Властелин Севера

— В чем дело? — спросил я у Ситрика.

— Христиане чем-то очень расстроены, мой господин, — ответил он.

Я зашагал к церкви, где выяснил, что золотую раку с бородой святого Августина, драгоценный дар Альфреда Гутреду, украли. Она стояла на алтаре вместе с другими реликвиями, но ночью исчезла, и сейчас отец Хротверд громко вопил, стоя рядом с дырой, проделанной в глинобитной стене за алтарем. Здесь был и Гутред, который слушал жалобы аббата Эадреда — тот развивал мысль, что воровство есть знак недовольства Господа.

— Недовольства чем? — спросил Гутред.

— Язычниками, конечно! — выпалил Эадред.

Отец Хротверд раскачивался взад-вперед, ломая руки и взывая к своему богу, чтобы тот послал с небес отмщение вору, осквернившему церковь и похитившему драгоценную реликвию.

— Укажи нам на преступника, Господи! — кричал он.

Потом увидел меня и, очевидно, решил, что получил знак свыше.

— Это он! — выпалил Хротверд, указывая на меня.

— Это ты украл? — спросил Гутред.

— Нет, мой господин, — ответил я.

— Это он! — повторил Хротверд.

— Ты должен обыскать всех язычников, — сказал Эадред Гутреду, — потому что, если реликвия не найдется, мой господин, наше поражение неизбежно. Ивар сокрушит нас в наказание за такой грех. То будет для нас Господней карой.

Мне такая кара показалась странной: ну как можно из-за украденной реликвии разрешить язычнику датчанину победить христианского короля. Но пророчество священника отчасти сбылось, потому что в середине утра (церковь все еще обыскивали в тщетных попытках найти раку) один из людей Рагнара принес весть о приближении армии Ивара.

Они явились с юга и уже выстроили «стену щитов» в полумиле от маленького войска Рагнара.

Теперь пришла пора выступить и нам.

Гутред и я уже были в кольчугах, наши кони стояли под седлом, нам оставалось только поехать на север, чтобы присоединиться к «стене щитов» Рагнара. Но Гутред нервничал из-за утраты реликвии. Когда мы вышли из церкви, он отвел меня в сторону.

— Ты спрашивал Рагнара, не он ли взял раку? — умоляющим тоном осведомился он. — Спрашивал, не сделал ли это кто-нибудь из его людей?

— Рагнар ничего не брал, — пренебрежительно бросил я. — А если хочешь найти виновного, обыщи их.

Я указал на Айдана и его всадников. Теперь, когда Ивар был близко, им не терпелось двинуться на север. Но они не осмеливались уйти, пока люди Ивара преграждали брод через Свале. Гутред просил их присоединиться к «стене щитов», но эти трусы отказались и теперь ждали возможности спастись.

— Нет, христианин не украл бы священную реликвию! — воскликнул Хротверд. — Это преступление совершил язычник!

Гутред был перепуган. Он все еще верил в магию христианства и посчитал кражу раки предзнаменованием беды. Он явно сомневался, что это дело рук Айдана, но, с другой стороны, не знал, кого вообще подозревать. Поэтому я облегчил ему задачу.

Я подозвал Финана и Ситрика, которые ожидали меня, чтобы сопровождать к «стене щитов».

— Этот человек, — сказал я Гутреду, указывая на Финана, — христианин. Так ведь, Финан?

— Да, мой господин, я христианин.

— И вдобавок он ирландец, — продолжил я, — а все знают, что ирландцы обладают даром ясновидения.

Финан, который обладал этим даром не больше, чем я, постарался принять загадочный вид.

— Он обязательно найдет твою реликвию, — пообещал я.

— Найдешь? — жадно спросил Гутред.

— Да, мой господин, — уверенно ответил Финан.

— Сделай это, Финан, — сказал я, — а я пока убью Ивара. И приведи к нам преступника, как только его найдешь.

— Будет исполнено, мой господин, — ответил он.

Слуга привел мне коня.

— Твой ирландец и в самом деле сможет отыскать реликвию? — спросил Гутред.

— Если Финан не доставит тебе и пропавшую раку, и вора, — сказал я достаточно громко, чтобы меня слышала дюжина человек, — тогда я отдам церкви все свое серебро, мой господин, отдам ей кольчугу, шлем, браслеты и мечи. Финан — ирландец, а все ирландцы обладают таинственным даром.

Я посмотрел на Хротверда.

— Ты слышал это, священник? Я пообещал отдать все свое состояние церкви, если Финан не найдет вора!


Хротверд ничего не ответил, только сердито уставился на меня. Однако данное прилюдно обещание свидетельствовало о моей невиновности, поэтому он удовольствовался тем, что сплюнул на землю возле копыт моего скакуна.

Гизела, которая пришла подержать поводья моего коня, была вынуждена сделать шаг в сторону, чтобы плевок не попал в нее. Она дотронулась до моей руки, когда я поправил подпругу, и негромко спросила:

— Финан и правда сможет найти пропажу?

— Сможет, — пообещал я.

— Потому что обладает таинственным даром?

