Вентиляция легких
Часть 5 из 41 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Если назовете мне имя-отчество своего клиента, я вам точно скажу, знакомые или нет, – улыбнулся Юле Алексей.
– Квартиру продает супруга. Она – единственная собственница. Таисия Ивановна Маврушкина. Впрочем, имя ее супруга мне тоже известно. Такое не забудешь, – Юля хохотнула. – Китай Кимович.
– Нет! – невольно вырвалось у Алексея.
– Что такое? – удивленно повернулась к нему Альбина Андреевна.
– Черт! Ну почему я не знал об этом раньше?!
– Но в чем дело, Леша?
– Это мой сосед по даче.
– Да это разве проблема? – обе риелторши с облегчением рассмеялись.
– Москва – большая деревня, – опять подмигнула Леонидову Юля. – Не вижу никаких препятствий к сделке в том, что один из ее участников – ваш давний приятель. Сколько лет у вас дача?
– Много, – мрачно сказал он.
Леонидову вовсе не было так уж приятно затесаться в одну компанию с Китом Маврушкиным для того, чтобы получить одновременно с ним свои деньги. Точнее, совсем не приятно. Потому что Маврушкин и был тем самым соседом, у которого якобы угнали летом машину. И насколько Алексей был в курсе, «Инфинити» Кита так и не нашли. А страховку он получил.
Алексей подозревал, что имело место быть наглое мошенничество. И вот теперь он с Китом сядет в одной переговорной, и будет на его глазах считать миллионы. А потом они вместе спустятся в хранилище, закладывать ячейки. И Кит будет знать, сколько в результате этой сделки Леонидов получит денег.
«Но я тоже буду знать, сколько получит он. Почему же мне так неприятно, что Кит инвестировал в стройку? Отрастил квадратные метры, и теперь с выгодой их продает. Он всегда был человеком предприимчивым, и я об этом знал. Да, но его предприимчивость порою носит криминальный характер. И это мне не нравится», – напряженно подумал Алексей.
– Тю! Леха! Привет! – Маврушкин сунулся в переговорную и вдруг увидел знакомое лицо. – А ты здесь какими судьбами?
Маврушкин уже протягивал ему руку, и Алексей, скрепя сердце, протянул свою.
– Да, получается, Кит, что мы с тобой участники одной сделки с недвижимостью.
– Опаньки! – Маврушкин явно напрягся, и Алексей машинально это отметил.
«Точно: нечисто дело», – тоскливо подумал он. Треклятая интуиция Леонидова не подвела. Все, в чем был замешан Кит Маврушкин, относилось к разряду криминала, все его дела.
– Здравствуй, – широко улыбнулась ему Тася. Вот она, простушка, обрадовалась искренне. – А Саша где?
– На работе, – вымученно улыбнулся Алексей. – Квартира моя, зачем жену-то впутывать? Сам справлюсь. Да вон, Альбина Андреевна все проконтролирует, – он кивнул на своего риелтора.
Таисия с удивлением посмотрела на уткнувшуюся в папку с бумагами Альбину Андреевну. Эта бабка – риелтор?! То ли дело их Юленька. И мила, и молода, и ловка. Уж как Китай ее нахваливал! Тасе даже неприятно стало. Муж в последнее время заглядывается на молоденьких. Но любящее сердце подсказало Тасе, что, кроме флирта, у мужа с Юлей ничего нет. Хорошенькая риелторша всем строит глазки. И рыжему тоже, клиенту своему. И соседу по даче, вон, подмигивает. Натура такая.
– Что ж, можно начинать, – строго сказала Альбина Андреевна, подняв голову от бумаг. – Алексей, пиши пока расписку. – И она стала диктовать текст.
– Момент, – прервал ее Леонидов. – А почему такое расхождение в сумме? В договоре одни цифры, а в расписке другие. Расхождение в шестьсот тысяч. Я получаю два конверта, так? Один с ипотечными деньгами. Но тут указана меньшая сумма. Которая переброшена в первый конверт с пятью миллионами. Что происходит?
