Власть силы-2

Лучник погиб следом за сородичами. Но не от руки воинов Западного Кайена или их короля, эльфа убил Руал. Забытый всеми зверек незамеченным подобрался к сражающимся и сгустком ярости со спины набросился на Длинноухого. Мир Руала был прост и понятен: ни одно существо, живое или мертвое, хоть мархуз, хоть мифический Древний, не смело угрожать его другу и хозяину. Ни одно! У Перворожденного не было ни малейшего шанса, он даже толком среагировать не успел, как его артерия оказалась перекушена, а горло перегрызено.

Минус четыре.

Последний член эльфийской звезды убийц оказался достаточно смел или безумен, чтобы вместо бегства продолжать неравный бой. Все подготовленные чары он обрушил на К’ирсана, выбрав именно его главной целью. Перед магом Перворожденных возникло золотистое свечение, из которого пролился настоящий дождь наколдованных стрел. Их поток оказался столь плотный, что его мог выдержать далеко не всякий Щит. Но Кайфат и не собирался проверять устойчивость своих чар к эльфийской магии. Вместо этого король силовым жгутом подкорректировал падение лучника так, чтобы его тело оказалось на траектории атаки, сдернул с плеча замешкавшегося Прыгуна и рывком ушел вправо.

— Да бейте же его, мархуз вас подери! — рявкнул К’ирсан, падая на спину.

Скользнув вниманием по сохранившемуся каналу связи с Астралом, он торопливо потянул оттуда энергию. Времени и сил на что-то серьезное не было, а потому он без затей выплеснул собранный эфир в самый центр плетения эльфийского мага.

Поток стрел тут же прекратился, но само заклинание не распалось. Перворожденный оказался предусмотрителен и защитил чары от внешних воздействий. Будь Кайфат не так вымотан, он бы смел подобную конструкцию как паутинку, но, увы, не сейчас…

Отвлекшийся на короля-мага чародей упустил из виду членов его охраны, и те сполна воспользовались предоставленной возможностью. Первым, как ни странно, был Храбр. Выпущенный им из арбалета заговоренный болт защита эльфа остановила почти у самого лица. Последовавшая за этим вспышка дезориентировала Длинноухого, и он проморгал момент, когда вокруг него закрутился вихрь из льдинок. Творение ханьца принялось стремительно истощать запас энергии в артефактах Перворожденного и отвлекать его внимание. Когда же ханьцы подскочили к замешкавшемуся противнику и обрушили на него удары своего явно непростого оружия, он окончательно забыл о продолжении атаки, развеял плетение и сосредоточился на поддержании защиты.

Наверное, эльф нашел бы что ответить обнаглевшим смертным, но… здесь был Кайфат, и он смог поставить точку в схватке. Его артефактный меч проколол защиту Длинноухого, точно шило мешковину, и вонзился в бедро. После чего пропущенный через клинок магический разряд парализовал мышцы мага, и тот свалился без чувств.

— Влейте в него тройную дозу сонного зелья, снимите все амулеты и хорошенько свяжите, — хрипло приказал К’ирсан, подхватывая с земли пищащего Руала. Окинул взглядом разрушенные дома, испаханную взрывами улицу, разгорающиеся пожары, посмотрел на раненых солдат. — Встретился, сожри меня тарк, с девушкой! — выдохнул едва слышно и уже громко добавил: — Хфургов сын — цель всей сегодняшней операции. Если довезем его до дома живым, то ни одна из жертв не будет напрасной.

— Твое колдунство, а что с госпожой… Мелисандрой? — вдруг спросил из-за спины Храбр. — В самом начале всего этого, — командир Шипов обвел рукой поле битвы, — я, кажется, видел, как она промелькнула на заднем дворе…

— Считай, что умерла, — сухо проронил К’ирсан, старательно загоняя глубоко внутрь вспыхнувшую в сердце даже не обиду, а… разочарование. Смертельное разочарование, после которого нельзя остаться прежним. — Заканчиваем с болтовней: сейчас местные нагрянут, и нам придется домой не на пузыре лететь, а через территорию трех стран прорываться!

