Виражи эскалации
Часть 14 из 76 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Поскорей» не получилось – советский контингент втянулся, и Иран сменил точку зрения, включившись в кампанию «помощи братьям по вере».
Пожалуй, одним из любопытных моментов стало личное послание Хомейни Горбачёву в 1986 году, где аятолла ратует, чтобы «перестроечный» СССР не «лёг под Запад». Контекст письма, судя по сохранившимся выдержкам, носил скорей духовно-просветительский характер, но неважно.
Ещё что-то там ребята из отдела обработки информации, буквально в двух строках «нарыли» – об интересах Ирана к станции «Мир» (на свежую память со вчерашних консультаций по космической тематике)[107] И это тоже станет важным, возможно, только к концу девяностых, когда станция начнёт окончательно деградировать.
Но к сведению все эти факты принять следует. Дружить с Ираном нам взасос не обязательно – мы не лезем к ним с коммунизмом, они к нам с исламизмом. И достаточно.
Видимо, всё это ещё в 1983 году учёл Андропов, сумев в самый разгар кризиса, связанного с арестом членов иранской компартии, беспрецедентно поладить с Хомейни.
Конечно, контактировал не сам лично, Тегеран конфиденциально посетил Примаков, в итоге сломив неприязнь аятоллы к коммунякам. Чем? А вот умеет!
Терентьев невольно улыбнулся. Ему всегда импонировал Евгений Максимович. Даже своей уже стариковской походкой – слегка вразвалочку.
Было что-то самодостаточное и уважительное в этом человеке.
* * *
Иран «сидел» под американскими санкциями, а сцепившись в войне с Ираком, остро нуждался в вооружении. С чем Примаков и пожаловал.
Как поговаривали в коридорах Минобороны, это замирение с Тегераном было инициировано Андроповым якобы просто от желания «почистить» армейские базы хранения (спихнуть устаревшую военную технику – в частности, танки Т-55, Т-62), но только ли? – очевидно, что с дальним заделом на будущее.
Между прочим, учитывая, что СССР активно поставлял оружие Багдаду, особых разногласий с Саддамом Хусейном по поводу «старых танков» не предвиделось – не Союз продаст, так Китай. А опыт столкновений иракской республиканской гвардии на новейших советских экспортных Т-72 против персов на китайских Туре-69 (аналог-реплика всё тех же Т-55) показал неоспоримое преимущество «семьдесят второго».
Вместе с тем иранским военным, разумеется, хотелось большего, и они сразу выдвинули встречные условия – расширить перечень поставляемого вооружения, включив и новейшие образцы.
Москва отделалась обязательством провести модернизацию, повысив боевую эффективность обещанных танков до уровня более современных Т-64А и Т-72 первых выпусков. Но на этом дело не ограничилось, и после недолгих прений были подписаны новые конфиденциальные соглашения: Советский Союз обязывался предоставить Ирану партию самолётов Миг-21бис, Миг-23МЛ, Су-22М3, а также оптимизированную линейку средств ПВО и других вооружений, старательно избегая в представляемой номенклатуре всего того, что может тем или иным образом использоваться афганскими моджахедами.
Техника формально шла через Сирию и Северную Корею, однако в Москве понимали – долго скрывать такую, можно сказать, беспринципную двуличность по отношению к «союзнику» Саддаму не удастся. Более того, может измениться вся политическая конъюнктура во всём этом змеином арабо-мусульманском кубле… в придачу с евреями, персами, интересами европейцев и, несомненно, притязаниями американцев.
Потерять «обиженного покупателя» в виде иракского лидера было не столь катастрофично – уже с середины «восьмидесятых» Багдад испытывал большие финансовые затруднения, кредитуясь в Кувейте и Саудовской Аравии и изрядно задолжав, всё более становясь неплатежеспособным.
А вот США, вскрыв сближение Москвы и Тегерана, могли пересмотреть свои взгляды в ближневосточном пасьянсе. Пока что Вашингтон сдавал карты, подбивая нефтеносных шейхов-саудитов на демпинг, поощряя Хусейна в войне против Ирана и, возможно, даже уже рассматривая вероятность «слить» одиозного диктатора.
