Вернувшийся

– Здравия желаю, господин советник. Вот как раз рапорт в руках держу.

– Олег, просил же без чинов, когда наедине. Ну и что, что могут прослушивать! Хрен на них, слышишь? – обиделся полковник. – Ты лучше вот что, возьми-ка этот вопрос под свою личную опеку. Да, приказ я подпишу. Каждый день мне докладывай изменения. Если что-то будет надо, проси… Нет, требуй! Мы этот проект должны через полгода завершить. Подключай параллельно химиков, пусть вспоминают, что да как. Чтобы, как только нефть пойдет, процесс перегона был отработан, пусть и теоретически. Все ясно? Хорошо, до связи!

Советник положил трубку и улыбнулся своим мыслям. Уже через полгода они смогут делать такую смазку, что гномы будут за нее горы золота отваливать. Да и остальным расам найдется что предложить. Вот тогда уже развернемся! Двигатели внутреннего сгорания, теплоходы, самолеты. Это не чета стоящему в гавани единственному пароходу, который обсмеяли даже тролли. Слишком много в нем недостатков по сравнению с теми же быстроходными магическими галерами эльфов. Разве что идти против ветра да тараном бить. Но кому они нужны, эти тараны?

Воздушный шар, возможно, и смог бы впечатлить местные расы, но его пока решили оставить козырем в рукаве.

Советник вновь крутнул диск телефона:

– Майора Кашина! Мне плевать, что его нет рядом! Найти немедленно. Да, жду.



19-е скарнаша

Государство Гамраш. Где-то у Ворлоговых гор

Вирт внимательно осматривал заснеженные вершины Ворлоговых гор, словно здороваясь. Или, наоборот, выставляя себя напоказ – вот он я, смотрите. А может, и то и другое. Проводник сам бы не смог объяснить, что он хотел своим видом сказать горам. Так, наверное, в древности герои мерялись взглядом с драконами, прежде чем начать сражаться.

Глупости, конечно, но Дейв в точности соблюдал традиции, им же выдуманные. Неизвестно, чем может обернуться упущенный осмотр, невзятый талисман и прочее и прочее. Таких мелочей было много, но Дейву хотелось верить, что они работают.

Закончив меряться взглядом с горами, Вирт начал более детально изучать унылые пейзажи скалистой гряды. Группа ведомых в количестве пяти человек молчаливо стояла чуть позади и не вмешивалась. На прошлой стоянке проводник ясно дал им понять, кто в горах будет главным, и пока нет разрешения говорить – все делать молча.

Семь маршрутов, известных парнишке по кличке Вирт, на первый взгляд казались одинаковыми, насколько вообще могут быть одинаковыми тропы в горах. Но тут вступали те самые правила, которые Дейв неукоснительно выполнял, а также элементарная наблюдательность.

Вот, например, самый западный маршрут был окутан легкой дымкой. Вершины, конечно, просматривались, но как-то нечетко, размыто. Значит, там либо уже разыгралась непогода, либо вот-вот накроет. Нет, туда лучше не соваться.

Самую ближайшую тропу тоже, к сожалению, придется исключить. Прошлая группа была проведена как раз этим маршрутом. А чем реже используешь тропу, тем меньше шансов наткнуться на какую-нибудь тварь, которая решила проверить, кто это около ее норы тракт проложил. Да и сами горы не любят повторений.

Соседний маршрут, увы, не годился. Он частично пролегал по пройденному недавно, и рисковать не стоило.

Еще одну тропу Вирт забраковал исключительно по наитию. Ну не нравилась она ему сегодня. А уж кому в горах верить, если не себе. Впрочем, надежно вбитый крюк – тоже не последняя инстанция.

Оставалось три маршрута, абсолютно одинаково подходящих для «туристов», как называл Вирт тех, кого водил. Он оглянулся. Нет, все же компания с мальчишкой и молодой девушкой не оставляет ему выбора. Нужно идти по самому легкому из оставшихся. Правда, придется тащиться далеко на восток. Тропа начиналась километрах в пятнадцати от того места, где он подвел туристов к горам. Естественно, переход затянется на двое суток в лучшем случае. Вирт не любил этот маршрут и редко пользовался им исключительно из-за удаленности и большой протяженности, но сейчас у него просто нет выбора. Он действительно был самым легким, если в Ворлоговых горах уместно это слово.

– Нам туда. – Дейв еще раз оглянулся и махнул рукой на восток. – Идем не быстро. Берегите силы. Привал через четыре часа.