Пока они разговаривали, к ним подбежали четверо запыхавшихся бойцов, в чью задачу входило уничтожение эльфов. Одно то, что они наполовину выполнили поставленную задачу, уже делало их героями. Не их вина, что бессмертные Перворожденные оказались сильнее и предусмотрительнее…

Через считаные минуты пленника и каким-то чудом все еще дышащего раненого Шипа, пережившего весь скоротечный бой, положили на самодельные носилки из поясных ремней, и потрепанный отряд двинулся сначала на соседнюю улицу, а затем в неприметный тупичок, где их уже ждали два подготовленных Чернавом экипажа. Улочками и проулками извозчики вывезли их сначала в Нижний город, а уже оттуда доставили к южной причальной башне, куда ночью перелетел их пузырь.

Проделано все было настолько быстро, что приказ о запрете на вылет кораблей они уже встретили в воздухе. И там же с К’ирсаном связался Гхол.

«Владыка, среди дворян волнения. Говорят, что король погиб… Смутьяны пытались поднять бучу среди кавалерийских частей, и, чтобы остановить бунт, Терну пришлось убить шестерых самых наглых. С Моксом тоже кое-кто пытался договориться, но после того, как он поджарил троих посланников и выставил их тела перед входом во дворец, провокаторы немного поумерили пыл. Руорк бесится и грозит залить Старый Гиварт кровью тех, кто осмелился выступить против твоей власти… Хозяин, возвращайся скорее, без тебя тут все может рухнуть в любой момент!» — Мысленное послание маленького урга кипело от сдерживаемых эмоций, требуя отнестись к его содержанию максимально серьезно.

— Да чтоб ваши души Бездна пожрала! — только и смог прорычать К’ирсан.

Что ж такое, а?! Одно к одному, одно к одному… Хорошо хоть дорога займет несколько дней, и он успеет немного успокоиться. Потому как если нет, то новоявленные бунтари проклянут тот день, когда вздумали мешать его планам.





ГЛАВА 2




Новые владения Рошага под Козьими горами не ограничивались единственной, пусть даже гигантской пещерой, где он предпочитал коротать время. Старый дом гномов представлял собой запутанный многоярусный лабиринт из галерей, залов, узких ходов и широченных «трактов», природных расщелин и вырубленных кирками коротышек штреков и штолен. В подземелье было столько места, что оно могло дать приют населению пусть небольшого, но государства людей. Если, конечно, среди смертных найдутся те, кто предпочтет темноту и прохладу каменных тоннелей свету Тасса!

Нынешние обитатели Козьих гор с Тьмой и холодом находились в особых отношениях, а потому заселили пещерный лабиринт с молниеносной быстротой. Рошаг и сам не знал, сколько здесь было тварей. На одного призванного им из Бездны монстра приходился десяток стихийных порождений Мрака, вызванных к жизни эманациями Силы. Мертвяки, демоны, призраки, химеры и совсем уж невообразимые твари, незнакомые нынешним демонологам и бестиологам, точно саранча заполонили подземные коридоры, став одновременно и стражами царства Рошага, и будущими рядовыми собираемой им армии. Они были всюду, избегая лишь тех мест, которые облюбовали по-настоящему могущественные создания — «генералы» и «офицеры» воинства Спящих.

Если в глазах какого-нибудь мелкого демоненка из Нижних миров даже откормившийся мертвяк смотрелся как кто-то весьма и весьма могущественный, то Рошаг среди своих «подчиненных» выделял лишь двоих — овеянного легендами племени логов великана-канчора и не менее прославленного Ловчего Бездны.

Первый, четырехрукий великан в три сажени ростом, с бледно-серой кожей, рогатой головой на короткой шее и лицом дебила в народе ло’огов считался легендой. Раньше о его сородичах Рошаг знал лишь, что они были то ли одним из врагов вартагов, то ли слугами врагов. Кто такие в действительности и чем славны, ему стало известно лишь после перерождения в костяного дракона и превращения в эмиссара Спящих на Торне. Невообразимая Сила канчора, способность свободно колдовать как в обычной реальности, так и в Астрале, влияние на обитателей Верхних планов — все это стало той причиной, по которой орды тварей из Темного океана пересекли половину мира и стерли с лица Торна человеческий Гамзар. Ради освобождения столь могучего союзника, тысячелетиями томящегося в древних подземельях, Рошаг был готов пойти и не на такие траты сил.

