Вьетнам. Отравленные джунгли
Часть 7 из 13 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Так точно! — выкрикнул сержант звенящим от волнения голосом. — Только Калинин не знаю где… А, вот он! — добавил он, увидев, как водитель выпрыгнул из кабины, завертелся как ошпаренный — позднее зажигание у парня. — Что происходит, товарищ майор?
Посыпались офицеры из автобуса — невмоготу там сидеть. Одежду тащили с собой, стали быстро облачаться.
— Держи, командир! — Гарин сунул Раевскому брошенные под раскладушку сандалии, шорты и рубашку с короткими рукавами вопиющей гавайской расцветки.
— Ага, спасибо… — Андрей стал лихорадочно одеваться. — Сабуров, уводите людей за пределы лагеря — всех, немедленно! Пусть вьетнамцы разбираются…
— Товарищ майор, может, подсобим нашим братьям? — подал голос Верещагин. — А то как-то некрасиво.
— Уходить, кому сказано! Вы не за тем сюда приехали! Товарищи офицеры, вы тоже. Кыш отсюда!
Приехали действительно не за этим. В обязанности специалистов входила только техническая помощь. Все истории о группах русского спецназа, промышляющих в джунглях и убивающих американских коммандос, были только байками. Им даже оружие не полагалось!
— Мы поняли, товарищ майор, — пробормотал Газарян. — Валим отсюда к той-то маме…
Люди сорвались с места, понеслись в темноту. Становилось жутковато, стрельба не унималась, и было ощущение, что охранники Зуена садились в большую лужу. Сабуров увел своих людей, включая сержанта Калинина и ворчащего Верещагина. Хоть за этих парней не придется трястись.
— Андрей Иванович, это кто, американцы? — выкрикнул Давыдов.
— Не знаю, Саня, как-то слишком нагло для американцев — довольно затяжной рейд они проделали. И не кричат там «по-американски»…
Стрельба усилилась. Как получилось, что офицеры протянули резину? Надеялись, что все закончится, и они вернутся на свои раскладушки? Рядовой состав уже растаял за деревьями, Андрей медленно отступал, остальные тоже не спешили, ориентировались на командира. С подобными вещами еще не сталкивались и поначалу не отнеслись к происходящему серьезно. Ну, проникли какие-то хулиганы, охрана отобьется и всех накажет. Но происходило ровно обратное. Шныряли тени за деревьями, разражались вспышки. За спиной бойцов Народной армии не осталось, все ушли воевать. Расчеты отступили вместе с рядовым составом группы — растеклись по оврагам и балкам. С них ничего не требовали, от безоружных мало толку. Снова гремели взрывы, стонали раненые. Приближались люди — и поди пойми, кто такие. Шальные пули уже свистели над головами. Офицеры бросились бежать — другого выхода не оставалось. Пули стучали по кабине радиолокационной станции, шарахнулся Газарян, свернул за угол, что-то возмущенно крича. Кучка людей выбежала на пустырь, бросилась к ближайшему кустарнику, за которым маячил полуприцеп транспортно-заряжающей машины. Гарин споткнулся, ударился носом. Его подхватили под мышки, потащили по траве. Ноги буксовали, но вскоре заработали, помчались быстрее головы. Люди влетели в балку, заросшую какой-то пряной травой, перевели дыхание. На севере пучками колыхалась растительность, просвечивала ленточка дороги через КПП. Мелькали смутные фигуры среди кустов, вьетнамская тарабарщина мешалась с живописными русскими оборотами.
— Андрей Иванович, вы что-нибудь понимаете? — крикнул Гарин. — Откуда здесь диверсанты? Местные силы разве не обязаны обеспечивать безопасность?
— Вот они и обеспечивают, — поморщился Раевский. — Другое дело, что плохо обеспечивают… Это никакие не американцы, друзья мои. Диверсионная группа южновьетнамских войск — усиленная и хорошо вооруженная. Рядом 17-я параллель с ее ДМЗ, где какая только публика ни шастает, чуть в стороне — Лаос, что вас удивляет? Этих ребят здесь как грязи. Возможно, шли адресно — уничтожить наш комплекс, доставляющий им массу хлопот, или случайно нарвались, направляясь на другой объект…
— Командир, смотри, они сбоку обходят! — обнаружил Давыдов. — Вот, мать честная, и с другой стороны тоже…
Огоньки фонарей плясали по кустам слева и справа. Прямо по курсу шла перестрелка, гремели взрывы, а часть диверсионной группы уже заходила с флангов, чтобы отрезать дорогу противнику. Бесформенные тени скользили в воздухе. Это была не просто маленькая группа, а крупный отряд, предназначенный именно для штурмовых целей!
— Все, уходим! — приказал Андрей, и горстка людей устремилась в темноту. Кто-то запнулся об электрический кабель, чертыхался, путаясь в жилистых переплетениях. Справа прогремел взрыв — снова гранатомет! Люди невольно прижались к земле. Раевский скрипел зубами — ухитрились-таки попасть в переплет! Не хватало, чтобы их тут перестреляли — на чужой, пусть и братской земле! Хороша получится командировка.
Стрельба по курсу пошла на убыль. Но разразилась перестрелка на северной стороне! К рассеянной охране прибыло подкрепление на грузовике — надсадно ревел мотор. Но на территорию комплекса они даже не заехали — противник был уже там. Перестрелка продолжалась недолго. Бойцов армии ДРВ застали врасплох, часть рассеяли, часть уничтожили. Что такое штурмовая винтовка «М‐16», Андрей знал — стреляли именно из них. Ответный огонь из «калашниковых» быстро подавили. Противник действовал нахраписто и умно. Получалось, что людей, оставшихся на базе, уже окружили! Или остались дыры?
— Командир, тебе не кажется, что мы влипли? — выдавил, подползая, Давыдов. — Что делать будем? Не скажу, что мы всякое повидали и жизнь нас к этому готовила, но должны постоять за себя…
Он не договорил. Прямо по курсу снова загремели выстрелы — похоже, небольшой группе удалось вырваться из западни. Тряслись кусты, перекликались люди, вспышки озаряли пространство. Один из голосов показался знакомым. Товарищ Зуен? Группа людей — человек шесть или семь — вывалилась из кустарника. Они пятились, вели огонь из «АКМ» по невидимому врагу. Один упал на колено, схватился за простреленный живот и завалился на бок. Остальные бросились бежать. До них было метров двадцать. Командир что-то прокричал ломающимся, как у подростка, голосом.
— Зуен! — позвал Андрей, поднимая голову. — Это Раевский! Мы здесь!
С перепуга кто-то выстрелил, но промахнулся.
— Товарищ майор, отходите, вы не должны пострадать, мы прикроем! — вскричал вьетнамский командир и начал что-то «лаять» своим людям. Бойцы мялись посреди поляны. Кто-то присел на колено. Другой расставил ноги, вскинул автомат, чтобы встретить врага во всей красе. Но противник не лез на рожон. Это был обученный и эффективный спецназ. Граната, выпущенная из ручного гранатомета, взорвалась посреди поляны, в самой гуще вьетнамских солдат! Уши заложило от грохота, яростная боль расколола черепную коробку. Рядом стонали оглушенные товарищи, кто-то кашлял, выплевывая землю. Вроде все целы, но состояние, конечно, неважное. Взрывом разметало незадачливое войско. Большинство погибло сразу, кто-то стонал, харкал кровью, но быстро затих. Выглянула желтая луна, озарила округу ядовитым светом. Товарищи сохраняли выдержку, все лежали рядом в канаве. Понимали, что лучше не вставать. Большая вероятность, что противник пробежит мимо, и тогда останется время поразмыслить на досуге. Но из кустов никто не появлялся. Перестрелка вспыхнула в стороне, в районе пусковой установки номер три. Там кто-то остался, пытался оказать сопротивление, беспорядочно строчили «калашниковы». За кустами каркали луженые глотки, трещали ветки. Голоса отдалялись — похоже, вся братия устремилась на звуки боя.