Обе риелторши, одна в розовой кофте, другая в горчичном костюме наперебой принялись ему что-то объяснять. Голоса их дрожали от напряжения.
– Стоп! – Алексей поднял вверх обе руки. – Если вы мне, дамы, внятно не объясните, что здесь происходит, я встану и уйду!
– Да скатертью дорога! – взвизгнула «розовая кофта». – Вы свою халупу еще сто лет будете продавать! Мы вас, можно сказать, осчастливили!
Верещагин посмотрел на нее с осуждением, его мать вздохнула:
– Может, оно и к лучшему.
– Да вы что?! – вскинулась Юля. – Мы такой долгий путь прошли, обо всем договорились! Что значит, встану и уйду?! И ты помолчи, – накинулась она на розовую кофту. – Алексей Алексеевич, не сомневайтесь, вы свои деньги получите. Это вон, Марго свою подругу светить не хочет.
– Что значит, не хочет? – удивился Алексей.
Ему уже в три женских голоса, один визгливый и два низких, один прокуренный, другой от природы сексуальный, принялись что-то втолковывать.
Алексей вопросительно посмотрел на Альбину Андреевну.
– Подписывай, не сомневайся. Так надо, – кивнула та.
«О чем-то они договорились. Сложная комбинация, где надо малость подмухлевать. Что делать?» – ручка в его руке замерла. «Э, да ладно! Была не была…»
И он отдал подписанную расписку Альбине Андреевне, которая тут же убрала ее в папку.
– Что дальше?
– Сейчас будем раскладывать деньги по конвертам, – деловито сказала его риелтор. – И начнем с тебя. Все остальные могут выйти.
Но поскольку остальных было много, а коридорчик тесный, большей частью их разношерстная компания столпилась в дверях. Верещагин достал кейс.
– Леша, считай.
Пачки пятитысячных купюр в банковских упаковках легли перед ним на стол. Алексей смотрел на них с полным равнодушием. По роду занятий ему и не такие суммы приходилось видеть. И даже комнаты, набитые под завязку деньгами. Золото, валюту, бриллианты… А это так. Брызги шампанского, которое он выпьет вместе с Сашей, когда эти деньги станут, наконец, его.
У счетной машинки стояла «розовая кофта».
– Вы мне доверяете? – улыбнулась она.
– Допустим, – Леонидов тоже улыбнулся, но натянуто.
Тогда риелторша Верещагиных, Алексей так и не удосужился узнать ее имя, подрагивающей от волнения рукой сунула в счетную машинку одну из пачек. Зашелестели купюры, пара вылетела из машинки. Не прошло. Но дама в розовом неловко сунула беглянок обратно. Алексей хотел было попросить эти две купюры и внимательно их осмотреть, но сдержался.
Верещагин не похож на обманщика. Сделка ему выгодна, и не в его интересах мухлевать. Подкладывать фальшивки.
– Пятьсот тысяч, – сказала стоящая у счетной машинки женщина и взяла со стола следующую пачку.
Со скрипом, с паузами деньги были пересчитаны и уложены в большой конверт из плотной коричневой бумаги. Алексей боялся, что пять с лишним миллионов туда не поместятся, но напрасно. Хотя конверт получился увесистым. Почти в набивку. Альбина Андреевна заклеила конверт лентой и, протянув ручку с эмблемой банка, сказала Алексею:
– Напиши прописью сумму.
– Я очки, кажись, забыл, – он хлопнул рукой по карману, – лучше сами.
Альбина Андреевна взяла ручку и на глазах у Алексея, Верещагиных, матери и сына и трех риелторов написала от руки:
– Пять миллионов шестьсот тысяч рублей, – и Алексей торопливо поставил свою подпись, которая получилась совсем чужой. Писать на набитом деньгами конверте оказалось неудобно, да еще и очков не было.
Алексей хотел было выйти, после того как с его делом было покончено, но понял, что к дверям не протиснуться.
– Чего там, все свои, – сказал, сунувшись в переговорку, Кит Маврушкин.
Оказывается, он тоже внимательно наблюдал за процедурой пересчета денег.
