Война

– Без чинов, Алексей Ефимович, – пожав руку, я сел на предложенный стул. – Рассказывайте, как обстоят дела в крепости с разведкой и борьбой со шпионажем.

– Благодаря вашим агентам и помощи людей Тифонтая, можно сказать, что неплохо, – Едрихин тяжело опустился на стул, сев не на свое место, а напротив. – В общей сложности задержано восемнадцать человек, по которым была информация, что они работают на японскую разведку. Шестеро из них японцы, четверо легальные, а двое маскировались под китайцев.

– Что-нибудь интересное есть?

– Да нет, наверное, – произнес капитан и сам же улыбнулся такому словосочетанию. – Извините, Тимофей Васильевич, пятые сутки на ногах. Поспать удается, дай бог, часа два в день. В общем, ничего неожиданного нет. Все, как и предполагали. Фотографы, содержатели публичных домов, торговцы, горничные, садовники. Сбор информации по крепости, кораблям, офицерам.

– Как взаимодействие с коллегами?

– Порт-Артурская крепостная жандармская команда сформирована меньше года назад, ее начальник ротмистр князь Александр Платонович Микеладзе прибыл в крепость всего лишь как три месяца. Штат команды полностью не укомплектован, но князь предпринял все усилия, чтобы выполнять свои обязанности в полном объеме. У меня с ним сложились хорошие рабочие взаимоотношения.

– По революционерам что-нибудь есть? – задал я вопрос, подумав про себя, что в том своем мире попадалась мне статья какого-то историка, выдвинувшего гипотезу, что эскадренный броненосец «Петропавловск» подорвался не на мине, а был заминирован эсерами во время ремонта.

Аргументацию автор статьи приводил слабую, но вероятность таких действий со стороны пламенных революционеров довольно большая. Тем более, уже было установлено, что, готовясь к войне с Россией, Япония сделала ставку не только на свой флот и армию, но и на проведение секретной операции по дестабилизации Российской империи изнутри. Помочь в этом, по мнению японцев, призваны были российские революционные и оппозиционные силы. По полученным разведданным, за последний год Япония потратила на это почти один миллион иен, или один миллион полноценных российских золотых рублей.

В середине тысяча девятьсот второго года в России начался революционный террор. Лондон на своей территории сплотил всех революционеров. Туда переехали Ульянов, Аксельрод, Засулич, Мартов, Плеханов, Парвус, Чернов, Савинков и прочие. Раздробленное революционное движение начало объединяться под крылом английского правительства, используя английские, а с ноября месяца прошлого года и японские деньги.

Среди получателей японских «грантов», то есть тех, кто готов был заняться организацией массового вооруженного восстания в России, были эсеры, а также партии польских, финских и кавказских националистов, которые мечтали о развале империи.

Эти данные были получены после знакомства и ряда встреч японского полковника Акаси Мотодзиро с финским «активистом» Конни Циллиакусом, рядом с которым оказался человек, «барабанящий» куратору из охранного отделения. Так военный атташе в Петербурге попал в плотную разработку не только охранного отделения, но и Аналитического центра, и контрразведки.

Постепенно выяснили, что Мотодзиро Акаси окончил военный колледж и академию в Токио, служил на Тайване и в Китае, занимал пост японского военного представителя во Франции. Во время японо-китайской войны состоял при Генеральном императорском штабе японской армии.

Акаси оказался незаурядной личностью. Художник и поэт, человек, обладавший большой силой убеждения и даже некоторыми экстрасенсорными способностями, он блестяще справлялся со своими обязанностями и поставленными задачами. Поэтому общество «Черного дракона» лоббировало назначение Акаси на должность военного агента в России и, более того, добилось, чтобы он получил статус «странствующего атташе», то есть имел возможность разъезжать как официальное лицо по разным европейским странам, где проживало много эмигрировавших из России противников самодержавия.

В течение полугода Акаси установил прочные связи с представителями российских либералов, эсеров, социал-демократов, бундовцев, финляндских, польских и кавказских националистических группировок.

Не испытывая ни малейших симпатий к сторонникам социалистической идеи и не являясь поборником российского национально-освободительного движения, японский шпион-разведчик преследовал весьма простую прагматическую цель: накалить внутриполитическую обстановку в России и заставить вести войну на два фронта – с врагом внешним и внутренним.