— Собрать оружие, — бросил Андрей, — быстро! И сразу все назад…
Он первым выкатился из канавы, кинулся на поляну. Тошнота подступила к горлу, когда он рухнул на колени перед мертвым Зуеном. Парню взрывом оторвало руку, грудь была нашпигована осколками. Андрей старался не смотреть в мерцающие мертвые глаза, забрал «АКМ», стащил с мертвеца ремень с подсумком, застегнул у себя на поясе. Решил не рисковать, выбил из автомата магазин — неизвестно, что там осталось, — и вставил новый. Рядом возились товарищи, торопливо вооружались.
— Будем пробиваться, товарищ майор? — спросил Газарян дрожащим голосом. — Нам умирать нельзя и в плен нам нельзя. У меня невеста в Энгельсе, между прочим, знаете, какая милая девушка?
Самое время поговорить о милых девушках! Все забрали автоматы, побежали обратно в кусты. Давыдов не успел застегнуть ремень, волочил подсумок, как собаку на поводке, тот зацепился за пряжку советского образца со звездой, прыгал по земле. Люди упали обратно в канаву, а из кустов на поляну уже лезли какие-то демоны, приблизились к горстке мертвых тел. Кто-то присел на колени и тут же издал встревоженный возглас. Действительно странно — почти у всех покойников отсутствовало оружие…
— Не стрелять, — прошипел Андрей. — Быстро уходим, все туда, — показал он пальцем, пробираясь сквозь сцепившиеся ветки. — Открывать огонь только в крайнем случае…
Основная масса обслуживающего персонала ушла и теперь пряталась в складках местности, ожидая подмоги. Геройствовать без оружия — то же самое, что нападать с кортиком на танк. Луна в этот час была не лучшим подспорьем. Группа выбежала из кустов, и снова начались неприятности. Стреляли по курсу, стреляли с флангов — и самое мерзкое, что теперь стреляли по ним! Диверсанты лезли из кустов, вели огонь из штурмовых винтовок. Они появлялись то слева, то справа, производили несколько выстрелов и пропадали. Офицеры скатились в ложбину. Здесь обрывались стартовые позиции, в кустах прятался лишь прицеп с ремонтной мастерской. К нему и побежали, используя углубление в земле. Но до укрытия не дотянули — перекрестный огонь накрыл с головой! Все вжались в землю, сдавленно матерясь. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Давыдов рискнул высунуться — и хорошо, что успел повалиться, прежде чем пуля отстрелила ухо. Раевский пополз по дну ложбины, закусив губу. Остальные пустились за ним. Прицеп находился слева, на другой стороне балки. Массивные колеса выделялись в полумраке. Но тоже сомнительное укрытие — разве что запереться в кабине и никого не пускать…
Происходило что-то страшное. На позициях ЗРК уже хозяйничали чужаки, что-то взрывали. Вряд ли после этой «хозяйственной» деятельности «СА‐75» сможет функционировать. Это был не первый комплекс, потерянный во Вьетнаме (потеряли ни много ни мало несколько десятков), но из тех, за которые отвечал майор Раевский, — первый! Он закричал охрипшим голосом: «Выбора нет, будем держаться, занять круговую оборону…» — и пополз на голый каменистый косогор, превращая «канареечную» рубаху в отрепье, стрелял короткими очередями, сжимая левой рукой цевье. Как давно он был на стрельбище! Но если однажды стрелял из «калашникова», уже не забудешь. Ныло плечо от отдачи, пороховая гарь закупорила ноздри. За спиной открыли огонь Гарин и Романчук — с тыла тоже подкрадывались. Кряхтел Давыдов, полз на боку к прицепу, наехавшему задними колесами на косогор. Возможно, Саня был прав, какое ни есть, а укрытие. Стрельба по центру прекратилась, и Андрей подался наверх. Пробежали несколько человек, залегли. Показались еще двое — они семенили, низко пригнувшись. Невысокие, в защитных комбинезонах, в разгрузочных жилетах, набитых всякой всячиной. Майор ударил длинной очередью — даже толком не целился. Невозможно целиться в таких условиях! В ответ открыли ураганный огонь, пули вычистили гребень от остатков растительности. Потом как-то сразу все стихло. И он рискнул высунуться. Никто уже не бежал, но и трупов в обозримом пространстве видно не было.
— Вы попали, товарищ майор? — пробормотал Газарян. — А у меня затвор заклинило, кажется, осколок в автомат попал, еще там, на поляне…
Да уж, в каком-то смысле они все попали. Армен возился с автоматом, и хотелось спросить: он когда-нибудь брал оружие в руки — этот изнеженный представитель армейской интеллигенции? Гарин и Романчук вели огонь, Раевский тоже стрелял, не забывая откатываться после каждой очереди. Так вроде учили — давным-давно, в какой-то другой жизни. Отчаяние забиралось в душу: неужели все? Почему так вышло, кто виноват и что делать?
— Командир, тут есть проход! — вдруг крикнул Давыдов. — Если под прицепом проползти, то сразу кусты, в них канава…
— Мужики, смещаемся… — Андрей перекатился, вскочил на колено, выплюнул очередь и подался к прицепу.
Но противник наседал. Он уже был близко, и его ничто не могло остановить. Вести огонь было невозможно — атакующих прикрывали их товарищи в укрытиях. Вскрикнул Гарин, резко перевернулся на спину, схватился за плечо и взвыл от боли! Час от часу не легче! Снова не повезло парню!
— Командир, Вадима подстрелили! — ахнул Газарян. — Вроде бы в плечо, не смертельно… Вадим, ты как?
— Да неважно, что тут скажешь… — простонал подстреленный офицер. — Ладно, все нормально, жить буду…
Стрелять ракетами выходило лучше. Каждому свое! Андрей кричал, срывая голос: «Романчук, Газарян, волоките раненого под прицеп, и чтобы через полминуты были в кустах! Саня, можешь стрелять?» Давыдов нашел удобную позицию и действовал на удивление грамотно. Забился автомат. Короткие паузы — Давыдов менял положение и снова стрелял, прижимая диверсантов к земле. Все смешалось, теперь и атакующие не понимали, что происходит. Романчук и Армен волокли Гарина — тот яростно пыхтел, отталкиваясь пятками. Андрей сместился ближе к прицепу, сменил магазин, выставил автомат за косогор и стрелял, не видя целей, — хоть как-то задержать этих демонов! Стонали подстреленные, их было как минимум двое. Андрей перевернулся на бок, подался вверх. Снова стрелял, видя, как снуют в пространстве неясные силуэты. Сменил магазин, опять давил на спусковой крючок. Последний магазин, да и шут с ним, лишь бы товарищи успели уйти! А те уже ползли под прицепом. Пули стучали по железу, звонко рикошетили. Давыдов продолжал отбиваться, сдерживая неприятеля. Андрей привстал на колени, одолел несколько метров, снова сжал раскаленный автомат, приподнял переводчик огня в среднее положение и начал выстреливать пулю за пулей.
— Командир, мы уже в кустах… — сообщил Романчук. — Давайте к нам, мы прикроем…
— Не ждите нас, уходите! Сами справимся! Саня, ты как?
— Да все отлично, Андрей Иванович! Парочку, кажется, подстрелил!
— Уходи вслед за ребятами!
— А вы?
— А я еще повоюю!
— Вам понравилось?
— Разговорчики, товарищ капитан!
