Вечный кролик
Часть 26 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Разговор по ролям
Кролики никогда не ездили быстро. Им нравилось наслаждаться видами, они никуда не торопились, и кроме того, на быструю езду тратилось слишком много топлива. Если хочешь добраться до какого-нибудь далекого места, просто выезжай пораньше. На несколько дней, если нужно. Или, как сказал Сэмюэл К. Кролик: «Нхффнфхфиифхфннффхрхрфхрф», то есть «радостное путешествие лучше прибытия».
Теперь, когда судьба Тоби больше от нас не зависела, Пиппа отправилась читать про Кроличий Путь, – видимо, для того, чтобы получше подготовиться к следующей встрече с Харви. Я, в свою очередь, выкатил свой «Остин-Хили»[53] из гаража, чтобы починить неисправные сигналы торможения. Поковырявшись в нем час, я решил пойти на прогулку. Я пожелал Пиппе хорошего похода в кинотеатр, про себя подумав, что в компании Харви она наверняка будет в большей безопасности, чем с Тоби. Затем я забрался на вершину Пайон[54] к стоявшей там восьмиугольной кирпичной постройке. Она уже давно была заброшена, а ее стены замараны граффити. Вокруг старого дивана, который кто-то сюда притащил, валялись брошенные банки из-под пива «Стелла Артуа», и место, некогда казавшееся таинственным и волшебным, теперь выглядело убогим и печальным.
Обратно я шел мимо церкви. На кладбище мне повстречались священник и миссис Петтигрю, но, несмотря на то, что я знал их уже более двадцати лет, они вдруг куда-то заторопились, коротко поздоровались со мной и поспешили прочь.
Когда я вернулся домой, Пиппа уже ушла, но она отправила мне сообщение со словами «не волнуйся», возымевшее ровно противоположный эффект, – кто вообще говорит кому-нибудь «не волнуйся», если у них нет настоящего повода для волнения? Я пожал плечами, затем пересек кухню и уставился на содержимое своего холодильника, пытаясь придумать, что мне приготовить себе на ужин. Тогда же я услышал, как открывается входная дверь. Я вышел в прихожую, подумав, что, наверное, билеты на фильм закончились и Пиппа вернулась пораньше, но это была не она. Пришла Конни, и она осторожно снимала уличную обувь, аккуратно ставя ее у напольных часов. Он была одета в бледно-голубое летнее платье и трикотажный кардиган на пуговицах. Она заговорила, не глядя на меня.
– Бобби встретилась со своими друзьями, и они тоже пошли в кино, – сказала она. – Я дала им талоны в «Вегамаму»[55], чтобы они потом поели, – прибавила она. – Друзья Бобби из колонии, так что им обычно и на две морковки не наскрести.
– Один из них случайно не Харви? – спросил я. – Думаю, между ним и Пиппой что-то закрутилось.
– Возможно, ты прав, – с улыбкой сказала она, – но не переживай. Харви – хороший парень… для Дружка Старски.
Кличка Дружок Старски была относительно мягкой по сравнению с другими, которые Дикие кролики давали Домашним. Менее вежливыми вариантами были Ошейники и Сосколизы.
– О, и вот еще что, – прибавила она, прикусив губу, – прости, что устроила сцену в церкви Всех Святых. Надеюсь, у тебя не будет из-за этого проблем в Надзоре.
Я этого отчасти ожидал, но все равно оказался не готовым.
– Ты знала, что я работаю в Крольнадзоре?
– Да, конечно, – с улыбкой сказала Конни. – Миссис Грисвольд в газетном киоске выложила мне про тебя всю подноготную, как только мы приехали. Когда дело доходит до обмена пикантными сплетнями, у кроликов обычно есть на что менять. Но я удивилась тому, что мистер Ллисъ знает тебя по имени. Ты там большая шишка?
– Нет, – соврал я, – всего лишь младший бухгалтер. Я, эмм… приношу мистеру Ллисъу его наличку.
