Волчья Луна

* * *


Полицейскую сирену Алексия использовала, как и большинство приложений, дважды: один раз после покупки, и еще раз – чтобы похвастать перед друзьями, а потом она забыла про него. Несколько раз, наводя порядок в софте, Алексия подумывала, не удалить ли его, но маленькая иконка в виде улыбающейся полицейской машинки как будто вздрагивала и твердила: «Наступит момент, и я тебе пригожусь».

Этим утром на авениде Армандо Ломбарди – с выключенным автопилотом и одиннадцатилетним Кайо, четырнадцатилетней Маризой и сестрой Марией Апарасейдой из Абриго Кристо Рентендор в кузове пикапа – сирена ей пригодилась.

Клаксон тревожно завыл. Включилась синяя мигалка: еще одна незаконная программа, как и метка полицейской сети, которая заставляла каждый автомобиль в Леблоне считать ее машиной скорой помощи. Какая разница, лишь бы убрались с дороги. Она пронеслась через перекресток авениды Дас Америкас и авениды Айртона Сенны.

Сестра Мария Апарасейда в кузове постучала по крыше и, перегнувшись через кабину, заорала через водительское окно:

– Куда ты едешь? К Святым матерям налево.

– Я не еду к Святым матерям, – заорала Алексия в ответ, перекрикивая вой сирен. – Я везу его в госпиталь Барра д’Ор.

– Барра д’Ор тебе не по карману.

– По карману! – крикнула Алексия. – Просто я откажусь от всего остального.

Она убрала ладонь с клаксона и ринулась вперед через перекресток. Автоматизированные машины разлетелись в стороны, точно стадо газелей.

Она отправила его из дома опрятно одетым и сытым. Так было каждый день: чистенький, одежда выглажена, туфли блестят. Опрятный и сытый, и с обедом: для себя и на обмен. Деньги для охранников, деньги на всякий случай; Алексия на быстром наборе, мало ли что. Ему не суждено было блистать, не так у него были устроены мозги, но он всегда выглядел прилично и не посрамил бы дом Корта.

Охрана школы позвонила Алексии, когда Кайо опоздал на полчаса. Она бросила свои инструменты. Соседи уже нашли его – в неглубокой бетонной дренажной канаве, забитой бутылками из биоразлагаемого пластика и завязанными пакетами с фекалиями. С ним была сестра из общины Святых матерей. Алексия съехала по бетонному склону. Его голова выглядела ужасно. Ужасно. Его милая голова. Все пошло кувырком. Она не знала, что делать.

– Подгони пикап к лестнице! – заорала сестра Мария Апарасейда. Соседи помогли Алексии выбраться из грубо сооруженной дренажной канавы. Она подъехала задом к низкому изгибу, где улица пересекалась с канавой. Кайо на руках перенесли в кузов пикапа, где Мария Апарасейда устроила подстилку из пенной упаковки. Мария Апарасейда уложила Кайо в спасительном положении[19] и схватила предложенную бутылку воды, чтобы промыть рану. Так много крови…

– Ну, поехали! – крикнула сестра Мария Апарасейда.

– Где его рюкзак? – спросила Алексия. Он так приставал, бесконечно приставал к ней из-за рюкзака с Капитаном Бразилией, и когда она наконец-то уступила и купила, Кайо так обрадовался и так гордился, что едва ли не спал внутри этой штуки. Рюкзака не было.

– Алексия! – рявкнула сестра Мария Апарасейда. Алексия прыгнула на водительское место. Включила сирену.

Она подъехала к въезду для машин скорой помощи в Барра д’Ор. Пикап окружили вооруженные охранники.

– Носилки! – крикнула Алексия, глядя в мрачные, сытые лица охранников. Чьи-то руки удержали другие руки, тянущиеся к оружию. Они знали Королеву Труб. Алексия ворвалась в приемную скорой помощи и склонилась над стойкой регистрации.

– У меня в пикапе мальчик одиннадцати лет, половина головы вдавлена. Ему нужна немедленная медицинская помощь.

– Сообщите сведения относительно вашей страховки, – сказала администратор. На белом столе у нее были цветы.

– У меня нет страховки.

– Дневной стационар госпиталя Барра предоставляет услуги медпомощи, – сказала регистратор.

Алексия схватила платежный терминал, приложила к глазу, прижала большой палец и повернула устройство обратно к регистратору.

– Этого хватит?

– Да.

– Везите его внутрь.

Медсестрам пришлось вызвать охрану, чтобы оторвать Алексию от Кайо, когда реанимационная бригада вкатила носилки в помещение.

– Ле, пусть делают свою работу, – сказал один из охранников. – Как только он будет в безопасности, доктор позволит тебе с ним повидаться.

Она сидела и ждала. Она волновалась. Она то так, то этак сворачивалась клубочком на неудобном сиденье в зале ожидания, а потом принималась выискивать еще какую-нибудь позу, но ни одна из них не подходила для ее костей. Она ходила туда-сюда к торговым автоматам. Она бросала испепеляющие взгляды на любого, кто взглянет на нее хоть краем глаза. Через два с половиной часа к ней вышла доктор.