Однако «кувейтская авантюра» Саддама в иных условиях могла впоследствии и не состояться.
Эксперты-аналитики ГРУ и КГБ скрупулёзно считали, просчитывали вариации, находя в таком развитии событий как плюсы, так и минусы.
– …Какова природа культа личности?
– Это вы о ком? О Сталине?
– Не обязательно. Себялюбие заложено корневой сутью в человеке и напрямую связано как с инстинктом самосохранения, так и с потребностью доминирования в стае. Однако процесс «обожествления», каким он нам представляется, формируется не сразу, а под воздействием внешних причин, когда они подкреплены и обоснованы. Электорат радостно подхватывает волну, а фигурант культа просто позволяет делать из себя безгрешного вождя.
Вопрос, как долго это может продлиться?.. Безнаказанно.
Я к тому, что Хусейн так и так обречён. Ставить на эту лошадку можно лишь до определённой поры.
* * *
Для СССР, претендующего на геополитическое влияние, весь Ближний Восток, региональные союзники (скорей покупаемые, нежели искренне обязанные), военные базы и места стоянок кораблей, само оперативное присутствие в Средиземном море и в районе Персидского залива – всё это являлось не менее важным, чем можно себе представить, – достаточно взглянуть на политическую карту.
Только на тот период для Советского Союза, стоящего перед угрозой финансового коллапса, а с ним и чего похуже, решалось дело особой важности – удастся ли каким-то образом вбить клин или как-то помешать планам Белого дома обрушить цены на нефть. Поэтому все движения Москвы несли очень осторожный и по возможности тонкий характер.
Текущая перманентная ирано-иракская война по всем выкладкам должна была попридержать планку «чёрного барреля», особенно если её, эту войну, немного «разогреть».
В связи с чем одним из решений на упреждение (ещё в начале 1983 года) было убедить Иран заранее озаботиться закупкой морских мин и других средств для диверсий на море.
Убедили – «танкерная война» получила существенную подпитку.
И неважно, что СССР потом осудит действия враждующих сторон и даже выделит силы флота для сопровождения судов и караванов, траления акваторий… от собственных же мин (одной рукой давать, другой…).
В конце концов, морские операции можно было свести к формальной демонстрации. Да и вообще, в Москве, поддерживая выгодные торговые связи как с Ираком, так и с Ираном, вполне допускали противоречивые трактовки в зонах конфликтных соприкосновений[108]. Вместе с тем с особой серьёзностью относясь к проникновению иранского фундаментализма в уязвимое южное предполье СССР. И это входило в часть сделки с аятоллой, той где: «…мы не лезем к вам с коммунизмом…», Иран отказывается от пропагандистских и других разлагающих действий, направленных в сторону СССР.
При обсуждении этих вопросов, бесспорно, важным доводом для иранского духовного лидера стало то, что он был эксклюзивно и раньше всех предупреждён о решении Советского Союза «выйти из Афганистана» (с конкретными сроками и датами[109]), с просьбой оказать посреднические и переговорные услуги.
В Кремле не сомневались – Хомейни с радостью примет предложение, наверняка использовав этот подвернувшийся шанс в поднятии политического веса и собственного престижа среди единоверцев.
Сроки и даты, конечно, указали не те, что были запланированы – более поздние, так как советское командование рассчитывало оставить за собой хоть какую-то тактическую внезапность и неожиданность передислокации войск. И без того моджахеды будут шакалами лаять вслед, порываясь цапнуть за пятку уходящих.
В своём большинстве «сороковая»[110] со всем грузом тылового обеспечения была выведена ещё в конце 1984 года – начале следующего…
Оставались мобильные группы, выполняющие рейдовые спецзадания. Оставались форпостные, можно сказать – арьергардные подразделения, сидящие «на чемоданах», готовые по «отмашке» мгновенно сняться и быть оперативно переброшенными назад «за речку»[111] (всё при воздушном прикрытии доминировавшей советской авиации, в 1985 году «Стингеры» моджахедам ещё не поставлялись).
