Видящая

Четверг?! Она ужаснулась. Защитник, но ведь в тот день, когда она проводила ритуал для Гектора, было воскресенье! Ни разу в жизни она не находилась без сознания больше половины суток, а тут вдруг четыре дня!

– Отец… – прохрипела Тайра и поморщилась: говорить было еще сложнее, чем глотать. – Зол?

– Еще бы. И я зол. Правда, моя злость за эти четыре дня несколько притупилась. А вот первые двое суток я очень хотел пойти и набить морду этому твоему… дознавателю. И не набил только потому, что понимал: ты после такого, в первую очередь, меня видеть не захочешь. Так что скотина эта цела и здорова, демонов ему в печенку…

Тайре захотелось улыбнуться – так забавно звучал сердитый голос Риана, – но она удержалась. Не хотелось его обижать, да и мышцы лица с трудом слушались, онемев за прошедшие дни.

– Морган сказал, как ты проснешься, дать тебе попить воды, а потом бульона. Будешь бульон?

Тайра кивнула, а Риан, помешкав, добавил:

– Я сам варил, представляешь? Морган вчера вечером заявил, что надо сварить, но он не может, потому что настроение плохое и в таком настроении у него не бульон получится, а уксус. Думаю, наврал, ему просто лень было. Пришлось мне, но вроде ничего так вышло. Я попробовал, и у меня даже ничего потом не заболело.

Тайра не выдержала и затряслась от смеха, прижимая руки к заболевшей груди.

– Ох, Риан…

– Я старался, – продолжил он серьезно. – И лавровый лист положил, и перец, и лук, и морковку. Все потом вынул, процедил два раза. Прозрачный получился, как слеза!

– Ри-а-ан… – простонала Тайра, фыркая. – Ну, перестань, мне смеяться… больно…

– Морган сказал, что надо рассмешить, чтобы ты быстрее в себя пришла. – Он ласково коснулся кончиками пальцев ее щеки, а затем наклонился и прошептал: – Я люблю тебя, Тайра. – И прежде чем она сообразила, что лучше ответить, вышел из комнаты.

Хотя… да что тут ответишь?..



После того как Тайра выпила бульона, а потом еще и ароматного травяного чаю, пришел Морган. Дал ей пару ложек общеукрепляющей микстуры, сделал укол в плечо, растер руки и ноги согревающей мазью – и все молча. И в этом молчании Тайре чувствовалось огромное, ну просто вселенское недовольство.

– Пап… – сказала она, в конце концов не выдержав. – Я все понимаю, правда. Прости.

Он вздохнул.

– Понимает она… – проворчал негромко. – Понимала бы, не рисковала собой.

– Иногда это нужно, потому что…

– Потому что ты влюблена.

– Нет, не поэтому.

– Ну а почему? – Морган щелкнул ее по носу. – Я ведь тоже все понимаю, сам был когда-то влюблен. В юности от этого дела мозги совсем отключаются. Я надеялся, тебя это не коснется, но… видимо, исключений не бывает. – Отец так горестно вздохнул, что Тайра поняла: нет, хватит. Не может она больше врать. Не теперь, когда все настолько серьезно и она знает про Иниго. И про то, что отец учил Аарона…

– Папа, я должна была помочь не потому что влюблена, а потому что дело касается императора и заговора против него. – Морган замер, даже дышать перестал. – Когда я перед этим упала в обморок – помнишь, ночью? – я видела сон-предсказание, из которого поняла, что император может погибнуть в ближайшее время. Дознаватель… Джон просил посмотреть, но он не настаивал, более того, отговорить пытался, но я сама хотела помочь. Разве ты на моем месте не хотел бы?

– Ох, Тай… – Отец погладил ее по голове. – Защитник, куда ты влезла… Как зовут этого Джона, ты знаешь?

Она молчала, не решаясь сказать, но это и не потребовалось.

– Я с недавних пор, как Риан вернулся из дворца, стал подозревать в нем Гектора Дайда. Думаю, никто, кроме него, не смог бы увидеть в Риане племянника императора. А теперь, после твоих слов… кому еще понадобилось бы гадать на его величество, кроме Дайда? Обычный дознаватель просто передал бы сведения о твоем сне, да и все. Но он пошел дальше, значит… Верно я угадал?