Потом настала очередь Трухиных. Сумма у них была самая маленькая, и деньги пересчитали быстро. Наталья сама написала на конверте сумму прописью.
«Зачем они берут ипотеку?» – задумался Алексей. «И полтора миллиона наличных от Верещагина. Им бы хватило денег от продажи квартиры. И деньги жена считает, хотя кредит берет муж. Он, похоже, лопух. Работяга. Сидит в коридоре, трясется от волнения. Похоже, эти полтора миллиона на него хотят повесить. А у женушки на эти деньги есть планы. Явно мухлеж».
Наталью Трухину курировала Терентьева, которая не отходила от нее ни на шаг. Они обе остались сидеть в переговорной, после того, как Верещагин забрал еще один надписанный конверт, чтобы потом положить его в ячейку.
В переговорную протиснулась дородная Таисия. К этому моменту все уже устали и перенервничали. Было жарко, даже несмотря на работающий кондиционер. Вид банковских упаковок с миллионами нервически действовал на всех. «Это же целое состояние!» – невольно думал каждый, не исключая и Леонидова. Но он-то хоть был владельцем в недалеком будущем одного из этих объемных конвертов. А каково риелторам? С Альбиной Андреевной Алексей договорился, что заплатит ей сто пятьдесят тысяч комиссионных. Остальные риелторы работают тысяч за сто. А помощницы и вовсе получат мизер. Стоят, смотрят на миллионы в конвертах и мысленно облизываются.
Алексей поспешно отогнал эти мысли. Маврушкиным полагался самый большой куш: восемь миллионов. Таисия застыла у счетной машинки. Дама в розовом к этому моменту утомилась, поскольку отдельные купюры все время выскакивали обратно.
– Навыка нет, – пожаловалась она. – Вы уж сами.
И Таисия принялась считать деньги. С порога за ней внимательно наблюдал Кит. Делала это Маврушкина крайне неловко, все время сбивалась, и купюры у нее выскакивали обратно чаще, чем у «розовой кофточки». Алексей почувствовал, как заныли виски. В переговорной было душно, нервно, процесс явно затягивался. Все уже начали терять терпение.
– Ну, все, наконец? – не выдержала Верещагина. Она была старше всех, и ей было особенно тяжело.
– Вроде все, – тяжело вздохнула Таисия. Ей и самой уже было неловко. Деньги она считала долго. Маврушкина аж взмокла.
Сидевшая ближе всех Терентьева торопливо принялась запихивать пачки пятитысячных в конверт. Ее помощница из коридора сказала, что надо поторопиться занять очередь в депозитарий, народу не убавилось. Все еще больше разнервничались.
Альбина Андреевна со вздохом сбросила звонок сына. У него, видимо, начался просмотр одной из квартир, и возникли вопросы. Зазвонил телефон у Кита, но он не сбросил звонок, а тут же нырнул вместе с мобильником в коридорчик. Все эти детали Алексей впоследствии напряженно вспоминал: кто как себя вел?
Таисия беспомощно оглянулась: присесть было некуда.
– Вы уж сами, – сказала она, как и давеча Алексей.
Конверт с восемью миллионами заклеивала сидевшая ближе всех Терентьева. Она же на глазах у семерых человек, все уставшие, взмокшие, измученные ожиданием и затянувшейся процедурой пересчета миллионов написала на конверте, по ленте, которой запечатали «бандероль»: восемь миллионов рублей.
Таисия, нагнувшись, неловко поставила свой безликий крючок. Вернулся Маврушкин:
– Уже заклеили? Леха, ты видел, что в конверте деньги? Тебе я доверяю, потому что ты бывший мент, – хохотнул Кит.
– Как мент?! – взвился Верещагин.
– Я раньше служил в органах, – внимательно посмотрел на него Алексей.
– Наркотиками, что ли, занимались? – криво усмехнулся Макар Верещагин.
– Почему сразу наркотиками? Я сыщик. Уголовка, – невозмутимо сказал Леонидов.
Верещагины, мать и сын, аж позеленели. А «розовая кофта» стала пунцовой, лицо одетой в нее дамы. Алексей поймал уничтожающий взгляд Верещагина, брошенный на риелтора: «Почему я этого не знал?!»