В сопротивлении не было смысла. Противник наседал, уследить за всеми было невозможно. Но бросить все, пуститься наутек — сразу подбегут, расстреляют в спину. По ощущениям, в магазине осталось несколько патронов. Раевский крикнул: «Давыдов, уходи, твою мать!» — и кинулся бежать, но упал, вскинул автомат, лихорадочно жал на спусковой крючок. Откуда прилетела граната, Андрей не видел. Он уже вообще ничего не видел! Взрыв прогремел между ним и Давыдовым. Ударная волна ударила в грудь, было очень больно, и поначалу показалось, что схватил осколок. Андрей повалился навзничь — прямо на дно канавы. Осыпавшаяся земля залепила волосы, часть лица. Конечности потеряли чувствительность — валялись где-то в стороне, словно отделенные от тела. Сознание балансировало на краю… Он лежал, как труп, раскинув руки. Попытался пошевелиться, но не смог, тело буквально парализовало. Может, и к лучшему. Сквозь вой сирен донесся стон — Давыдову тоже досталось. Силуэты диверсантов колебались в ночном воздухе, двоились, троились. Их было несколько человек. Луна освещала их фигуры. Одеты в защитное, на головах каски с маскировочными сетками, говорят по-вьетнамски… На каком еще языке будут говорить бойцы спецназа южновьетнамской армии? Они держали наготове штурмовые винтовки и медленно подходили. Один спустился в канаву, постоял над поверженным телом. Свет луны обрисовал вражеский контур — приземистый, широкий в кости, с короткими ногами, на плече висела портативная рация, в которой потрескивал эфир. Шевелиться не было сил, да и взгляд остановился. Диверсант нагнулся, стал всматриваться, поблескивали узкие любопытные глаза. Для верности пнул сапогом по бедру, и когда безжизненное тело не среагировало, что-то крикнул своим, поднял автомат. «Вот и все, — подумал Андрей. — Жизнь проходит так быстро. А хорошая — еще и мимо, непременно сострил бы Газарян». Диверсант пару секунд поколебался и опустил винтовку. Зачем стрелять, если клиент и без того мертв? Он выбрался из канавы, двинулся дальше. Остальные не стали спускаться, шли краем. В стороне раздались выстрелы, но сразу смолкли. «Интересно, ушли те трое? — подумал Андрей. — Что с Давыдовым?» Он осторожно поднял голову, огляделся и встал на ноги. Контузия была чувствительной, но, в принципе, щадящей. Онемение уже прошло, члены слушались, сознание было ясным. Андрей нащупал автомат, в котором осталось несколько патронов, и прислушался. Диверсанты оживленно переговаривались, кто-то злобно засмеялся. Послышался хлесткий звук оплеухи. Застонал человек. Давыдов! Его подняли и продолжали бить. Значит, жив! А если не сопротивляется, значит, тоже контужен…
На юге грозно рычали моторы, приближалась военная техника. Мимо промчались несколько человек. Переводчик не требовался, и так понятно: смываемся, господа, их много, не переварим! На юге гремели взрывы, тянуло дымком. Очевидно, диверсанты забрасывали гранатами кабины управления, радиолокационную станцию, выводили из строя пусковые установки. Они добились своего! А тут еще и бонус: русского взяли! Вчетвером тащили обмякшие тело, — еще и тумаки отпускали. Давыдов был на голову их выше и, пока не пришел в себя, не понимал, чего от него хотят. Когда Раевский добрался до прицепа, там уже никого не было. Группа людей, кантующих что-то тяжелое, пропала в кустах. Мимо пробежала еще одна группа, догоняли своих. «Падающего» майора они не заметили. Над позициями клубился дым — диверсанты вывели ЗРК из строя и теперь уходили. Словно разряд по темечку: очнись же! — и Андрей тут же встряхнулся. Вроде цел, способен передвигаться, одежда в грязи, сандалии каким-то чудом держались. Выжившие диверсанты спешили скрыться в джунглях. Ждать машин с юга бессмысленно — Давыдова успеют увести! Раевский почти не раздумывал. Отстрелялись, товарищ майор, так хоть товарища спасайте, чтобы не было так стыдно на том свете! Он, прихрамывая, побежал за диверсантами…
Идея была не блестящая, но лучше, чем сидеть и праздновать труса. Станция наведения ракет горела, как соломенная скирда в сухую погоду. Ее облили горючим из транспортно-заряжающей машины. Вокруг валялись тела — в основном бойцы Народной армии. Несколько трупов в защитном. Андрей переоценил свои силы, он уже задыхался. Помощь не спешила, где-то буксовала. От джунглей доносились крики — диверсанты спешили укрыться в чаще. Что он замыслил? Он в своем уме? Но отчаяние гнало майора вперед. У чадящей кабины СНР тоже валялись тела. Один из трупов принадлежал сравнительно крупному вьетнамцу, что встречалось очень редко. Андрей стащил с него сапоги, носки, стал натягивать на себя. Минутная задержка, но она того стоила. Сапоги немного жали, но, в принципе, размер соответствовал. Пустой подсумок свисал с ремня где-то за спиной. Он натолкал туда снаряженные магазины, схватил первый попавшийся «АКМ» с окровавленным штык-ножом на стволе. Можно было вооружиться американской штурмовой винтовкой, но свое привычнее, можно опираться, как на трость…
Подкосились ноги, он съехал в канаву и от удара о землю чуть снова не потерял сознание. «Куда ты собрался? — злобно ныл какой-то мерзкий антагонист в голове. — Сам погибай, а товарища выручай? Так вы же оба, дураки, погибнете!»
Но Андрей упрямо побрел по канаве, она заросла травой и обрывалась почти у леса. Диверсанты по одному уже вбегали в лес. Сколько их осталось, трудно было оценить, так как всех майор не видел. Группа с Давыдовым немного отстала от остальных. Капитан не держался на ногах, и его приходилось волочить. Затрещины не помогали. Но идея доставить в расположение русского была привлекательной, и диверсанты не сдавались. Андрей лежал в пятидесяти метрах восточнее, все видел в лунном свете и несколько раз порывался открыть огонь. Но он мог зацепить своего, да и диверсанты могли пристрелить русского. Лучше сделать вид, будто нет свидетелей, как они умыкнули советского специалиста…
Давыдова втащили в лес — в последний момент он пришел в себя и стал сопротивляться. Раевский полз параллельным курсом, готовясь к самому худшему. Самочувствие улучшилось, он был настороженным и собранным. Про джунгли Вьетнама лекций не читали, обычно в них не задерживались или пользовались дорогами, но знающие люди советовали держаться от них подальше. Если заблудишься, уже не выберешься, кровососы съедят, а змеи и ядовитые ящерицы им помогут. Но пока Андрей не видел ничего страшного, скособоченные пальмы росли с интервалами. Папоротник (или что-то на него похожее) поднимался по пояс, и он брел по нему, как по морю, задыхаясь, истекая потом. Сделал короткую передышку, и словно второе дыхание открылось. Луна освещала местность — пусть бледно, но тьма отступила. Склонялись метелки пальм. На иссиня-черном небе переливались лампочки-звезды. Голоса отдалялись все больше, и Андрей сменил курс, стал смещаться вправо. Потянулись низкорослые банановые пальмы, ветерок теребил сморщенные листья, похожие на гигантские опахала. Он спотыкался о какие-то «расплющенные» валуны, натыкался на обломанные стволы, изъеденные жуками. Дальше шел на цыпочках, его курс наконец пересекся с тропой диверсантов, и он, осторожно ступая, вышел на нее. Она белела в полумраке, убегала в дебри. Вдруг холодок побежал по вспотевшей спине, и он, сойдя с тропы, спрятался за ближайшим деревом. По тропе, вдогонку за остальными, бежали двое — размеренно сопели, на лицах поблескивала грязевая «индейская» раскраска. Постороннего не заметили, хотя едва не коснулись его. Замыкающий дозор — убедились, что нет «хвоста» и можно расслабиться.
