Во сне и наяву

— Да, это молодая девка, дело простое, — говорит Роэ.

— Простое? — Старуха помолчала, потрясла своей уродливой родинкой. — Вон у тебя шнырь твой в машине, отчего он не сделает этого простого дела?

— Надо всё сделать по канону, это не просто червь, за него сама Бледная просила. — говорит Роэ, но дело-то было как раз в том, что он не чувствовал себя комфортно с этим червём, в общем, поэтому он не поручил дело Мартышке, поэтому он приехал сюда.

— А что ты нам дашь за это? — снова завелась Зола.

«Тупое животное, ты всё не успокоишься, ну, давай, скажи что-нибудь ещё, что мне нужно будет запомнить». Роэ ничего ей не отвечал.

— Ладно, — произнесла наконец Эсмеральда, — я пошлю туда своего.

— Пусть он будет с ножом, — напомнил ей Роэ, — пусть всё будет как положено.

— Хорошо, он будет с ножом, — обещала старуха.

Виталий Леонидович полез в карман и достал телефон:

— Вот её фото, вот адрес, она должна вонять гарью, кому переслать всё это?

Зола молча достала свой телефон.





Глава 49




Вышла из метро, а тут вдруг солнце. Для начала октября событие редкое. Это даже чуть воодушевило её, ей всегда нравилось солнце, девочка любила юг и море. Ей пришлось спрашивать, где находится сквер Попова. Одна бабулька указала ей направление, и девочка пошла по Каменноостровскому проспекту. Она очень волновалась. Всё думала и думала, что будет говорить Аглае. Думала, как начать, с чего начать. «Главное — не разозлить её, она ведь чокнутая, с ней нужно говорить аккуратно, ну а если её начнёт колбасить — убегу», — думала Светлана. И самое удивительное было в том, что она была уверена, что эта встреча произойдёт именно сейчас, а не когда-либо в будущем. Мало того, чем дальше она шла, тем увереннее она была. Девочка сама не заметила того, что идёт так, как будто знает этот проспект, знает этот сквер, а ведь была она тут впервые. Она просто шла, ни секунды не сомневаясь в том, что идёт правильно, словно корабль в бурю, нашедший сигнал радиомаяка. А вот и сквер. Тут хорошо, деревья мокрые, потерявшие половину листьев с крон. Мокрые дорожки, ещё не убранная с них пёстрая листва, редкие прохожие. Здесь почти не слышно машин, хотя проспект рядом. А ещё солнце. Редкое и совсем не горячее солнце осеннего Петербурга. Тут было тихо, спокойно и хорошо. Не зря Аглая выбрала этот сквер для прогулок.

Света издали увидала скамейку и сидящую на ней женщину в вязаном пальто. Поначалу Светлана думала, что та «сидит» в телефоне, но, зайдя сбоку, она поняла, что женщина держит в руках книгу. Вот теперь сердце девочки билось так, как будто она финишировала после десяти тысяч метров. Света даже остановилась на секунду, собираясь с духом. Она уже могла рассмотреть женщину, что сидела на скамейке с книгой.

Эта женщина не была Аглаей. У этой был маникюр, она была причёсана и опрятна. Носила сапожки на каблуке, а рядом с ней лежал зонт. Это была не Аглая, это была Манана Гванца.

Ноги подкашивались у Светы от волнения, она опять и опять думала о том, как лучше начать разговор. Стоять дальше смысла не было, она понимала это и, пересилив себя, девочка двинулась вперёд, прошла последние двадцать метров и села на край скамейки. Она ещё раз подумала о том, что сейчас скажет, уже произнесла про себя первую фразу, когда услышала вдруг:

— Я уж подумала, что вы не решитесь начать.

Девочка от удивления раскрыла рот. Аглая, то есть Манана Гванца, сама заговорила с ней. Заговорила, не поднимая глаз от книги. Всё, что Света придумала, тут же вылетело у неё из головы. И всё, на что её хватило, было:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте-здравствуйте, — тихо отвечала женщина, так и не поднимая головы от книги. В её речи слышался едва уловимый акцент.

