Вера в ближнего

— Два часа — это нормально, — облегченно ответил Читер. — Значит, по темноте идти придется. Но ничего страшного, так даже безопаснее.

— Твари ночью видят прекрасно, — напомнил Жук.

— Я знаю. Но все равно похуже, чем днем. Особенно на длинных дистанциях.

— Если это Троица, ей плевать на дистанцию в любое время суток, — вздохнул танкист.

— За Троицу не переживай, — сказал Читер. — Раз до сих пор не появилась, думаю, ею Март занимается.

— Троицей занимается?! Это как?!

— Подробности я не знаю, зато Марта знаю прекрасно. Чем-то этих тварей отвлекает. Когда мы в прошлый раз переходили границу, в конце тварей вообще не было. Боты были, да, а мертвяков ни одного. Я тогда этому удивлялся, а теперь понимаю, что это, скорее всего, не просто так. Не бывает границ без зараженных, это все знают.

— Бывает, — возразил Жук. — Ты должен знать, что бывает.

— Да, — признал Читер. — Где неназываемые ходят, там тварей нет. Я видел такое. И видел, что стало с тем неназываемым. Но здесь его нет, зато есть Троица. Не сомневайся, Март только ради нее сюда и полез. Любит подзаработать на всяких редких тварях. Там и жемчуг ценный, и достижения.

— Туда полсотни ребят при мне ходили, и все слились, как дети. И часа здесь не протянули. Март твой тоже сольется.

— Посмотрим. Сам посуди, мы тут уже не один час и до сих пор живы. Вряд ли это простое везение. Я Марта знаю и верю, что у него, может, и не такое получится.

— Ну да, посмотрим, — кивнул Жук. — Вы не возражаете, если я поотжимаюсь чуток? Надоело валяться без дела. Я тихо.

— Коэффициент на Физической силе поднимаешь? — понимающе уточнил Читер.

— Я все поднять стараюсь и его тоже. Тяжести таскаю, на турнике кручусь, бегаю, прыгаю, акробатика, бокс, кунг-фу всякие. Сейчас вот плотно на историческое фехтование подсел. — Жук хлопнул по ножнам с коротким мечом. — Говорят, оно поднимает и Реакцию, и Ловкость, и Выносливость. Конечно, дело это долгое и трудное, но даже одну сотую к коэффициенту взять — это уже приличная прибавка. Да и, сколько ни умирай, с коэффициентов ничего не теряется. Удобно. А у тебя, Читер, что за меч? Я такой никогда не видел.

— Это меч серых.

— Я так и подумал. С серой твари взял или нашел где-то?

— Нашел, — не стал вдаваться в подробности Читер.

— Красиво смотрится. И мощно. Модификаторы — это вообще… слов нет. Так с ними и нашел?

— Не совсем, — нехотя ответил Читер и чуть поменял тему: — Ты лучше мне скажи как специалист по фехтованию. Сможешь совет по нему дать?

— Спрашивай. Если вопрос понятный, отвечу.

— Дело в том, что я не просто так меч таскаю. Он мне достался одновременно с профессиональным умением фехтовальщика. Не умение Континента, а просто умение фехтовать. Слышал когда-нибудь о таком?

— Редкая штука, только и слышал пару раз, видеть не видел. Повезло тебе.

— Это да, я везучий. Но проблема в том, что я фехтование получил, но фехтовать не умею. Плохо получается. Как заставить умение работать?

— Ты кого-нибудь этим мечом зарубил? — спросил Жук.

— Да.

— И кого?

— Да так… всяких разных.

— Скажи кого, попробуй перечислить, — продолжал настаивать танкист.

— Первый раз это была серая тварь. Потом и людей рубил и зараженных. Даже нолда разок разделал.

— Элитного, что ли? Того самого? — заволновался Жук. — Я оповещение видел. Все это оповещение видели, весь Континент.

— Да, его, — подтвердил Читер.

— Зарубил нолда-элитника мечом?!

— Ну да. Этим самым.

— И что тебе еще надо? — непонимающе спросил Жук.

— В смысле? Ты о чем вообще?

— О том, что ты рубишь серых, рубишь игроков, рубишь мертвяков, даже элитных нолдов рубишь. Но при этом жалуешься, что рубить не умеешь. Без обид, Читер, но это звучит как-то нескромно.

— Но я действительно не умею фехтовать.


— А что ты подразумеваешь под умением фехтовать? — задал Жук вопрос, от которого Читер смешался.