Топот вскоре затих, и майор вернулся на тропу, присел на корточки. Он не знал, на что рассчитывал. Следить за группой, держась от нее в стороне, и ждать удобного момента, чтобы освободить товарища? Не много ли на себя берет? Он кто — боец спецназа? Да, занимался борьбой, боксом, хорошо стрелял, обладал навыками рукопашного боя — но когда это было? Брюшком, конечно, не обзавелся, но все равно уже не тот… Он сильно нервничал, вглядывался в полумрак, напрягал глаза. Враг мог оставить после себя ловушки. Хорошо, если у опушки, но кто их знает… Никита Ханов рассказывал, на какие хитрости пускались партизаны Южного Вьетнама. Все джунгли были забиты смертельными ловушками. Самая популярная называлась «пунджи». Рылась яма, маскировалась, а на дно втыкались заостренные бамбуковые колья. Их часто измазывали животными или человеческими фекалиями, чтобы вызвать инфекцию у жертвы, упавшей на кол. Люди умирали в мучениях, бывало, что в яму проваливались несколько человек. На затопленных полях ставили растяжки под водой, сооружали что-то вроде охотничьих капканов с заостренными краями — человек наступал в центр такой ловушки, и штыри впивались в ногу. Ранения от таких «игрушек» были не смертельные, но человек навсегда оставался калекой, и американскому правительству приходилось платить ему пожизненную пенсию. Особо изысканной считалась ловушка-маятник над входом в крестьянскую хижину. Человек, входя внутрь, открывал дверь, тут же срабатывала пружина, опрокидывалась широкая доска, унизанная штырями, и беднягу буквально пришпиливало к ней — шансов выжить от такого «удовольствия» было немного. Было еще одно любопытное изделие, в изготовление которого требовались точность и идеальный расчет. В прочную бамбуковую трубку укладывался патрон, а ниже — маленький заостренный штырь. Конструкция втыкалась в землю, и когда на нее наступал ничего не подозревающий американский солдат, капсюль прокалывался, и происходил выстрел. С такими ранениями тоже в строй не возвращались. Калеки ехали домой в США и там либо умирали от перегрузки организма наркотиками и алкоголем, либо кончали с собой, либо становились яростными сторонниками антивоенных движений…
Американский спецназ и их местные союзники перенимали опыт своих врагов, вносили в него что-то новое. Тропу могли заминировать, устроить на ней пару «приятных» ловушек. Она заманчиво белела, приглашала пройтись по ней. Андрей прошел по ней метров тридцать, потом сместился под дерево, присел отдохнуть. Поднялся, пошел краем, начиная понимать, что подписался на убийственную авантюру. Время летело, в какой-то миг он обнаружил, что темнота вокруг уже не поглощающая, небо начинает сереть. Начало четвертого. Он ускорил шаг… и чуть не нарвался на остановившихся диверсантов! Шевельнулось что-то по курсу, обозначился силуэт за деревом. Андрей затаил дыхание и присел за гущу фауны. Через пару секунд человек снова бесшумно припустил по тропе — убедился, что погоня отсутствует. В жизненном багаже — игра в «Зарницу», нормы ГТО, походы в горы по молодости лет… Настоящим следопытом он не был, но сейчас собрался и двинулся дальше, выверяя каждый шаг. Затем присел за причудливым растением, напоминающим разросшийся столетник, и стал наблюдать.
В низине расположились человек двенадцать — все в маскировочном одеянии, уставшие. Они сидели тесным кружком, отдыхали. У одного была перевязана голова, у другого — согнутая в локте рука. У обоих бинты промокли от крови, но они были спокойны, как удавы. Сжалось сердце — Давыдов лежал в стороне, свернувшись в позу зародыша, и тяжело дышал, руки его были связаны. Над ним восседал боец с каменным лицом и следил за каждым его движением.
Привал оказался недолгим. Кряжистый командир с развитыми скулами бросил лаконичную фразу, диверсанты потянулись на тропу. Давыдова схватили за шиворот, но он, не желая получать дополнительную оплеуху, сам поднялся. На нем лица не было…
Глава седьмая
Охранение не выставили. Поначалу Давыдов брел в середине колонны, потом стал отставать, заплетались ноги. Диверсанты его обогнали, что-то злобно шипя. Двое крепких парней смотрели за пленным, и когда он начал отставать, устроили разминку — били его по затылку, по ногам. Это не помогало, капитан с трудом переставлял ноги. Один из бойцов что-то крикнул командиру. Тот задумался, помотал головой — пленного не убивать, если понадобится, на себе потащите! Информации о том, что советские специалисты попадали в плен, пока не было. Подобные инциденты никогда не случались. Добыча была знатная — в довесок к выполненному заданию. Конвоирам пришлось смириться, и они упорно тащили пленника. Потом остановились, запыхавшись, прислонили капитана к дереву, стали переругиваться. Их обогнали двое последних, что-то бросили: дескать, догоняйте. Те не стали возражать, и когда товарищи исчезли за плотной банановой гущей, подхватили под мышки сползающее по стволу тело и, дав очередного тычка, поволокли по тропе…
Другой возможности могло не подвернуться. Андрей набросился сзади, ударил в спину штык-ножом! Очень многое он вложил в этот удар, хорошо заостренный металл вошел в тело на несколько сантиметров. Он выдернул качественную сталь и уже не смотрел на этого господина. Диверсант выпустил Давыдова, повалился набок. Второй принял на себя всю тяжесть пленника, слабо вскрикнул, обернулся и, тут же получив прикладом в зубы, покатился по тропе. Давыдов, как ни странно, остался на ногах, он уже не выглядел доходягой. Их взгляды встретились, в глазах товарища мелькнуло изумление, губы растянулись. Каким-то удивительным образом спала веревка со связанных рук. И когда противник с перекошенной скулой начал привставать и открыл рот, чтобы заорать, Давыдов метким ударом снова повалил его обратно.
— Второй разряд, — возвестил, скаля зубы. — Спасибо тебе, командир, век не забуду.
— У меня первый… А ты вроде еле шел…
— Я притворялся, — объяснил капитан. — Ждал подходящего момента, веревку незаметно распутал.
— Считай, что дождался, — Андрей вскочил на ноги.
Первый диверсант не шевелился. Второй вел себя как-то странно. Дышал с голубиным клекотом, пытался дотянуться до своей спины — словно чесался укус. Из раны хлестала кровь. Он дергался, как припадочный, норовил подняться, сверлил презрительным взглядом своего врага, посмевшего нанести ему смертельное ранение.
— Пошли, — потянул Давыдова за плечо Андрей, — сейчас хватятся.
— А этого так оставим? — Давыдов не мог оторвать глаз от жутковатого зрелища.
— А он тебе нужен? Пошли, говорю, земляк… — Андрей схватил штурмовую винтовку «М‐16», повесил на плечо Давыдову — сам ведь ни за что не догадается!
Ошибку осознали позднее. Но не было времени стаскивать с диверсантов сапоги. И не тот «формат» — нога у Давыдова была на два размера больше. Он ковылял, как подстреленный, истрепанные сандалии сваливались с ног. Когда прошли метров пятьдесят, за спиной послышались встревоженные крики. Да чтоб им пусто было! Беглецы свернули с тропы, кинулись в заросли, где папоротник и тропические «лопухи» росли по грудь, жалила высокая жгучая трава, отдаленно смахивающая на русский осот. Раевский шел первым, давил хищную растительность, постоянно озирался. Давыдов тяжело отдувался, хватался за деревья, разражался стоном, когда наступал не туда. Ремешок на сандалии практически порвался, висел на честном слове, пятка постоянно съезжала, и он фактически шел босиком!
Заросли неожиданно оборвались, потянулась глиняная проплешина, дорогу загородило причудливое дерево, словно сотканное из множества стволов, некоторые из них жили самостоятельной жизнью, вгрызались в землю, имели собственную корневую систему. Между стволами пришлось лавировать, как в лабиринте. Снова лезли в заросли, уходили то влево, то вправо, сбивая погоню со следа, несколько раз останавливались, прислушивались. Поначалу чудились крики, потом их заглушили проснувшиеся джунгли — стрекотало какое-то громкое насекомое, ветер шумел в затейливых кронах. Давыдов по незнанию прислонился к дереву, и какая-то гадость переползла на рубашку, потом на кожу, он постоянно чесался, делал страдальческое лицо. Эти насекомые были неразрывной частью тропического ада и доставляли нешуточные мучения. Они могли ползти по коже, оставляя за собой кровавый рубец, инфекция попадала в организм, и приходилось глотать какие-то мудреные препараты — чесотка проходила, но очень медленно.
— Садись, отдохнем, не могу больше… — Давыдов упал на колени, грудь тяжело вздымалась, волосы слиплись, пот с головы лил ручьем. — Что смотришь, командир? Все нормально, селедка под шубой вспотела, — пошутил он с натугой. — Уйдем, куда денемся? А если не уйдем, примем последний бой, как говорится, оружие есть… — Скинув с плеча незнакомую винтовку, он изумленно уставился на нее.