– Как он?

– Мы его стабилизировали. Могу я с вами поговорить?

Врач отвела ее в отдельный кабинет. Она положила на кровать кусочек грязной бумаги.

– Нашли в кармане. Его почерк?

– Он пишет лучше.

– Адресовано вам.

Адрес и подпись. Алексия не узнала подпись, но имя было ей известно. Почерк ребенка, взрослый подтекст.


– Можно мне это взять?

– Зависит от того, хотите ли вы привлечь полицию.

– От полиции никакого толка, когда речь идет о людях вроде меня и Кайо.

– Тогда забирайте.

– Спасибо, доктор. Я вернусь, но сперва мне нужно кое с чем разобраться.





* * *


Только новички вытаращились, когда Алексия вошла в тренажерный зал. Мужчины постарше, которые знали, кто она такая, приостановились у своих штанг и боксерских груш, кивнули в знак уважения. Она быстрым шагом миновала стойку регистрации с табличкой: «Только для мужчин», сауну и темный лабиринт коридоров, направляясь в офис в дальней части. Ей навстречу выступили два эскольты в фирменных майках спортзала.

– Я хочу увидеться с Сеу Освальду.

Эскольта помоложе чуть было не разинул свой глупый рот, чтобы ей отказать; старший товарищ предупреждающе положил руку ему на плечо.

– Разумеется. – Он что-то пробормотал в спрятанный микрофон. Кивнул. – Пожалуйста, входите, сеньора Корта.

Офис Сеу Освальду был уютным и тесным, как каюта на шхуне. Латунь и полированное дерево. На стенах фотографии бойцов ММА в рамках. Под закрытым ставнями окном – хорошо укомплектованный бар. В воздухе витал китайский электро-поп, чье присутствие ощущалось, но было не слишком назойливым, чтобы не нарушить сосредоточенность Сеу Освальду. Человек-медведь, высокий и массивный, он едва помещался в кресле за столом, где изучал матчи ММА на расставленных строем старых мониторах. Воздух был прохладный от кондиционера и чуть отдавал ментолом, но хозяин кабинета сильно потел. Сеу Освадьду не выносил жару и дневной свет. Он был одет в хорошо выглаженные белые шорты и майку с эмблемой спортзала.

Он постучал по экрану одного из своих старых школьных мониторов.

– Вот этого мальчика, думаю, я могу купить. Он коварный маленький ублюдок. – Голос у Сеу Освальду был богатый и глубокий, низкий, с хриплыми нотками от перенесенного в детстве туберкулеза. В Барре ходила легенда о том, что когда-то он учился на католического священника. Алексия в это верила. – Как ты думаешь?

Он повернул экран, чтобы показать ей бойцов в клетке.

– На кого мне смотреть, Сеу Освальду?

Он рассмеялся и одним изящным взмахом руки сложил все экраны так, что они слились со столом.

– Из тебя бы получился хороший боец. Ты знаешь толк в дисциплине и умеешь сосредотачиваться. И злиться. Что я могу для тебя сделать, Королева Труб?

– Меня обидели, Сеу Освальду.

– Знаю. Как твой брат?

– У него череп треснул в трех местах. Тяжелое сотрясение мозга и внутримозговое кровоизлияние. Доктора говорят, ущерб неизбежен. Вопрос в том, насколько сильным он будет.

Сеу Освальду перекрестился.

– Что с ним случится?

– Может статься, ему потребуется уход на протяжении всей оставшейся жизни. Доктора говорят, он может никогда не восстановиться полностью.

– Вот дерьмо, – пробормотал Сеу Освальду своим низким богатым голосом. – Если дело в деньгах…

– Я не прошу денег.

– Я рад. Мне бы не хотелось брать с тебя проценты.

– Гулартес послали мне сообщение. Я бы хотела им ответить тем же.

– Это честь для меня, Алексия. – Сеу Освальду подался вперед. – Насколько выразительным должно быть твое сообщение?

– Я хочу, чтобы они больше никогда не угрожали моей семье или кому-то еще. Я хочу, чтобы их водяную империю стерли с лица земли.

Сеу Освальду снова откинулся на спинку кресла. Оно скрипнуло. На его лысой голове выступили маслянистые капли пота, хотя для Алексии в кабинете было прохладно.

– Ты Железная Рука.

– Простите? – спросила Алексия.

– Никогда не слышала об этом? Семейное прозвище Корта. Моя семья и твоя – старые друзья. Мой дедушка купил «мерседес» у твоего прадеда.

– Я знаю, что когда-то у нас были деньги.

– Это прозвище дают в Минас-Жерайс, в шахтах. Оно означает человека, у которого есть хватка, и воля, и амбиции, которые позволяют ему взять у мира желаемое. Железная Рука. Твоя двоюродная бабушка – та, что отправилась на Луну, – была настоящей миниера. Мано ди ферро.