Видящая
Часть 30 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не-э-эт, – простонал он в конце концов, зажмурившись, и сжал зубы до скрипа. – Не говорите мне, что Бирион…
– Не скажу, – пожал плечами Дайд, и не думая потешаться над изумлением Асириуса.
Сам хорош, накануне только догадался. А еще главный дознаватель, называется!
– Не может этого быть! – воскликнул заключенный с пылом. – Бирион весь в искусстве, в постановках! Он совершенно не похож на того человека, который нами руководил!
– Он хороший актер, в отличие от вас, Арвен. Вы не ответили на вопрос. Вы когда-нибудь видели Вандауса за работой? Я имею в виду работу артефактора.
Заключенный покачал головой.
– Нет. Я уже успел забыть, какое у него образование, сейчас только вспомнил, когда вы спросили. Бирион даже простейшие амулеты сам не делал, все у меня покупал. Удивительно, а ведь это мне странным тогда не казалось… А теперь я понимаю, отчего так. Иначе я смог бы его узнать, когда делал то кольцо. В крови артефактора остается след от его работ, нечто вроде магического слепка… Какие именно это работы, сказать невозможно, но если ты с ними когда-то сталкивался, то обязательно это почувствуешь. А я не почувствовал. Кровь Вандауса была чиста. – Арвен хмыкнул и потер ладонью лоб. – Значит, он взял на работу Элен не из-за моего воздействия… Наверное, ему даже смешно было, когда я попытался повлиять на его решение. Провел меня, сволочь… Вы его уже арестовали?
– Пока нет. Но это случится совсем скоро.
Глава двенадцатая
После разговора с Рианом Тайра замкнулась в себе, встречая молчанием любые попытки пообщаться с ней даже на нейтральные темы вроде того, что она хочет на обед и ужин. Она отворачивалась, не в силах слышать голос собеседника, при этом понимая, что Риан не виноват, а совсем наоборот – нужно сказать ему спасибо за честность. В отличие от отца и Гектора, он решил не использовать ее втемную, а предоставить выбирать самой. Неужели не сомневался, что именно она выберет?
Тайра не выдержала уже перед сном. Сидя на крыльце – ни пообедать, ни поужинать она так и не смогла, – гладила пушистую и мягкую шерсть Джека, глубоко вздыхала, пытаясь унять беснующееся от обиды и паники сердце, и слушала вечернее пение птиц, стрекот сумрачных насекомых, шелест ветра и негромкий стук мелких капель дождя, с которым они мягко ударялись о молодую листву.
– Идем в дом, Тай, – произнес Риан за ее спиной. – Сейчас такая гроза разыграется, что мало не покажется даже рыбам.
Она покачала головой и упрямо сжала кулаки. Идти в дом? Туда, где до сих пор пахнет отцом и его ложью? Нет!
Риан вздохнул, и в следующее мгновение Тайра перестала ощущать капли воды, что уже некоторое время щекотали макушку, стекали по щекам, как холодные и пресные слезы, и собирались мокрым горьким комком под грудью.
Видимо, Риан поставил защитный купол.
– Я понимаю тебя. – Он сел рядом, взял за руку и осторожно сжал ее пальцы, подбадривая. – Но это не выход.
– А что выход? – спросила Тайра хриплым голосом, резко отнимая у принца свою руку. – Ты видишь выход?.. – Он молчал, и Тайра продолжила со злостью: – Защитница, зачем ты это все мне рассказал? Неужели ты настолько веришь, что я выберу… выберу… что я смогу убить собственного ребенка?!
Риан взволнованно дышал, не отвечая, и Тайре на секунду вдруг захотелось его ударить.
– Нет, я не верю, – сказал он наконец, когда она уже собиралась сделать это по-настоящему. – Но я надеюсь, что сможешь.
Она задохнулась от гнева и возмущения, подняла ладонь, но Риан перехватил ее руку, прижав к своим губам.
