Ведьмы, карта, карабин

— Да? — Он вроде как чуть удивился. — Это нетрудно. Вообще непонятно, зачем с этим к нам ходить, если честно. Мы же сами все равно никаких замеров не делаем, берем информацию от Патруля, вот пусть бы они и выдавали, вместе с землемерным актом.

— Может, они просто на себя ответственность по заключению не берут?

— Да чего тут сложного? — Давид взял от меня бумажку из «Форт-Регистра», положил перед собой на стол и бодро застучал по клавишам. — Уровень излучения не выше, чем в среднем, выбросы тварей… кстати, там был «колодец», совсем недавно…

— Я знаю, мы его и ликвидировали.

— Да? Вы в Патруле?

— В резерве.

— Понял, — кивнул он. — Тогда место и понравилось?

— Примерно.

— То есть все риски осознаете и все такое? — уточнил он, не отрываясь от экрана.

— Конечно.

Сидел я боком к столу женщины с амулетом, которая сейчас углубилась в изучение какой-то таблицы на экране. На стене за ее столом висело несколько фотографий в рамках, и одна вдруг привлекла мое внимание. Пригляделся.

Ну да, это Мила. Мила, рядом эта женщина из-за соседнего стола, трое мужчин, двое постарше, один молодой, в толстых очках. Стоят рядком, улыбаются, такое привычное фото с корпоратива.

— Простите, — обратился я к женщине, — здесь на фото моя девушка. — Я показал на фотографию. — Вы знакомы?

— Мила-то? — сразу сообразила она. — Немного. Она с Панфиловым дружила, царство ему небесное, а он здесь за стеной работал, в первом кабинете. А вы Николай, так?

— И меня знаете? — удивился я.

— Как-то Милу на улице встретила, разговорились. Так не встречались. А Сашку жалко, — вздохнула она, — хоть бы поймали тех скотов.

— Почти поймали, — чуть изогнул я правду. — Убитыми нашли.

— Ну хоть так.

— А что у вас в соседнем кабинете?

— Опрос вновь прибывших. Вы же не местный, нет?

— Меня провели сюда.

К чему это сказано: если человек случайно проваливается, его потом выспрашивают, как и что, где да когда. А если как я, вместе с кондуктором, то вроде как и расспрашивать нечего, вот сюда и не вызывают.

— Так Панфилов на опросе сидел, что ли?

— Он базу данных вел, опрашивали другие. Вон, на фото, Сергеев и Сан Саныч. — Она ткнула карандашом в обоих мужиков постарше. — А фото у Милы в кафе сделали, на мой юбилей.



Общительную тетку звали Аллой Вадимовной. Я даже предложил ее подвезти, но оказалось, что живет она через дорогу. Да и не знаю я, о чем бы я ее расспрашивал, собственно говоря, но вот тот факт, что Панфилов в СЭС вел базу данных по провалившимся, — это было новостью. Не уверен, что важной, но как-то раньше это все не проскакивало. Работал в СЭС — да и все, как-то не вдавались в подробности.

Зато подвез Давида, который жил на Красном, как раз напротив поворота на Поляну, и ради такого дела он мне еще и копии заключения сделал, заверив печатью. Правда, Давид работал в СЭС меньше года, сам из «попаданцев» вроде меня и Панфилова никогда не встречал. Так что ничего полезного от него я не узнал.

Но вообще возникает вопрос: как Панфилов пришел к мысли о создании своей теории? С чего все началось? Не может быть, чтобы вот просто так — я, мол, геолог, поэтому займусь геологией ради хобби. Что-то должно было натолкнуть на эту идею. А у него база данных по провалившимся…

И что в этой базе? Что в нее входит? Черт, а я и не знаю.

Мила. Милу должны были опрашивать, она сама провалилась, не как мы с Дмитрием. Она должна помнить, о чем беседа была.

Высадив Давида, я развернулся прямо посреди улицы и покатил назад, к магазину.