– Странно, – сказала она. – Я думала ты опознаватель. Ты узнал меня еще в первый раз, в библиотеке, хотя, я думаю, ты притворялся, что не узнал.
Она сказала это, склонив голову набок и внимательно глядя мне прямо в глаза.
– Младший бухгалтер, – повторил я.
– Что ж, кто-то же должен выполнять эту работу. Мы бодаемся только с головным офисом, Найджелом Сметвиком и региональным Лисом, а не с рядовыми сотрудниками, которые пытаются заработать на пропитание своим семьям.
– Ну, – сказал я, – это хорошо. Ты не думаешь, что тебе не стоило так угрожать мистеру Ллисъу? – продолжил я, желая уйти от темы.
Она пожала плечами.
– Не знаю, но если позволять всяким лисам, политикам, СМИ, интернет-площадкам, да и вообще кому угодно безнаказанно вести себя как им заблагорассудится, то это дает им смелость на еще более вызывающие поступки. И потом, он знал, что я бы не причинила ему вреда. Убей я его, я бы погубила всех своих близких. Нет, я лишь хотела дать ему понять, что я о нем думаю.
– Невероятно, что люди нашли в них союзников, – сказал я. – До Очеловечивания мы охотились на них верхом на лошадях и отстреливали на месте.
– Какая жалость, что вы больше этого не делаете, – сказала она. – Сработал бы принцип «враг моего врага, наверное, мой друг». А теперь, – прибавила она, крутанувшись передо мной на месте прямо в прихожей, – что ты думаешь?
Я не знал, о чем она говорит: о своей фигуре, одежде или манере поведения в целом. Все они были, пожалуй, идеальны. Я замялся на секунду, и она мне подсказала.
– Прикид от Стеллы Кролик. Называется «Ушастая Чика», – сказала она, указывая на одежду. – Очень модный сейчас. Микс стиля из ранних произведений Беатрис Поттер и практичности, да еще и из стретч-ткани, чтобы не мешать прыжкам.
– Очень красиво, – сказал я, не понимая, почему она оказалась в моей прихожей, но очень этому радуясь.
Последовала пауза.
– Вообще-то, – сказала она, – я пришла попросить тебя об услуге, но если сейчас неподходящее время, то я могу уйти.
– Н-нет, – наверное, слишком быстро сказал я. – В смысле, нет, все в порядке, правда. Я как раз думал, чем заняться вечером. По телику всегда идет «Катастрофа», но сериал испортился с тех пор, как ушла Бренда Фрикер.
– Это же было несколько лет назад, – сказала Конни. – Ты правда все это время смотрел его и надеялся, что станет лучше?
– Нет, – сказал я. – Ну, может быть, временами. Пожалуйста, проходи.
Я провел ее в гостиную, и она развалилась на диване.
– Милые занавески, – сказала она, вытягиваясь и кладя задние лапы на подлокотник. – На наших, кстати, нет никаких морковных орнаментов, это все байки. Как если бы вы украшали свои сэндвичами с беконом.
Несколько секунд мы оба сидели молча.
– Ты ведь не возражаешь, что я заскочила, правда? – спросила она, мигая своими большими глазами. – У меня не так много друзей в поселке, будь то кролики или кто еще, и мне всегда казалось, что мы с тобой ладили. Ну, ты знаешь, раньше.
Последовала пауза, и чтобы заполнить ее, я спросил, не хочет ли она выпить.
– Я уж думала, ты не спросишь. Есть бренди из одуванчиков?
– Только сегодня друг одолжил бутылочку.
Я налил по чуть-чуть в стопки, остановился, а потом налил еще.
– Бобби сказала, что Док уехал на Ближний Восток на задание, – бросил я через плечо.
– Да, – сказала она, – что-то насчет безопасности, но я не спрашивала. Про его работу лучше не знать подробностей.
Я сказал ей, что понимаю, и передал ей напиток.
– Пей до дна, – сказал я.
– Вздрогнем до хвоста.
Я потягивал бренди маленькими глоточками, но она свою стопку опрокинула зараз.