Голос у неё был тихий, говорила Манана медленно, она показалась Светлане какой-то… сонной, что ли.

— Вы пришли меня убить? — продолжала Манана.

— Убить? — удивилась Светлана. — Я? Нет, — она растерялась и теперь не знала, что и сказать. — Я просто… Поговорить пришла, ну, пообщаться.

— Пообщаться? — Манана подняла на неё глаза. Её глаза были чуть прикрыты, она и вправду казалась сонной. — Я сумасшедшая, о чём вы собирались говорить с сумасшедшей? Может, об Ольге Бузовой?

— О Бузовой? — и этот вопрос поначалу поставил Свету в тупик. — Нет, не о Бузовой, — она чуть подумала. — Я пришла поговорить о наших с вами делах.

— О наших делах? — Женщина смотрела на неё своими слегка прикрытыми, сонными глазами. — О каких ещё наших делах?

— Ну, о том, что я там… ну, на вашей территории… обитаю…, — начала Светлана. — Ну, это вам не нравится, но я…

— Да плевать мне на территорию, — оборвала её Манана, она говорила это так лениво, словно собиралась зевнуть, — дело не в территории, дело в том, что ТЫ — зло.

Она первый раз обратилась к девочке на «ты». И это обращение Светлане показалось очень резким, грубым. Девочка даже растерялась, растерялась по-настоящему: «Что за бред? Она, кажется, и вправду больная. Точно! У неё кукушка уже покинула скворечник!».

— Я? — удивлённо переспросила девочка. Она собиралась объяснить Манане, как обстоят дела. Может быть, вспомнить маму-Таю, но вместо этого лишь спросила. — Я — зло?

— Ты — зло! — на сей раз чётко и совсем не сонно произнесла Манана.

— Вы ошибаетесь, — произнесла Света мягко, она всё ещё надеялась, что может договориться с этой чокнутой, — я никакое не зло, я пришла с вами просто поговорить.

— Да? Вы пришли поговорить? — и опять Манана разговаривала с ней своим «сонным» голосом. — Просто поговорить? А гнилую зачем с собой притащили? Для устрашения? Или для охраны?

— Кого? — не поняла Светлана. — Какую гнилую?


Манана не ответила ей, она смотрела куда-то мимо Светы, и девочка, чуть повернув голову, скосила глаза… И УВИДЕЛА ЕЁ!

По скверу с парой больших жёлтых листьев в руке прогуливалась Элегантная Дама. Она, как и всегда, была в бежевом плаще, чёрных сапогах, чёрных перчатках, чёрной антиковидной маске и больших солнцезащитных очках. На голове у неё был красный платок. Дама медленно шла по скверу метрах в тридцати от беседующих Светы и Мананы.

Когда девочка повернулась к Манане обратно, та уже взяла зонт, закрыла книгу и встала.

— Может, ты и не знаешь этого, но ты зло. Я бы убила тебя прямо сейчас, но гнилая мне не даст этого сделать. Но там, — Манана сделала паузу и чуть наклонилась к Свете, — но там её не будет, и я убью тебя при первой возможности. При первой возможности.

Она опять говорила Светлане «ты», она не улыбалась, она была очень серьёзной, от её сонливости и следа не осталось. Свете стало не по себе, девочка поняла, что Манана… — да никакая это уже была не Манана, это была настоящая Аглая — что Аглая не шутит. Вообще не шутит. Девочка некоторое время растерянно глядела ей вслед, а потом решила взглянуть на Элегантную Даму, которую чокнутая называла «гнилой». Оглядывалась- оглядывалась, но так и не увидела её. Дама исчезла, словно её и не было. Света была одна, в сквере, кажется, кроме неё, никого не было. Она вспоминала их с Аглаей быстрый разговор, из которого девочка ровным счётом ничего не поняла, кроме того, что договориться с Аглаей не вышло. И что та убьёт её при первой возможности. Света так и сидела на лавочке растерянная, удивлённая и немного подавленная, а тут ещё и дождик стал капать.



