Война

После освобождения Пекина от восставших уже полковник Аоки «по просьбе» китайского генерала Натуна, начальника городской охраны Пекина, занялся организацией сил китайской полиции в столице. Вскоре почти все губернаторы «пригласили» японцев для реорганизации китайской полиции. Одновременно с этим в правительственном аппарате Китая шла замена неугодных японцам китайских чиновников сторонниками сближения с Японией. Такая же ситуация сложилась и в Корее.

В Маньчжурии дела нашей контрразведки также были не очень хороши, так как Маньчжурия долгое время находилась в тесных торговых отношениях с Японией. Большинство китайских фирм, имевших отделения во всех значительных городах Маньчжурии, были тесно связаны с японским государством.

В пограничной с Россией Монголии японская разведка в последние два года также развернула активную деятельность. Через многочисленных священнослужителей – лам, монгольских князей и старейшин – усиленно распространялась идея спасения Японией азиатских народов от «северных варваров» – русских.

Анализ действий японской разведки на территории России, Маньчжурии и других стран показал, что японские специалисты тайной войны разбили весь район предполагаемого русско-японского фронта, а также тыла царской армии вдоль линий железных дорог на секторы. Это облегчало японским разведчикам наблюдение за передвижением русских войск и обеспечивало японской разведке своевременное получение сведений.

Таким сектором обычно руководил офицер японской разведки или один из агентов-шпионов, окончивших перед войной школы шпионажа в городах Чинчжоу (Корея), Инкоу и Цзинъ-Чжоу (Маньчжурия). Он контролировал всю разведывательно-шпионскую работу на участке, производил расчеты со шпионами, сортировал и проверял сообщаемые ими сведения и передавал эти сведения дальше.

Японские шпионские группы располагали значительными денежными средствами для шпионско-диверсионной работы и для приобретения помещений, которые приближали их к массе населения. Как правило, приобретались небольшие мелочные лавчонки, преимущественно булочные, которые посещались всеми слоями населения. В эти лавочки в числе других покупателей приходили солдаты и офицеры русской армии, из разговоров которых, иногда неосторожных, можно было узнать очень многое, не говоря уже о том, что офицерские и солдатские погоны давали возможность определить, какие новые части русских появились в этом районе.

С учетом всего этого основной целью агентов Аналитического центра было выявление таких групп, особенно их руководителей-резидентов. Работа была очень опасной, учитывая совсем небольшой опыт агентов. Программа курсов давала определенные знания, но в большей степени в области разведки, так как именно для этого курсы и создавались.

Из первого потока только пятеро стали нелегалами. Трое отправились в САСШ, где двое должны были подстегнуть ирландское протестное движение с целью доведения его до вооруженного восстания на их родине. Еще один уже создал аналог МММ – финансовую пирамиду LEF, зарабатывая деньги для ИРА и на нужды внешней разведки.

Еще по одному курсанту уехали в Германию и Францию. Больше десятка курсантов разъехались по дипломатическим миссиям в разные страны, а двенадцать выпускников курса с самыми низкими показателями образовали костяк контрразведки Аналитического центра. Половина из них убыла больше года назад в Харбин. Старший этой группы должен был передать обусловленное с Тифонтаем послание от меня и получить от купца всю собранную тем информацию.

Из этой шестерки на настоящий момент при невыясненных обстоятельствах в Маньчжурии пропало два человека, Маклер-Артемьев, можно сказать, при мне потерял три пальца и две фаланги, а также приличное количество кожи. И мы оба чудом остались живы.

Крот и Хасан с самого начала работали в Порт-Артуре, первый – под «крышей» моего старого знакомого Арсения Георгиевича Таралы, один – изображая приказчика ТД «Чурин и Ко», а другой – английского негоцианта.

Хасан Сандрович Бароев имел ярко выраженную кавказскую внешность с уклоном в персидские корни. Прекрасно говорил на английском, фарси и дари. Первоначально планировалось отправить его нелегалом в Индию или Афганистан, но парень правдиво признался, что боится не справиться с полученным заданием. Поэтому уже больше года тренировался в роли английского торговца-оптовика в Дальнем и Порт-Артуре.

Благодаря Тифонтаю эта парочка набрала себе помощников из китайцев и корейцев, у которых к японцам были претензии из-за убитых родственников во время японо-китайской войны, и очень неплохо поработала, о чем говорят результаты. Сегодня должен состояться суд над тремя офицерами японского Генерального и Морского штабов, которые были резидентами в крепости по своим направлениям.