Вот вправду — что? Попробуй ответить, если сам об этом толком не задумывался.

И тут внезапно доходит, что задуматься следовало.

Жук, понимая суть затруднения, из-за которого Читер не торопился открывать рот, не стал дожидаться его пояснений, продолжил сам:

— Вот в том-то и дело. Ты, я так понимаю, азиатских фильмов насмотрелся. Всякие «Прыгающие змеи против ползущих тигров». Это где по полчаса экранного времени красиво машут железяками и при этом не потеют, да и дышат ровно. Где тощие девушки без намека на мускулатуру делают по четыре сальто с места, разрубая в полете человеческий волос пудовой алебардой. Причем не поперек, а вдоль. Где великий мастер меча с завязанными глазами запросто отбивается от десятка обычных мастеров меча. Я прав, Читер? Ты так это себе представлял?

— Не совсем. Но да, я представлял это как-то техничнее, расчетливее, а не простую рубку. Если против меня выйдет человек, который действительно умеет фехтовать, я просто не понимаю, что с ним делать. Боюсь, он меня зарубит. Все эти выкрутасы сами по себе у меня не получаются.

— Конечно, не получаются, потому что не может получаться то, чего нет, — заявил Жук. — У боевого фехтования две задачи: главная и второстепенная. Главная — это не дать себя прирезать. Второстепенная — надо прирезать противника. Там нет задачи зрелищно размахивать полоской железа. И нет задачи прыгать через голову жирафа в полном пехотном доспехе. Лишние взмахи и прыжки — это потеря сил, а без сил ты дичь, а не хищник. Задачи становиться в красивые стойки тоже нет. Тот, кто хочет тебя убить, эту красоту не оценит. Раз побеждаешь ты, все у тебя с фехтованием в порядке. Но все же рекомендую почаще практиковаться, это никому не помешает.

— Ну, я этим мечом пару дней кактусы рубил. Это нормальная практика? — усмехаясь, уточнил Читер.

— Нет, ненормальная, — тоже усмехнулся Жук. — Да и меч у тебя ненормальный. Я о таких слышал. В нем вес как в грифе от штанги, если не больше. Модификаторами ты его снизил, но аффект веса остался, он учитывается при силе удара. Как учитывается? Не знаю, это Систему надо спрашивать, а она не ответит. Получается, ты бьешь мечом, который для тебя по весу нормальный, а по цели прилетает заточенный кусок рельса. Это очень много, это даже не укладывается в голове. Рука ощущает одно, а при ударе совсем другой эффект. Это как-то сказывается на работе с таким мечом. Говорят, к такому сложно приспособиться.

— Вот я об этом и говорю, — кивнул Читер. — Странные ощущения.

— Можно со мной учебные поединки проводить, — предложил Жук. — И тебе полезно и мне. Но это просто закрепление на практике того, что ты уже получил. Как бы тебе объяснить… Считай, что ты тренировался лет десять. Хорошо тренировался, у лучших мастеров. А потом на год забросил тренировки. Но при этом не растолстел, не покалечился и не подсел на сильную наркоту. Тело не болеет, не разучилось работать, тело все помнит, но форму надо возвращать. Это несложно, но не скажу, что недолго. Понимаешь, повышение мастерства — это бесконечный процесс. Занимайся при любой возможности и будешь расти дальше и дальше. Как-то так. Извини, но лучше объяснить не могу.

— Да нет, все нормально, я понял, — сказал Читер. — Ты объяснил лучше, чем другие. Я не у тебя первого спрашивал.

— Лучше? Ну, если что, сразу обращайся, — довольно заявил Жук и, перестав расчищать площадку от стеблей камыша, приступил наконец к отжиманиям.



Спустя два с половиной часа Читер начал камыш ненавидеть. Нет, не тот, который Жук убрал, чтобы расчистить себе место для занятий физкультурой, а тот, через заросли которого пришлось пробираться.

Март подробно расписал маршрут, объяснив, чего следует опасаться на разных его участках. Но вот про засилье докучливой растительности ни единым словом не обмолвился. Похоже, этот жестокий тип даже считал ее полезной.

С таким предположением, скрипя зубами, можно частично согласиться. Путь пролегал все по тому же мелководью, на которое грохнулся Читер. Оно простиралось вдоль краев одного из каскадов сложно устроенного водохранилища, которое к югу отсюда затапливало десятки квадратных километров. Кластер со всеми дамбами прилетал целиком или почти целиком, поэтому значительная часть воды сохранялась. Но, разумеется, не вся, а подпитки больше не было. Из-за потерь она частично отходила от берегов, обнажая полоски грязи голой или грязи, густо поросшей камышом.