«Отмашка» была запланирована и произошла в апреле 1985 года, когда армейцы, ВВС и спецназ ГРУ напоследок «хлопнули дверью», показав кое-кому, что «не следовало размещать на своей территории лагеря подготовки и базирования боевиков».
Сама операция «Бадабер» подразумевалась точечной, молниеносной, однако ей предшествовала глубокая и обстоятельная подготовка. Недаром в рамках операции в Аравийском море косвенную поддержку (отвлечения) осуществляла целая флотская группировка, под прикрытием проводимых совместно с Индией военных учений.
* * *
Терентьев всё же бросил взгляд на часы, отметив, что с момента боя курантов прошло чуть больше пяти минут.
Слышал за дверью шарканье и приглушённые голоса – уже явились (пораньше) – кто-то из приглашённых на совещание.
«Подождут…»
Думы вернулись к 1985 году, когда согласно запланированным срокам, в общей сложности десяток кораблей, входящих в Черноморский и Тихоокеанский флоты, покинули места дислокации и базирования, направившись в район развёртывания в Индийском океане.
Думы вернулись, снова пробудив морскую ностальгию: нет, он не был там, ни на одном из них – из этих кораблей, не стоял на покачивающихся палубах, не отдавал приказы.
Куда теперь ему… ему поныне тут «пиджаком» в Москве рулить.
И позавидовал Скопину…
Капитан 2-го ранга Скопин командовал на мостике одного из красавцев – на противолодочном крейсере проекта 1123, шифр «Кондор», получив это назначение особым разрешением… и чьей-то головной болью.
Инерция обратимости
И может, кого-то, и может, куда-то,
И вовсе в когда-то вдруг занесло —
Попутным, беспутным помчится регата,
Рвёт парус из рук, рулевое весло.
Когда невидимый, но от того не перестававший довлеть Аравийский полуостров наконец уплыл за корму миль за сто, только тогда пустыня перестала «дотягиваться» до уходящих в океан кораблей.
Ветерок из нараспашку иллюминаторов, дополнительно гонимый вентилятором, освежал относительно, но всё же…
Этот корабль «рисовали» с упором на ядерные доктрины, считая подобный сценарий войны неизбежным, выполняя при проектировании все требования противоатомной защиты. В связи с этим иллюминаторами могли «похвастаться» немногие каюты, в основном офицерские. Остальные помещения обеспечивались исключительно принудительной вентиляцией, которая в жаре южных широт справлялась не совсем удовлетворительно.
Командирская каюта делилась на спальню, отдельные туалетно-душевые удобства и кабинет… с двумя иллюминаторами. Вот под ними Андрей Геннадьевич Скопин и предпочитал почивать. Не всегда крепко, точнее редко, чтоб не ворочаясь. Порой просыпаясь с лёгкой испариной… И тогда – в душ, или вон из каюты, прогуляться…
Вот и сейчас трапом – наверх, минуя ходовую рубку, жестом охолаживая встрепенувшихся вахтенных, дежурного, уже открывшего рот заорать «Командир на мостике!»; через «штурманскую» выскальзывал, переступая комингс, пригибаясь (дверь низкая), наружу – на крыло мостика… И уж там кутался табачным дымом, всматриваясь в теряющуюся даль, уходящую рассеянной лунной дорожкой, в который раз отмечая: «Дрянное место этот Средний Восток. Земля когда-то великих исторических событий, громких битв, завоеваний, и сейчас не переставшая быть стратегически важным регионом, завязанным в равной степени на мировой морской трафик – Суэц, и на не менее тотальный атрибут нынешнего техногенного века – нефть».
И снова повторял, переиначивая:
– Дрянные места. Что арабу-бедуину хорошо, то нам, северянам-пришельцам, смерть.