— «М‐16», — пояснил Андрей. — Основное стрелковое оружие вооруженных сил США. С «калашом» и рядом не лежала, но штука, в принципе, неплохая. Вот здесь оттягиваешь, вот сюда нажимаешь…
Посыпались офицеры из автобуса — невмоготу там сидеть. Одежду тащили с собой, стали быстро облачаться.
— Держи, командир! — Гарин сунул Раевскому брошенные под раскладушку сандалии, шорты и рубашку с короткими рукавами вопиющей гавайской расцветки.
— Ага, спасибо… — Андрей стал лихорадочно одеваться. — Сабуров, уводите людей за пределы лагеря — всех, немедленно! Пусть вьетнамцы разбираются…
— Товарищ майор, может, подсобим нашим братьям? — подал голос Верещагин. — А то как-то некрасиво.
— Уходить, кому сказано! Вы не за тем сюда приехали! Товарищи офицеры, вы тоже. Кыш отсюда!
Приехали действительно не за этим. В обязанности специалистов входила только техническая помощь. Все истории о группах русского спецназа, промышляющих в джунглях и убивающих американских коммандос, были только байками. Им даже оружие не полагалось!
— Мы поняли, товарищ майор, — пробормотал Газарян. — Валим отсюда к той-то маме…
Люди сорвались с места, понеслись в темноту. Становилось жутковато, стрельба не унималась, и было ощущение, что охранники Зуена садились в большую лужу. Сабуров увел своих людей, включая сержанта Калинина и ворчащего Верещагина. Хоть за этих парней не придется трястись.
— Андрей Иванович, это кто, американцы? — выкрикнул Давыдов.
— Не знаю, Саня, как-то слишком нагло для американцев — довольно затяжной рейд они проделали. И не кричат там «по-американски»…
Стрельба усилилась. Как получилось, что офицеры протянули резину? Надеялись, что все закончится, и они вернутся на свои раскладушки? Рядовой состав уже растаял за деревьями, Андрей медленно отступал, остальные тоже не спешили, ориентировались на командира. С подобными вещами еще не сталкивались и поначалу не отнеслись к происходящему серьезно. Ну, проникли какие-то хулиганы, охрана отобьется и всех накажет. Но происходило ровно обратное. Шныряли тени за деревьями, разражались вспышки. За спиной бойцов Народной армии не осталось, все ушли воевать. Расчеты отступили вместе с рядовым составом группы — растеклись по оврагам и балкам. С них ничего не требовали, от безоружных мало толку. Снова гремели взрывы, стонали раненые. Приближались люди — и поди пойми, кто такие. Шальные пули уже свистели над головами. Офицеры бросились бежать — другого выхода не оставалось. Пули стучали по кабине радиолокационной станции, шарахнулся Газарян, свернул за угол, что-то возмущенно крича. Кучка людей выбежала на пустырь, бросилась к ближайшему кустарнику, за которым маячил полуприцеп транспортно-заряжающей машины. Гарин споткнулся, ударился носом. Его подхватили под мышки, потащили по траве. Ноги буксовали, но вскоре заработали, помчались быстрее головы. Люди влетели в балку, заросшую какой-то пряной травой, перевели дыхание. На севере пучками колыхалась растительность, просвечивала ленточка дороги через КПП. Мелькали смутные фигуры среди кустов, вьетнамская тарабарщина мешалась с живописными русскими оборотами.
— Андрей Иванович, вы что-нибудь понимаете? — крикнул Гарин. — Откуда здесь диверсанты? Местные силы разве не обязаны обеспечивать безопасность?
— Вот они и обеспечивают, — поморщился Раевский. — Другое дело, что плохо обеспечивают… Это никакие не американцы, друзья мои. Диверсионная группа южновьетнамских войск — усиленная и хорошо вооруженная. Рядом 17-я параллель с ее ДМЗ, где какая только публика ни шастает, чуть в стороне — Лаос, что вас удивляет? Этих ребят здесь как грязи. Возможно, шли адресно — уничтожить наш комплекс, доставляющий им массу хлопот, или случайно нарвались, направляясь на другой объект…
— Командир, смотри, они сбоку обходят! — обнаружил Давыдов. — Вот, мать честная, и с другой стороны тоже…
Огоньки фонарей плясали по кустам слева и справа. Прямо по курсу шла перестрелка, гремели взрывы, а часть диверсионной группы уже заходила с флангов, чтобы отрезать дорогу противнику. Бесформенные тени скользили в воздухе. Это была не просто маленькая группа, а крупный отряд, предназначенный именно для штурмовых целей!
— Все, уходим! — приказал Андрей, и горстка людей устремилась в темноту. Кто-то запнулся об электрический кабель, чертыхался, путаясь в жилистых переплетениях. Справа прогремел взрыв — снова гранатомет! Люди невольно прижались к земле. Раевский скрипел зубами — ухитрились-таки попасть в переплет! Не хватало, чтобы их тут перестреляли — на чужой, пусть и братской земле! Хороша получится командировка.
Стрельба по курсу пошла на убыль. Но разразилась перестрелка на северной стороне! К рассеянной охране прибыло подкрепление на грузовике — надсадно ревел мотор. Но на территорию комплекса они даже не заехали — противник был уже там. Перестрелка продолжалась недолго. Бойцов армии ДРВ застали врасплох, часть рассеяли, часть уничтожили. Что такое штурмовая винтовка «М‐16», Андрей знал — стреляли именно из них. Ответный огонь из «калашниковых» быстро подавили. Противник действовал нахраписто и умно. Получалось, что людей, оставшихся на базе, уже окружили! Или остались дыры?
— Командир, тебе не кажется, что мы влипли? — выдавил, подползая, Давыдов. — Что делать будем? Не скажу, что мы всякое повидали и жизнь нас к этому готовила, но должны постоять за себя…
Он не договорил. Прямо по курсу снова загремели выстрелы — похоже, небольшой группе удалось вырваться из западни. Тряслись кусты, перекликались люди, вспышки озаряли пространство. Один из голосов показался знакомым. Товарищ Зуен? Группа людей — человек шесть или семь — вывалилась из кустарника. Они пятились, вели огонь из «АКМ» по невидимому врагу. Один упал на колено, схватился за простреленный живот и завалился на бок. Остальные бросились бежать. До них было метров двадцать. Командир что-то прокричал ломающимся, как у подростка, голосом.
— Зуен! — позвал Андрей, поднимая голову. — Это Раевский! Мы здесь!
С перепуга кто-то выстрелил, но промахнулся.
— Товарищ майор, отходите, вы не должны пострадать, мы прикроем! — вскричал вьетнамский командир и начал что-то «лаять» своим людям. Бойцы мялись посреди поляны. Кто-то присел на колено. Другой расставил ноги, вскинул автомат, чтобы встретить врага во всей красе. Но противник не лез на рожон. Это был обученный и эффективный спецназ. Граната, выпущенная из ручного гранатомета, взорвалась посреди поляны, в самой гуще вьетнамских солдат! Уши заложило от грохота, яростная боль расколола черепную коробку. Рядом стонали оглушенные товарищи, кто-то кашлял, выплевывая землю. Вроде все целы, но состояние, конечно, неважное. Взрывом разметало незадачливое войско. Большинство погибло сразу, кто-то стонал, харкал кровью, но быстро затих. Выглянула желтая луна, озарила округу ядовитым светом. Товарищи сохраняли выдержку, все лежали рядом в канаве. Понимали, что лучше не вставать. Большая вероятность, что противник пробежит мимо, и тогда останется время поразмыслить на досуге. Но из кустов никто не появлялся. Перестрелка вспыхнула в стороне, в районе пусковой установки номер три. Там кто-то остался, пытался оказать сопротивление, беспорядочно строчили «калашниковы». За кустами каркали луженые глотки, трещали ветки. Голоса отдалялись — похоже, вся братия устремилась на звуки боя.
— Собрать оружие, — бросил Андрей, — быстро! И сразу все назад…
Он первым выкатился из канавы, кинулся на поляну. Тошнота подступила к горлу, когда он рухнул на колени перед мертвым Зуеном. Парню взрывом оторвало руку, грудь была нашпигована осколками. Андрей старался не смотреть в мерцающие мертвые глаза, забрал «АКМ», стащил с мертвеца ремень с подсумком, застегнул у себя на поясе. Решил не рисковать, выбил из автомата магазин — неизвестно, что там осталось, — и вставил новый. Рядом возились товарищи, торопливо вооружались.