– Сначала выслушай. Потом, если останется желание, будешь бить. – Теплое дыхание ласково коснулось кожи, и Тайра замерла, изо всех сил стараясь не разрыдаться. – Я понимаю, тебе тяжело. Но подумай сейчас не о себе, пожалуйста. О своем отце, для которого ты – смысл жизни. Он не переживет, если ты… если с тобой что-нибудь случится. Подумай о… – Риан скрипнул зубами, вздохнул, но все же глухо сказал: – О своем дознавателе. Нет, молчи! Я не хочу ничего знать ни про Джона Эйса, ни про Гектора Дайда. Я и так уже догадался, понял после твоих слов. Дайд… он умная скотина, и если бы он нашел другой выход, то никогда… никогда не отказался бы от тебя.
Тайре стало горько, и она открыла рот, чтобы объяснить, но Риан ее перебил, повторив:
– Молчи! Не надо. Подумай о будущем. Да, это жестоко, но ты сможешь иметь еще детей. Одного, двух, трех… Сколько захочешь. Если захочешь, то даже… не со мной. Я дам тебе развод, Тай, и ты уйдешь от меня, если захочешь. Я могу поклясться, что не буду держать, я ни слова тебе не скажу. Только пожалуйста, пожалуйста… выходи за меня.
Риан сказал «выходи за меня», но Тайра понимала, что на самом деле он говорил о другом.
– Ты упомянул отца, – прошептала девушка хрипло, когда ее собеседник замолчал, – и мое будущее. Ты даже Гектора упомянул. Но не упомянул себя. Почему?
– А зачем? – Риан положил руку Тайры себе на грудь и подался вперед, обнимая. – Про меня и так все понятно. Я хочу, чтобы ты жила. Я люблю тебя. И если ты полагаешь, что я легко думаю о… о том, чем – кем – нам предстоит пожертвовать, то ты ошибаешься. Мне больно, Тай.
От неожиданности она замерла, вдруг осознав, что за собственным горем совсем забыла о боли Риана. Она слышала эту боль сейчас в его голосе – от нее в сердце Тайры словно разверзлась бездна, – и осознавала, что не одна. И эта жертва, если она состоится, будет не только ее жертвой.
В этот миг Тайре показалось, что она прозрела.
Нет, она не сможет сказать ему «да», не сможет принести такую жертву всего лишь ради собственной жизни. Никогда себя не простит, если согласится, каждый день будет помнить и мучиться. Нет, лучше смерть. В конце концов, некоторые люди умирают и раньше. А Тайра, если уж говорить откровенно, вообще не должна была выжить.
– Риан… Я не смогу. Понимаешь? Если я соглашусь, то потом все равно не смогу. Это не для меня.
– Тай…
Голос был полон неподдельного горя и безумного страха, но Тайра упрямо помотала головой.
– Прости. Если хочешь, уходи сейчас, чтобы не видеть, как я…
– Я тебя не оставлю, – выдохнул Риан ей в висок, прижался крепче, и ей вдруг показалось, что он плачет. – И мы еще поговорим о твоем решении. Я надеюсь, что ты передумаешь.
Тайра понимала: она должна прогнать Риана, потому что чем раньше он уйдет и начнет жить нормально, без нее, тем лучше. Но сил на это не было. Она только надеялась, что Риан не догадается подключить к уговорам Гектора, ведь отказать ему будет гораздо, гораздо сложнее.
Сердце истекало кровью, билось, как птица в клетке, не в силах ни забыть своего дознавателя, ни помнить о нем, и Тайра знала, что он чувствует то же самое.
Но она сделала свой выбор. И Гектор – тоже. Жаль, что выбрали они совершенно разное.
Перед тем как уснуть, Тайра долго ворочалась в постели, растревоженная прошедшим днем и своим решением. Забавно, но только после того, как она окончательно поставила точку в вопросе с проклятием, вдруг почувствовала, насколько сильно хочет жить. Сидеть на крыльце, обнимая Джека, пить горячий чай, гулять по лесу, слушать пение птиц, собирать травы для микстур… Что угодно, лишь бы жить.
Тайра не заметила, как провалилась в сон. А во сне ей казалось, что кто-то шепчет на ухо искушающие слова, пытаясь сделать так, чтобы она изменила решение. Пытаясь доказать, что пожертвовать своим новорожденным ребенком – это совсем небольшая, даже крошечная цена за ее большую жизнь. Да и разве можно сравнить ее, Тайру, с каким-то новорожденным малышом, живущим на одних инстинктах? Этот ребенок еще и не человек вовсе, так, всего лишь кусок мяса. Зачем она о нем так печется? В конце концов, родит второго. И третьего. И все позабудется, размоется волнами времени, станет блеклым и не важным. Зато она будет жить.