Врать дальше было невозможно, и Тайра кивнула. И, сама от себя не ожидая, продолжила:

– Но это не все, пап. Помнишь мои сны с белым псом? Ты считал, что он – выдумка. Так вот…

Морган застонал.

– Еще не хватало… Каким образом ты умудрилась поставить привязку на главного дознавателя? Ты же не была с ним знакома и нигде не могла его увидеть!

– Почему нигде? Я увидела заметку в газете. Без имен, только магпортрет. Он и его погибший пес.

– Ох, ласточка моя… – Отец наклонился и обнял Тайру. – Помнишь, мы к учителю моему ходили, после того как ты ослепла? Он тогда сказал, что встретишь ты на своем пути пса, который тебя либо спасет, либо погубит. Видимо, о нем это было…

– Ты… не говорил…

– А толку было говорить? Да и другое меня тогда волновало больше, а что, ты и так понимать должна.

– Слепота? И… недомогания эти?

– Верно.

– Ты солгал мне в тот день, да?


Морган вздохнул, быстро поцеловал Тайру в щеку, выпрямился и ответил со знакомой твердостью в голосе:

– Я думал, так будет лучше. Не хотел, чтобы ты волновалась. Поэтому сказал тебе, что ничего не поможет. На самом деле поможет, и что, ты уже знаешь. Брак с Рианом. А этот дознаватель… забудь его, Тай. Не спасет он тебя, а погубить может. Вон уже начал, четыре дня без сознания лежала!

Она сглотнула и тихо призналась:

– Не могу я забыть, не получается.

– Постарайся. Тай… может, это жестоко, но я все-таки скажу тебе. Теперь это должно быть особенно понятно. Несмотря на то что этот дознаватель снился тебе столько лет, он – не твой пес. Он пес императора, понимаешь? И для него всегда на первом месте будет верность его величеству и интересы его величества. Сейчас он использовал тебя, чтобы получить информацию о заговоре против императора, несмотря на то что я просил его этого не делать и предупреждал насчет твоего самочувствия. А потом он арестует меня, даже понимая, что я твой единственный родственник и без меня ты пропадешь. Просто потому, что так надо. Он никогда не поставит твои интересы выше интересов императора. Возможно, сейчас ты скажешь: «ну и пусть», но поверь, в будущем тебя перестанет это устраивать. И лучше, чтобы этого будущего не было. Да и помни, что ты уже обещала выйти замуж за Риана.

– Я помню, – пробормотала Тайра раздраженно. – Мне об этом не дают забыть. Ни ты, ни Риан.

– Он защитит тебя, ласточка. Защитит даже от этого пса, который однажды, я уверен, без всякой жалости затопчет тебя лапами в угоду своему долгу и службе. Вот увидишь.

Девушка промолчала. Не видела она смысла переубеждать отца: прав он был. Вот только Морган видел в подобном поведении недостаток, а Тайра – одно лишь достоинство. Гектор верой и правдой служит императору, разве было бы хорошо, если бы он начал его обманывать? Так ведь и становятся преступниками, а она не желала, чтобы он преступал закон, пусть даже если это причинит ей боль.

Она справится. В конце концов, она полюбила его в том числе и за это умение – всегда выбирать долг.

Даже если на другой чаше весов находится любовь.



Всю неделю Кэт была странно задумчивой, но Гектор не расспрашивал ее, в чем дело, – у него не было сил разбираться еще и с проблемами собственной невесты, их и так со всех сторон навалилось слишком много. Он понимал: будь что серьезное, Кэт поговорила бы с ним, а раз не начинает, значит, не настолько это важно. Только в театре, поймав несколько задумчивых взглядов, направленных на него, Гектор подумал: возможно, дело в разговоре с Урсулой. В воскресенье Кэт была в гостях у его семьи, и сестра, насколько он знал, продолжила свои диверсионные действия по расстройству свадьбы. Подробности она не сообщала, да Гектор и не требовал, понимая, что именно делала – точнее, говорила, – Урсула. Он сказал бы Кэт то же самое, если бы мог.

Утром в четверг дознаватель был уже настолько вымотан, что толком и не поздоровался с Кэт, – кивнул только, а потом сразу зашел в кабинет и погрузился в отчеты, причем начать решил не с первого отдела, а с третьего. Позволил себе проявить малодушие.