Одна беда, то ли сказалось долгое заточение, то ли такой была плата Бездне за мощь, но великан оказался до изумления туп. Даже самый древний лич, растерявший последние крохи разума, на его фоне смотрелся бы титаном мысли. Прямые приказы могущественный идиот еще как-то исполнял, а вот на что-то сверх того можно было даже не надеяться. Его максимум — разъяриться по поводу и без него, а потом начать крушить всех, кто только попадется на глаза. И пусть Рошаг и сам немного опасался взбешенного канчора, в свое войско он хотел кого-то менее скорбного разумом. Потому как голой силе он всегда предпочитал ясный ум.

Второй «офицер» появился у Рошага совсем недавно и почти случайно. Простенькая комбинация вокруг узилища с заточенным в нем ядром души Ловчего Бездны неожиданно сработала, и составленный им аркан выдернул в зал под Козьи горы истерзанного Бестелесного духа. О, как он был зол, как ярился, как жаждал отомстить своим обидчикам, которые нанесли ему не смертельную, но весьма чувствительную и плохо заживающую рану.

С той поры Ловчий так и сидел запертый в многолучевой звезде, вытягивая из окружающего пространства мельчайшие крохи Силы и грезя о мести. Собственно, у него, кроме ненависти и крох памяти, от разума тоже почти ничего не осталось. Иногда Рошаг даже не понимал, кто перед ним — наделенная сознанием магическая сущность или движимый инстинктами зверь из Бездны…

Мало того, что на первого «офицера», что на второго иногда находило некое помрачение, и они вовсе забывали, кто они и почему должны подчиняться какому-то костяному дракону. И Рошагу приходилось раз за разом вколачивать в их тупые мозги нужные приказы и директивы. Канчора хотя бы при этом не сопротивлялся, а вот Бестелесный каждый раз пытался брыкаться, выматывая даже не устающего немертвого.

— Ты меня слышишь, Ловчий?! Помнишь ли ты хозяев этого мира, готов ли подчиниться их воле? — в очередной раз спросил Рошаг, стоя перед гигантской магической печатью, в центре которой пульсировало ядро с остатками личности Ловчего.

В этот раз у того наступило очередное обострение, и на простое мысленное послание он ответил жгучим потоком магии, способной не только сжечь то, что заменяет мозги мертвяку, но и развоплотить привязанную к неживой плоти душу. Если прозевать удар, разумеется… Но Рошаг не зевал и вовремя подставлял ментальный щит.

— Не забыл ли ты, кто твой враг? — продолжил спрашивать костяной дракон. И внезапно получил ответное послание, буквально сочащееся ненавистью к пахнущим Силой двуногим смертным. Жаль только, ничего, кроме злобы, там не было. — Вижу, что не забыл… — выдавил из себя Рошаг, которому возня с могущественными безумцами успела изрядно надоесть.

Это была его последняя попытка вернуть Ловчему хотя бы видимость ясности ума. Смысла и дальше тратить время и силы он не видел и всерьез задумался об уже мелькавшей у него ранее идее с трансформацией твари в кого-то более подходящего для претворения планов Спящих в жизнь. Возможно, более сильного, и совершенно точно, гораздо более понятливого и управляемого. Вот только для задуманного надо заполучить еще несколько Ловчих, связать их чарами и вылепить из эфирной плоти нечто новое. И это совсем не простая задача!..

С этими мыслями Рошаг покинул одного безумца и заявился в гости к другому — его соседу.

Если Ловчий замкнулся в себе и вел поистине растительное существование, то глупец-канчора был весьма деятелен. Сколько Рошаг к нему ни приходил, великан всегда хлопотал вокруг нарисованной демонической кровью на дальней стене пещеры кособокой астральной печати. Чего конкретно и, главное, как четырехрукий с ней делал, дракон не знал — он ощущал только, как в колдовской чертеж перетекает Сила настолько злобная, что на ее фоне сам Рошаг казался едва ли не невинной овечкой, — но прекрасно видел результат. Мелкие и средние стихийные духи Воздуха и Воды срывались с привычных мест, нарушая давно и прочно установленный порядок, сея панику среди сородичей и порождая кое-где настоящие стихийные миграции слабых элементалей. Но то в Астрале, в реальном мире это отражалось изменениями погоды, неурожаями и засухами. Три года канчора «играл» с обитателями иных планов, и вот теперь его возня принесла свои плоды: когда дома голодные бунты черни, вряд ли найдется властитель, который рискнет послать армию на войну со Спящими!