Тайра поморщилась и протестующе рыкнула, переворачиваясь на другой бок и сжимая кулаки. Давным-давно отец рассказывал ей, что в минуту особенно важных душевных терзаний и морального выбора в человеке может просыпаться внутренний голос, который пытается воздействовать на принятие решения, используя низменные устремления.
– Во всех нас сильно то изначальное, что не позволяет нам становиться праведниками. То, из-за чего мы совершаем ошибки. Эгоизм, страх смерти, жажда жизни, гордыня… Все это просыпается в нас, как только мы оказываемся на пороге чего-то важного. Того, что требует всех сил, всего терпения, мужества и смирения. Мы искушаем себя сами, потому что до сих пор помним, как лежали в колыбели с ощущением, будто вокруг нас и вертится мир…
Воспоминания о теплом голосе отца вернули Тайре ясность мыслей, заставили вздохнуть с облегчением и окончательно смириться с собственным решением. Да, умирать будет страшно, но… это не первое «страшно» в ее жизни.
И как только Тайра так подумала, абсолютная чернота перед глазами вдруг сменилась обжигающим глаза огнем, и она замерла, глядя на появившуюся перед ней стену из пламени.
Геенна!
Как и в прошлые разы, от огня отделилась слабая тень, метнулась к Тайре и зависла в двух шагах, чуть покачиваясь, словно на ветру.
– Говори, – вздохнула Тайра, ощущая невероятное облегчение. Слава Защитнице, сон повторился и теперь она все-таки узнает, что хочет сказать эта неупокоенная душа.
Мгновение – и тень, колыхнувшись, исчезла, но почти сразу Тайра ощутила ее позади себя. Только теперь это была вовсе не тень…
Большие мужские ладони легли на плечи, сжали их, не давая обернуться, горячее дыхание пощекотало висок, и незнакомый голос произнес:
– Спасибо.
Тайра сглотнула. Страшно не было, но очень хотелось обернуться, чтобы увидеть, с кем она все-таки разговаривает.
– Кто ты?
Он сильнее сжал ее плечи, не отвечая на вопрос, но она поняла все и сама несколькими секундами позже.
– У меня мало времени. Помнишь то кольцо? – Огонь перед ее глазами ярко вспыхнул, Тайра непроизвольно зажмурилась – и словно увидела прямо перед собой мужскую руку с крупным кольцом на безымянном пальце. Рубин в оправе зловеще сверкал, напоминая каплю крови. – Его сделали по моему приказу для человека, которого я оставил после себя. Я не хотел, чтобы мои люди знали, кто он, поэтому в матрицу артефакта вписаны несколько заклятий. Первое – иллюзия, позволяющая скрывать лицо и фигуру. Все, кроме руки с кольцом, которое появляется, только если активировать эту иллюзию. Второе – заклятие отвлечения, о котором ты знаешь. Но было еще и третье. – Он замолчал на несколько секунд, а когда заговорил, голос звучал глухо и безжизненно: – Я не желал проиграть даже в случае своей смерти и смерти носителя кольца. Поэтому вписал в матрицу еще и это свое изобретение. Сочетание шаманской магии с родовой магией нашей семьи. И это заклятие гарантированно погубит моего брата.
– Гарантированно? – повторила Тайра шепотом, чувствуя, как по спине поползли ледяные мурашки. – Уверен?
– Я сделал его на основе проклятия мгновенной мести. Помнишь? Когда человек добровольно уходит из жизни, но при этом забирает с собой того, кому хочет отомстить.
– Он должен стоять рядом, не дальше чем в пяти шагах.
– Я изменил это проклятие с помощью своей родовой магии, Тайра, иначе оно не причинило бы вреда Арену. Теперь, как только мой человек поймет, что надежды не осталось, он активирует проклятие. Погибнет сам и заберет с собой моего брата, где бы тот ни был. И всех тех людей, что окажутся на расстоянии десяти шагов от него. И даже если он не сделает это самостоятельно, а его убьют, эта смерть тоже зачтется и активирует проклятие.