Ковач, здоровяк, подошедший в таверне первым, хотел было что-то сказать, но Вирт приложил палец к губам. Турист выдохнул и сдержался. Группа в тишине последовала за проводником.

Вообще, Дейв, конечно, лукавил. Говорить уже можно было. Просто он приказал молчать, чтобы не мешали пока с выбором пути. А вот на том маршруте, что он выбрал, действительно есть довольно протяженное место, где молчание даже не золото – жизнь. Пусть привыкают… ну, хотя бы до первого привала. Да и ему в тишине все же легче будет вспомнить все каверзы предстоящего маршрута. Редкое использование тропы давало не только плюсы, но и минусы. Ведь по этому маршруту он, почитай, уже год не ходил. Что-то там обязательно изменилось. Не может не измениться. Знать бы только что.



19-е скарнаша

Государство Гамраш. Где-то у Ворлоговых гор

Кар Гроген ан-Атлум всматривался в горы. Ничего необычного. Такие же, как, скажем, Перейские в Суздане или даже обе гряды на Гномьем топоре. Маг задумался. Да, ведь было время – исколесил оба материка. Бывал и в Эльфийском клинке, гостил у гномов, ну а уж свою родную Афику вдоль и поперек исходил. А вот поди ж ты, через Ворлоговы горы перебираться еще не доводилось. Все когда-то случается в первый раз.

Ан-Атлум прислушался к себе. Нет, никакого душевного трепета перед новым и неизведанным не ощущалось. Не то что раньше. Бывало нет-нет да и шевельнется в груди какое-то волнение. Когда сердце норовит выскочить, колотясь внутри загнанной птицей, и бросает в пот.

Все в прошлом. Да и действительно, чему тут удивляться? Ну горы. Ну слагают о них страшные легенды. Ну и что? Мало, что ли, тех же легенд в его родном Маноске? Да их там столько, что на пяток таких гор хватит. Что и говорить – столица!

Хотя, надо признать, горы действительно впечатляли. Впечатляли прежде всего своим величием и красотой снежных вершин. Былинный тракт, пролегающий вдоль склонов в относительной близости, не давал всей полноты ощущений. Скалистая гряда оттуда казалась далеким фоном, постоянно смазанным из-за расстояния и дымки. А вот сейчас, задирая голову вверх, можно было восхищаться и отдавать дань богам, сотворившим подобное чудо.

Правда, зачем это чудо боги населили злобными тварями и загадочными явлениями, было не ясно. Да разве богов поймешь? Кстати, одна из легенд этих гор как раз гласила, что где-то здесь существует переход в их мир. В Валладу. Вот потому, мол, здесь и водятся всякие твари. Это, мол, не более чем охрана врат.

Кар Гроген хмыкнул. Глупости какие. Детский лепет. Ведь если это правда, то значит, кто-то эти врата видел. Ну и где он, этот «кто-то»? Так что ну их, эти легенды, к тому же пора и делом заняться.

Привычно вплетя в «сеть рыбака» ауру проводника, кажется, его звали Дейв, маг удивленно присвистнул. Парень и ведомая им группа резко сменили направление и сейчас двигались строго на восток. Ну что ж, проводнику виднее, куда идти.

Маг соскочил с коня и легонько хлопнул его по крупу:

– Беги домой!

Рабочая кляча, выданная трактирщиком за, надо признать, смехотворную сумму в два дона, неспешно, словно нехотя, побрела обратно. Лошадок проводника и компании ан-Атлум встретил часа три назад. Служка из трактира, видимо специально нанятый для этой цели, гнал их обратно. Маг заблаговременно отъехал в сторону и схоронился. Ни к чему лишние свидетели, что у перебирающихся через горы появился хвост.

Отправленная домой кляча метров через двадцать остановилась и принялась щипать пожухлую траву на одной из прогалин.

Кар Гроген пожал плечами и двинулся на восток. Нужно было еще немного сократить расстояние. Желательно даже держать группу в пределах видимости, чтобы как можно реже пользоваться заклинанием. Тогда, в трактире, просканировать незнакомцев на предмет наличия магов не получилось, все-таки закон есть закон, а после маг уже никого из них и не видел. Так что если в группе есть маг и они одновременно с ним сплетут «сеть рыбака», то ему сразу станет известно о преследовании.

Именно поэтому Кар Гроген лишь изредка проверял местонахождение группы и сразу снимал заклинание. Перестраховка еще никому никогда не вредила.