— Будем пробиваться, товарищ майор? — спросил Газарян дрожащим голосом. — Нам умирать нельзя и в плен нам нельзя. У меня невеста в Энгельсе, между прочим, знаете, какая милая девушка?
Самое время поговорить о милых девушках! Все забрали автоматы, побежали обратно в кусты. Давыдов не успел застегнуть ремень, волочил подсумок, как собаку на поводке, тот зацепился за пряжку советского образца со звездой, прыгал по земле. Люди упали обратно в канаву, а из кустов на поляну уже лезли какие-то демоны, приблизились к горстке мертвых тел. Кто-то присел на колени и тут же издал встревоженный возглас. Действительно странно — почти у всех покойников отсутствовало оружие…
— Не стрелять, — прошипел Андрей. — Быстро уходим, все туда, — показал он пальцем, пробираясь сквозь сцепившиеся ветки. — Открывать огонь только в крайнем случае…
Основная масса обслуживающего персонала ушла и теперь пряталась в складках местности, ожидая подмоги. Геройствовать без оружия — то же самое, что нападать с кортиком на танк. Луна в этот час была не лучшим подспорьем. Группа выбежала из кустов, и снова начались неприятности. Стреляли по курсу, стреляли с флангов — и самое мерзкое, что теперь стреляли по ним! Диверсанты лезли из кустов, вели огонь из штурмовых винтовок. Они появлялись то слева, то справа, производили несколько выстрелов и пропадали. Офицеры скатились в ложбину. Здесь обрывались стартовые позиции, в кустах прятался лишь прицеп с ремонтной мастерской. К нему и побежали, используя углубление в земле. Но до укрытия не дотянули — перекрестный огонь накрыл с головой! Все вжались в землю, сдавленно матерясь. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Давыдов рискнул высунуться — и хорошо, что успел повалиться, прежде чем пуля отстрелила ухо. Раевский пополз по дну ложбины, закусив губу. Остальные пустились за ним. Прицеп находился слева, на другой стороне балки. Массивные колеса выделялись в полумраке. Но тоже сомнительное укрытие — разве что запереться в кабине и никого не пускать…
Происходило что-то страшное. На позициях ЗРК уже хозяйничали чужаки, что-то взрывали. Вряд ли после этой «хозяйственной» деятельности «СА‐75» сможет функционировать. Это был не первый комплекс, потерянный во Вьетнаме (потеряли ни много ни мало несколько десятков), но из тех, за которые отвечал майор Раевский, — первый! Он закричал охрипшим голосом: «Выбора нет, будем держаться, занять круговую оборону…» — и пополз на голый каменистый косогор, превращая «канареечную» рубаху в отрепье, стрелял короткими очередями, сжимая левой рукой цевье. Как давно он был на стрельбище! Но если однажды стрелял из «калашникова», уже не забудешь. Ныло плечо от отдачи, пороховая гарь закупорила ноздри. За спиной открыли огонь Гарин и Романчук — с тыла тоже подкрадывались. Кряхтел Давыдов, полз на боку к прицепу, наехавшему задними колесами на косогор. Возможно, Саня был прав, какое ни есть, а укрытие. Стрельба по центру прекратилась, и Андрей подался наверх. Пробежали несколько человек, залегли. Показались еще двое — они семенили, низко пригнувшись. Невысокие, в защитных комбинезонах, в разгрузочных жилетах, набитых всякой всячиной. Майор ударил длинной очередью — даже толком не целился. Невозможно целиться в таких условиях! В ответ открыли ураганный огонь, пули вычистили гребень от остатков растительности. Потом как-то сразу все стихло. И он рискнул высунуться. Никто уже не бежал, но и трупов в обозримом пространстве видно не было.
— Вы попали, товарищ майор? — пробормотал Газарян. — А у меня затвор заклинило, кажется, осколок в автомат попал, еще там, на поляне…
Да уж, в каком-то смысле они все попали. Армен возился с автоматом, и хотелось спросить: он когда-нибудь брал оружие в руки — этот изнеженный представитель армейской интеллигенции? Гарин и Романчук вели огонь, Раевский тоже стрелял, не забывая откатываться после каждой очереди. Так вроде учили — давным-давно, в какой-то другой жизни. Отчаяние забиралось в душу: неужели все? Почему так вышло, кто виноват и что делать?
— Командир, тут есть проход! — вдруг крикнул Давыдов. — Если под прицепом проползти, то сразу кусты, в них канава…
— Мужики, смещаемся… — Андрей перекатился, вскочил на колено, выплюнул очередь и подался к прицепу.
Но противник наседал. Он уже был близко, и его ничто не могло остановить. Вести огонь было невозможно — атакующих прикрывали их товарищи в укрытиях. Вскрикнул Гарин, резко перевернулся на спину, схватился за плечо и взвыл от боли! Час от часу не легче! Снова не повезло парню!
— Командир, Вадима подстрелили! — ахнул Газарян. — Вроде бы в плечо, не смертельно… Вадим, ты как?
— Да неважно, что тут скажешь… — простонал подстреленный офицер. — Ладно, все нормально, жить буду…
Стрелять ракетами выходило лучше. Каждому свое! Андрей кричал, срывая голос: «Романчук, Газарян, волоките раненого под прицеп, и чтобы через полминуты были в кустах! Саня, можешь стрелять?» Давыдов нашел удобную позицию и действовал на удивление грамотно. Забился автомат. Короткие паузы — Давыдов менял положение и снова стрелял, прижимая диверсантов к земле. Все смешалось, теперь и атакующие не понимали, что происходит. Романчук и Армен волокли Гарина — тот яростно пыхтел, отталкиваясь пятками. Андрей сместился ближе к прицепу, сменил магазин, выставил автомат за косогор и стрелял, не видя целей, — хоть как-то задержать этих демонов! Стонали подстреленные, их было как минимум двое. Андрей перевернулся на бок, подался вверх. Снова стрелял, видя, как снуют в пространстве неясные силуэты. Сменил магазин, опять давил на спусковой крючок. Последний магазин, да и шут с ним, лишь бы товарищи успели уйти! А те уже ползли под прицепом. Пули стучали по железу, звонко рикошетили. Давыдов продолжал отбиваться, сдерживая неприятеля. Андрей привстал на колени, одолел несколько метров, снова сжал раскаленный автомат, приподнял переводчик огня в среднее положение и начал выстреливать пулю за пулей.
— Командир, мы уже в кустах… — сообщил Романчук. — Давайте к нам, мы прикроем…
— Не ждите нас, уходите! Сами справимся! Саня, ты как?
— Да все отлично, Андрей Иванович! Парочку, кажется, подстрелил!
— Уходи вслед за ребятами!
— А вы?
— А я еще повоюю!
— Вам понравилось?
— Разговорчики, товарищ капитан!