– Хмм, – сказала она, – очень недурно. На мой вкус чересчур отдает котенком, но пробирает на ура. Эй, в этом доме по второй наливают?
Мы оба рассмеялись, хотя было не смешно, и я пошел налить ей вторую.
– Так с чем ты хотела, чтобы я тебе помог, Конни?
Она достала из своей сумки два сценария.
– У меня прослушивание в понедельник, и я хотела попросить: ты не мог бы порепетировать со мной несколько сцен?
– Конечно, – сказал я и сел рядом с ней. – Но я не актер.
– Все мы актеры, – сказала Конни. – Наши истинные чувства и желания скрываются за масками, вырезанными по лекалам принятых общественных норм. Разве ты не согласен?
Не дожидаясь моего ответа, она передала мне один из сценариев.
– Тебе не придется играть. Чтобы войти в образ, мне нужен партнер, который будет зачитывать другие реплики. Вот сцена, которую я хочу отрепетировать, – прибавила она, кладя свою теплую лапку на мою руку и придвигаясь поближе. – Я – коварная роковая крольчиха, пытающаяся обворожить одну мелкую сошку, чтобы он убил моего мужа на дуэли. Я сама это написала.
– Ух ты, – сказал я, – триллер?
– Мелодрама. Мы очень стайные создания, проводящие всю жизнь в тесном сообществе, из-за чего в нас зародилось такое сильное влечение к семейной драме. Последний ремейк «Пампушат» длился три часа и был похож на смесь «Беспокойных соседей», «Амадея» и «Форсажа».
– Звучит сложно.
– Не для нас. В нашей версии «Комедии ошибок» – девять шестерок близнецов. Так намного веселее. Шекспир тут сильно прогадал.
– А кролики, похоже, во всем отрываются на полную катушку.
– Согласна. Нам нравится пользоваться и тем, что мы кролики, и тем, что мы отчасти люди.
– Это чем, например?
– Речь – суперполезная штука, а также разум, свобода воли и абстрактное мышление. Способность понимать литературу, музыку и художественные искусства тоже очень классная. Нам особенно нравятся фильмы Барбары Хепуорт и Престона Стерджеса, а еще все те, где играют Джимми Стюарт или Мэгги Смит.
Она прикусила губу и подумала еще немного.
– Но есть и отрицательные стороны: осознание собственной смертности – вот очень печалит, эдакий колоссальный спойлер всей жизни. Да и к вашей враждебности с чувством беспочвенной ненависти тоже нужно привыкать. И все это кажется таким, ну, бессмысленным, пустой тратой духа, особенно если подумать, чего вы могли бы достичь, будь вы чуточку более сплоченными и целеустремленными.
Несколько секунд она молчала.
– Но, как ни странно, чувство, противоположное ненависти, смягчает это ощущение напрасности. Будучи просто кроликами, мы очень много занимались сексом – да и сейчас продолжаем, – но все выходит на совершенно новый уровень, когда в дело вступает любовь. Это похоже… Я даже не знаю… Словно всю свою жизнь ты слушал лишь неумелые попытки шестилетнего ребенка насвистеть мелодии из «Мэри Поппинс», а затем вдруг услышал музыку Пуччини.
– Это действительно здорово, – согласился я, – но лишь в том случае, если твой возлюбленный любит тебя в ответ.
– Верно, – сказала она, – и любовь часто застает нас врасплох, проявляясь самым противоречивым и произвольным образом.
По мере того как она говорила, ее голос становился все тише. Я заерзал на диване.
– Скажу честно, – сказала она, пристально глядя мне в глаза. – С первой секунды, когда я увидела тебя, я знала, что мы будем вместе, каким бы безумием это ни было. Что любовь преодолеет все преграды. Что она всегда преодолевает их.
Я смотрел на нее, не веря своим ушам. Много лет назад я тоже это чувствовал, впрочем, как и сейчас. Всегда. И стоило мне задуматься, как правильно целовать крольчиху – да и целуются ли кролики вообще, – она вдруг взяла себя в руки и резковато сказала:
– Реплика.
