Вентиляция легких

Семью она решила сохранить и сама поехала на переговоры с нахальной девчонкой. Наталья пережила немыслимое унижение, но главного добилась: девушка согласилась забрать свое заявление. Следователь, видать, был в доле, потому что не спешил давать делу ход. А вот фотографа, похоже, кинули. За решеткой он оказался начинающей фотомодели уже не нужен. Когда-то он еще выйдет на свободу!

И звездочка Инсты решила, что разденет до нитки адвоката Шажкова, благо все карты на руках. Чтобы вложить потом эти деньги в свою раскрутку.

Наталья меж тем кое-как приткнулась в агентство недвижимости. Работа ей не нравилась, но не в ее положении было выбирать. Хорошо, что у Шажкова остались кое-какие связи. Сам он с уголовной практикой на время завязал, потому что слухи по Москве поползли. Да и скандалы на ток-шоу после того, как клиент Шажкова оказался убийцей и наркоманом, не пошли репутации на пользу. И Шажков ушел в адвокаты по назначению. Работа неблагодарная и низкооплачиваемая. Параллельно он стал помогать жене, устроившейся помощником риелтора.

Но это уже были не те деньги. Совсем не те. Дом пришлось продать, чтобы погасить задолженность банку. Все сбережения вытянула предприимчивая топ-модель. И продолжала держать Шажкова на крючке. Наталья жила как на вулкане.

А тут еще, выходя на очередную сделку, она узнала, что Михалёва опять перешла ей дорогу. Милка теперь риелтор! Ты подумай! Эта тупица, закончившая какой-то левый вуз, с дипломом какого-то соцработника, опять ее, умницу и красавицу обскакала!

Наталья мечтала о том, что сделка сорвется. И Милка останется с носом. И с подмоченной репутацией. После чего больше никогда не найдет клиентов. И ради этого Наталья Шажкова была готова на все. О последнем она, естественно, умолчала, рассказывая этому дотошному менту с пронзительными голубыми глазами свою историю.





Кавалер и дамы: продолжение




«А все ли ты мне, голу́ба моя выложила?» – Алексей с сомнением посмотрел на сидящую перед ним женщину. История была с душком. Мало того, криминальная, еще и с взяткой следователю, шантажом, с расчленением, наркотиками и еще бог знает чем. Это была галерея скелетов, которые с огромным трудом уместились в одном семейном шкафу. Он так и спросил:

– Наталья, вы уверены, что все мне рассказали?

– Да!

– Но я ведь могу залезть в Инет и всю подноготную про вас узнать, – Алексей демонстративно провел пальцем по дисплею своего смартфона.

Шажкова пожала тощими плечами. Алексей уловил ее ироническую улыбку и напряженно подумал: «Подчистили уже, что ли? Не на это ли ушли все их деньги? Восстановление репутации. В таком случае Шажковы в деньгах очень даже нуждаются. А вдруг это сделала она? Украла деньги Кита. А муж – ее сообщник. Это он изготовил «куклу». Господи, адвокат по уголовным делам! Да еще с таким криминальным шлейфом! Но ведь почерк на конверте не совпал. А если Шажков был в тот день в банке под видом клиента?»

Вот когда Алексей пожалел, что не сохранились записи с видеокамер. Он торопливо нашел в Инете фотографию адвоката. Память у Леонидова была прекрасная, но в тот злосчастный день, когда они закладывали ячейки и когда случилась подмена одного из конвертов с миллионами «куклой», Алексей был задействован в сделке. И все его мысли были о другом. Он, убей, не мог вспомнить детали. Народу в операционном зале в тот день было много. Кто-то закрывал счета, кто-то менял валюту. Возможно, что и Шажков здесь был. И это он при помощи жены подменил конверты.

Он ведь мог изменить внешность. Да запросто! Пришел якобы валюту поменять, а сам украдкой подменил конверты. Его жена – помощница риелтора, который вел продавца. Могла Шажкова на время завладеть пакетом, где лежал конверт с деньгами? Да все могли. Раз старуха Верещагина в полубессознательном состоянии сидела на диване, положив рядом этот пакет. Она в тот день устала больше всех: возраст есть возраст. Алексей, прикрыв глаза, напрягся и вспомнил, как Валентина Степановна задремала, привалившись к диванной спинке.