Она вернулась домой, поблагодарила отца Серафима за то, что тот посидел с мамой. Стала готовить себе обед. Света так расстроилась после разговора с Аглаей, что позабыла про еду и ничего себе не купила, хотя деньги у неё с собой были. Она варила макароны, а сама думала об Элегантной Даме. Кто она, почему она стала так часто ей встречаться и почему Аглая решила, что это Света её с собой притащила в сквер? Она поела маскаронов с кетчупом, потом кусочек булочки с маслом и чай. И даже с грустными мыслями эта незамысловатая еда казалась ей очень вкусной. Девочка была готова съесть ещё столько же, ну или хотя бы выпить ещё чая с булкой, но побоялась. Она и так заметно… Нет, не потолстела, а покрепчала. Ей теперь точно были нужны не только новые кроссовки, но и новые штаны.

Нафиса пришла пораньше, чтобы Светлана смогла сходить за близнецами в детский сад. А в этот вечер они как с цепи сорвались.

Воспитательница на них жаловалась, сказала, что дрались и обзывались на других детей. Светлана стала проводить расследование по пути домой, и всё прояснилось. Затевал, как всегда, всё Максим, а Колька выступал в роли исполнителя. Чувствуя неприятности и зная, что сестра им дома устроит, может ведь и от компьютера отлучить, братья стали переругиваться, спихивая вину друг на друга, потом всё перешло к обзывательствам. Это тоже было делом привычным, ну а дальше по обычной братской программе, Колька, шедший слева от Светланы, чуть притормозил, забежал сзади и пнул Макса. Макс кинулся мстить, и это как раз тогда, когда они все шли через детскую площадку, на которой было много детей и мам. Эти два балбеса не могли потерпеть до дома и затеяли драку прямо на улице. Света разозлилась, схватила одного за руку, другого за руку, хотела их развести, но вместо этого подняла их обоих в воздух, говоря при этом сквозь зубы и зло:

— А ну-ка… прекратили быстро, получите дома оба!

— Отпусти, — заверещал Колька больше от обиды, чем от боли.

— Успокоился, я сказал, — шипела Света, — дома я с вами поговорю ещё.

Хотела ещё обоим под зад дать, но постеснялась, и так мамаши смотрители на них. Не стала, и только после этого опустила братьев на землю. Опустила и поняла вдруг как-то сразу, что несла их обоих, каждого в руке, и даже не чувствовала их тяжести, ну, как будто несла два пакета туалетной бумаги. А на самом-то деле они ребята не тощие, каждый весит килограммов двадцать с лишним.

Она напрягла мышцы под одеждой и незаметно попробовала свои руки выше локтя. Да, у неё были хорошие мышцы, с такими хоть в десятиборье записывайся. При этом она была полна сил и энергии и прекрасно себя чувствовала, и если надо, если случись сейчас соревнования и нужно будет бежать, она бы прямо с места пробежала и сто метров, и четыреста, и десять тысяч.

Осознание своей прекрасной спортивной формы отвлекло её от неприятных мыслей, и в этот вечер тучи, сгущавшиеся над головами Кольки и Макса, прошли стороной, и они благополучно засели за компьютер. А девочка не могла понять, как и когда она набрала и вес, и силу, ведь она почти не тренировалась, а если и бегала, то только для того, чтобы форму поддерживать. А тут вон как всё. Может, это возрастное? А ещё у неё голова была кругом, столько было событий, столько происшествий. Её переполняли мысли, эмоции, доставали сомнения. Но ей не с кем было всем этим поделиться. Не с кем обсудить свои дела. Папе лучше ничего вообще не говорить. А кому? Отцу Серафиму? Ну, может быть, но это не то, чего она хотела бы. Лю? Да, с Лю она многим могла поделиться, но Любопытный там, а не здесь. Кстати, нужно будет у него обязательно спросить, почему это Аглая считает её злом. И кто эта женщина, которую Аглая назвала «гнилой». Хотя откуда ему знать? Он, конечно, умный, но… Светлана взяла в руки телефон.