Мурашек на спине больше не было – теперь ощущение жуткого холода захватило ее тело целиком и полностью, не оставив теплым ни кусочка кожи. Хотелось ругаться и кричать, но Тайра молчала – холод сжал и горло, слегка придушив, будто слишком тесный ошейник.
– Зачем… зачем ты это рассказываешь? – Секунду подумав, она добавила: – Мне?
– Потому что только ты можешь помочь.
– Что?..
Рассмеяться бы, развернуться и врезать ему хорошенько между глаз. Сволочь, хоть и мертвая!
– Постарайся успокоиться, Тайра, иначе я не смогу договорить… – Отчаяние в голосе заставило ее замереть, сжав зубы. Нет уж, пусть договаривает! – Ты – самый сильный из ныне живущих шаманов. У тебя есть необходимые знания и умения. Ты с детства впитывала в себя мою кровь…
Тайра зашипела, и он сжал ее плечи до боли, хлестнув коротким и властным приказом:
– Успокойся! Сейчас не до эмоций, просто слушай! Ты напитана моей кровью, ты сама немного Альго, поэтому – помнишь? – ты и смогла почувствовать Дайда сквозь амулет на родовой магии императора. Ну и последнее. Я точно знаю, что у Моргана еще осталась моя кровь, один пузырек. Возьми его… и сделай то, что нейтрализует проклятие.
Тайре хотелось сказать, что он свихнулся здесь, за гранью. Выжил из ума, если предполагает, что она сможет переломить своим колдовством такое проклятие. Его проклятие! Замешанное на сильнейшей ненависти!
Не получится.
– Проклятие мое, но я умер. – Он словно услышал ее мысли. – Используй это как трещину и доломай его.
– Для этого нужна жизненная сила – противоположность смерти. У меня ее нет. Я даже жизнью своей не смогу заплатить, потому что во мне ее почти не осталось!
– Используй животных, как в прошлый раз.
Тайра молчала, взволнованно дыша и прислушиваясь к дыханию человека за спиной, улавливая в нем волнение и нетерпение. Словно у живого…
– Не скажу, – пожал плечами Дайд, и не думая потешаться над изумлением Асириуса.
Сам хорош, накануне только догадался. А еще главный дознаватель, называется!
– Не может этого быть! – воскликнул заключенный с пылом. – Бирион весь в искусстве, в постановках! Он совершенно не похож на того человека, который нами руководил!
– Он хороший актер, в отличие от вас, Арвен. Вы не ответили на вопрос. Вы когда-нибудь видели Вандауса за работой? Я имею в виду работу артефактора.
Заключенный покачал головой.
– Нет. Я уже успел забыть, какое у него образование, сейчас только вспомнил, когда вы спросили. Бирион даже простейшие амулеты сам не делал, все у меня покупал. Удивительно, а ведь это мне странным тогда не казалось… А теперь я понимаю, отчего так. Иначе я смог бы его узнать, когда делал то кольцо. В крови артефактора остается след от его работ, нечто вроде магического слепка… Какие именно это работы, сказать невозможно, но если ты с ними когда-то сталкивался, то обязательно это почувствуешь. А я не почувствовал. Кровь Вандауса была чиста. – Арвен хмыкнул и потер ладонью лоб. – Значит, он взял на работу Элен не из-за моего воздействия… Наверное, ему даже смешно было, когда я попытался повлиять на его решение. Провел меня, сволочь… Вы его уже арестовали?
– Пока нет. Но это случится совсем скоро.
Глава двенадцатая
После разговора с Рианом Тайра замкнулась в себе, встречая молчанием любые попытки пообщаться с ней даже на нейтральные темы вроде того, что она хочет на обед и ужин. Она отворачивалась, не в силах слышать голос собеседника, при этом понимая, что Риан не виноват, а совсем наоборот – нужно сказать ему спасибо за честность. В отличие от отца и Гектора, он решил не использовать ее втемную, а предоставить выбирать самой. Неужели не сомневался, что именно она выберет?
