Волчье лето

— Как раз собиралась идти. Ты только что приехал?

— Да, они прочесали пол-леса.

— Нам известно, кто это был?

Гордон покачал головой и подавил зевоту, прикрыв рот рукой.

— Ни удостоверения личности, ничего.

— Как поступим? Выйдем на улицу с фотографией?

— Обсудим это завтра, мы с Эксом.

Гордон снова поднялся, будто сидя чувствовал, как на самом деле устал. Ханна вышла из системы, тоже встала и они вместе пошли по коридору.

— Во всяком случае предварительная причина смерти — перелом шеи.

— Давно он там лежит?

— Сложно сказать точно. Едой для волков он стал неделю назад, значит, тогда уже там лежал.

Они подошли к концу коридора. Кабинет Гордона находился прямо у двери на лестницу.

— До завтра, — сказал он, кивком показывая, что собирается остаться. К своему удивлению, Ханна заметила, что ждала от него вопроса, не хочет ли она подождать его, составить компанию по дороге домой. Она даже на это надеялась.

Раздражает, на нее это не похоже.

— До завтра, — сказала она, толкнула дверь и удалилась вниз по лестнице.





* * *


Минуту спустя она вышла из застекленного холла и сделала глубокий вдох, пока за ней закрывалась дверь.

Светло как днем. Спокойно как ночью.

Редкие машины на трассе E4, но не так много и часто, чтобы не слышно было реки и чирикания птиц внизу с дорожки у берега, когда она направилась в сторону дома. Ей вдруг пришло в голову, что она целый день не разговаривала с Томасом, не рассказала, что случилось, почему она так задержалась. С другой стороны, он тоже не позвонил ей и не спросил. Теперь поздно. Он уже лег спать.

Она пошла дальше, отдаляясь от улицы Страндгатан, повернула на улицу Пакхюсгатан, мимо Городской библиотеки. Когда дети были маленькими, Томас бывал там часто, она — иногда. Прошло несколько лет с тех пор, как она брала библиотечную книгу. Или вообще читала, сказать прямо. Она свернула налево на Стургатан, обычно и так не самую оживленную улицу на свете, но в понедельник в полночь Ханна оказалась тут одна. Прошла мимо большого желтого деревянного дома, в котором находится общество Odd Fellow, и подошла к торговым строениям. Проходя мимо закрытой кондитерской, она осознала, что голодна. После ролла с курицей и начос прошло уже много часов. На следующем перекрестке она остановилась. Здесь она обычно поворачивала на улицу Щепмансгатан, мимо площади, Городского отеля, водонапорной башни и дальше домой. Но что-то грызло изнутри.

ДТП, виновники которого скрылись. Замешаны два автомобиля.

Она почти не надеялась, что он там будет, но она ничего не потеряет, если пройдет мимо. Глянет одним глазком. Снаружи, во дворе, обычно стоит много разных машин.

Она продолжила идти вперед, мимо двух банков и торгового дома Хермансонов, большого грязно-голубого деревянного сооружения, стоявшего здесь с 1832 года и своим главным зданием и двенадцатью магазинами занимавшего целый квартал. Торговые строения сменились обыкновенными безликими трехэтажными жилыми домами из кирпича, которые могли быть построены в каком угодно городе, они делали его неузнаваемым, несмотря на то, что то и дело встречающиеся старинные деревянные дома изо всех сил старались напоминать об идиллическом прошлом улицы Стургатан. Ханна свернула направо на Фабриксгатан и заглянула во двор в глубине за первым низким красным домом.

Похоже, попытка оказалась успешной. В мастерской горел свет. Она внимательно посмотрела на припаркованные снаружи автомобили, прежде чем открыть маленькую железную дверь около широких и грязных ворот в гараж, вывеска на которых сообщала о том, что по будням мастерская закрывается в 19 часов.

Внутри пахло машинами, маслом и выхлопными газами, первые ноты «К Элизе» возвестили о том, что кто-то зашел в помещение, и на мгновение заглушили музыку 80-х, доносившуюся из радио. Четыре машины стояли в холле мастерской. Темно-синей среди них не оказалось.

— Что вы тут делаете?

УВ вылез из смотровой ямы, вытер руки тряпкой, но не выказал намерения подойти и поздороваться за руку. Не из-за грязных рук. Когда-то они уже встречались. Много раз. Еще несколько лет назад в нижней части шкалы наказаний оставалось не так много преступлений, в которых не был бы замешан УВ.

Кражи, грабежи, хранение краденого имущества, торговля запрещенным товаром.

Ходили слухи, что его называли, или он сам представлялся, как УВ, поскольку был представителем криминального мира[3] в Хапаранде. Если это правда, то Ханна находила это до смешного высокомерным.

Пять лет назад его арестовали в совместной с финнами операции. Он получил три года тюрьмы за контрабанду наркотиков — 1500 таблеток Субутекса из Франции.

В те времена в Финляндии рынок был гораздо крупнее, но все изменилось. В Хапаранде и во всей провинции Норрботтен выросла своя клиентура. Состояла она в основном из молодых мужчин — вроде тех, с кем Ханна общалась утром. Их было много, слишком много — без ориентиров, без планов, без работы. В Хапаранде — самая высокая безработица в провинции. Выше некуда. Часть порочного круга. Государственная статистика успеваемости в девятом классе средней школы говорила сама за себя. Девочки значительно сильнее, мальчики сильно отстают. Та же ситуация с уровнем знаний во всех предметах. Мальчики показывают результаты сильно ниже средних значений по стране и еще сильнее отстают от девочек. Парни просто-напросто не видели смысла в учебе. Плелись позади. Оставались здесь, в то время как молодые женщины уезжали для продолжения образования. Хапаранда — далеко не единственный из маленьких городов, где имеет место такая тенденция, но проблем от этого меньше не становится.