– Квартиру продает супруга. Она – единственная собственница. Таисия Ивановна Маврушкина. Впрочем, имя ее супруга мне тоже известно. Такое не забудешь, – Юля хохотнула. – Китай Кимович.
– Нет! – невольно вырвалось у Алексея.
– Что такое? – удивленно повернулась к нему Альбина Андреевна.
– Черт! Ну почему я не знал об этом раньше?!
– Но в чем дело, Леша?
– Это мой сосед по даче.
– Да это разве проблема? – обе риелторши с облегчением рассмеялись.
– Москва – большая деревня, – опять подмигнула Леонидову Юля. – Не вижу никаких препятствий к сделке в том, что один из ее участников – ваш давний приятель. Сколько лет у вас дача?
– Много, – мрачно сказал он.
Леонидову вовсе не было так уж приятно затесаться в одну компанию с Китом Маврушкиным для того, чтобы получить одновременно с ним свои деньги. Точнее, совсем не приятно. Потому что Маврушкин и был тем самым соседом, у которого якобы угнали летом машину. И насколько Алексей был в курсе, «Инфинити» Кита так и не нашли. А страховку он получил.
Алексей подозревал, что имело место быть наглое мошенничество. И вот теперь он с Китом сядет в одной переговорной, и будет на его глазах считать миллионы. А потом они вместе спустятся в хранилище, закладывать ячейки. И Кит будет знать, сколько в результате этой сделки Леонидов получит денег.
«Но я тоже буду знать, сколько получит он. Почему же мне так неприятно, что Кит инвестировал в стройку? Отрастил квадратные метры, и теперь с выгодой их продает. Он всегда был человеком предприимчивым, и я об этом знал. Да, но его предприимчивость порою носит криминальный характер. И это мне не нравится», – напряженно подумал Алексей.
– Тю! Леха! Привет! – Маврушкин сунулся в переговорную и вдруг увидел знакомое лицо. – А ты здесь какими судьбами?
Маврушкин уже протягивал ему руку, и Алексей, скрепя сердце, протянул свою.
– Да, получается, Кит, что мы с тобой участники одной сделки с недвижимостью.
– Опаньки! – Маврушкин явно напрягся, и Алексей машинально это отметил.
«Точно: нечисто дело», – тоскливо подумал он. Треклятая интуиция Леонидова не подвела. Все, в чем был замешан Кит Маврушкин, относилось к разряду криминала, все его дела.
– Здравствуй, – широко улыбнулась ему Тася. Вот она, простушка, обрадовалась искренне. – А Саша где?
– На работе, – вымученно улыбнулся Алексей. – Квартира моя, зачем жену-то впутывать? Сам справлюсь. Да вон, Альбина Андреевна все проконтролирует, – он кивнул на своего риелтора.
Таисия с удивлением посмотрела на уткнувшуюся в папку с бумагами Альбину Андреевну. Эта бабка – риелтор?! То ли дело их Юленька. И мила, и молода, и ловка. Уж как Китай ее нахваливал! Тасе даже неприятно стало. Муж в последнее время заглядывается на молоденьких. Но любящее сердце подсказало Тасе, что, кроме флирта, у мужа с Юлей ничего нет. Хорошенькая риелторша всем строит глазки. И рыжему тоже, клиенту своему. И соседу по даче, вон, подмигивает. Натура такая.
– Что ж, можно начинать, – строго сказала Альбина Андреевна, подняв голову от бумаг. – Алексей, пиши пока расписку. – И она стала диктовать текст.
– Момент, – прервал ее Леонидов. – А почему такое расхождение в сумме? В договоре одни цифры, а в расписке другие. Расхождение в шестьсот тысяч. Я получаю два конверта, так? Один с ипотечными деньгами. Но тут указана меньшая сумма. Которая переброшена в первый конверт с пятью миллионами. Что происходит?
Обе риелторши, одна в розовой кофте, другая в горчичном костюме наперебой принялись ему что-то объяснять. Голоса их дрожали от напряжения.
