Вернуться с призраком

Я забралась на велотренажер в дальнем конце зала, робко кивнула остальным завсегдатаям этого занятия и всем, кто был на других тренажерах. После пяти минут разогрева я думала обо всем от моего тела и того, как я выглядела на тренажере, до Декса, Максимуса, Розы, ребенка, Ады и всего о Саманте По. Я прокручивала сцены в голове снова и снова, излишне анализируя все.

А потом, когда скорость увеличилась, и стало сложнее, и на моем лбу выступил пот, я перестала видеть эти сцены.

Я перестала думать.

Голова опустела.

Было так приятно.

Но и нет, потому что ноги были напряжены, легкие пылали, и я хватала ртом воздух, я потела, и было так жарко, словно меня жарили. Все мысли сменились чувствами. Не эмоциями, а ощущениями моего тела. Я могла сосредоточиться только на этом.

Когда занятие закончилось, и я устала, я все еще не могла думать почти ни о чем. Я была пустотой. Я получила эндорфины, это успокоило меня. Я знала, что в моей жизни сейчас происходил кошмар, это должно было расстраивать меня, но разум не принимал это.

Перри сейчас тут не было.

Я прошла в зал дальше и стала поднимать свободные гантели. Тут было почти пусто, как и бывало посреди утра по выходным, потому мне тут и нравилось. Я могла заниматься, не слушая лекции мужчин о моих упражнениях с гантелями, не чувствуя себя неловко.

Когда мне хватило приседаний и подъемов груза, и эндорфины угасли, и я стала думать о том, какой ужасной была моя жизнь, я пошла к раздевалке, чтобы принять душ.

Я любила личное пространство (я переодевалась в закрытой душевой кабинке), так что раздевалки не были моим любимым местом, но тут были кабинки, и в это время дня тут никого не было.

Когда я прошла внутрь, тут было пусто. Я использовала туалет, прошла к своему шкафчику, где оставила пухлую куртку и телефон. Я не сразу смогла вставить ключ в замок, пришлось остановиться и проверить, что я открывала правильный шкафчик, а не чей — то еще.

Я попробовала снова, и в этот раз он легко открылся. Я хотела распахнуть дверцу, но мне показалось, что кто — то прошел за мной.

Я развернулась, ожидая, что пропустила кого — то в туалете, но никого не было. Хорошо.

Да, было глупо думать, что Декс написал мне, пока я была на занятии, но я все равно проверила телефон. Конечно, там ничего не было, и мое сердце сжалось. Я не спешила домой, и я замерзла, ощущала себя неприятно, так что убрала телефон в шкафчик, заперла его, схватила чистое полотенце из стопки в углу.

Убрав концы волос под резинку, я пошла в душевую кабинку, заперла за собой дверцу. Я жалела, что не взяла сменную одежду, но я особо не соображала. По крайней мере, домой идти было близко. Я хотела забраться в уютную пижаму и свернуться под одеялами, ожидая, пока Декс оттает.

Я быстро разделась и включила воду, неловко ждала, дрожа от брызг, пока вода медленно нагревалась. На мне не было тонны макияжа, но я переживала за волосы, не хотела мыть их тут, ведь шампунь и кондиционер тут были ужасными, от них пряди становились как солома.

Наконец, вода нагрелась достаточно, я встала под струи, стараясь не промочить волосы.

За звуком душа я слышала, как дверь раздевалки открылась.

Но не слышала шагов.

Странно.

Может, уборщица проверяла, был ли кто — то внутри.

Я продолжила мыться, набрала гель в ладонь, но услышала, как дверца соседней кабинки открылась и закрылась на замок. У человека были тихие шаги. Конечно, в ряду были четыре кабинки, и я не знала, почему нужно было выбрать ту, что была рядом с моей.

Там включили душ, шипение воды присоединилось к моей, и я стала смывать с себя мыло, глядя, как пена стекала в сток, кружась.

Кровавая вода текла из — под стенки кабинки, почти задевая мои пальцы ног.

Я вздрогнула, невольно отпрянула к стенке.

Я подумала, что кровь пошла у меня, хотя до месячных была еще неделя, а потом поняла, что кровь текла из другой кабинки.