Тайра не выдержала уже перед сном. Сидя на крыльце – ни пообедать, ни поужинать она так и не смогла, – гладила пушистую и мягкую шерсть Джека, глубоко вздыхала, пытаясь унять беснующееся от обиды и паники сердце, и слушала вечернее пение птиц, стрекот сумрачных насекомых, шелест ветра и негромкий стук мелких капель дождя, с которым они мягко ударялись о молодую листву.
– Идем в дом, Тай, – произнес Риан за ее спиной. – Сейчас такая гроза разыграется, что мало не покажется даже рыбам.
Она покачала головой и упрямо сжала кулаки. Идти в дом? Туда, где до сих пор пахнет отцом и его ложью? Нет!
Риан вздохнул, и в следующее мгновение Тайра перестала ощущать капли воды, что уже некоторое время щекотали макушку, стекали по щекам, как холодные и пресные слезы, и собирались мокрым горьким комком под грудью.
Видимо, Риан поставил защитный купол.
– Я понимаю тебя. – Он сел рядом, взял за руку и осторожно сжал ее пальцы, подбадривая. – Но это не выход.
– А что выход? – спросила Тайра хриплым голосом, резко отнимая у принца свою руку. – Ты видишь выход?.. – Он молчал, и Тайра продолжила со злостью: – Защитница, зачем ты это все мне рассказал? Неужели ты настолько веришь, что я выберу… выберу… что я смогу убить собственного ребенка?!
Риан взволнованно дышал, не отвечая, и Тайре на секунду вдруг захотелось его ударить.
– Нет, я не верю, – сказал он наконец, когда она уже собиралась сделать это по-настоящему. – Но я надеюсь, что сможешь.
Она задохнулась от гнева и возмущения, подняла ладонь, но Риан перехватил ее руку, прижав к своим губам.
– Сначала выслушай. Потом, если останется желание, будешь бить. – Теплое дыхание ласково коснулось кожи, и Тайра замерла, изо всех сил стараясь не разрыдаться. – Я понимаю, тебе тяжело. Но подумай сейчас не о себе, пожалуйста. О своем отце, для которого ты – смысл жизни. Он не переживет, если ты… если с тобой что-нибудь случится. Подумай о… – Риан скрипнул зубами, вздохнул, но все же глухо сказал: – О своем дознавателе. Нет, молчи! Я не хочу ничего знать ни про Джона Эйса, ни про Гектора Дайда. Я и так уже догадался, понял после твоих слов. Дайд… он умная скотина, и если бы он нашел другой выход, то никогда… никогда не отказался бы от тебя.
Тайре стало горько, и она открыла рот, чтобы объяснить, но Риан ее перебил, повторив:
– Молчи! Не надо. Подумай о будущем. Да, это жестоко, но ты сможешь иметь еще детей. Одного, двух, трех… Сколько захочешь. Если захочешь, то даже… не со мной. Я дам тебе развод, Тай, и ты уйдешь от меня, если захочешь. Я могу поклясться, что не буду держать, я ни слова тебе не скажу. Только пожалуйста, пожалуйста… выходи за меня.
Риан сказал «выходи за меня», но Тайра понимала, что на самом деле он говорил о другом.
– Ты упомянул отца, – прошептала девушка хрипло, когда ее собеседник замолчал, – и мое будущее. Ты даже Гектора упомянул. Но не упомянул себя. Почему?
– А зачем? – Риан положил руку Тайры себе на грудь и подался вперед, обнимая. – Про меня и так все понятно. Я хочу, чтобы ты жила. Я люблю тебя. И если ты полагаешь, что я легко думаю о… о том, чем – кем – нам предстоит пожертвовать, то ты ошибаешься. Мне больно, Тай.
От неожиданности она замерла, вдруг осознав, что за собственным горем совсем забыла о боли Риана. Она слышала эту боль сейчас в его голосе – от нее в сердце Тайры словно разверзлась бездна, – и осознавала, что не одна. И эта жертва, если она состоится, будет не только ее жертвой.
В этот миг Тайре показалось, что она прозрела.
Нет, она не сможет сказать ему «да», не сможет принести такую жертву всего лишь ради собственной жизни. Никогда себя не простит, если согласится, каждый день будет помнить и мучиться. Нет, лучше смерть. В конце концов, некоторые люди умирают и раньше. А Тайра, если уж говорить откровенно, вообще не должна была выжить.
