Венец демона

Она покачала головой и указала вниз.

Пора навестить местных жителей.

Сейхан прикинула, с чем отправляется в путь. По всему телу – ножи в ножнах. Намокший «ЗИГ-Зауэр», высохнув, вновь способен стрелять. Не самое мощное оружие, но хоть что-то. Она собиралась воспользоваться не навыками, усвоенными в Гильдии, а уроками другого человека – отца ее нерожденного ребенка, мастера нестандартного мышления и ловких импровизаций.

Если я намереваюсь спасти Грея, нужно действовать, как он.

Но едва она повернула руль, как конечности пронзила резкая боль. В глазах потемнело. Она невольно скорчилась, прижав руку к животу и отгоняя боль – не от своего тела, а от того, что было внутри.

Время на исходе.

Сейхан выпрямилась, понимая, что эта мысль касается их всех.

И особенно одного человека.

Направляя батискаф вниз, она мысленно пообещала Грею, себе и своему нерожденному ребенку: «Я вас не подведу».





Глава 22




8 мая, 08 часов 55 минут по восточному летнему времени

Вашингтон, округ Колумбия



И что теперь?

Пейнтер на служебном лифте поднимался из штаба «Сигмы» на первый этаж Смитсоновского замка. Его вызвал куратор музея Саймон Райт. Идти не хотелось, но куратор настаивал – мол, что-то важное, нужно увидеть.

Ладно, по крайней мере ноги разомну.

Всю ночь он просидел в подвале – вел переговоры с разными спецслужбами со всего мира – и лишь около пяти утра на час забылся коротким сном. Стоило потушить один пожар, как сразу разгорался другой.

Когда двери лифта открылись в вестибюле, где за письменным столом сидел вооруженный охранник, в руке у Пейнтера запищал телефон. Он бросил взгляд на дисплей и кивнул охраннику. Тот молча встал навытяжку, приветствуя директора. Помещение было буквально напичкано электронными средствами наблюдением и защиты, даже дверь не открывалась без черной карточки с голографическим тиснением буквы ∑.

Пейнтер сразу узнал номер и шагнул в сторону, задержавшись на выходе из вестибюля.

– Кэт, что там с Дельгадо?

– Действие успокоительного заканчивается. Надеюсь, худшее позади.

Итак, в Таллинне библиотекаря Конгресса пытались похитить. Ее спасли, но штурм Национальной библиотеки Эстонии заставлял о многом задуматься.

– Спасибо, что оперативно вызвали медиков, – продолжала Кэт. – Впрочем, она, кажется, оправилась от того, что ей вкололи. Настаивает на том, чтобы двигаться дальше.

– Ничего удивительного. На увядающую фиалку Дельгадо не очень похожа.

– Ну, цвет лица у нее как раз фиалковый. Вероятно, от злости – я разобрала несколько испанских ругательств. – Кэт вздохнула. – А вот директор Тамм в отделении хирургии. И состояние у него по-прежнему критическое. Если б не он и не помощь его дочери…

Она запнулась. Чувство вины не давало говорить. Пейнтер слишком хорошо знал, что переживает Брайант.

– Тогда давайте позаботимся о том, чтобы их жертва не пропала зря. Когда вы отправляетесь в Гданьск?

– Через пять минут взлетаем. Джейсону удалось выяснить, кто напал на нас и откуда они знали, что мы в Таллинне?

– Джейсон продолжает проверять подозреваемых. А вы сосредоточьтесь на Гданьске. Выясните как можно больше о том, откуда Джеймс Смитсон получил артефакт. Ответы нужны срочно. Гавайи все больше охватывает хаос.

– Ситуация?

– На данный момент – более двухсот смертей. Но в больницы и медицинские центры ломится все больше и больше людей, которые доставляют пострадавших в полукоматозном состоянии.

– В таком же, как те четверо, которых Грей спустил с горы?

– Судя по всему, да. Количество зараженных растет с каждым часом. Медики делают все возможное. Подруга Ковальски, Мария, вошла в оперативную группу в Хане, она ведь генетик.

– Разве ее не эвакуировали?


– Отказалась. Хотя знала, как опасно попасть в ловушку на острове, где объявлен карантин. Сказала, мол, не сомневается, что мы потушим этот пожар.

– Похоже, Ковальски нужно быстренько ее окольцевать, пока она не сообразила, с кем имеет дело.

– Это точно, – улыбнулся Пейнтер.