В этот момент мои размышления прервал стук в дверь, после чего она открылась, и на пороге возник коридорный.

– Ваше высокоблагородие, прибыли казаки. Вас срочно требует к себе генерал Стессель.





Глава 16

Эскадра




– Ваше превосходительство, по вашему приказанию прибыл.

Проходите, Тимофей Васильевич, садитесь. Пока еще не установили, что за корабли идут к нам, я приказал, чтобы вы прибыли сюда. Не дай бог, если японцы опять пожаловали, то вам лучше вместе со мной в укрытии для штаба находиться. В прошлый раз потерь хоть и было немного от их стрельбы, но они были. И в город пять снарядов прилетело. Шесть убитых, девять раненых, поэтому, как говорится, береженого Бог бережет, – Стессель перекрестился, да и я вслед за ним. Действительно, зачем глупо рисковать, если есть возможность во время вероятного артиллерийского обстрела быть в надежном укрытии. Кто его знает, куда какой снаряд прилетит. Своего-то и не услышишь.

– Пока ехал сюда, увидел, что много народа из города в сторону сопок потянулось, – произнес я.

– А что простым жителям делать?! Защитные укрытия только на позициях да для офицеров штаба укреп-района и крепости сделаны. Увидев, что можно погибнуть, теперь большинство точно будет исполнять инструкцию – покидать город на время его обстрела, – Стессель усмехнулся. – Когда японцы в первый раз открыли огонь по батареям, порту, народ вышел на улицу, кто-то даже на крыши залез, чтобы лучше видеть.

Для них это было как представление. А вот когда в город пара двенадцатидюймовых снарядов прилетела да люди погибли, тогда-то и побежали из города. Хорошо, что основную массу населения эвакуировали. Остались только те, кто необходим для обороны крепости, и торговцы. Эти за выгоду готовы рисковать собственными жизнями.

– Кому война, а кому мать родна, – также улыбнувшись, произнес я.

– Это точно! Купчишки, что наши интенданты, про которых Суворов говорил, что всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда. Всегда есть за что! Правда, с введением новых статей в уложение эти тыловые крысы побаиваться стали. У нас доставка в крепость всего необходимого идет даже с опережением графика.

В это время в кабинет, постучав, зашел адъютант генерала.

– Ваше превосходительство, получена радиотелеграмма от адмирала Скрыдлова: «Возвращаемся с победой. Встречайте», – радостно произнес он.

– Слава богу! Спасибо тебе, Господи! – генерал, встав, развернулся в красный угол, где располагался небольшой иконостас, и несколько раз перекрестился. – С нами Бог, и мы победили!

Мы с адъютантом с радостью также несколько раз осенили себя крестом.

– Подробности известны?! – повернувшись, с каким-то жадным интересом спросил Стессель.

– Никак нет, ваше превосходительство. Только три слова. Но с наблюдательных постов сообщили, что корабли, судя по дымам, идут медленно, не больше пяти узлов, и их значительно меньше, чем было в эскадре, когда она уходила в поход, – последние слова адъютант произнес виноватым тоном.

– Когда мы узнаем состав эскадры?!

– Часа через два при таком ходе уже можно будет понять, какие корабли возвращаются.

– Что же, будем ждать! – тяжело вздохнул генерал. – Если у вас есть какие-то дела, Тимофей Васильевич, то я вас больше не задерживаю.

– Спасибо, ваше превосходительство, дел действительно много. Разрешите идти?


– Идите, но чтобы вас везде сопровождали казаки. Никаких тайных игр у меня в крепости! – строгим тоном, но улыбаясь, скомандовал Анатолий Михайлович.

«Никаких, значит никаких», – подумал я, выходя из кабинета. Тем более для агентов через портье я передал о переносе встречи на восемь вечера. Поэтому направился в сопровождении казаков в порт, где стоял «Рион», готовясь к рейдерской деятельности в Красном море.

Колчака я не застал. Как оказалось, он с отрядом катеров проследовал с эскадренными миноносцами «Бдительным», «Бесстрашным» и «Лейтенантом Бураковым» навстречу нашей эскадре. Правда, о том, что это наша эскадра, когда выходили в море, они еще не знали.

Судя по докладу адъютанта, потрепали наших изрядно, хотя перевес сил в нашу сторону, на первый взгляд, был подавляющий. Как же, десять русских эскадренных броненосцев против шести у японцев! Только вот было несколько нюансов, о которых мне подробно рассказал великий князь Александр Михайлович.