– Риан… Я не смогу. Понимаешь? Если я соглашусь, то потом все равно не смогу. Это не для меня.
– Тай…
Голос был полон неподдельного горя и безумного страха, но Тайра упрямо помотала головой.
– Прости. Если хочешь, уходи сейчас, чтобы не видеть, как я…
– Я тебя не оставлю, – выдохнул Риан ей в висок, прижался крепче, и ей вдруг показалось, что он плачет. – И мы еще поговорим о твоем решении. Я надеюсь, что ты передумаешь.
Тайра понимала: она должна прогнать Риана, потому что чем раньше он уйдет и начнет жить нормально, без нее, тем лучше. Но сил на это не было. Она только надеялась, что Риан не догадается подключить к уговорам Гектора, ведь отказать ему будет гораздо, гораздо сложнее.
Сердце истекало кровью, билось, как птица в клетке, не в силах ни забыть своего дознавателя, ни помнить о нем, и Тайра знала, что он чувствует то же самое.
Но она сделала свой выбор. И Гектор – тоже. Жаль, что выбрали они совершенно разное.
Перед тем как уснуть, Тайра долго ворочалась в постели, растревоженная прошедшим днем и своим решением. Забавно, но только после того, как она окончательно поставила точку в вопросе с проклятием, вдруг почувствовала, насколько сильно хочет жить. Сидеть на крыльце, обнимая Джека, пить горячий чай, гулять по лесу, слушать пение птиц, собирать травы для микстур… Что угодно, лишь бы жить.
Тайра не заметила, как провалилась в сон. А во сне ей казалось, что кто-то шепчет на ухо искушающие слова, пытаясь сделать так, чтобы она изменила решение. Пытаясь доказать, что пожертвовать своим новорожденным ребенком – это совсем небольшая, даже крошечная цена за ее большую жизнь. Да и разве можно сравнить ее, Тайру, с каким-то новорожденным малышом, живущим на одних инстинктах? Этот ребенок еще и не человек вовсе, так, всего лишь кусок мяса. Зачем она о нем так печется? В конце концов, родит второго. И третьего. И все позабудется, размоется волнами времени, станет блеклым и не важным. Зато она будет жить.
Тайра поморщилась и протестующе рыкнула, переворачиваясь на другой бок и сжимая кулаки. Давным-давно отец рассказывал ей, что в минуту особенно важных душевных терзаний и морального выбора в человеке может просыпаться внутренний голос, который пытается воздействовать на принятие решения, используя низменные устремления.
– Во всех нас сильно то изначальное, что не позволяет нам становиться праведниками. То, из-за чего мы совершаем ошибки. Эгоизм, страх смерти, жажда жизни, гордыня… Все это просыпается в нас, как только мы оказываемся на пороге чего-то важного. Того, что требует всех сил, всего терпения, мужества и смирения. Мы искушаем себя сами, потому что до сих пор помним, как лежали в колыбели с ощущением, будто вокруг нас и вертится мир…
Воспоминания о теплом голосе отца вернули Тайре ясность мыслей, заставили вздохнуть с облегчением и окончательно смириться с собственным решением. Да, умирать будет страшно, но… это не первое «страшно» в ее жизни.
И как только Тайра так подумала, абсолютная чернота перед глазами вдруг сменилась обжигающим глаза огнем, и она замерла, глядя на появившуюся перед ней стену из пламени.
Геенна!
Как и в прошлые разы, от огня отделилась слабая тень, метнулась к Тайре и зависла в двух шагах, чуть покачиваясь, словно на ветру.
– Говори, – вздохнула Тайра, ощущая невероятное облегчение. Слава Защитнице, сон повторился и теперь она все-таки узнает, что хочет сказать эта неупокоенная душа.
Мгновение – и тень, колыхнувшись, исчезла, но почти сразу Тайра ощутила ее позади себя. Только теперь это была вовсе не тень…
Большие мужские ладони легли на плечи, сжали их, не давая обернуться, горячее дыхание пощекотало висок, и незнакомый голос произнес:
– Спасибо.