– А как проходит карантин?

– На данном этапе – лишь усиливает панику и хаос. В Гонолулу, когда мобилизовали национальную гвардию, начались беспорядки. Мы пытаемся оцепить участки гнездования, но это все равно что ловить бабочку дырявым сачком.

– Я слышала, испытывали разные инсектициды…

– Пока эти средства только рассеивают рой. Что еще хуже, поступают сообщения об осах на Молокаи и Ланаи.

– Значит, они уже перемещаются между островами?

– Очевидно. В любом случае невозможно определить, сколько зараженных птиц и зверей оправились от действия нейротоксина и начали двигаться. – Пейнтер полностью осознавал чудовищную опасность, угрожающую островам и миру в целом. – Уже отменили все авиарейсы. Флот начинает блокаду островов.

– Этого может быть недостаточно, – предупредила Кэт. – Такую большую площадь невозможно контролировать. В конце концов кто-то или что-то нас подведет, и бедствие хлынет на материк.

Она была права. Вспомнилось предупреждение Кена Мацуи о том, какие меры могут потребоваться.

Вам придется сбросить на острова атомную бомбу.

В разных инстанциях уже оценивали и взвешивали этот вариант. Активно разрабатывали идею эвакуировать население с помощью воздушного транспорта и авианосцев на заброшенную военную базу на атолле Джонстон, примерно в восьмистах милях к западу. А потом зачистить Гавайские острова тактическими ядерными ударами.

Однако возникало множество проблем. Атолл Джонстон занимал площадь всего три тысячи акров: слишком мало, чтобы вместить население Гавайев. К тому же некоторые могли отказаться от эвакуации. А после зачистки – что делать с перемещенным населением? Если хоть кто-то был заражен личинками, весь цикл мог начаться снова.

– Надо придумать что-то другое, – пробормотал про себя Пейнтер, но Кэт услышала.

– Мы сделаем все возможное, чтобы увидеть, есть ли ответы в конце пути Смитсона, – пообещала она. – А что с Греем и его командой?

Кроу знал: она боится, что друзья попадут в ловушку, расставленную, вероятно, Айко Хигаши. После таллиннского нападения Кэт не сомневалась, что утечка данных об их миссии произошла со стороны японских спецслужб.

– Пока что от них ничего не слышно, – вздохнул Пейнтер. – Но Грей перестал выходить на связь еще до того, как отправился на остров.

– Я очень надеюсь, что он цел. А еще больше надеюсь, что он что-то обнаружит.

Мы все на это надеемся.

– Мне пора, – сказал Пейнтер, взглянув на часы. – Саймон Райт ждет. Когда сядете в Гданьске, свяжись с Джейсоном.

– А что нужно куратору?

– Я тоже хотел бы знать это.

Пейнтер нажал отбой, спрятал телефон в карман и вышел из вестибюля.

Музей открылся меньше часа назад. Возле экспонатов толпились кучки людей. Никто не обратил внимания на человека, вышедшего из неприметной двери.

Саймон попросил встретиться с ним в маленьком, похожем на часовенку помещении слева от входа, где располагались памятник Смитсону и склеп. Пейнтер частенько там бывал – отдавал дань уважения человеку, основавшему это учреждение ради науки, истории и знаний.

Саймон в безупречном костюме ожидал у порога часовни. Зачесанные назад длинные седые волосы открывали изборожденный тревогой лоб. Заметив Пейнтера, он поднял руку.

– Спасибо, что уделили мне время. Думаю, что я покажу вам нечто важное.

– Что именно?

Саймон жестом пригласил его внутрь и остановился перед высокой гробницей. Гигантская белая урна из камня покоилась на разукрашенном мраморном саркофаге, который, в свою очередь, стоял на платформе, где ныне хранились останки Смитсона.





– Я много раз проходил мимо этого склепа, – начал Саймон, – но лишь сейчас задумался: а не пытался ли Смитсон что-то сообщить нам? Возможно, что-то сохранилось в камне – а не сгорело, в отличие от бумаг.

– И что он мог нам сообщить?

– Может быть, хотел предупредить о том, что спрятал в могиле, – сказал Саймон, оглянувшись на Пейнтера.

– Не понимаю, – нахмурился тот.

– Александр Грэхем Белл привез сюда останки Джеймса Смитсона, а спустя примерно год из Италии прислали надгробие, изначально установленное на кладбище Сан-Бениньо под Генуей.