С 21-е на 22-е скарнаша

Государство Гусуль. Где-то на склонах Ворлоговых гор

Надежды Макара выспаться после тяжелого перехода и хоть немного отстраниться от тяжких дум переселенца, насовсем потерявшего возможность вернуться домой, были убиты самым жесточайшим образом. Мало того что спать, когда под боком орудуют молотом, просто нереально, так еще Хардон напрочь пресек попытки увильнуть от работы, практически швырнув Макара за кузнечную печь к мехам.

О том, что это кузнечная печь и меха, парень из другого мира и сам догадался, а вот весь последующий процесс, все названия и действия были для него в диковинку. Хардона Хмурого словно подменили. Немногословный в путешествии по горам, он будто бы преобразился, когда робкие отсветы первых зажженных углей озарили его широкое лицо и бороду. Каждое свое действо он объяснял. С каждым взятым инструментом беседовал. Движения гнома стали плавными и отточенными. Порой Макар терял нить разговора или объяснения, но Хардон словно и не замечал этого. Он как будто вообще перестал видеть все, что творится вокруг. Для него во всем белом свете остались только печь, молот да кусок металла, из которого и должен был получиться меч.

– Мало кто знает, что горну перед розжигом необходимо сделать подношение, – пояснял гном, устилая очаг печи равномерным слоем калиброванного угля. – Вот это самое лучшее топливо я дарю тебе, горн. И пусть твои кирпичи не потрескаются от жара.

«Аминь», – хотел добавить Макар, но Хардон уже комментировал следующее свое действие:

– А вот эта древесная стружка, пропитанная смолой нагеди, пусть послужит связующим звеном между тобой и нами. – Гном подал условный сигнал троллю. – Сейчас мой друг подожжет ее, и ты увидишь, что наши сердца такие же жаркие, как это пламя.

Макару, совсем недавно вывалившемуся из своего донельзя прагматичного мира, было смешно на это смотреть и еще смешнее слышать, но усилием воли он подавил неуместное веселье.

Тем временем тролль поджег стружку в нескольких местах, и по маслянистой поверхности заплясали сперва робкие, но все увереннее разгорающиеся язычки пламени.

Сверху на стружку был насыпан еще один слой угля, несколько тоньше, чем предыдущий.

– Раздувай! – сразу же последовала команда Макару, и парень принялся усердно орудовать мехами.

– Не так быстро. – Справа подошел тролль и немного притормозил движения рук. – Плавнее и медленнее. Вот так.

Поваливший из очага дым на удивление легко втянулся в вытяжной зонт, и воздух в кузне остался чистым. Через пару минут угли, насыпанные на стружку, начали алеть, затем пламя прорвалось наружу, и топливо окрасилось в желто-оранжевый.

– А вот теперь давай побольше воздуха, – скомандовал гном и, когда Макар начал что есть сил орудовать мехами, а из очага повалил нестерпимый жар, досыпал еще угля. – Инструмент тоже должен передавать жар нашего сердца будущему мечу, чтобы тот чувствовал питаемую к нему любовь! – С этими словами на новый слой угля были возложены оба молота и молотки поменьше.

Когда и этот слой угля раскалился и прорывающееся пламя принялось жадно лизать металл инструмента, грозя перекинуться на рукояти, гном с троллем четкими движениями выхватили молоты и водрузили на их место слиток.

– Вэн, смени! – Очередная команда гнома, и Макара оттеснила от мехов массивная туша тролля.

Только сейчас парень с Земли заметил, что ладони жжет от непривычной работы, а лицо заливает пот. Поданное гномом полотенце было воспринято почти как билет домой, а кружка воды – как бокал «Каберне Совиньон» урожая 1941 года.

Через десять минут гном вновь отправил Макара за меха, а Вэн-Вэя – на улицу за новой порцией угля. Краем глаза Макар видел, как металлическая чушка начинает алеть. Время от времени гном брал слиток клещами и переворачивал на другой бок.

Наконец, спустя еще десять минут, Хардон выхватил из очага светящийся оранжевым светом слиток и кинул на наковальню. Тролль уже стоял рядом с молотом наготове.

– Передохни пока, – едва успел разобрать Макар, прежде чем кузню наполнил грохот ударов металла о металл.