Акаси хорошо платил за предоставленную информацию, оказывал материальное содействие российским оппозиционерам и революционерам в организации и проведении активных действий внутри страны.

Точные данные, кому, в каком количестве и с какой целью предназначались японские деньги, мы получили от «барабанщика» из окружения Циллиакуса, который смог скопировать отчет финна для Акаси о потраченных деньгах. Суммы были приличные и в основном шли на закупку оружия.

Кроме эсеров в качестве получателей крупных сумм фигурировали и Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров, Польская социалистическая партия и Финляндская партия активного сопротивления.

В общем, подполковник Акаси работал усердно, с огоньком, собирая сведения, ничем не пренебрегая. Был неоднократно отмечен в посещении германского и французского посольств, даже со шведско-норвежским военным агентом Карлом Гейгером Лейенгюву-дом встречался. Думаю, останься английское посольство в Петербурге, то там точно был бы постоянным гостем.

Благодаря Акаси выяснили, что в столице, оказывается, много японцев проживает, а некоторые из них даже православие приняли и на русских девушках женились, оставаясь при этом, вернее всего, представителями японской разведки. Предполагаю, что с началом боевых действий все они будут арестованы. Ну, на кого материал нормальный удалось собрать.

В качестве доказательств также послужит перехват телеграфной переписки японских дипломатов из Европы в Токио через Париж и Шанхай, который удалось организовать представителям МИДа и ребятам Лаврова. За полгода было дешифровано около двухсот секретных телеграмм будущего, точнее, уже настоящего, противника.

– А у нас должны появиться революционеры? – прервал вопросом мои воспоминания Едрихин.

– Не исключено, Алексей Ефимович, не исключено. Японская разведка активно работает с революционной средой, финансируя деятельность различных партий. Большие суммы уходят на закупку оружия, взрывчатки и средства их доставки контрабандой в Россию. По имеющимся данным готовятся вооруженные выступления в Царстве Польском, в Великом княжестве Финляндском, на Кавказе. Ожидается новая волна террористических атак. Про попытку взорвать док во Владивостоке вы, конечно, слышали?

– Слышал, Тимофей Васильевич. С «Ангары» привели двух японцев-шпионов и остальных их соотечественников. Пленных временно разместили в тюрьме. Места для их содержания у нас пока нет, но вопрос решается в экстренном порядке. Офицер, который сопровождал эту группу, и рассказал о последних событиях, начиная с Владивостока. Только я так и не понял, а кто хотел совершить диверсию?

– К сожалению, я ответить на этот вопрос также не могу, Алексей Ефимович. Проведенная ревизия дока, которую организовал полковник Иванов, подтвердила информацию анонимки. И затвор, и насосная станция были заминированы. Причем заряды были заложены очень грамотно. При минимальном количестве взрывчатки ущерб был бы максимальный, так как были бы выведены из строя механизмы затвора и насосы. Поэтому я думаю, что минирование осуществили японцы с хорошим военно-инженерным образованием и опытом. У революционеров пока таких специалистов нет.

– И, слава богу, что нет, Тимофей Васильевич, – капитан размашисто перекрестился. – Это что же было бы, если бы заряды рванули.

По словам полковника Иванова, запасных механизмов затвора и насосов во Владивостоке нет. Новый заказ в Штатах выполнили бы не раньше, чем через полгода, а ремонт обошелся бы не меньше, чем в полмиллиона рублей золотом. А представьте, если бы таким же образом заминировали важные механизмы корабля или заложили бы заряды рядом с боеприпасами в местах их хранения?!

– Да каким образом, Тимофей Васильевич?

– Да хотя бы во время ремонта. Или вы думаете, что наши корабли вернутся целыми и невредимыми? А кто их будет ремонтировать? У вас или у ротмистра Микеладзе есть досье на каждого рабочего, который будет привлечен к ремонту кораблей и достройке дока крепости, или работающих на других объектах крепости?! Вот поэтому я и поинтересовался информацией по революционерам. Одиночки и небольшая группа террористов – это самые опасные для нас враги. Особенно если они правильно обучены. А в Англии их есть кому обучать, Алексей Ефимович, – с некоторым раздражением в голосе закончил я, вспомнив события, во время которых погибла моя смелая птичка.