– Стоп! – Алексей поднял вверх обе руки. – Если вы мне, дамы, внятно не объясните, что здесь происходит, я встану и уйду!
– Да скатертью дорога! – взвизгнула «розовая кофта». – Вы свою халупу еще сто лет будете продавать! Мы вас, можно сказать, осчастливили!
Верещагин посмотрел на нее с осуждением, его мать вздохнула:
– Может, оно и к лучшему.
– Да вы что?! – вскинулась Юля. – Мы такой долгий путь прошли, обо всем договорились! Что значит, встану и уйду?! И ты помолчи, – накинулась она на розовую кофту. – Алексей Алексеевич, не сомневайтесь, вы свои деньги получите. Это вон, Марго свою подругу светить не хочет.
– Что значит, не хочет? – удивился Алексей.
Ему уже в три женских голоса, один визгливый и два низких, один прокуренный, другой от природы сексуальный, принялись что-то втолковывать.
Алексей вопросительно посмотрел на Альбину Андреевну.
– Подписывай, не сомневайся. Так надо, – кивнула та.
«О чем-то они договорились. Сложная комбинация, где надо малость подмухлевать. Что делать?» – ручка в его руке замерла. «Э, да ладно! Была не была…»
И он отдал подписанную расписку Альбине Андреевне, которая тут же убрала ее в папку.
– Что дальше?
– Сейчас будем раскладывать деньги по конвертам, – деловито сказала его риелтор. – И начнем с тебя. Все остальные могут выйти.
Но поскольку остальных было много, а коридорчик тесный, большей частью их разношерстная компания столпилась в дверях. Верещагин достал кейс.
– Леша, считай.
Пачки пятитысячных купюр в банковских упаковках легли перед ним на стол. Алексей смотрел на них с полным равнодушием. По роду занятий ему и не такие суммы приходилось видеть. И даже комнаты, набитые под завязку деньгами. Золото, валюту, бриллианты… А это так. Брызги шампанского, которое он выпьет вместе с Сашей, когда эти деньги станут, наконец, его.
У счетной машинки стояла «розовая кофта».
– Вы мне доверяете? – улыбнулась она.
– Допустим, – Леонидов тоже улыбнулся, но натянуто.
Тогда риелторша Верещагиных, Алексей так и не удосужился узнать ее имя, подрагивающей от волнения рукой сунула в счетную машинку одну из пачек. Зашелестели купюры, пара вылетела из машинки. Не прошло. Но дама в розовом неловко сунула беглянок обратно. Алексей хотел было попросить эти две купюры и внимательно их осмотреть, но сдержался.
Верещагин не похож на обманщика. Сделка ему выгодна, и не в его интересах мухлевать. Подкладывать фальшивки.
– Пятьсот тысяч, – сказала стоящая у счетной машинки женщина и взяла со стола следующую пачку.
Со скрипом, с паузами деньги были пересчитаны и уложены в большой конверт из плотной коричневой бумаги. Алексей боялся, что пять с лишним миллионов туда не поместятся, но напрасно. Хотя конверт получился увесистым. Почти в набивку. Альбина Андреевна заклеила конверт лентой и, протянув ручку с эмблемой банка, сказала Алексею:
– Напиши прописью сумму.
– Я очки, кажись, забыл, – он хлопнул рукой по карману, – лучше сами.
Альбина Андреевна взяла ручку и на глазах у Алексея, Верещагиных, матери и сына и трех риелторов написала от руки:
– Пять миллионов шестьсот тысяч рублей, – и Алексей торопливо поставил свою подпись, которая получилась совсем чужой. Писать на набитом деньгами конверте оказалось неудобно, да еще и очков не было.
Алексей хотел было выйти, после того как с его делом было покончено, но понял, что к дверям не протиснуться.
– Чего там, все свои, – сказал, сунувшись в переговорку, Кит Маврушкин.
Оказывается, он тоже внимательно наблюдал за процедурой пересчета денег.
Потом настала очередь Трухиных. Сумма у них была самая маленькая, и деньги пересчитали быстро. Наталья сама написала на конверте сумму прописью.