А затем завертелось. В умелых руках гнома металлический слиток то нырял в очаг на раздутые Макаром угли, то прыгал на наковальню, постепенно меняя форму под тяжелыми ударами тролля. В эти мгновения парень с Земли жадно пил воду и утирал обильный пот. И все заново: раздуваются принесенные Вэн-Вэем угли, раскаляется чушка, стучат молоты.

И Макар, никогда даже не наблюдавший за работой кузнеца, внезапно поймал себя на мысли, что тоже делает все четкими и отточенными до скупости движениями. Он словно стал шестеренкой в загадочном гномьем механизме. Он каким-то десятым чувством знал, когда надо подать на угли больше воздуха, чтобы достичь нужной температуры, когда Хардону понадобится другой молоток-ручник или сменные клещи, а то и вовсе полотенце – стереть обильный пот и промочить бороду.

Параллельно работала еще одна шестеренка гномьего механизма по имени Вэн-Вэй. Тролль орудовал огромным молотом, нанося удары по заготовке то справа, то слева. Когда постепенно удлиняющаяся и принимающая форму меча чушка остывала, Хардон перекладывал ее с наковальни в печь. Тотчас Вэн-Вэй откладывал кувалду и убегал на улицу. Возвращался с углем, подкидывал его в очаг, ворошил, а затем снова брался за молот.

В какой-то момент Макар заметил, что кузнецы перестали удлинять и формировать заготовку, а принялись ее расплющивать, превращая в блин. Очень хотелось спросить, зачем они это делают, но кричать из-за горна, одновременно работая мехами, он уже пробовал и повторять не хотел. Легкие мгновенно наполнялись нестерпимым жаром, а партнеры по кузнечному делу все равно его не слышали, усердно работая молотами.

Решил отложить вопрос до ближайшей передышки, но тут в памяти всплыла совсем уж не понять как там оказавшаяся информация. Подобным образом японские самураи изготавливали свои катаны. Ковали слиток до толщины листа, сгибали пополам и снова ковали. В результате меч получался многослойным и оттого более прочным.

Меха, кружка воды, топчан. Меха, кружка воды, топчан. Время зациклилось. Остановилось в этом адском кольце, и казалось, не будет ни конца ни края монотонному звону металла и гулу раздуваемого мехами воздуха. Однако в одну из кратких передышек Макар отметил, что гном копается в своем рюкзаке, а тролль не бежит на улицу за углем.

Парень облегченно вздохнул: «Все!» – но тут же выдавил сквозь зубы ругательство. Гном вновь дал отмашку, отправляя его к мехам. Едва волоча ноги, Макар побрел к горну, а Хардон зачем-то принялся нарезать кусочками разной длины моток проволоки, извлеченный из рюкзака. В очаге вновь разогревался вроде бы завершенный уже меч.

«Какого хрена им еще надо?» – возникла и потонула в рутине движений бесполезная мысль. Пальцы уже привычно схватили рукояти мехов и принялись равномерно нагонять в очаг потоки воздуха.

Через бесконечно долгий, как показалось Макару, промежуток времени последовала команда на отдых. Однако любопытство победило, и парень замер на полпути к топчану. Гном делал что-то странное, а оттого интересное. Положив готовый, с точки зрения Макара, меч на наковальню, Хардон скрупулезно выкладывал на нем свои нарезанные проволочки. Выложив нечто похожее на пятилучевую звезду с двумя замкнутыми концами слева, гном аккуратными, мягкими ударами начал вбивать этот орнамент в меч.

Закончив с первым узором, принялся за второй.

– Что, нравится, как работают истинные мастера ковки? – заметил он выглядывающего из-за широкой спины тролля парня и усмехнулся: – Да уж, это вам, людям, не дано.

«Почему это?» – хотел возмутиться Макар, но гном махнул рукой, обрывая готовую вырваться обиду за свою расу:

– Ты давай иди отдыхай. Теперь мы вдвоем с Вэн-Вэем справимся. Можешь даже поспать. До рассвета еще часа полтора, так что не теряй времени.

«Уснешь тут, – мысленно проворчал Макар, укладываясь на топчан под монотонный бубнеж гномьего молотка. – Уснешь…»



Кувшин ледяной воды на голову – это уже чересчур. Подобную мысль, но в куда более ненормативном виде, выдал Макар в ухмыляющиеся лица гнома с троллем, когда отфыркался. Хардон уважительно покивал, одобряя услышанный фразеологизм, а Вэн-Вэй развел руками:

– Как же тебя еще было будить, если ты спишь, как бурун в берлоге. Пока крыша не рухнет, не проснешься.