Знал, что некоторые здесь не выдерживали, не способные принять этот климат… Их попросту переводили служить назад в Союз, к родным осинам, так сказать.
Пожалуй, одним из любопытных моментов стало личное послание Хомейни Горбачёву в 1986 году, где аятолла ратует, чтобы «перестроечный» СССР не «лёг под Запад». Контекст письма, судя по сохранившимся выдержкам, носил скорей духовно-просветительский характер, но неважно.
Ещё что-то там ребята из отдела обработки информации, буквально в двух строках «нарыли» – об интересах Ирана к станции «Мир» (на свежую память со вчерашних консультаций по космической тематике)[107] И это тоже станет важным, возможно, только к концу девяностых, когда станция начнёт окончательно деградировать.
Но к сведению все эти факты принять следует. Дружить с Ираном нам взасос не обязательно – мы не лезем к ним с коммунизмом, они к нам с исламизмом. И достаточно.
Видимо, всё это ещё в 1983 году учёл Андропов, сумев в самый разгар кризиса, связанного с арестом членов иранской компартии, беспрецедентно поладить с Хомейни.
Конечно, контактировал не сам лично, Тегеран конфиденциально посетил Примаков, в итоге сломив неприязнь аятоллы к коммунякам. Чем? А вот умеет!
Терентьев невольно улыбнулся. Ему всегда импонировал Евгений Максимович. Даже своей уже стариковской походкой – слегка вразвалочку.
Было что-то самодостаточное и уважительное в этом человеке.
* * *
Иран «сидел» под американскими санкциями, а сцепившись в войне с Ираком, остро нуждался в вооружении. С чем Примаков и пожаловал.
Как поговаривали в коридорах Минобороны, это замирение с Тегераном было инициировано Андроповым якобы просто от желания «почистить» армейские базы хранения (спихнуть устаревшую военную технику – в частности, танки Т-55, Т-62), но только ли? – очевидно, что с дальним заделом на будущее.
Между прочим, учитывая, что СССР активно поставлял оружие Багдаду, особых разногласий с Саддамом Хусейном по поводу «старых танков» не предвиделось – не Союз продаст, так Китай. А опыт столкновений иракской республиканской гвардии на новейших советских экспортных Т-72 против персов на китайских Туре-69 (аналог-реплика всё тех же Т-55) показал неоспоримое преимущество «семьдесят второго».
Вместе с тем иранским военным, разумеется, хотелось большего, и они сразу выдвинули встречные условия – расширить перечень поставляемого вооружения, включив и новейшие образцы.
Москва отделалась обязательством провести модернизацию, повысив боевую эффективность обещанных танков до уровня более современных Т-64А и Т-72 первых выпусков. Но на этом дело не ограничилось, и после недолгих прений были подписаны новые конфиденциальные соглашения: Советский Союз обязывался предоставить Ирану партию самолётов Миг-21бис, Миг-23МЛ, Су-22М3, а также оптимизированную линейку средств ПВО и других вооружений, старательно избегая в представляемой номенклатуре всего того, что может тем или иным образом использоваться афганскими моджахедами.
Техника формально шла через Сирию и Северную Корею, однако в Москве понимали – долго скрывать такую, можно сказать, беспринципную двуличность по отношению к «союзнику» Саддаму не удастся. Более того, может измениться вся политическая конъюнктура во всём этом змеином арабо-мусульманском кубле… в придачу с евреями, персами, интересами европейцев и, несомненно, притязаниями американцев.
Потерять «обиженного покупателя» в виде иракского лидера было не столь катастрофично – уже с середины «восьмидесятых» Багдад испытывал большие финансовые затруднения, кредитуясь в Кувейте и Саудовской Аравии и изрядно задолжав, всё более становясь неплатежеспособным.
А вот США, вскрыв сближение Москвы и Тегерана, могли пересмотреть свои взгляды в ближневосточном пасьянсе. Пока что Вашингтон сдавал карты, подбивая нефтеносных шейхов-саудитов на демпинг, поощряя Хусейна в войне против Ирана и, возможно, даже уже рассматривая вероятность «слить» одиозного диктатора.