Опять близнецы ругаются, Нафиса пошла на кухню за чаем. А Светлана стала прокручивать список абонентов, впрочем, он был у неё не такой и большой.

«Пахомов». Нажать? Не нажать? Она не решалась. А что она ему скажет? «Привет, Пахомов, как твои рёбра? Кто тебя избил? А знаешь, я стала сильной и в следующий раз смогу заступиться за тебя. А ещё меня называет злом одна баба из моих снов, ну, не то чтобы из снов, ты не подумай, она и в реале существует, она же грозится меня убить при первой возможности. Как ты думаешь, мне взять на неё заказ? За неё мне обещают одну крутую фигню, которую очень хочет получить мой воображаемый друг из какого-то не нашего времени или ещё там откуда-то».

Опять этот её сарказм, и всё на ту же тему. Ну, так с этим сарказмом хоть повеселее. Да, она по-прежнему не могла никому рассказать про всё то, что для неё было важно, что было частью её жизни. Причём большей частью. Её отвлекают от мыслей. Опять ругаются.

— А ну прекратили, — кричит она братьям, — если ещё раз услышу, что ругаетесь — пойдёте спать!

Те замолкают, сначала косятся на сестру, потом продолжают играть. Света чуть подумала и всё-таки не стала нажимать вызов. Спрятала телефон. А то вдруг Пахомов ещё и в классе про неё расскажет. Мало ей, что её зовут «спортивной», так ещё будут звать «разговаривающей с духами». Нет. Этого девочке точно не нужно.



Она уже знала, о чём Любопытный заведёт разговор. Едва он начал обычное своё «человек Светлана-Света», девочка поняла, что дальше речь будет идти о том, чтобы тут остаться.

— Я думаю, что нам пока лучше остаться на этом месте. Да, пока вы не сможете окрепнуть для дальнего пути, — говорил ей Любопытный, — пока как следует не разведаем дорогу на север. А вот когда мы будем готовы, так и начнём движение.

Света не торопится отвечать. «Мне интересно, а что ты теперь скажешь про Аглаю?», — думает она и наконец произносит:

— Я встречалась с Аглаей, как мы и договаривались.

— Любопытно, вы пришли к какой-нибудь договорённости с нею?

— Угу! Договорились, что она убьёт меня при первой возможности. Она была очень серьёзна, она не шутила.

Голос отвечает почти сразу; если бы у него было лицо, Света была уверена — сейчас бы оно сияло:

— Что ж, своей бескомпромиссностью она не оставила нам шансов на мирное разрешение вопроса. Теперь нам придётся её деструктурировать.

«Деструктурировать». Красивое словечко, намного красивее чем «убить». Девочка, конечно, рада, что он пришёл к этому выводу, но деструктурировать, убить… пока это только слова.

— И как же я её… деструктурирую? Вы видели её, она здоровая, как мужик, она меня… Даже не знаю, что она со мной сделает, если я не убегу.

— Жабы маленькие, но их никто не ест, — произнёс Лю. — Мы найдём способ разрешить эту проблему. И тогда у нас будут основания просить у мамы-Таи артефакт, который, несомненно, будет нам очень полезен в дороге.

«Да, кажется, он очень тебе нужен, этот артефакт, наверное, аж кушать не можешь», — подумала Светлана, но решила не заострять сейчас на этом внимания.

— Отравить её? Жабьим жиром?

— Надо попытаться. Я буду наблюдать за ней некоторое время. Выясню, когда она приходит, когда уходит из Истока. Где обычно бывает, что делает, какими предметами пользуется. Главное — выяснить, где её место. Когда всё будет ясно, мы попытаемся её деструктурировать.

«Попытаемся! Боюсь, что у нас будет всего одна попытка!».

А Любопытный, словно услыхав её мысли, продолжил: