилий и опухших суставов. Кожа на шее, щеках, под глазами обвисла, как и губы. Он выглядел чем-то более жестоким, чем старость, более страшным, чем смерть.
Лукас Корта посмотрел на солнце; его глаза скрывались за черными поляризующими линзами.
– Как вы с этим живете? – спросил он. – Как оно не ослепляет и не отвлекает вас постоянно? Вы видите, как оно движется. Вы на самом деле верите, что оно движется… В этом-то и подвох, верно? Из-за него вы делаетесь слепыми к реальности. Чтобы понять, надо отвернуться.
Он взглянул на Алексию, и она почувствовала, как черные линзы срывают кожу с лица, плоть со скул, обдирают каждый нерв до волокна. Она не вздрогнула. Трехслойное стекло излучало ощутимый жар.
– В тебе что-то такое есть.
Лукас Корта отвернулся и покатил прочь от окна, в тусклую прохладу комнаты.
– Чего же ты хочешь, сеньора Корта? Денег?
– Да.
– С чего вдруг я должен давать тебе деньги, сеньора Корта?
– Мой брат… – начала Алексия, но Лукас Корта отрезал:
– Я не благотворитель, сеньора Корта. Но я воздаю по заслугам. Увидимся завтра. То же время. Найди новый путь. Этот закрыт для тебя. Докажи мне, что ты Железная Рука.
Алексия забрала сумку с принадлежностями для уборки. Ее разум все еще был в смятении, голова кружилась. Она могла умереть на той кровати. Она побывала на расстоянии острия иглы, доли секунды от конца всего.