— Потому что он сам украл реликвию, любовь моя, — тихо проговорил я, — и сделал это по моему приказу. Рака, наверное, спрятана в навозной куче.

Я ухмыльнулся Гизеле, и та тихонько засмеялась в ответ.

Я уже вставил ногу в стремя и приготовился сесть в седло, когда она опять остановила меня.

— Будь осторожен, — сказала она и предупредила: — Говорят, Ивар очень умелый воин.

— Он из рода Лотброков, — ответил я, — а они все — славные воины. Они любят сражения. Но при этом дерутся, как бешеные собаки, дико и яростно, и в конце концов умирают, как бешеные собаки.

Я сел в седло, вставил в стремя правую ногу и взял у Гизелы шлем и щит. На прощание я прикоснулся к ее руке, потом потянул поводья и последовал за Гутредом на юг.





* * *


Мы ехали, чтобы присоединиться к «стене щитов». Она была короткой: ее легко могла охватить с флангов куда большая «стена щитов» Ивара, строившаяся к югу от нас. Его «стена» была вдвое длиннее нашей, что означало: его люди способны окружить нас с обеих сторон и убивать, загоняя внутрь. Люди Ивара знали, что, если дело дойдет до битвы, они нас всех перебьют. Их «стена щитов» блестела наконечниками копий и боевыми топорами. Воины возбужденно шумели в предвкушении победы. Они колотили оружием по щитам, издавая глухой стук, похожий на барабанный бой. Этот стук наполнял широкую долину Свале и превратился в оглушительный звон, когда посреди построения был поднят штандарт Ивара с двумя воронами.

Под его знаменем собрались несколько всадников, которые проложили себе путь через «стену щитов» и поехали к нам. В числе этих всадников были и сам Ивар, и его похожий на крысеныша сын.

Гутред, Стеапа, Рагнар и я проехали несколько шагов навстречу Ивару и стали ждать.

Хотя всего приближающихся к нам всадников было десять человек, но я наблюдал только за Иваром. Он был верхом на Витнере, как я и надеялся. Это давало мне повод затеять с ним свару. Но я пока держался позади, позволив лошади Гутреда сделать еще несколько шагов навстречу Ивару.

Ивар обвел нас всех взглядом, не сразу сумев скрыть удивление при виде меня, но ничего не сказал. Похоже, он был обеспокоен присутствием Рагнара и впечатлен габаритами Стеапы, но сделал вид, что не замечает нас троих. Он кивнул Гутреду и приветствовал короля такими словами:

— Ах ты, дерьмо червя!

— Господин Ивар, — ответил Гутред.

— Как ни странно, я пребываю сегодня в милосердном настроении, — заявил Ивар. — Если ты уедешь отсюда, я дарую жизнь твоим людям.

— Я хотел бы, господин Ивар, вступить с тобой в переговоры.

— Слова! Пустая болтовня! — Ивар презрительно плюнул и покачал головой. — Убирайся из Нортумбрии! Уезжай подальше отсюда, дерьмо червя! Беги к своему другу в Уэссекс! Но оставь свою сестру в качестве заложницы. Если ты это сделаешь, я, так и быть, проявлю милосердие.

Милосердие, как же. Ивар в первую очередь думал о себе. Датчане были прекрасными воинами, но куда более осторожными, чем это принято считать. Ивар был не прочь сразиться, но его гораздо больше устраивало, чтобы мы сдались, потому что тогда он не потерял бы ни одного человека. Ивар не сомневался, что одержит над нами верх, но ценой такой победы стали бы шестьдесят или семьдесят воинов, целая корабельная команда. Так что гораздо лучше, на его взгляд, было позволить Гутреду остаться в живых и самому ничего не заплатить.

Ивар велел Витнеру отступить в сторону: он хотел получше разглядеть Рагнара.

— Как ты очутился в столь странной компании, господин Рагнар? — заинтересовался он.

— Два дня назад, — проговорил Рагнар, — я убил Кьяртана Жестокого. Дунхолм теперь мой. Пожалуй, мне стоит убить и тебя, господин Ивар, чтобы никто не мог отобрать у меня Дунхолм.

Ивар с изумлением воззрился на Гутреда, потом на меня, словно ища подтверждения известию о смерти Кьяртана, но наши лица оставались бесстрастными.

Так ничего и не выяснив, Ивар пожал плечами.

— У тебя были свои счеты с Кьяртаном, — обратился он к Рагнару, — и это меня не касается. Я бы предпочел видеть тебя среди друзей. Ведь наши отцы были друзьями, разве не так?

— Так, — согласился Рагнар.

— Тогда и мы с тобой тоже должны подружиться, — заключил Ивар.

— С какой стати Рагнару дружить с вором? — спросил я.

Ивар посмотрел на меня непроницаемым взглядом — так смотрят змеи.

— Вчера я видел, как блевала коза, — сказал он. — И ее блевотина напомнила мне о тебе.

— Вчера я наблюдал, как срала коза, — парировал я, — и то, что сыпалось у нее из-под хвоста, напомнило мне о тебе.