Формально Россия имела на Дальнем Востоке по броненосцам перевес на четыре единицы, но в реальности у Японии это были шесть сильнейших в мире кораблей и к тому же современной постройки, которым «Сисой Великий» и «Наварин» проигрывали три узла скорости и по весу бортового залпа уступали.

В следующую по возрасту серию броненосцев типа «Полтава» кроме головной «Полтавы» вошли «Петропавловск» и «Севастополь»; ни по вооружению, ни по бронированию они практически не уступали более крупным «Фудзи» и «Ясиме». Да и новейшие японские броненосцы, разумеется, уже достаточно ощутимо выигрывая в бронировании, имели в бортовом залпе лишь на одну шестидюймовку больше. Но вот по скорости и эта серия проигрывала один-два узла японцам.

Еще три русских броненосца принадлежали к классу «Пересвет», а именно «Пересвет», «Ослябя» и «Победа». По водоизмещению это были самые крупные броненосцы Тихоокеанской эскадры. Они имели весьма внушительный вид, но, к сожалению, идея, легшая в основу проекта этих броненосцев, была сформулирована до обострения отношений с Японией и предусматривала в качестве наиболее вероятного противника Англию.

В силу этого обстоятельства они являлись не броненосцами в чистом виде, а броненосцами-крейсерами, то есть кораблями, способными в случае необходимости отделиться от главных сил и вести борьбу на морских коммуникациях. Такие операции требовали хорошей мореходности и большой дальности плавания. Достичь их можно было, лишь чем-то пожертвовав. И этим «чем-то» стало вооружение и бронирование.

Вместо стандартных для броненосцев того времени двенадцатидюймовых орудий главного калибра эти три корабля имели десятидюймовки. Их броневой пояс, хотя и достаточно толстый, имел меньшую, чем на японских броненосцах, площадь. Причем оконечности корабля вообще не имели вертикальной броневой защиты.

Требование высокой мореходности означало высокий борт, а автономности – значительные внутренние объемы, чтобы принять большой запас угля.

Помню, великий князь Александр Михайлович показывал мне картинку, на которой в масштабе было исполнено контурное изображение «Пересвета» и наложенный на него силуэт «Микасы» – самого крупного японского броненосца. Так вот, по размерам у «Пересвета» значительно больше высота надводного борта в носовой части, что делает его прекрасной мишенью, при этом вес его брони около двадцати процентов от нормального водоизмещения, тогда как у «Микасы» этот показатель более двадцати пяти, а у «Хацусэ» достигает тридцати двух процентов!

Такая же ситуация и с бортовым залпом: у «Пересвета» этот показатель равен 1107 килограммов, если принимать в расчет шестидюймовые орудия и выше, а у «Микасы» – 1862 килограмма.

При этом сказанное не означает, что «Пересветы» плохие корабли. Отнюдь нет! Англичане для противодействия им были вынуждены построить шесть броненосцев класса «Дункан», несущих броневой пояс лишь в сто семьдесят восемь миллиметров. Это тоньше, чем на самих «Пересветах», и примерно соответствует толщине пояса на японских броненосных крейсерах. Зато «Дунканы» развивали ход в девятнадцать узлов!

Можно сказать, что «Пересветы» просто попали не на тот театр военных действий, для которого их создавали. И хотя мы относим их к эскадренным броненосцам, необходимо понимать, что по факту они наполовину броненосцы, наполовину броненосные крейсера.

Оставшиеся «Цесаревич» и «Ретвизан» пусть были на одну-две тысячи тонн легче, чем четверка новейших японских броненосцев, но по остальным характеристикам они практически ничем им не уступали.

Вот так обстояли дела с броненосцами. Как бы и преимущество в четыре корабля, но при этом эскадра идет со скоростью самого медленного корабля, а «Наварин» и «Сисой Великий» больше пятнадцати узлов не могли дать, и это нивелировало наше превосходство над японскими броненосцами.

А если взять шесть японских броненосных крейсеров, у которых наиболее выраженно преобладали эскадренные качества и которые не столь уж и значительно уступали нашим броненосцам-крейсерам типа «Пересвет», то наше превосходство сжималось как шагреневая кожа. Тем более наши броненосные крейсера по приказу адмирала Алексеева были сведены во Владивостокский отряд и в бою с эскадрой адмирала Того участвовать не могли.

Поэтому прихода эскадры вся крепость ждала с нетерпением и в то же время с каким-то страхом. Потери были – про «Сисоя Великого», «Владимира Мономаха», «Адмирала Корнилова», «Варяга» и «Боярина» уже было известно. А это почти две с половиной тысячи погибших, из которых больше ста офицеров. И теперь оставалось гадать, кто еще погиб! Кому не повезло!

Через четыре часа я вместе с командиром «Риона» кап-два Трояном и другими офицерами корабля стоял на мостике и смотрел, как в порт с помощью буксиров затаскивают «Петропавловск», над которым развевался штандарт начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала Скрыдлова.

На корабль я перебрался вместе с Петром Аркадьевичем еще час назад. На нем, используя дальномеры, можно было рассмотреть корабли возвращающейся эскадры куда раньше и лучше, чем через бинокли с берега. Вот и не выдержали этой пытки незнанием. Когда обсудили все с Трояном в адмиралтействе, отправились к нему на корабль.

Вид «Петропавловска» был ужасен. Передняя башня главного калибра была перекошена, ствол одной из двенадцатидюймовок упирался в палубу. Две открытые шестидюймовки Канэ правого борта, который мы видели, были искорежены. Одна из башен на две пушки Канэ имела несколько пробоин, на второй также были видны повреждения. И везде следы пожаров, искореженного металла, да и сидел броненосец в воде куда ниже ватерлинии.

– Досталось «Петропавловску» как флагману. Как назад-то дошел! Чудом каким-то?! Спасибо тебе, Господи! – Петр Аркадьевич снял фуражку и перекрестился.

Вслед за своим командиром, сняв головные уборы, наложили на себя крест остальные офицеры, к которым присоединился и я.

Честно говоря, глядя на флагман, я вообще не понимал, как избитый до такого состояния корабль еще держится на плаву и на нем кто-то остался в живых. Все-таки я сухопутный человек и предпочитаю для боевых действий надежную сушу. Поэтому все то время, когда «Петропавловск» протаскивали мимо «Риона», чувствовал, как все волосы на моем теле шевелятся.

Примерно в таком же состоянии были «Полтава», «Севастополь» и «Пересвет». Остальные эскадренные броненосцы были в относительной целости по сравнению с этими четырьмя кораблями. Кроме уже известных потерь еще недоставало броненосца «Наварин», крейсеров «Дмитрий Донской», «Паллада», «Диана», а также трех из пяти эскадренных миноносцев типа «Форель» и двух из шести типа «Сокол».

Теперь оставалось только узнать, какие потери понесла японская эскадра, чтобы выяснить для себя, что же Николай Илларионович назвал победой.

Минут через двадцать «Петропавловск» отдал якоря, и к нему направился адмиральский катер. Заспешил на берег и я. Надо было все узнать из первых уст.

Через полтора часа все собрались в зале для совещаний, и вице-адмирал Скрыдлов с перебинтованными головой и рукой начал доклад.





* * *


Эскадра, разделенная на две колонны, с учетом ночного времени шла пятиузловым ходом по курсу зюйд-ост 70°, направляясь к Чемульпо. Шли двумя кильватерными колоннами, ориентируясь по кормовым огням. Первую из десяти эскадренных броненосцев возглавлял «Петропавловск» с начальником эскадры Тихого океана вице-адмиралом Скрыдловым на борту.

Вторую колонну из семи крейсеров возглавлял «Владимир Мономах» под флагом вице-адмирала Старка. Оскар Викторович, будучи младшим флагманом и начальником отряда крейсеров Тихоокеанской эскадры, поднял флаг на «Мономахе» по старой памяти. Чуть больше десяти лет назад он два года командовал этим кораблем.

Впереди колонн клином двигались крейсер-разведчик «Боярин» во главе и шесть эскадренных миноносцев типа «Сокол» по три на каждом крыле. Пять эсминцев типа «Форель» веером замыкали две колонны кораблей русской эскадры.

– Ваше превосходительство, с «Боярина» передают, что отчетливо слышат переговоры большого количества японских кораблей, – произнес командир «Петропавловска» капитан первого ранга Яковлев, подойдя к Скрыдлову.

На этом крейсере, который должен был использоваться и уже использовался как разведчик и корабль связи, так же как и на «Новике», стоял усовершенствованный беспроволочный телеграф, способный принимать и отправлять телеграммы на расстояние до семисот миль. С помощью такого аппарата также можно было заглушить переговоры японских кораблей.

– Это замечательно, Николай Михайлович! Значит, не зря идем к Чемульпо. Теперь бы узнать, кто там находится, – адмирал на несколько секунд задумался, а потом продолжил: – Передайте Владимиру Федоровичу, чтобы он вместе с «Соколами» шел к Чемульпо на полных парах. Боевая задача – установить силы противника и при возможности атаковать миноносцами. Без надобности не рисковать! Сведения важнее!