Однако сейчас великану придется отвлечься от своего занятия.

— Услышь меня, о могучий! — прошипел Рошаг, мысленно кривясь от отвращения.


До чего дошло: он, бывший хаарг-Лог, а ныне проводник воли Спящих, вынужден едва ли не пресмыкаться перед могучим безумцем. Перед тем, на кого в свою бытность живым и свободным драконом Междумирья, он устроил бы охоту, как на диковинного зверя! Мысли снова перескочили на того смертного червяка, который стал причиной его падения, и внутри снова начала разгораться слепящая злоба. Чтобы отвлечься от этих воспоминаний, Рошаг снова процедил:

— Могучий!

— Ы-ыы? — Великан как всегда был немногословен. Хорошо хоть соизволил повернуться к своему «генералу».

— У меня к тебе дело, о могучий! Ты сильнейший из всех известных мне повелителей Астрала. — Лесть, как можно больше лести. Тупицы ее любят! — Помоги отворить Тропу на тонкие планы. — Нужно заглянуть в гости к нашим союзникам. Я хоть и бывал у них раньше, но… Враги сильны и коварны, в одиночку я могу и не справиться. Помоги, о могучий!

— Ы-ыы! — утвердительно замычал канчора и принялся хаотично размахивать всеми четырьмя руками.

— Ну вот и славно! — зло пробормотал Рошаг. — А чтобы совсем поднять тебе настроение, скажу, что союзники эти — наши с тобой родственники. Для тебя весьма дальние, для меня чуть ближе… — Поймав взгляд выпученных и лишенных капли ума глаз, посланник бывших хозяев Торна досадливо щелкнул челюстями и пояснил: — Я говорю о драконах, драконах Нолда. У тебя ведь в предках затесался кто-то из этой братии, не так ли?

В ответ опять донеслось мычание этой безумно сильной и столь же безумно тупой твари, и Рошаг, выдержанный и спокойный как… как может быть спокоен только костяной дракон, испустил ментальный вопль, который больше пристал загнанному в ловушку зверю, а не предвестнику новых владык Торна. Сегодняшний раунд своей борьбы с бесконтрольной яростью и злобой он определенно проиграл…





* * *


Сухарт, как и положено чтящему традиции гному, уважал профессионалов любого дела. Не важно, какое у тебя занятие — куешь ли ты мечи, сеешь хлеб, пасешь скот или творишь волшбу, — главное, что ты вкладываешь в работу весь отпущенный тебе богами талант и, взойдя на очередную ступеньку мастерства, жаждешь большего. А человек ты, гном, эльф или даже мерзкий гоблин — это дело десятое.

И лишь бумагомарак из всех этих газет, газетенок и новостных листков, которые десятками выходили во всех крупных городах людей и поселениях гномов, он на дух не переносил. Продажные по своей сути, пишущие не по повелению души, а отрабатывающие заказ очередного толстосума, напропалую врущие и передергивающие факты, они порой казались Сухарту орудием того самого конца времен, которым нет-нет да и начинали стращать священники.

Пусть сам гном не мог похвастать чистотой помыслов или незапятнанной честью — для политика его уровня подобное попросту невозможно, — это ничуть не мешало ему продолжать не любить «распространителей сплетен». Не любить и… пользоваться плодами их трудов.

На столе перед Сухартом лежало сразу несколько людских газетенок разной степени продажности. Здесь были газеты Нолда, Гарташа, Зелода, Иссора, Тлантоса и даже Заурама. И во всех, абсолютно во всех, так или иначе затрагивалась самая популярная тема сезона, затмившая даже Прорыв Бездны в Козьих горах: нападение на Муар и разрушение Гиркала. Два этих взаимосвязанных события потрясли основы современного мироустройства, став зримым воплощением тех тектонических процессов, что происходили и происходят во властных кругах стран Объединенного Протектората. И, разумеется, они не могли не найти отражения в трудах бумагомарак.