Вот по таким местам и приходилось пробираться. Высота растительности обычно не меньше двух метров, а местами даже больше. Стебли толстые и крепкие, раздвигаются и ломаются с немалым трудом. Каждый шаг отнимал столько же сил, сколько с десяток шагов по нормальной местности. Плюс ноги нередко зарывались глубоко в ил. Как ни старался ставить их на прижатую к дну растительность, удерживаться на хрустящей опоре получалось не всегда.

Людей, бредущих по камышу, со стороны не разглядеть. Разве что некоторые сенсы смогут просветить. Зато верхушки потревоженных стеблей просматриваются прекрасно с любой возвышенной точки. И треск, с которым тройка игроков продирается сквозь заросли, в тишине безветренной ночи разносится далеко.

Но Март заверял, что волноваться по этому поводу не следует. И, несмотря на сомнения Жука по поводу замыслов лидера, Читер быстро начал понимать, что лидер прав.

Дело тут не только в планах Марта, но и в том, что водохранилище кишело мелкой и шумной живностью. Утки, лебеди, ондатры, выдры и прочие обитатели или не спали ночами вообще, или просыпались, напуганные приближением людей. Волнуясь по этому поводу, начинали также шуметь камышом и громко плескаться. Не сказать, что заглушали этим все прочее, но посторонний наблюдатель на столь звучном фоне может не заметить деятельность игроков.

Особенно если наблюдать он будет невнимательно или бездумно.

Зараженные вроде как поголовно тупы и потому анализировать источники ночных звуков не умеют или умеют плохо. Разве что такие твари, как составившие Троицу, способны понять, что камыш ходуном ходит не по причине разозлившегося лебедя. Все прочие должны давно узнать, что бесполезно гоняться за такой мелочью по ее родной стихии. Следовательно, ломиться на шум нет смысла.

Раз Март так уверен, что здесь получится пройти спокойно, можно с полной уверенностью принять за факт и то, о чем Читер начал предполагать сразу после того, как узнал о Троице.

Лидеру откуда-то известно, что монстров здесь нет. Именно на этом берегу нет. Откуда он это узнал? Интересный вопрос, но, увы, безответный.

Он по жизни слишком много знает.

Очень может быть, что Марту известно о Троице чуть ли не все. Даже то, о чем неизвестно Жуку и прочим игрокам с востока. Вон танкист до сих пор изумляется здешнему спокойствию. Обитатели этой части региона считают, что на Первой ступени и два часа протянуть невозможно.

А Читер здесь уже провел на порядок больше времени.

И ни одного мертвяка не увидел.

Что именно задумал Март, неизвестно. Но почти нет сомнений, что лидер в той или иной мере контролирует ситуацию.

Это слегка успокаивает и примиряет с тем, что шагать приходится по крайне неудобной дороге.

И только было Читер обдумал эти мысли, как впереди послышалась серия всплесков. Что-то непонятное, до этого ни разу не слышанное. Непохоже на лебедя или тем более на утку. Будто рыбина бесится на мелководье. Очень огромная, не меньше акулы-людоеда.

Но откуда здесь такой взяться?

Разумеется, это никакая не акула. И вообще не рыба. На мелководье темнела туша матерого дикого кабана. Так Читеру показалось при первом взгляде.

Но дальше глаза начали подмечать детали, которые не смогла скрыть чахлая поросль тростника. Туша какая-то неправильная, угловато-несимметричная. Будто у лотерейщиков на стадии активного преобразования фигуры. Голова чересчур непропорциональная, раздутая в области пасти. И клыки чрезмерно большие, у нормальных животных они куда скромнее.

Честно говоря, Читер не самый великий спец по зверью, но здесь все настолько очевидно, что глубокие познания не требуются.

Заражаются не только люди-цифры, но и животные. Вроде как только хищники и всеядные. И твари из них нередко получаются самые опасные. Да и на старте такому зверью проще выживать, оно ведь изначально приспособлено к убийству без оружия, только тем, чем природа одарила.

Тварь не из простых. Одно то, что она безмятежно бродит по затопленному пространству, много о чем говорит. Хотя, скорее всего, дело только в ее происхождении. По старой привычке любит здесь шастать, не обзавелась водобоязнью стандартных зараженных.