Но не прошло и пяти минут, как в кабинет зашла Кэт. В руках у нее был поднос, на котором стояли чашка с чаем и вазочка с печеньем.

– Спасибо, Кэти, – поблагодарил Дайд, отодвигая в сторону папки с документами. – Я как раз не завтракал.

– Я в этом не сомневаюсь, – проворчала секретарь, поставив поднос на стол, но уходить не спешила – застыла рядом, глядя на Гектора с каким-то странным выражением лица. Похожее выражение он недавно видел у старосты Тиля, когда тот пытался помочь своему внуку со школьной задачкой по математике.

– Что-то случилось, детка?

Она негромко вздохнула, на миг отведя взгляд.

– Все хорошо.

– У тебя плохо получается врать, Кэти. – Гектор отодвинулся и похлопал ладонью по коленям. – Иди сюда.

К его удивлению, она на несколько секунд замешкалась, явно собираясь с мыслями, но потом все-таки подошла и опустилась к нему на колени.

– Рассказывай.

– Знаешь, – Кэт усмехнулась, но усмешка эта была горькой и почему-то очень взрослой, – я несколько дней думаю над тем, что в выходные сказала Урсула. Мне так хотелось найти опровержение ее словам, но… но я нахожу только подтверждение.

– Каким словам? – Гектор погладил Кэт по щеке, надеясь, что действия сестры не причинили девушке слишком сильной боли.

Кэт прикрыла глаза и тихо ответила:

– Урсула спросила, что мне в тебе нравится. Я перечислила. Потом она поинтересовалась, а что же тогда мне не нравится. Я сказала, что, наверное, ничего, если не считать глупого желания узнать, что такое страсть. Мне было неловко, но я ответила правду. Сказала, что вижу в тебе заботу и нежность, но никогда – страсть, ревность… желание. И Сули… Она уточнила: «Значит, ты хочешь, чтобы он любил тебя? Хочешь не просто нравиться, а быть любимой?»

Кэт тяжело замолчала, и Гектору одно мгновение хотелось прекратить этот разговор, чтобы не мучить ее больше.

– Хотеть такого – нормально, Кэти.

– Да. – Она горько изогнула губы и открыла глаза. – Эгоизм – это нормально, Сули тоже так сказала. Я даже немного обиделась, и она, конечно, это заметила. И добавила… знаешь, спокойно так… но меня чуть не разорвало, когда она сказала: «Ты просто говоришь только о том, что хочешь получить, но не о том, что хочешь дать». И я… Гектор, я поняла… и с каждым днем только убеждаюсь. Я ничего не могу дать тебе, это правда. И вообще я об этом почти не думала до слов Урсулы. Я не могу дать тебе ни заботы, ни поддержки, ни любви. Для того чтобы дать все это, нужно быть равной, а я…

Вот – опять! Даже сейчас, несмотря на совершенно нейтральные слова сестры, Кэт умудрилась погрузиться в пучину самобичеваний и унижения.

– Ты замечательная, – прервал ее Гектор, обнимая девушку. – Хватит принижать себя, Кэти. Ты можешь дать мне дом, свою нежность, уважение и доверие, детей, в конце концов. Я могу еще долго продолжать этот список, но не буду. Взгляни правде в глаза. Тебя смущает вовсе не это и даже не то, что в наших отношениях нет страсти. Ты мучаешься из-за чувств к Роджеру, которые тебя до сих пор не оставили.

Глаза Кэт наполнились слезами.

– Да, – шепнула она, кивнув. – Бен тоже… Сказал: не стоит встречаться со мной только для того, чтобы насолить Роджеру. Я так испугалась, что он обиделся, извинялась, а он просто головой покачал, вздохнул – и все. Я не знаю, что и думать.

– Объяснить?

– Да…

– Бенджамин не обижен, потому что ты его не обманывала. Он видел и понимал все с самого начала не хуже, чем понимаю я. Он дал тебе немного времени и возможность узнать себя получше, а теперь поставил перед выбором – или ты встречаешься с ним без оглядки на чувства Роджера, или не встречаешься вовсе. Такая же проблема существует и в нашем случае, Кэти. Мне бы не хотелось тащить в свой брак хвост из собственного заместителя, не скрою. Поэтому я и даю тебе возможность подумать, чтобы ты перестала сомневаться в себе.

Кэт закусила губу.

– Ты был бы рад, если бы я…