В сопротивлении не было смысла. Противник наседал, уследить за всеми было невозможно. Но бросить все, пуститься наутек — сразу подбегут, расстреляют в спину. По ощущениям, в магазине осталось несколько патронов. Раевский крикнул: «Давыдов, уходи, твою мать!» — и кинулся бежать, но упал, вскинул автомат, лихорадочно жал на спусковой крючок. Откуда прилетела граната, Андрей не видел. Он уже вообще ничего не видел! Взрыв прогремел между ним и Давыдовым. Ударная волна ударила в грудь, было очень больно, и поначалу показалось, что схватил осколок. Андрей повалился навзничь — прямо на дно канавы. Осыпавшаяся земля залепила волосы, часть лица. Конечности потеряли чувствительность — валялись где-то в стороне, словно отделенные от тела. Сознание балансировало на краю… Он лежал, как труп, раскинув руки. Попытался пошевелиться, но не смог, тело буквально парализовало. Может, и к лучшему. Сквозь вой сирен донесся стон — Давыдову тоже досталось. Силуэты диверсантов колебались в ночном воздухе, двоились, троились. Их было несколько человек. Луна освещала их фигуры. Одеты в защитное, на головах каски с маскировочными сетками, говорят по-вьетнамски… На каком еще языке будут говорить бойцы спецназа южновьетнамской армии? Они держали наготове штурмовые винтовки и медленно подходили. Один спустился в канаву, постоял над поверженным телом. Свет луны обрисовал вражеский контур — приземистый, широкий в кости, с короткими ногами, на плече висела портативная рация, в которой потрескивал эфир. Шевелиться не было сил, да и взгляд остановился. Диверсант нагнулся, стал всматриваться, поблескивали узкие любопытные глаза. Для верности пнул сапогом по бедру, и когда безжизненное тело не среагировало, что-то крикнул своим, поднял автомат. «Вот и все, — подумал Андрей. — Жизнь проходит так быстро. А хорошая — еще и мимо, непременно сострил бы Газарян». Диверсант пару секунд поколебался и опустил винтовку. Зачем стрелять, если клиент и без того мертв? Он выбрался из канавы, двинулся дальше. Остальные не стали спускаться, шли краем. В стороне раздались выстрелы, но сразу смолкли. «Интересно, ушли те трое? — подумал Андрей. — Что с Давыдовым?» Он осторожно поднял голову, огляделся и встал на ноги. Контузия была чувствительной, но, в принципе, щадящей. Онемение уже прошло, члены слушались, сознание было ясным. Андрей нащупал автомат, в котором осталось несколько патронов, и прислушался. Диверсанты оживленно переговаривались, кто-то злобно засмеялся. Послышался хлесткий звук оплеухи. Застонал человек. Давыдов! Его подняли и продолжали бить. Значит, жив! А если не сопротивляется, значит, тоже контужен…
На юге грозно рычали моторы, приближалась военная техника. Мимо промчались несколько человек. Переводчик не требовался, и так понятно: смываемся, господа, их много, не переварим! На юге гремели взрывы, тянуло дымком. Очевидно, диверсанты забрасывали гранатами кабины управления, радиолокационную станцию, выводили из строя пусковые установки. Они добились своего! А тут еще и бонус: русского взяли! Вчетвером тащили обмякшие тело, — еще и тумаки отпускали. Давыдов был на голову их выше и, пока не пришел в себя, не понимал, чего от него хотят. Когда Раевский добрался до прицепа, там уже никого не было. Группа людей, кантующих что-то тяжелое, пропала в кустах. Мимо пробежала еще одна группа, догоняли своих. «Падающего» майора они не заметили. Над позициями клубился дым — диверсанты вывели ЗРК из строя и теперь уходили. Словно разряд по темечку: очнись же! — и Андрей тут же встряхнулся. Вроде цел, способен передвигаться, одежда в грязи, сандалии каким-то чудом держались. Выжившие диверсанты спешили скрыться в джунглях. Ждать машин с юга бессмысленно — Давыдова успеют увести! Раевский почти не раздумывал. Отстрелялись, товарищ майор, так хоть товарища спасайте, чтобы не было так стыдно на том свете! Он, прихрамывая, побежал за диверсантами…
Идея была не блестящая, но лучше, чем сидеть и праздновать труса. Станция наведения ракет горела, как соломенная скирда в сухую погоду. Ее облили горючим из транспортно-заряжающей машины. Вокруг валялись тела — в основном бойцы Народной армии. Несколько трупов в защитном. Андрей переоценил свои силы, он уже задыхался. Помощь не спешила, где-то буксовала. От джунглей доносились крики — диверсанты спешили укрыться в чаще. Что он замыслил? Он в своем уме? Но отчаяние гнало майора вперед. У чадящей кабины СНР тоже валялись тела. Один из трупов принадлежал сравнительно крупному вьетнамцу, что встречалось очень редко. Андрей стащил с него сапоги, носки, стал натягивать на себя. Минутная задержка, но она того стоила. Сапоги немного жали, но, в принципе, размер соответствовал. Пустой подсумок свисал с ремня где-то за спиной. Он натолкал туда снаряженные магазины, схватил первый попавшийся «АКМ» с окровавленным штык-ножом на стволе. Можно было вооружиться американской штурмовой винтовкой, но свое привычнее, можно опираться, как на трость…
Подкосились ноги, он съехал в канаву и от удара о землю чуть снова не потерял сознание. «Куда ты собрался? — злобно ныл какой-то мерзкий антагонист в голове. — Сам погибай, а товарища выручай? Так вы же оба, дураки, погибнете!»
Но Андрей упрямо побрел по канаве, она заросла травой и обрывалась почти у леса. Диверсанты по одному уже вбегали в лес. Сколько их осталось, трудно было оценить, так как всех майор не видел. Группа с Давыдовым немного отстала от остальных. Капитан не держался на ногах, и его приходилось волочить. Затрещины не помогали. Но идея доставить в расположение русского была привлекательной, и диверсанты не сдавались. Андрей лежал в пятидесяти метрах восточнее, все видел в лунном свете и несколько раз порывался открыть огонь. Но он мог зацепить своего, да и диверсанты могли пристрелить русского. Лучше сделать вид, будто нет свидетелей, как они умыкнули советского специалиста…
Давыдова втащили в лес — в последний момент он пришел в себя и стал сопротивляться. Раевский полз параллельным курсом, готовясь к самому худшему. Самочувствие улучшилось, он был настороженным и собранным. Про джунгли Вьетнама лекций не читали, обычно в них не задерживались или пользовались дорогами, но знающие люди советовали держаться от них подальше. Если заблудишься, уже не выберешься, кровососы съедят, а змеи и ядовитые ящерицы им помогут. Но пока Андрей не видел ничего страшного, скособоченные пальмы росли с интервалами. Папоротник (или что-то на него похожее) поднимался по пояс, и он брел по нему, как по морю, задыхаясь, истекая потом. Сделал короткую передышку, и словно второе дыхание открылось. Луна освещала местность — пусть бледно, но тьма отступила. Склонялись метелки пальм. На иссиня-черном небе переливались лампочки-звезды. Голоса отдалялись все больше, и Андрей сменил курс, стал смещаться вправо. Потянулись низкорослые банановые пальмы, ветерок теребил сморщенные листья, похожие на гигантские опахала. Он спотыкался о какие-то «расплющенные» валуны, натыкался на обломанные стволы, изъеденные жуками. Дальше шел на цыпочках, его курс наконец пересекся с тропой диверсантов, и он, осторожно ступая, вышел на нее. Она белела в полумраке, убегала в дебри. Вдруг холодок побежал по вспотевшей спине, и он, сойдя с тропы, спрятался за ближайшим деревом. По тропе, вдогонку за остальными, бежали двое — размеренно сопели, на лицах поблескивала грязевая «индейская» раскраска. Постороннего не заметили, хотя едва не коснулись его. Замыкающий дозор — убедились, что нет «хвоста» и можно расслабиться.