Лежал рядом с ней пакет из супермаркета или нет? Кажись, лежал…

– Так и будем сидеть? – тронула его за рукав Шажкова. – У меня вообще-то дома больной ребенок. Я его оставила с чужим человеком, с няней. И вы мне, кстати, должны. Я не миллионерша, оплачивать почасовые услуги няни, да еще и в двойном тарифе.

– А? – он вздрогнул и спохватился: задумался. – А почему в двойном?

– Так все боятся заразиться!

– Извините, задумался, – он вздохнул.

После чего с досадой посмотрел на часы. Время неумолимо таяло.

– Идите, Наташа и позовите свою начальницу, – неожиданно мягко сказал он.

– Она мне не начальница! – вспыхнула Шажкова. – Мы партнеры!

– Ну, партнершу свою позовите, – он не выдержал и улыбнулся. А ершистая штучка эта Михайлова-Шажкова, характер-то дрянь. Но у нее, похоже, все в свисток уходит. А здесь сработал тихушник.

Алексей еще раз тяжело вздохнул. Наталья ушла, и вскоре к нему подошла Марго:

– Апч-хи!

Он невольно вздрогнул и отодвинулся на самый краешек дивана. Черт его знает, есть этот вирус, нет его, но береженого бог бережет.

– Где же вас так? – сочувственно спросил он.

– В метро или в магазине подцепила, где же еще?

– А вы разве не на машине ездите?

Ему показалось, что Марго смешалась. Но за маской и затемненными стеклами очков было не разглядеть. Вместо ответа Терентьева вновь оглушительно чихнула:

– Апч-хи! Извините, – она отвернулась и шумно высморкалась.

Алексей принюхался:

– Маргарита, вы курите?

– Так, балуюсь. А что?


– Я не видел, чтобы вы сегодня выходили курить. Да и раньше такого не припомню.

– А вы давно меня знаете? – «днаеде», – было сказано в заложенный нос. – Здесь есть курилка.

– Да вы что?!

– Если бы вы курили, то знали.

– Открытие, честное слово. А где?

– Мне работник банка показал. – «Бде».

– Ах, да! Вы же здесь всех знаете! Это ведь не первая ваша сделка.

– Естественно.

«Курилка, курилка… Почему я решил, что конверт подменили именно в туалете? Есть ли у них видеокамеры в служебных помещениях? В любом случае записи не сохранились».

Он внимательно посмотрел на Марго.

– Рита, я знаю, что вы выпиваете, – без обиняков сказал Алексей.

– Я не алкоголичка!

– А по всем признакам у вас зависимость.

– И поэтому именно я украла деньги?

– Может быть. Каково ваше финансовое положение, скажите честно?

– Не ахти. Какой смысл мне это скрывать?

– Вы живете одна или гражданским браком? В вашем паспорте штамп о разводе с гражданином Терентьевым О. Е. Это отец вашей дочери, правильно я понял?

– Абсолютно, – в нос сказала Терентьева, явно сдерживаясь. Ей хотелось снова высморкаться.

– Он вам, как я понял, не помогает.

– Моя дочь уже взрослая, – насмешливо сказала Терентьева. – Сама давно замужем.

– Но внуков у вас нет?

– Нет.

– Молодежь сейчас с этим не торопится, верно? – Алексей все пытался нащупать тропинку к ее откровенности и разговорить женщину.

– Энджи хочет сначала обеспечить себя, а потом ребенка.

– Энджи?

– Анжела.

– Красивое имя. Вы его дали дочери или ваш муж?

– Ему было наплевать на дочку. Что с него взять? Алкаш, – презрительно сказала Марго.

«А ты себя алкоголичкой не считаешь, – мысленно улыбнулся Алексей. – Впрочем, это нормально для алкоголика. Не признавать своей зависимости. Хочу, пью, хочу, не пью. Нет, милая. Ты от своего бывшего недалеко ушла».

– Мы тут с дамами вот уже с час откровенничаем, – Алексей посмотрел на часы. – Пожалуй, только Юля меня порадовала.

– Потому что она смазливая, – усмехнулась Терентьева. – Верещагин вон тоже на нее запал. Ничего особенного, между прочим. Старуха.

Терентьевой недавно стукнул полтинник. Выходит, она себя старухой не считает, хотя Юля на одиннадцать лет моложе. Интересная женская логика.

– Скажите, а кого вы подозреваете в краже?

– Никого, – пожала плечами Марго.

– Тогда вы единственная, кто ни на кого не наговаривает.

– Знаете, я по сторонам в тот день не смотрела. Делала свое дело, и все.

– Мне так не показалось. Вы себя вели очень активно.