– Прости, что?
Кролики никогда не ездили быстро. Им нравилось наслаждаться видами, они никуда не торопились, и кроме того, на быструю езду тратилось слишком много топлива. Если хочешь добраться до какого-нибудь далекого места, просто выезжай пораньше. На несколько дней, если нужно. Или, как сказал Сэмюэл К. Кролик: «Нхффнфхфиифхфннффхрхрфхрф», то есть «радостное путешествие лучше прибытия».
Теперь, когда судьба Тоби больше от нас не зависела, Пиппа отправилась читать про Кроличий Путь, – видимо, для того, чтобы получше подготовиться к следующей встрече с Харви. Я, в свою очередь, выкатил свой «Остин-Хили»[53] из гаража, чтобы починить неисправные сигналы торможения. Поковырявшись в нем час, я решил пойти на прогулку. Я пожелал Пиппе хорошего похода в кинотеатр, про себя подумав, что в компании Харви она наверняка будет в большей безопасности, чем с Тоби. Затем я забрался на вершину Пайон[54] к стоявшей там восьмиугольной кирпичной постройке. Она уже давно была заброшена, а ее стены замараны граффити. Вокруг старого дивана, который кто-то сюда притащил, валялись брошенные банки из-под пива «Стелла Артуа», и место, некогда казавшееся таинственным и волшебным, теперь выглядело убогим и печальным.
Обратно я шел мимо церкви. На кладбище мне повстречались священник и миссис Петтигрю, но, несмотря на то, что я знал их уже более двадцати лет, они вдруг куда-то заторопились, коротко поздоровались со мной и поспешили прочь.
Когда я вернулся домой, Пиппа уже ушла, но она отправила мне сообщение со словами «не волнуйся», возымевшее ровно противоположный эффект, – кто вообще говорит кому-нибудь «не волнуйся», если у них нет настоящего повода для волнения? Я пожал плечами, затем пересек кухню и уставился на содержимое своего холодильника, пытаясь придумать, что мне приготовить себе на ужин. Тогда же я услышал, как открывается входная дверь. Я вышел в прихожую, подумав, что, наверное, билеты на фильм закончились и Пиппа вернулась пораньше, но это была не она. Пришла Конни, и она осторожно снимала уличную обувь, аккуратно ставя ее у напольных часов. Он была одета в бледно-голубое летнее платье и трикотажный кардиган на пуговицах. Она заговорила, не глядя на меня.
– Бобби встретилась со своими друзьями, и они тоже пошли в кино, – сказала она. – Я дала им талоны в «Вегамаму»[55], чтобы они потом поели, – прибавила она. – Друзья Бобби из колонии, так что им обычно и на две морковки не наскрести.
– Один из них случайно не Харви? – спросил я. – Думаю, между ним и Пиппой что-то закрутилось.
– Возможно, ты прав, – с улыбкой сказала она, – но не переживай. Харви – хороший парень… для Дружка Старски.
Кличка Дружок Старски была относительно мягкой по сравнению с другими, которые Дикие кролики давали Домашним. Менее вежливыми вариантами были Ошейники и Сосколизы.
– О, и вот еще что, – прибавила она, прикусив губу, – прости, что устроила сцену в церкви Всех Святых. Надеюсь, у тебя не будет из-за этого проблем в Надзоре.
Я этого отчасти ожидал, но все равно оказался не готовым.
– Ты знала, что я работаю в Крольнадзоре?
– Да, конечно, – с улыбкой сказала Конни. – Миссис Грисвольд в газетном киоске выложила мне про тебя всю подноготную, как только мы приехали. Когда дело доходит до обмена пикантными сплетнями, у кроликов обычно есть на что менять. Но я удивилась тому, что мистер Ллисъ знает тебя по имени. Ты там большая шишка?
– Нет, – соврал я, – всего лишь младший бухгалтер. Я, эмм… приношу мистеру Ллисъу его наличку.
– Странно, – сказала она. – Я думала ты опознаватель. Ты узнал меня еще в первый раз, в библиотеке, хотя, я думаю, ты притворялся, что не узнал.