Я старалась не ощущать отвращение — может, у нее были месячные — но дно каждой кабинки было с углублением, чтобы вода не могла течь ко мне, если только ее сток не забился.

Стоило подумать об этом, больше крови потекло из другой кабинки.

Я охнула и быстро вышла из воды, избежала крови вовремя, сердце колотилось так, что я дрожала.

— Вы в порядке? — спросила я у человека, голос разносился эхом по комнате.

Я слушала, но был только шум воды, и я видела только красный в воде, текущей под стенкой кабинки в мой сток.

Боже, это было плохо. А если там кто — то был ранен?

— Ау? — спросила я.

Я хотела уже заглянуть в щель, когда ступни появились у стенки кабинки, повернутые в мою сторону.

Я смотрела миг на ступни, страх во мне усиливался. Ступни казались знакомыми, призрачно — белые, с черными трещинами на коже и сломанными ногтями. Кровь текла по ногам бесконечной рекой.

А потом одна ступня пропала.

За ней и другая.


Металл стенки выгнулся, словно кто — то толкал в него с другой стороны.

Я тут же посмотрела на вершину стенки, успела увидеть длинную белую руку, тянущуюся туда, макушку черной головы, тело вот — вот могло перелезть ко мне.

Я закричала.

Я визжала, повернулась и чуть не упала на скользком полу, мои руки потянулись к замку дверцы кабинки.

Она не открывалась. Не отпиралась.

Ясное дело!

— Помогите! — закричала я, отчаянно пытаясь открыть дверь, стуча в нее, пытаясь сорвать ее с петель. — Прошу, кто — нибудь, помогите!

Я услышала влажный стук за собой.

Она была теперь в кабинке со мной.

Плеск воды.

Холодное дыхание на моей шее сзади.

Я не давала себе обернуться.

Я не могла обернуться.

Наконец, дверь раздевалки распахнулась, раздались шаги, крики, и женщина открыла дверь, и я чуть не упала в ее руки, полностью нагая.

— Что случилось? — спросила она, сжимая меня. — О, боже.

Но я не могла говорить. Даже если бы могла, правда мне никак не помогла бы.

Потому что, когда я оглянулась, все было нормально, дверь медленно закрылась.

Вода текла.

Там не было Саманты По.

И не было крови.

Но я знала, что видела.

— Я… — выдавила я, паника смешивалась со смущением, другие работники зала прошли в комнату, глядя на меня с тревогой. Я выдавила фальшивую улыбку. — Простите. У меня бывают панические атаки. Дверь не открывалась…

— Все хорошо, милая, — тепло сказала женщина, сжимающая меня. Она посмотрела на другую девушку, намекая взглядом, что справится, и та девушка ушла.

Но я не могла справиться.

Я сходила с ума. Я была мокрой и нагой, и меня держала незнакомка.

Я как — то смогла взять себя в руки, смущенно улыбнулась ей, хотя страх остался под поверхностью. Я не хотела, чтобы женщина оставляла меня тут одну.

— Простите, — сказала я. — Я не хотела кричать, — я оглянулась на кабинку, которая сама закрылась. — Не хочу просить, но можете забрать мои вещи? — я слабо указала на душ. Я не могла туда вернуться.

— Конечно, милая, — сказала она.

Я села на ближайшую скамью, неловко прикрылась ногами и руками, пока она не вернула мне одежду.

— Можете подождать, пока я переоденусь? — спросила я. Я ощущала себя так слабо, делая это, но я не могла стоять тут одна.

Она кивнула и отвернулась, давая мне уединение, пока я быстро натягивала одежду, а потом обувь. А потом я снова стала бороться с замком, слезы раздражения и страха подступили к глазам.

Женщина подошла ко мне, спокойно открыла шкафчик и вытащила мою куртку.

Я быстро надела ее и попыталась храбро улыбнуться ей.

— Вас проводить домой? Вас могут забрать? — спросила она.

Я покачала головой.

— Тут недалеко. Я справлюсь.

— Ладно, — медленно сказала она. — Только не перенапрягайтесь, ладно?