Однако «кувейтская авантюра» Саддама в иных условиях могла впоследствии и не состояться.
Эксперты-аналитики ГРУ и КГБ скрупулёзно считали, просчитывали вариации, находя в таком развитии событий как плюсы, так и минусы.
– …Какова природа культа личности?
– Это вы о ком? О Сталине?
– Не обязательно. Себялюбие заложено корневой сутью в человеке и напрямую связано как с инстинктом самосохранения, так и с потребностью доминирования в стае. Однако процесс «обожествления», каким он нам представляется, формируется не сразу, а под воздействием внешних причин, когда они подкреплены и обоснованы. Электорат радостно подхватывает волну, а фигурант культа просто позволяет делать из себя безгрешного вождя.
Вопрос, как долго это может продлиться?.. Безнаказанно.
Я к тому, что Хусейн так и так обречён. Ставить на эту лошадку можно лишь до определённой поры.
* * *
Для СССР, претендующего на геополитическое влияние, весь Ближний Восток, региональные союзники (скорей покупаемые, нежели искренне обязанные), военные базы и места стоянок кораблей, само оперативное присутствие в Средиземном море и в районе Персидского залива – всё это являлось не менее важным, чем можно себе представить, – достаточно взглянуть на политическую карту.
Только на тот период для Советского Союза, стоящего перед угрозой финансового коллапса, а с ним и чего похуже, решалось дело особой важности – удастся ли каким-то образом вбить клин или как-то помешать планам Белого дома обрушить цены на нефть. Поэтому все движения Москвы несли очень осторожный и по возможности тонкий характер.
Текущая перманентная ирано-иракская война по всем выкладкам должна была попридержать планку «чёрного барреля», особенно если её, эту войну, немного «разогреть».
В связи с чем одним из решений на упреждение (ещё в начале 1983 года) было убедить Иран заранее озаботиться закупкой морских мин и других средств для диверсий на море.
Убедили – «танкерная война» получила существенную подпитку.
И неважно, что СССР потом осудит действия враждующих сторон и даже выделит силы флота для сопровождения судов и караванов, траления акваторий… от собственных же мин (одной рукой давать, другой…).
В конце концов, морские операции можно было свести к формальной демонстрации. Да и вообще, в Москве, поддерживая выгодные торговые связи как с Ираком, так и с Ираном, вполне допускали противоречивые трактовки в зонах конфликтных соприкосновений[108]. Вместе с тем с особой серьёзностью относясь к проникновению иранского фундаментализма в уязвимое южное предполье СССР. И это входило в часть сделки с аятоллой, той где: «…мы не лезем к вам с коммунизмом…», Иран отказывается от пропагандистских и других разлагающих действий, направленных в сторону СССР.
При обсуждении этих вопросов, бесспорно, важным доводом для иранского духовного лидера стало то, что он был эксклюзивно и раньше всех предупреждён о решении Советского Союза «выйти из Афганистана» (с конкретными сроками и датами[109]), с просьбой оказать посреднические и переговорные услуги.
В Кремле не сомневались – Хомейни с радостью примет предложение, наверняка использовав этот подвернувшийся шанс в поднятии политического веса и собственного престижа среди единоверцев.
Сроки и даты, конечно, указали не те, что были запланированы – более поздние, так как советское командование рассчитывало оставить за собой хоть какую-то тактическую внезапность и неожиданность передислокации войск. И без того моджахеды будут шакалами лаять вслед, порываясь цапнуть за пятку уходящих.
В своём большинстве «сороковая»[110] со всем грузом тылового обеспечения была выведена ещё в конце 1984 года – начале следующего…
Оставались мобильные группы, выполняющие рейдовые спецзадания. Оставались форпостные, можно сказать – арьергардные подразделения, сидящие «на чемоданах», готовые по «отмашке» мгновенно сняться и быть оперативно переброшенными назад «за речку»[111] (всё при воздушном прикрытии доминировавшей советской авиации, в 1985 году «Стингеры» моджахедам ещё не поставлялись).