Она сказала это, склонив голову набок и внимательно глядя мне прямо в глаза.
– Младший бухгалтер, – повторил я.
– Что ж, кто-то же должен выполнять эту работу. Мы бодаемся только с головным офисом, Найджелом Сметвиком и региональным Лисом, а не с рядовыми сотрудниками, которые пытаются заработать на пропитание своим семьям.
– Ну, – сказал я, – это хорошо. Ты не думаешь, что тебе не стоило так угрожать мистеру Ллисъу? – продолжил я, желая уйти от темы.
Она пожала плечами.
– Не знаю, но если позволять всяким лисам, политикам, СМИ, интернет-площадкам, да и вообще кому угодно безнаказанно вести себя как им заблагорассудится, то это дает им смелость на еще более вызывающие поступки. И потом, он знал, что я бы не причинила ему вреда. Убей я его, я бы погубила всех своих близких. Нет, я лишь хотела дать ему понять, что я о нем думаю.
– Невероятно, что люди нашли в них союзников, – сказал я. – До Очеловечивания мы охотились на них верхом на лошадях и отстреливали на месте.
– Какая жалость, что вы больше этого не делаете, – сказала она. – Сработал бы принцип «враг моего врага, наверное, мой друг». А теперь, – прибавила она, крутанувшись передо мной на месте прямо в прихожей, – что ты думаешь?
Я не знал, о чем она говорит: о своей фигуре, одежде или манере поведения в целом. Все они были, пожалуй, идеальны. Я замялся на секунду, и она мне подсказала.
– Прикид от Стеллы Кролик. Называется «Ушастая Чика», – сказала она, указывая на одежду. – Очень модный сейчас. Микс стиля из ранних произведений Беатрис Поттер и практичности, да еще и из стретч-ткани, чтобы не мешать прыжкам.
– Очень красиво, – сказал я, не понимая, почему она оказалась в моей прихожей, но очень этому радуясь.
Последовала пауза.
– Вообще-то, – сказала она, – я пришла попросить тебя об услуге, но если сейчас неподходящее время, то я могу уйти.
– Н-нет, – наверное, слишком быстро сказал я. – В смысле, нет, все в порядке, правда. Я как раз думал, чем заняться вечером. По телику всегда идет «Катастрофа», но сериал испортился с тех пор, как ушла Бренда Фрикер.
– Это же было несколько лет назад, – сказала Конни. – Ты правда все это время смотрел его и надеялся, что станет лучше?
– Нет, – сказал я. – Ну, может быть, временами. Пожалуйста, проходи.
Я провел ее в гостиную, и она развалилась на диване.
– Милые занавески, – сказала она, вытягиваясь и кладя задние лапы на подлокотник. – На наших, кстати, нет никаких морковных орнаментов, это все байки. Как если бы вы украшали свои сэндвичами с беконом.
Несколько секунд мы оба сидели молча.
– Ты ведь не возражаешь, что я заскочила, правда? – спросила она, мигая своими большими глазами. – У меня не так много друзей в поселке, будь то кролики или кто еще, и мне всегда казалось, что мы с тобой ладили. Ну, ты знаешь, раньше.
Последовала пауза, и чтобы заполнить ее, я спросил, не хочет ли она выпить.
– Я уж думала, ты не спросишь. Есть бренди из одуванчиков?
– Только сегодня друг одолжил бутылочку.
Я налил по чуть-чуть в стопки, остановился, а потом налил еще.
– Бобби сказала, что Док уехал на Ближний Восток на задание, – бросил я через плечо.
– Да, – сказала она, – что-то насчет безопасности, но я не спрашивала. Про его работу лучше не знать подробностей.
Я сказал ей, что понимаю, и передал ей напиток.
– Пей до дна, – сказал я.
– Вздрогнем до хвоста.
Я потягивал бренди маленькими глоточками, но она свою стопку опрокинула зараз.