Сани не было, куда-то свалил, а вот Мила, к восхищению моему, совершенно оккупировала рабочее место в подвале, а лоток возле станка для снаряжения был полон блестящих патронов сорок пятого калибра. Более того, она поприветствовала меня словами:

— Явился, бездельник?

— Скорее прибыл, — поправил я ее, стаскивая куртку. — Ты мне вот что скажи: ты когда сюда провалилась, собеседование в пристроечке к СЭС проходила?

— Конечно, а что?

— Панфилова ты там встретила?

— Я его видела тогда, он в той же комнате сидел, но мы не разговаривали. Меня другой дядечка опрашивал, такой… — она изобразила что-то руками над головой, — с лысиной и бородкой.


— И о чем расспрашивали?

— О чем? — Она задумалась, откинувшись в кресле и закинув руки за голову. — О чем… да ни о чем особенном. Где провалилась конкретно, в каком месте вышла, как шла, как себя чувствовала, что делала перед этим, что было с собой… вообще ничего интересного.

— И где ты провалилась конкретно?

— Под Новгородом. У шоссе. Отошла от машины в кустики. Зачем отошла — надо говорить?

— А в каком месте?

— В Псков ехала, возле деревни Сольцы.

— А здесь где появилась?

— Почти у КПП на границе с Северореченском. Прямо в лесу. Пришла в себя, огляделась, увидела домик, почуяла, что дымом пахнет, — и пошла. До них метров триста всего было.

— Повезло, — удивился я.

— Конечно, повезло.

Тут ведь много куда попасть можно. Немало нежити бродячей получается из таких вот провалившихся, которых, например, закинуло куда-то зимой посреди леса, у границы с Севером. Вот ведь радость, верно? Без всего в таком месте оказаться.

— Так, давай глянем. — Я открыл сейф и вытащил оттуда копию кальки с номерами, совмещенную с картой. — Вот КПП, смотри. — Я ткнул пальцем в условный знак. — Где ты выпала?

— Блин, у меня географический кретинизм, я в картах не понимаю ничего, — разозлилась Мила.

— Ну ты как шла, граница где была, справа или слева?

— Какой рукой я пишу? — Мила подняла правую. — Справа была граница.

— Метров триста?

— Не знаю, наверное. Я заставу сквозь деревья увидела.

Я, прикинув, поставил карандашом точку.

Кодировка… Квадрат… карта большая, склейка, так что у нас все трехзначное, и вертикаль, и горизонталь…

Опа!

Только последняя цифра не попадает в квадрат, но это понятно, потому что… потому что она взята «по улитке»… ну да, раз, два, три, четыре, пять… ну да, вот же примерно.

Семь последних цифр. И еще семь… что за семь? Еще квадрат с «улиткой»? Откуда? Я схватился за чарофон и начал активно вызывать Смирнова. Тот долго не отвечал и откликнулся лишь тогда, когда я собирался отключиться.

— Але?

— Покойный атласы какие-нибудь брал в библиотеке? — без всяких приветствий шарахнул я вопросом. — Большой земли в смысле.

— Брал, а что? — тут же ответил Смирнов. — Два атласа.

— Надо бы проверить кое-что. Новгородская область, деревня Сольцы. Соль-цы, — повторил я по слогам.

— И что в той деревне?

— Надо глянуть, кодировка нанесена на страницу или нет. Вы еще там?

— Там, там, — чуть ворчливо пробормотал Смирнов. — И атласы у меня. Жди, виси на трубе.

Я услышал, как он положил трубку на стол. Послышалась возня, потом зашелестела бумага. Шелестела долго, затем я опять слышал, как что-то перекладывали, потом опять шуршание страниц. Затем трубка загремела, и шуршание сменилось голосом Смирнова:

— Нашел страницу с кодировкой. От руки сделана, в атласе автодорог, карандашиком.

— Номер страницы какой?

— Сорок шесть.

Сорок шесть! Первые две цифры!

— И что в квадрате четырнадцать — ноль девять?

— Это восточней деревни Сольцы. И подписано «Мила».

Ну да, это он не удержался, все же влюблен был, наверное, вот и отметил. А как с другими?