Волчье лето

Катя сидела в машине, думала о том, что оставила в номере. Конечно, ничего, что могло бы вывести на нее, она не владела почти ничем, что имело бы для нее какую-то эмоциональную ценность, и ничего подобного не брала на задания. В номере так же не было ничего объективно ценного. Единственное, в чем никогда нельзя быть уверенным, — то, что на месте не осталось следов ДНК. Но существует протокол, чтобы максимально этого избежать.

Она следовала ему до мелочей.

Номер был заминирован.

Она наклонилась вперед, открыла бардачок и достала маленький черный пульт, открыла защитный экран и большим пальцем нажала на детонатор. Она услышала мощный взрыв, увидела вырвавшееся пламя с падающим вниз на парковку стеклом, деревом и кусками фасада. Остававшиеся на площади люди вскрикнули, а потом последовала секундная тишина, которая всегда появляется, когда люди пытаются осознать что-то, что они только что увидели, и что не должно было произойти.

Катя сдала назад и не торопясь уехала. В зеркало заднего вида она видела зияющую дыру под крышей отеля, как он частично загорелся и к пасмурному небу поднимался черный дым.



— Нам известно, есть ли у него семья? — спросил Ларч, нарушив тяжелую тишину в переговорной. Ему не пришлось объяснять, кого он имеет в виду, все все поняли сразу, сложно было думать о чем-то другом.

Бомба в отеле. В центре города.

Сами Ритола погиб, двое гостей получили небольшие травмы.

Бомбы и взрывы, к сожалению, начали становиться обыденностью в Швеции, но не в Хапаранде.

— Не знаю, — кратко ответил Морган, пожав плечами.

— Он же спал с той женщиной в отеле, значит, вероятно, нет, — сказал Людвиг.

На его утверждение отреагировали молчанием; никто, по-видимому, не хотел обсуждать, изменял или нет Сами Ритола. Они устали, нуждались в отдыхе, но, казалось, никто не хотел возвращаться домой, хотя в отеле их помощь уже не требовалась. Экс вызвал подкрепление из Будена, Каликса, Лулео и финских коллег из Торнео. Группа взрывотехников уже выехала, так же как и Национальный оперативный отдел, возможно, к ним выедет и спецотряд. Когда прибыло подкрепление, Александр отправил их всех с места преступления. Они находились рядом со взрывом, в случае с Морганом и П-У — в домах рядом, и потеряли финского коллегу. Кроме того, все уже работали около семнадцати часов и завтра работы будет не меньше. Город гудел от тревоги и слухов. Завтра об этом узнают все, будут задавать вопросы.

Будут напуганы и растеряны.

Будут требовать ответов, действий и результата.

Дверь в переговорную открылась, и Гордон пригласил войти двоих в гражданском, которых они раньше не видели. Один из них — седой мужчина, около пятидесяти, благодаря брюкам из хлопка и футболке-поло он производил впечатление приехавшего прямо с партии в гольф. Вторая — женщина, лет на пятнадцать моложе, брюнетка, карие глаза, в юбке-карандаше и белой шелковой блузе расстегнутой на шее, на ногах — кеды.

— Это Хенрик Исакссон и Елена Пардо, они из Стокгольма, — представил их Гордон и пригласил сесть за стол с торца.

— Быстро вы, — скептично отметил П-У. — Вы уже выехали, когда позвонил Александр?

— Они не из НОО, — сказал Гордон.

— Нет, а откуда же?

— Международное сотрудничество служб безопасности, — ответила Елена, пока они садились рядом. — Мы получили информацию, когда вы вели поиск в реестре и пытались установить личность этой женщины.

Она открыла свою папку, достала снимок женщины, которую они по-прежнему знали как Луизу Андерссон, и положила его на стол. В этот раз другие волосы — длинные, волнистые, русого оттенка. Фото сделано по диагонали сверху какой-то камерой наблюдения, но без сомнений это был тот же человек.

— Мы можем заняться всем этим завтра, если вы все хотите домой, — вклинился Гордон. — В то же время хорошо, если вы уже будете владеть информацией, когда мы начнем.

Пятеро за столом переглянулись и покачали головами; длинный день вполне может стать еще длиннее.

— Вы знаете, кто это? — спросил Ларч, кивая на фото.

— И да, и нет, скорее нет, — загадочно ответил Хенрик. — Мы знаем, что она уже бывала в Швеции. Этот снимок — из Юстада несколько лет назад.

— Что она там делала?

— Мы подозреваем, что она расправилась с информатором текущего расследования случаев торговли людьми. И с двумя охранниками.

Ханна взяла снимок со стола, стала так же внимательно рассматривать его, как и паспортную фотографию дома у Хорвата ранее.

— Мы считаем, что она стоит за смертью украинского атташе по культуре на книжной ярмарке в Гетеборге в 2017, — продолжала Елена. — И еще за рядом смертей за границей.

— Это разве не несчастный случай? Книжная ярмарка? — негромко поинтересовался Морган. — Ветер выбил витрину?