– Хмм, – сказала она, – очень недурно. На мой вкус чересчур отдает котенком, но пробирает на ура. Эй, в этом доме по второй наливают?
Мы оба рассмеялись, хотя было не смешно, и я пошел налить ей вторую.
– Так с чем ты хотела, чтобы я тебе помог, Конни?
Она достала из своей сумки два сценария.
– У меня прослушивание в понедельник, и я хотела попросить: ты не мог бы порепетировать со мной несколько сцен?
– Конечно, – сказал я и сел рядом с ней. – Но я не актер.
– Все мы актеры, – сказала Конни. – Наши истинные чувства и желания скрываются за масками, вырезанными по лекалам принятых общественных норм. Разве ты не согласен?
Не дожидаясь моего ответа, она передала мне один из сценариев.
– Тебе не придется играть. Чтобы войти в образ, мне нужен партнер, который будет зачитывать другие реплики. Вот сцена, которую я хочу отрепетировать, – прибавила она, кладя свою теплую лапку на мою руку и придвигаясь поближе. – Я – коварная роковая крольчиха, пытающаяся обворожить одну мелкую сошку, чтобы он убил моего мужа на дуэли. Я сама это написала.
– Ух ты, – сказал я, – триллер?
– Мелодрама. Мы очень стайные создания, проводящие всю жизнь в тесном сообществе, из-за чего в нас зародилось такое сильное влечение к семейной драме. Последний ремейк «Пампушат» длился три часа и был похож на смесь «Беспокойных соседей», «Амадея» и «Форсажа».
– Звучит сложно.
– Не для нас. В нашей версии «Комедии ошибок» – девять шестерок близнецов. Так намного веселее. Шекспир тут сильно прогадал.
– А кролики, похоже, во всем отрываются на полную катушку.
– Согласна. Нам нравится пользоваться и тем, что мы кролики, и тем, что мы отчасти люди.
– Это чем, например?
– Речь – суперполезная штука, а также разум, свобода воли и абстрактное мышление. Способность понимать литературу, музыку и художественные искусства тоже очень классная. Нам особенно нравятся фильмы Барбары Хепуорт и Престона Стерджеса, а еще все те, где играют Джимми Стюарт или Мэгги Смит.
Она прикусила губу и подумала еще немного.
– Но есть и отрицательные стороны: осознание собственной смертности – вот очень печалит, эдакий колоссальный спойлер всей жизни. Да и к вашей враждебности с чувством беспочвенной ненависти тоже нужно привыкать. И все это кажется таким, ну, бессмысленным, пустой тратой духа, особенно если подумать, чего вы могли бы достичь, будь вы чуточку более сплоченными и целеустремленными.
Несколько секунд она молчала.
– Но, как ни странно, чувство, противоположное ненависти, смягчает это ощущение напрасности. Будучи просто кроликами, мы очень много занимались сексом – да и сейчас продолжаем, – но все выходит на совершенно новый уровень, когда в дело вступает любовь. Это похоже… Я даже не знаю… Словно всю свою жизнь ты слушал лишь неумелые попытки шестилетнего ребенка насвистеть мелодии из «Мэри Поппинс», а затем вдруг услышал музыку Пуччини.
– Это действительно здорово, – согласился я, – но лишь в том случае, если твой возлюбленный любит тебя в ответ.
– Верно, – сказала она, – и любовь часто застает нас врасплох, проявляясь самым противоречивым и произвольным образом.
По мере того как она говорила, ее голос становился все тише. Я заерзал на диване.
– Скажу честно, – сказала она, пристально глядя мне в глаза. – С первой секунды, когда я увидела тебя, я знала, что мы будем вместе, каким бы безумием это ни было. Что любовь преодолеет все преграды. Что она всегда преодолевает их.
Я смотрел на нее, не веря своим ушам. Много лет назад я тоже это чувствовал, впрочем, как и сейчас. Всегда. И стоило мне задуматься, как правильно целовать крольчиху – да и целуются ли кролики вообще, – она вдруг взяла себя в руки и резковато сказала:
– Реплика.
– Прости, что?