Вот только если рядовой читатель искал в статьях объяснение происходящего, то Сухарта интересовала трактовка событий. Не описание того, что произошло — это он знал и так из докладов разведки, — а то, как материал преподносится рядовому филистеру.[1] То, каким власть предержащая желала видеть общественное мнение.

И вот здесь вдруг выяснилось, что у нынешних хозяев мира взгляды на случившееся сильно расходятся.

В Зелоде и Гарташе, впервые на памяти Сухарта, Нолд подвергли жесточайшей критике. Дошло до того, что в некоторых новостных листках, доселе малоизвестных, островную республику откровенно называли палачами народов, а понесенные ими в Муаре потери — выдумкой и ложью. И это в странах, где еще недавно любое пожелание Архимага выполняли едва ли не раньше, чем оно было высказано.

Газеты Тлантоса, как и положено для пострадавшей стороны, кипели от возмущения и бессильной злости. Каждая заметка изобиловала описаниями разрушений, людских страданий, приводились имена погибших и искалеченных. В них можно было найти все, кроме… призыва к королю объявить Нолду войну. Даже о разрыве дипломатических отношений никто не заикнулся. И ладно бы это случилось с никчемным Уззом, нет, Тлантос — даже в том виде, каким его пытаются показать остальному свету его хозяева темные маги, — достаточно силен, чтобы помнить о национальной гордости. И вдруг такая вялая реакция.

Вот Заурам, тот оказался вполне предсказуем. Все дзандские газеты пестрели заголовками, в которых безмерно осуждалась агрессия темных сил против Нолда и всячески приветствовался удар возмездия по Тлантосу. Что характерно, никто даже не попытался доказать связь между личем со Змеиных островов, как его называли писаки, и самым южным государством Горха. Все приняли ее как данность, наплевав на поиск доводов. И уж разумеется, никто не стал вспоминать, по чьей вине немертвый колдун набрал такую силищу. Кому какое дело до людей из Братства Крови или Тлантоса, если пострадал один из столпов этого мира?! В общем, лизоблюды из Сардуора были в своем репертуаре.

Интересно было бы почитать, что пишут в Иссоре, который славится давней дружбой с пиратами архипелага, но газеты из султаната в руки Сухарта не попадались…

Зато нолдские издания порадовали. В крупнейших республиканских газетах — «Жезле мага» и «Правде Истинных» — одни и те же события описывались пусть не с противоположных, но явно различающихся точек зрения. В «Жезле» много говорили о новых вызовах, стоящих перед Нолдом, и о необходимости продолжать восстановление потерянного могущества. Атаке на Гиркал внимание хоть и уделялось, но лишь в том ключе, что залогом успеха операции стало грамотное планирование и мастерство участников. И прежде всего — великого льера Виттора. Словно кто-то старательно подводил читателя к мысли о том, что вся ответственность за разрушенный порт лежит именно на главе государства.

А вот писак из «Правды Истинных» волновал всего один вопрос: кто виноват в муарской катастрофе. Тема «военного гения» Архимага также затрагивалась, но мимоходом, из одного лишь желания угодить могущественному чародею…

Если Сухарт хоть что-то понимал в этом проклятом богами мире, такие изменения в подаче новостей могли означать лишь одно — политическое партнерство Архимага и Магистра Наказующих переживало тяжелые времена.

И все это на фоне разлада в Объединенном Протекторате! Определенно чтение ненавистных газетенок — невысокая плата за подобное знание.

Передавая корабли заказчику, Сухарт мог только надеяться, что Тлантос с их помощью добавит проблем нынешним хозяевам Торна. Ведь чем жарче пламя мировой смуты, чем больше грызутся люди и эльфы, тем лучше для народа гномов. То, что для одних кризис, для других — удачная возможность, не так ли? Однако темные маги не просто оправдали его чаяния, они разворошили весь тот гадюшник, что Истинные имеют своим государством. Не устроили охоту на караваны, не организовали налет на малозначительный аванпост — тлантосцы разгромили Муар! Отец Гор, мархузов Муар!