— Мы не смогли доказать, что это не несчастный случай, — сказал Хенрик и многозначительно посмотрел на них.

— Что вам о ней известно? — спросила Ханна, отложив фотографию, заинтересованная больше, чем обычно.

— Не много, обрывки информации отовсюду, из которых мы пытаемся собрать паззл, но она специально обученная наемная убийца, и не единственная. За ними стоит некая организация, но мы о ней фактически ничего не знаем.

— Фактически?

— Не больше того, что, как мы полагаем, они вербуют детей, с очень раннего возраста, и тренируют их, чтобы они стали… как она.

— А где?


— В России, насколько мы знаем, но они могут быть и в других местах.

— Почему вы думаете, что в России?

Хенрик с Еленой переглянулись, Хенрик кивнул, что она может продолжить.

— В прошлом году Европол проводил масштабные поиски в интернете с помощью новой программы распознавания лиц, и вот что нам удалось получить.

Она положила на стол еще один снимок. Увеличенную черно-белую фотографию: скорая помощь около маленького дома, вокруг несколько зевак.

— Это из русской местной газеты. Снимок сделан в деревне Куракино десять лет назад. Женщина на носилках умерла из-за несчастного случая от удара током дома. Она там есть.

Елена наклонилась и указала на молодую женщину в заднем ряду среди любопытных зевак. Все в переговорной наклонились вперед, чтобы лучше разглядеть снимок. На десять лет моложе, другие волосы, но, без сомнения, тот же человек.

— Почему?

— Мы считаем, что она выросла в этом доме.

— Это ее мама?

— По словам российской полиции, которая нам содействовала, по-прежнему живущие там соседи заявили, что у пары Богдановых когда-то жила маленькая девочка, Татьяна, но согласно российским реестрам, детей у них никогда не было.

— Так откуда она взялась?

— Никто не знает, она появилась в возрасте двух лет и пропала, когда ей было восемь.

— Мы полагаем, что как раз в то время ее и завербовали, — добавил Хенрик. — В таком случае на снимке ей восемнадцать.

Ханна наклонилась вперед и стала снова рассматривать снимок — она стоит сзади, не совсем в фокусе, но, кажется, все сходится. Сдержанная, серьезная молодая девушка позднего подросткового возраста. Десять лет назад, значит, сейчас ей двадцать восемь.

— В школе, куда она ходила, говорят, что она дочь сестры этой женщины, — продолжила Елена. — Но это тоже не соответствует действительности.

— А что случилось с «папой»? — поинтересовался Ларч.

— Он утонул за пару недель до смерти «мамы».

Все молча переваривали услышанное. Сложно представить, что кто-то мог завербовать восьмилетнюю девочку, муштровать ее все детство, чтобы десять лет спустя она стала профессиональным наемным убийцей. Как если бы в следующем году кто-то завербовал падчерицу Людвига и вырастил бы из нее убийцу. Но исходя из того, что они знали о женщине на снимках, о том, на что она способна и чем она занималась в городе последние дни, то, увы, информация звучала более чем правдиво.

— Соседи сказали, что с девочкой плохо обращались, мы думаем, что ее завербовали, обучили…

— …и она вернулась, чтобы отомстить, — закончила предложение Ханна, и Хенрик утвердительно кивнул. — Но вы сказали, что в семью она попала в двухлетнем возрасте, — продолжила она.

— Ей было около двух, когда она появилась в Куракино, да.

— Когда это было?

— В 1994.

— Но вы не знаете, откуда она появилась?

— Нет, мы только знаем то, что рассказали соседи, и теперь вы знаете столько же.

Ханна лишь кивнула, наклонилась и снова взяла первую фотографию, с камеры наблюдения в Юстаде, откинулась назад и внимательно на нее посмотрела.

— Итак. Теперь ваша очередь, что вы можете о ней рассказать? — спросил Хенрик, доставая блокнот и окидывая присутствующих взглядом.

Что они могут рассказать?

Все их мысли так или иначе крутились вокруг нее, но когда они попытались резюмировать, то поняли, как на самом деле мало о ней знают. Как она выглядит, что она была в полицейском участке, что убила пятерых и взорвала номер в отеле, что разговаривает на шведском.

— Она бегло говорит как минимум на четырех языках, насколько нам известно, — вклинился Хенрик.

— Со шведским как-то странно все-таки, это не особо распространенный язык, — констатировал Морган.

— Она работает в Скандинавии, мы знаем также, что она еще говорит по-фински.

Он кивнул им, прося продолжить, но никто не успел ничего сказать, как Ханна выдвинула стул и резко встала. С фотографией в руке, ни слова не говоря, она покинула переговорную и своих удивленных коллег.



Когда она медленно просыпается, идет дождь.

Ее ожидает день, наполненный разговорами, недоумением и беспокойством. Несмотря на дождь, многие будут стоять за оцеплением у полуразрушенного отеля и говорить, что чувствуют себя небезопасно, что подумывают об отъезде.

Никто этого не сделает.