Топот вскоре затих, и майор вернулся на тропу, присел на корточки. Он не знал, на что рассчитывал. Следить за группой, держась от нее в стороне, и ждать удобного момента, чтобы освободить товарища? Не много ли на себя берет? Он кто — боец спецназа? Да, занимался борьбой, боксом, хорошо стрелял, обладал навыками рукопашного боя — но когда это было? Брюшком, конечно, не обзавелся, но все равно уже не тот… Он сильно нервничал, вглядывался в полумрак, напрягал глаза. Враг мог оставить после себя ловушки. Хорошо, если у опушки, но кто их знает… Никита Ханов рассказывал, на какие хитрости пускались партизаны Южного Вьетнама. Все джунгли были забиты смертельными ловушками. Самая популярная называлась «пунджи». Рылась яма, маскировалась, а на дно втыкались заостренные бамбуковые колья. Их часто измазывали животными или человеческими фекалиями, чтобы вызвать инфекцию у жертвы, упавшей на кол. Люди умирали в мучениях, бывало, что в яму проваливались несколько человек. На затопленных полях ставили растяжки под водой, сооружали что-то вроде охотничьих капканов с заостренными краями — человек наступал в центр такой ловушки, и штыри впивались в ногу. Ранения от таких «игрушек» были не смертельные, но человек навсегда оставался калекой, и американскому правительству приходилось платить ему пожизненную пенсию. Особо изысканной считалась ловушка-маятник над входом в крестьянскую хижину. Человек, входя внутрь, открывал дверь, тут же срабатывала пружина, опрокидывалась широкая доска, унизанная штырями, и беднягу буквально пришпиливало к ней — шансов выжить от такого «удовольствия» было немного. Было еще одно любопытное изделие, в изготовление которого требовались точность и идеальный расчет. В прочную бамбуковую трубку укладывался патрон, а ниже — маленький заостренный штырь. Конструкция втыкалась в землю, и когда на нее наступал ничего не подозревающий американский солдат, капсюль прокалывался, и происходил выстрел. С такими ранениями тоже в строй не возвращались. Калеки ехали домой в США и там либо умирали от перегрузки организма наркотиками и алкоголем, либо кончали с собой, либо становились яростными сторонниками антивоенных движений…
Американский спецназ и их местные союзники перенимали опыт своих врагов, вносили в него что-то новое. Тропу могли заминировать, устроить на ней пару «приятных» ловушек. Она заманчиво белела, приглашала пройтись по ней. Андрей прошел по ней метров тридцать, потом сместился под дерево, присел отдохнуть. Поднялся, пошел краем, начиная понимать, что подписался на убийственную авантюру. Время летело, в какой-то миг он обнаружил, что темнота вокруг уже не поглощающая, небо начинает сереть. Начало четвертого. Он ускорил шаг… и чуть не нарвался на остановившихся диверсантов! Шевельнулось что-то по курсу, обозначился силуэт за деревом. Андрей затаил дыхание и присел за гущу фауны. Через пару секунд человек снова бесшумно припустил по тропе — убедился, что погоня отсутствует. В жизненном багаже — игра в «Зарницу», нормы ГТО, походы в горы по молодости лет… Настоящим следопытом он не был, но сейчас собрался и двинулся дальше, выверяя каждый шаг. Затем присел за причудливым растением, напоминающим разросшийся столетник, и стал наблюдать.
В низине расположились человек двенадцать — все в маскировочном одеянии, уставшие. Они сидели тесным кружком, отдыхали. У одного была перевязана голова, у другого — согнутая в локте рука. У обоих бинты промокли от крови, но они были спокойны, как удавы. Сжалось сердце — Давыдов лежал в стороне, свернувшись в позу зародыша, и тяжело дышал, руки его были связаны. Над ним восседал боец с каменным лицом и следил за каждым его движением.
Привал оказался недолгим. Кряжистый командир с развитыми скулами бросил лаконичную фразу, диверсанты потянулись на тропу. Давыдова схватили за шиворот, но он, не желая получать дополнительную оплеуху, сам поднялся. На нем лица не было…
Глава седьмая
Охранение не выставили. Поначалу Давыдов брел в середине колонны, потом стал отставать, заплетались ноги. Диверсанты его обогнали, что-то злобно шипя. Двое крепких парней смотрели за пленным, и когда он начал отставать, устроили разминку — били его по затылку, по ногам. Это не помогало, капитан с трудом переставлял ноги. Один из бойцов что-то крикнул командиру. Тот задумался, помотал головой — пленного не убивать, если понадобится, на себе потащите! Информации о том, что советские специалисты попадали в плен, пока не было. Подобные инциденты никогда не случались. Добыча была знатная — в довесок к выполненному заданию. Конвоирам пришлось смириться, и они упорно тащили пленника. Потом остановились, запыхавшись, прислонили капитана к дереву, стали переругиваться. Их обогнали двое последних, что-то бросили: дескать, догоняйте. Те не стали возражать, и когда товарищи исчезли за плотной банановой гущей, подхватили под мышки сползающее по стволу тело и, дав очередного тычка, поволокли по тропе…
Другой возможности могло не подвернуться. Андрей набросился сзади, ударил в спину штык-ножом! Очень многое он вложил в этот удар, хорошо заостренный металл вошел в тело на несколько сантиметров. Он выдернул качественную сталь и уже не смотрел на этого господина. Диверсант выпустил Давыдова, повалился набок. Второй принял на себя всю тяжесть пленника, слабо вскрикнул, обернулся и, тут же получив прикладом в зубы, покатился по тропе. Давыдов, как ни странно, остался на ногах, он уже не выглядел доходягой. Их взгляды встретились, в глазах товарища мелькнуло изумление, губы растянулись. Каким-то удивительным образом спала веревка со связанных рук. И когда противник с перекошенной скулой начал привставать и открыл рот, чтобы заорать, Давыдов метким ударом снова повалил его обратно.
— Второй разряд, — возвестил, скаля зубы. — Спасибо тебе, командир, век не забуду.
— У меня первый… А ты вроде еле шел…
— Я притворялся, — объяснил капитан. — Ждал подходящего момента, веревку незаметно распутал.
— Считай, что дождался, — Андрей вскочил на ноги.
Первый диверсант не шевелился. Второй вел себя как-то странно. Дышал с голубиным клекотом, пытался дотянуться до своей спины — словно чесался укус. Из раны хлестала кровь. Он дергался, как припадочный, норовил подняться, сверлил презрительным взглядом своего врага, посмевшего нанести ему смертельное ранение.
— Пошли, — потянул Давыдова за плечо Андрей, — сейчас хватятся.
— А этого так оставим? — Давыдов не мог оторвать глаз от жутковатого зрелища.
— А он тебе нужен? Пошли, говорю, земляк… — Андрей схватил штурмовую винтовку «М‐16», повесил на плечо Давыдову — сам ведь ни за что не догадается!
Ошибку осознали позднее. Но не было времени стаскивать с диверсантов сапоги. И не тот «формат» — нога у Давыдова была на два размера больше. Он ковылял, как подстреленный, истрепанные сандалии сваливались с ног. Когда прошли метров пятьдесят, за спиной послышались встревоженные крики. Да чтоб им пусто было! Беглецы свернули с тропы, кинулись в заросли, где папоротник и тропические «лопухи» росли по грудь, жалила высокая жгучая трава, отдаленно смахивающая на русский осот. Раевский шел первым, давил хищную растительность, постоянно озирался. Давыдов тяжело отдувался, хватался за деревья, разражался стоном, когда наступал не туда. Ремешок на сандалии практически порвался, висел на честном слове, пятка постоянно съезжала, и он фактически шел босиком!
Заросли неожиданно оборвались, потянулась глиняная проплешина, дорогу загородило причудливое дерево, словно сотканное из множества стволов, некоторые из них жили самостоятельной жизнью, вгрызались в землю, имели собственную корневую систему. Между стволами пришлось лавировать, как в лабиринте. Снова лезли в заросли, уходили то влево, то вправо, сбивая погоню со следа, несколько раз останавливались, прислушивались. Поначалу чудились крики, потом их заглушили проснувшиеся джунгли — стрекотало какое-то громкое насекомое, ветер шумел в затейливых кронах. Давыдов по незнанию прислонился к дереву, и какая-то гадость переползла на рубашку, потом на кожу, он постоянно чесался, делал страдальческое лицо. Эти насекомые были неразрывной частью тропического ада и доставляли нешуточные мучения. Они могли ползти по коже, оставляя за собой кровавый рубец, инфекция попадала в организм, и приходилось глотать какие-то мудреные препараты — чесотка проходила, но очень медленно.
— Садись, отдохнем, не могу больше… — Давыдов упал на колени, грудь тяжело вздымалась, волосы слиплись, пот с головы лил ручьем. — Что смотришь, командир? Все нормально, селедка под шубой вспотела, — пошутил он с натугой. — Уйдем, куда денемся? А если не уйдем, примем последний бой, как говорится, оружие есть… — Скинув с плеча незнакомую винтовку, он изумленно уставился на нее.
— «М‐16», — пояснил Андрей. — Основное стрелковое оружие вооруженных сил США. С «калашом» и рядом не лежала, но штука, в принципе, неплохая. Вот здесь оттягиваешь, вот сюда нажимаешь…