Когда два года спустя УВ вышел из тюрьмы, он стал отцом, полностью покинул криминальный мир, возглавил автомастерскую, где теперь оставался за полночь.

— Вы работаете допоздна, — констатировала Ханна, ступая по мастерской. УВ прислонился к одному из автомобилей, скрестил руки на груди и стал следить за ней взглядом.

— Что вы хотите? — устало спросил он.

— За последнюю неделю у вас тут не появлялась какая-нибудь машина после столкновения? — поинтересовалась Ханна и обернулась, чтобы посмотреть на его реакцию. Лучше сразу перейти к сути.


— Нет.

Ханна потеряла нить мысли. Из колонок доносились первые едва знакомые ноты саундтрека к фильму Fame. Барабаны и ворчание синтезатора. Она сделала глубокий вдох.

— Можно выключить радио?

— Зачем?

— Можете просто его выключить? Пожалуйста.

Тон не предполагал возражений или вопросов. УВ пожал плечами и ушел выполнять указание. Ханна на секунду прикрыла глаза, раздраженная тем, что не может это контролировать, что все еще так легко разрушить заботливо выстроенные ею стены. Вокруг всего связанного с мамой и не в последнюю очередь вокруг Элин…

— Довольны теперь? — прервал ее размышления УВ.

— Да, спасибо!

Она быстро пришла в себя, теперь стало тихо, она привычно с успехом подавила нежелательные мысли и вернулась к делу.

— Так ни одной машины после столкновения?

— Нет.

— Темно-синей.

— Нет, — ответил УВ, помотав головой. — Не темно-синей и никакой другой. Никаких повреждений после столкновения.

— Точно?

— Абсолютно.

Она оставалась на месте, осматриваясь, размышляя, можно ли как-то проверить его слова, и пришла к выводу, что нельзя, по крайней мере, сейчас.

— Сообщите, если такая у вас появится. — Она подошла к нему и протянула визитку. Он даже не протянул руки.

— Я знаю, где вас искать.

Она продолжала смотреть ему в глаза, пока убирала в карман визитку, а потом повернулась и пошла к двери.

— Передайте привет Томпе! — услышала она, когда уже взялась за дверную ручку. Она замерла. Никто не называл ее мужа «Томпа». Как близко они на самом деле знакомы с УВ? Что он хочет ей сказать этой короткой прощальной фразой? Помимо явной демонстрации того, что знает ее и за кем она замужем. Она решила не заниматься интерпретацией и распахнула дверь. «К Элизе» провожала ее, когда она покидала мастерскую и направлялась домой.



УВ дождался, пока дверь закроется, и удостоверился, что Ханна не войдет снова, прежде чем дать волю раздражению и беспокойству. С тех пор, как он отмотал срок, они оставили его в покое. Важно, чтобы так продолжалось и дальше, чтобы все знали, что он завязал и теперь ведет благопристойную жизнь среднестатистического шведа. Он не хотел, чтобы у него тут разгуливала легавая. Не мог себе позволить.

Прицепятся ли они к тому, что он так поздно был на работе?

Начнут следить? Опять в чем-то подозревать?

Его бы не было в мастерской в такое время, если бы не необходимость, если бы страховая не выдала «новое заключение».

Ничего не изменилось.

Ловиса не могла держать голову, разговаривать, смеяться, она почти ничего не видела, питалась через зонд и страдала эпилептическими припадками, иногда по несколько раз за день. В четыре года она во многих отношениях была менее развита, чем новорожденная, и все равно им сократили часы ухода. Они со Стиной оспаривали решение и ругались с муниципалитетом, со всеми, но бесполезно, поэтому им пришлось искать выход. Заниматься делами посменно — кто-то один всегда дома с Ловисой, сутки напролет.

Ничего не получилось.

Стина заболела, с полставки ушла на частичную занятость, а потом вообще на больничный. Он пытался работать столько, сколько мог, но они еле волочили ноги, так что при необходимости платили за услуги помощника.

Что случалось часто. И стоило дорого.

Дела в мастерской шли хорошо, но денег нужно было больше, чем можно заработать на ремонте, замене шин и масла. Поэтому когда они оказались совсем на мели, он связался со своими старыми знакомыми из Финляндии и возобновил деятельность.

В меньшем объеме. Больше никаких наркотиков.

Сейчас дополнительный доход шел в основном от автомобилей, таких как этот «Мерседес» седан S-класса, который он ремонтировал, когда пришла полицейская. Разбитый в США зимой, выкупленный страховой компанией, проданный и отправленный в Европу. Пока все совершенно легально. УВ приводил такие машины в порядок, чаще всего с помощью ворованных запчастей, и выводил на шведский или финский рынок. Продавал их как подержанные, то есть с соответствующими недостатками. Никто не узнает, что машина была металлоломом во Флориде несколько месяцев назад. Большие деньги это не приносило, но было не лишним.

Потом зашла она, легавая. Спросила о повреждениях при столкновении.

Он решил подождать еще день, посмотреть, как будут развиваться события. Какой-то информацией он обладал, но не знал, что с ней сейчас делать. Единственное, в чем он уверен, — нельзя снова загреметь в тюрьму. Стина и Ловиса без него не справятся.



Обнаженная, она вылезла из кровати и направилась в ванную. Она знала, что он смотрит на нее. Они занимались сексом. Она была хороша в постели, научилась этому так же основательно, как и всему остальному. Он оказался лучше, чем она ожидала.