«Отмашка» была запланирована и произошла в апреле 1985 года, когда армейцы, ВВС и спецназ ГРУ напоследок «хлопнули дверью», показав кое-кому, что «не следовало размещать на своей территории лагеря подготовки и базирования боевиков».
Сама операция «Бадабер» подразумевалась точечной, молниеносной, однако ей предшествовала глубокая и обстоятельная подготовка. Недаром в рамках операции в Аравийском море косвенную поддержку (отвлечения) осуществляла целая флотская группировка, под прикрытием проводимых совместно с Индией военных учений.
* * *
Терентьев всё же бросил взгляд на часы, отметив, что с момента боя курантов прошло чуть больше пяти минут.
Слышал за дверью шарканье и приглушённые голоса – уже явились (пораньше) – кто-то из приглашённых на совещание.
«Подождут…»
Думы вернулись к 1985 году, когда согласно запланированным срокам, в общей сложности десяток кораблей, входящих в Черноморский и Тихоокеанский флоты, покинули места дислокации и базирования, направившись в район развёртывания в Индийском океане.
Думы вернулись, снова пробудив морскую ностальгию: нет, он не был там, ни на одном из них – из этих кораблей, не стоял на покачивающихся палубах, не отдавал приказы.
Куда теперь ему… ему поныне тут «пиджаком» в Москве рулить.
И позавидовал Скопину…
Капитан 2-го ранга Скопин командовал на мостике одного из красавцев – на противолодочном крейсере проекта 1123, шифр «Кондор», получив это назначение особым разрешением… и чьей-то головной болью.
Инерция обратимости
И может, кого-то, и может, куда-то,
И вовсе в когда-то вдруг занесло —
Попутным, беспутным помчится регата,
Рвёт парус из рук, рулевое весло.
Когда невидимый, но от того не перестававший довлеть Аравийский полуостров наконец уплыл за корму миль за сто, только тогда пустыня перестала «дотягиваться» до уходящих в океан кораблей.
Ветерок из нараспашку иллюминаторов, дополнительно гонимый вентилятором, освежал относительно, но всё же…
Этот корабль «рисовали» с упором на ядерные доктрины, считая подобный сценарий войны неизбежным, выполняя при проектировании все требования противоатомной защиты. В связи с этим иллюминаторами могли «похвастаться» немногие каюты, в основном офицерские. Остальные помещения обеспечивались исключительно принудительной вентиляцией, которая в жаре южных широт справлялась не совсем удовлетворительно.
Командирская каюта делилась на спальню, отдельные туалетно-душевые удобства и кабинет… с двумя иллюминаторами. Вот под ними Андрей Геннадьевич Скопин и предпочитал почивать. Не всегда крепко, точнее редко, чтоб не ворочаясь. Порой просыпаясь с лёгкой испариной… И тогда – в душ, или вон из каюты, прогуляться…
Вот и сейчас трапом – наверх, минуя ходовую рубку, жестом охолаживая встрепенувшихся вахтенных, дежурного, уже открывшего рот заорать «Командир на мостике!»; через «штурманскую» выскальзывал, переступая комингс, пригибаясь (дверь низкая), наружу – на крыло мостика… И уж там кутался табачным дымом, всматриваясь в теряющуюся даль, уходящую рассеянной лунной дорожкой, в который раз отмечая: «Дрянное место этот Средний Восток. Земля когда-то великих исторических событий, громких битв, завоеваний, и сейчас не переставшая быть стратегически важным регионом, завязанным в равной степени на мировой морской трафик – Суэц, и на не менее тотальный атрибут нынешнего техногенного века – нефть».
И снова повторял, переиначивая:
– Дрянные места. Что арабу-бедуину хорошо, то нам, северянам-пришельцам, смерть.
Знал, что некоторые здесь не выдерживали, не способные принять этот климат… Их попросту переводили служить назад в Союз, к родным осинам, так сказать.