Усмехнувшись, Сухарт решительно сдвинул газеты на край стола и принялся разглаживать мозолистыми ладонями уже читанное ранее письмо из Белой пирамиды. Король Тлантоса лично снизошел до того, чтобы поблагодарить «подгорных владык» за многовековую дружбу и плодотворное сотрудничество, итогом которых стала постройка «лучших кораблей этой эпохи». Так и написал — «лучших кораблей»! Сухарт, конечно, с ним полностью согласен, но ему было любопытно: король так же не скупился бы на комплименты, если бы его безбашенные колдуны не потеряли суда в очередной безрассудной схватке? Так и подмывало ответить, что лучшим признанием заслуг гномьих корабелов станет новый заказ на их верфи. Тем более что, несмотря на все славословие, сам государь этой темы никак не касался.

— Тоже мне правитель! Клянусь Отцом Гор, зачем стоило заваривать всю эту кашу с нападением на Нолд, если после первой же пощечины прячешься в кусты?! — сквозь зубы процедил Сухарт. — Или решил, что Истинные ослабели, потеряли хватку? Так зря, у мархузовых выкидышей еще есть чем удивить всяких выскочек… к сожалению… С островитянами по-глупому и с наскока нельзя, если уж так неймется подраться, то планируй большую войну! — Гном с раздражением покосился на письмо. Или я чего-то не знаю? В конце-то концов, не полный же ты дурак, чтобы просто так в Муар с четырьмя кораблями соваться… А что, похоже на правду!

Сухарт поморщился, досадуя на свою недогадливость. Такая очевидная мысль, а в голову только сейчас пришла. Ясно же, что корабли Тлантосу для другого требовались. Не для Нолда. Потому-то и во второй части письма Фердинанд не новые корабли предлагает ему построить, а просит продать полсотни боевых големов. Тех самых, о которых по идее не должен знать не то что глава далекой страны, а вообще ни один человечишка! Не иначе как некроманты его паскудные вынюхали, пока на верфях гостили… Дети хфурга! Как только ухитрились-то?!

Остро захотелось послать повелителя темных магов к хаффу в зад, благо Совет дал Сухарту такие полномочия, но цена… проклятье, отродье Тьмы предложило слишком хорошую цену. Золото, артефакты, материалы из иных планов… И ладно бы за полностью снаряженных големов, нет, Фердинанд уверял, что его вполне устроит, если рукотворные монстры будут без магических движителей! Предложение было слишком соблазнительно, чтобы торговая жилка Сухарта позволила от него отказаться.

— Проклятье! — Хлопнув по столу, Сухарт откинулся на спинку стула и, прикрыв глаза, принялся вспоминать свой визит в цех по сборке боевых машин.

Если обычному мастеровому на ум первыми бы пришли обжигающий жар литейной, звон кузни, лязганье и визг работающих станков, вонь алхимических реактивов и искры от неудачно поставленных рунных печатей, то Сухарт был воин, и воспоминания у него были воинские. Перед глазами стояли многорукие, бронированные, ощерившиеся шипами разрядников металлические чудовища, настоящие боги войны. Пусть они немного меньше нолдских и мощь их колдовских сердец далеко не столь велика, гномьи мастера компенсировали эти недостатки крепостью брони и качеством самих механизмов.

Отдать такое чудо Тлантосу, чтобы некроманты их угробили в очередной авантюре?! Легко! Сухарт растянул губы в усмешке. Оставив движители себе, гномы без проблем построят себе новых. А на полученную плату запустят новый проект — сухопутный броненосец. Он уже видел рабочий прототип этой машины, вооруженной метателями огня и кислоты. И теперь всей душой желал, чтобы такая игрушка появилась в арсеналах Орлиной гряды. Когда Совет решит напомнить прочим обитателям Грольда и Сууда о силе народа гномов, то лишним подобное оружие точно не будет.

А значит… значит, решено! Сделке быть!

Сухарт потянулся за пишущей палочкой, чтобы начать писать ответ Фердинанду, как дверь кабинета с треском распахнулась и бухнула в стену. На пороге стоял новый помощник Сухарта, который вместо вежливого предупредительного стука пустил в ход ноги.

— Мальчик, ты рехнулся?! — ласково сказал Сухарт, медленно свирепея в душе. Предыдущему помощнику длинный язык стоил карьеры, новичок за свое хамство может и здоровья лишиться.

— Господин!! Свежие новости из Западного Кайена!! — на одном дыхании выпалил паренек, тряся в руке смятым письмом.

— И поэтому ты решил выбить мне дверь? — спросил Сухарт, уже едва сдерживая гнев.