Эта потеря до сих пор отзывалась в памяти глухой тоской и укором самому себе за то, что не смог ее сохранить и уберечь.

– А почему одиночки и малые группы?

– Потому что они оставляют мало следов и контактов, по которым их можно отследить. И, как правило, это профессионалы своего дела.

– Извините, Тимофей Васильевич, у вас есть какая-то информация?

– К сожалению, нет. Поэтому необходимо разработать профилактические мероприятия, направленные на снижения риска возможных диверсий в адмиралтействе, на кораблях, фортах, оборонительных позициях, в самом городе, да и Дальний не забыть.

– Господи! Тимофей Васильевич, да где людей для этого найти?! У меня в штате всего четыре человека! У князя в подчинении всего десять унтеров, хотя еще пять положено и два заместителя в офицерском звании, но их нет.

– Алексей Ефимович, ваша задача – организовать мероприятия с привлечением войсковых подразделений, морских экипажей, служащих адмиралтейства и проконтролировать их исполнение. Так что давайте прикинем, что можно сделать, составим план, распишем силы и средства, подготовим проект приказа, а завтра попробуем подписать его у генерала Стесселя. Анатолий Михайлович находится в благодушном состоянии после удачного боя, думаю, что он не откажет в такой мелочи, – я ободряюще улыбнулся Едрихину. – У вас, считай, весь гарнизон укрепрайона и экипажи кораблей есть для борьбы с диверсиями и террором. Надо только правильно все организовать.

Вам легко говорить, Тимофей Васильевич. Вы здесь как посланник и флигель-адъютант императора с инспекционной поездкой. Вам, может быть, и не откажут, а мне все межведомственные вопросы приходится решать через полковника Лаврова. Зато с меня, бедного капитана, все требуют результатов, информации, – как-то обиженно произнес начальник разведки и контрразведки крепости.

– Так пользуйтесь моментом, господин капитан. Я весь в вашем распоряжении. Пока не придет эскадра, буду находиться в крепости и готов помочь всем, чем смогу.


Выслушав слова благодарности Едрихина, начали с ним набрасывать первоочередные мероприятия противостояния вероятным попыткам диверсий и терактов в Порт-Артуре и Дальнем. Только увлеклись, как в коридоре возник шум, и после стука в дверь на пороге кабинета застыл старший унтер, который произнес:

– Ваше высокоблагородие, там двое прибыли из тех, о которых знать не положено, и третьего с собой притащили с мешком на голове. Заводить?

– Заводи, Пахомыч, заводи… Вот такой контингент у меня для борьбы с японскими шпионами, – невесело проговорил капитан, когда унтер вышел из кабинета. – И этот еще нормальный, с боевым опытом, по-китайски понимает и что-то пролопотать может.

– А кто это те, о которых знать не положено? – заинтересованно спросил я.

– Это ваши агенты, Тимофей Васильевич. Меня как-то Пахомыч спросил, кто это? Я ему и ответил, что об этом знать не положено никому, кроме меня. Вот он с тех пор так их и называет, – на усталом лице капитана появилась улыбка.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и в него ввалились агенты центра Хасан и Крот, тащившие под руки человека невысокого роста в отличном английском костюме, туфлях, но с мешком на голове.

– Господин полковник?! – удивленно произнес Крот, получивший эту кличку от фамилии Кротов. – Вы здесь?!

– Здесь, Крот, и уже на почте маячок оставил. Думал завтра с вами встретиться. Но раз уж так произошло, рассказывай, что это за клиент с мешком на голове. Кого поймали? Неужто японского шпиона?

– Никак нет, господин полковник. Эта рыбка куда крупнее, чем какой-то японский шпион, который только и может, что сообщить о составе эскадры, да где какие батареи стоят. Об этом японцы уже давно знают. Мы заловили крупную щуку, которая все больше террором балуется, – с этими словами агент стащил с задержанного мешок, а я не выдержал и присвистнул от удивления.