Тайра сглотнула. Страшно не было, но очень хотелось обернуться, чтобы увидеть, с кем она все-таки разговаривает.
– Кто ты?
Он сильнее сжал ее плечи, не отвечая на вопрос, но она поняла все и сама несколькими секундами позже.
– У меня мало времени. Помнишь то кольцо? – Огонь перед ее глазами ярко вспыхнул, Тайра непроизвольно зажмурилась – и словно увидела прямо перед собой мужскую руку с крупным кольцом на безымянном пальце. Рубин в оправе зловеще сверкал, напоминая каплю крови. – Его сделали по моему приказу для человека, которого я оставил после себя. Я не хотел, чтобы мои люди знали, кто он, поэтому в матрицу артефакта вписаны несколько заклятий. Первое – иллюзия, позволяющая скрывать лицо и фигуру. Все, кроме руки с кольцом, которое появляется, только если активировать эту иллюзию. Второе – заклятие отвлечения, о котором ты знаешь. Но было еще и третье. – Он замолчал на несколько секунд, а когда заговорил, голос звучал глухо и безжизненно: – Я не желал проиграть даже в случае своей смерти и смерти носителя кольца. Поэтому вписал в матрицу еще и это свое изобретение. Сочетание шаманской магии с родовой магией нашей семьи. И это заклятие гарантированно погубит моего брата.
– Гарантированно? – повторила Тайра шепотом, чувствуя, как по спине поползли ледяные мурашки. – Уверен?
– Я сделал его на основе проклятия мгновенной мести. Помнишь? Когда человек добровольно уходит из жизни, но при этом забирает с собой того, кому хочет отомстить.
– Он должен стоять рядом, не дальше чем в пяти шагах.
– Я изменил это проклятие с помощью своей родовой магии, Тайра, иначе оно не причинило бы вреда Арену. Теперь, как только мой человек поймет, что надежды не осталось, он активирует проклятие. Погибнет сам и заберет с собой моего брата, где бы тот ни был. И всех тех людей, что окажутся на расстоянии десяти шагов от него. И даже если он не сделает это самостоятельно, а его убьют, эта смерть тоже зачтется и активирует проклятие.
Мурашек на спине больше не было – теперь ощущение жуткого холода захватило ее тело целиком и полностью, не оставив теплым ни кусочка кожи. Хотелось ругаться и кричать, но Тайра молчала – холод сжал и горло, слегка придушив, будто слишком тесный ошейник.
– Зачем… зачем ты это рассказываешь? – Секунду подумав, она добавила: – Мне?
– Потому что только ты можешь помочь.
– Что?..
Рассмеяться бы, развернуться и врезать ему хорошенько между глаз. Сволочь, хоть и мертвая!
– Постарайся успокоиться, Тайра, иначе я не смогу договорить… – Отчаяние в голосе заставило ее замереть, сжав зубы. Нет уж, пусть договаривает! – Ты – самый сильный из ныне живущих шаманов. У тебя есть необходимые знания и умения. Ты с детства впитывала в себя мою кровь…
Тайра зашипела, и он сжал ее плечи до боли, хлестнув коротким и властным приказом:
– Успокойся! Сейчас не до эмоций, просто слушай! Ты напитана моей кровью, ты сама немного Альго, поэтому – помнишь? – ты и смогла почувствовать Дайда сквозь амулет на родовой магии императора. Ну и последнее. Я точно знаю, что у Моргана еще осталась моя кровь, один пузырек. Возьми его… и сделай то, что нейтрализует проклятие.
Тайре хотелось сказать, что он свихнулся здесь, за гранью. Выжил из ума, если предполагает, что она сможет переломить своим колдовством такое проклятие. Его проклятие! Замешанное на сильнейшей ненависти!
Не получится.
– Проклятие мое, но я умер. – Он словно услышал ее мысли. – Используй это как трещину и доломай его.
– Для этого нужна жизненная сила – противоположность смерти. У меня ее нет. Я даже жизнью своей не смогу заплатить, потому что во мне ее почти не осталось!
– Используй животных, как в прошлый раз.
Тайра молчала, взволнованно дыша и прислушиваясь к дыханию человека за спиной, улавливая в нем волнение и нетерпение. Словно у живого…