«Зачем они берут ипотеку?» – задумался Алексей. «И полтора миллиона наличных от Верещагина. Им бы хватило денег от продажи квартиры. И деньги жена считает, хотя кредит берет муж. Он, похоже, лопух. Работяга. Сидит в коридоре, трясется от волнения. Похоже, эти полтора миллиона на него хотят повесить. А у женушки на эти деньги есть планы. Явно мухлеж».
Наталью Трухину курировала Терентьева, которая не отходила от нее ни на шаг. Они обе остались сидеть в переговорной, после того, как Верещагин забрал еще один надписанный конверт, чтобы потом положить его в ячейку.
В переговорную протиснулась дородная Таисия. К этому моменту все уже устали и перенервничали. Было жарко, даже несмотря на работающий кондиционер. Вид банковских упаковок с миллионами нервически действовал на всех. «Это же целое состояние!» – невольно думал каждый, не исключая и Леонидова. Но он-то хоть был владельцем в недалеком будущем одного из этих объемных конвертов. А каково риелторам? С Альбиной Андреевной Алексей договорился, что заплатит ей сто пятьдесят тысяч комиссионных. Остальные риелторы работают тысяч за сто. А помощницы и вовсе получат мизер. Стоят, смотрят на миллионы в конвертах и мысленно облизываются.
Алексей поспешно отогнал эти мысли. Маврушкиным полагался самый большой куш: восемь миллионов. Таисия застыла у счетной машинки. Дама в розовом к этому моменту утомилась, поскольку отдельные купюры все время выскакивали обратно.
– Навыка нет, – пожаловалась она. – Вы уж сами.
И Таисия принялась считать деньги. С порога за ней внимательно наблюдал Кит. Делала это Маврушкина крайне неловко, все время сбивалась, и купюры у нее выскакивали обратно чаще, чем у «розовой кофточки». Алексей почувствовал, как заныли виски. В переговорной было душно, нервно, процесс явно затягивался. Все уже начали терять терпение.
– Ну, все, наконец? – не выдержала Верещагина. Она была старше всех, и ей было особенно тяжело.
– Вроде все, – тяжело вздохнула Таисия. Ей и самой уже было неловко. Деньги она считала долго. Маврушкина аж взмокла.
Сидевшая ближе всех Терентьева торопливо принялась запихивать пачки пятитысячных в конверт. Ее помощница из коридора сказала, что надо поторопиться занять очередь в депозитарий, народу не убавилось. Все еще больше разнервничались.
Альбина Андреевна со вздохом сбросила звонок сына. У него, видимо, начался просмотр одной из квартир, и возникли вопросы. Зазвонил телефон у Кита, но он не сбросил звонок, а тут же нырнул вместе с мобильником в коридорчик. Все эти детали Алексей впоследствии напряженно вспоминал: кто как себя вел?
Таисия беспомощно оглянулась: присесть было некуда.
– Вы уж сами, – сказала она, как и давеча Алексей.
Конверт с восемью миллионами заклеивала сидевшая ближе всех Терентьева. Она же на глазах у семерых человек, все уставшие, взмокшие, измученные ожиданием и затянувшейся процедурой пересчета миллионов написала на конверте, по ленте, которой запечатали «бандероль»: восемь миллионов рублей.
Таисия, нагнувшись, неловко поставила свой безликий крючок. Вернулся Маврушкин:
– Уже заклеили? Леха, ты видел, что в конверте деньги? Тебе я доверяю, потому что ты бывший мент, – хохотнул Кит.
– Как мент?! – взвился Верещагин.
– Я раньше служил в органах, – внимательно посмотрел на него Алексей.
– Наркотиками, что ли, занимались? – криво усмехнулся Макар Верещагин.
– Почему сразу наркотиками? Я сыщик. Уголовка, – невозмутимо сказал Леонидов.
Верещагины, мать и сын, аж позеленели. А «розовая кофта» стала пунцовой, лицо одетой в нее дамы. Алексей поймал уничтожающий взгляд Верещагина, брошенный на риелтора: «Почему я этого не знал?!»