– Здравствуйте, Борис Викторович, вот уже не думал, что встречусь с вами в Порт-Артуре. Какими судьбами здесь оказался один из руководителей Боевой организации партии эсеров? – поинтересовался я у Савинкова, рассматривая его недовольное выражение лица, загнутые, набриолиненные усы и растрепанную шевелюру.





Глава 15

Невидимый фронт




– Здравствуйте, Тимофей Васильевич, если позволите обращаться к вам по имени и отчеству. Признаться, и я удивлен нашей встрече чуть ли не на краю земли, – Савинков попытался выпрямиться, но связанные сзади руки и «поддержка» с обеих сторон двух агентов не позволили это ему сделать.

– Что же вы, господа, так не вежливы с нашим гостем. Предоставьте ему стул, руки развязывать не надо, и краткий доклад.

Усадив основателя и руководителя боевой организации на указанный мною стул, коллежский секретарь Кротов, приняв стойку смирно, доложил:

– Господин полковник, сегодня рано утром в порт Дальний прибыл пароход под английским флагом, на котором приплыло сорок восемь пассажиров. Когда они проходили регистрацию в таможне, агент Хасан опознал Савинкова Бориса Викторовича – одного из террористов-эсеров.

– Так точно, господин полковник! По этим усикам и опознал, несмотря на то что и париком с очками господин Савинков воспользовался, да и паспорт британский имел на имя Чарли Гильберта. Но вот усики свои ему бы лучше поменять надо было.

Я посмотрел на лидера эсеров-боевиков и понял, что меня смущало в его виде с самого начала – длинная шевелюра. Последний раз, когда я его видел, как и на фото, что у нас имелись, тот был с короткой стрижкой и большими залысинами. Прикинув мысленно еще и очки с роговой оправой на лицо Савинкова, подумал, что тоже признал бы его только по его щегольским усикам.

– Пройдя регистрацию, Савинков сдал на временный склад на хранение пять деревянных ящиков размером три фута, на полтора и на полтора фута, а сам направился в город, – продолжил доклад Кротов. – За ним для наружного наблюдения ушел господин Ли. Я же осмотрел груз. В ящиках оказалось вот это.

С этими словами агент достал из кармана небольшой брусок, завернутый в бумагу, на котором было написано «Мыло Pierette». Развернув обертку, я увидел желто-коричневое вещество, действительно, похожее на кусок мыла.

– Это то, о чем я думаю, Николай Михайлович? – от волнения я обратился к агенту по имени-отчеству.

– Так точно, господин полковник! Тротил в чистом виде. Уже проверили.

– И сколько такого груза было у господина Савинкова?

– Около семидесяти пудов будет.

Не слабо…

Я задумался, прикидывая, что такое количество взрывчатки наш Борис Викторович самостоятельно вряд ли смог бы освоить. Значит, у него здесь есть сообщники, есть план диверсии и, вернее всего, не одной.

– Задержание Савинкова кто-нибудь видел? – поинтересовался я у Кротова, продолжая анализировать сложившуюся ситуацию.

– Господин полковник, когда выяснилось, что вместо мыла находится тротил, я принял решение о задержании Савинкова. Мы его аккуратно изъяли из номера в гостинице. Портье и швейцар предупреждены и будут молчать. В Порт-Артур привезли в закрытой карете. Выводили с мешком на голове.

– Рановато задержали, господин Кротов, рановато…

– Господин полковник, Ли из наружки слышал, как Савинков при заселении в гостиницу интересовался у портье фотосалоном Нитаки и борделем Жанеты Чарльз, а они оба арестованы. Я побоялся, что, узнав об этом, Савинков перейдет на нелегальное положение.

– Понятно. Ладно, имеем то, что имеем. Что же вы, Борис Викторович, мыло такое интересное привезли?! Не расскажете, где и с кем хотели его применить?! По старой памяти, так сказать!

– Вы действительно с ним знакомы, господин полковник?! – удивленно перебил меня Едрихин.

– Господин Савинков – друг детства и юности моей супруги. В день, когда я ей делал предложение, она меня познакомила с Борисом Викторовичем. Так что мы знакомы, Алексей Ефимович.

– Как поживает Мария Аркадьевна? Все ли у нее хорошо? – вежливо и спокойно произнес задержанный, хотя я краем глаза видел, как он побледнел, увидев и услышав, что его мыло-тол раскрыто.