Важное время

Охранник вдруг широко улыбнулся и перестал быть грозным. Он сел на корточки перед щенком и что-то спросил на незнакомом гортанном языке. Кайхур коротко тявкнул в ответ.

Воин взял факел и повернулся, махнув рукой. Щенок тащил Бареана с такой скоростью, что болар даже не успевал осмотреться по сторонам. Пелеп поспешал следом. Они повернули налево на развилке. Потом услышали громкие голоса на горском языке. Затем показалось ярко освещенное место. У широкого прохода, отходящего от основного тоннеля, на полу стояло множество ламп, а в стенах торчали воткнутые факелы. Второй охранник громко выговаривал Остаху, взмахивая руками. Голос становился все выше и выше. Он уже почти кричал, о чем-то умоляя. Вдруг Остах ударил крикуна в середину груди и горец согнулся, хватая ртом воздух.

Они быстро приблизились. Остах увидел мальчишек и что-то коротко спросил у провожатого. Кайхур даже не посмотрел на них, а потащил Бареана дальше. Все повернулись и молча затопали следом, поднимая факелы повыше, чтобы осветить болару путь.

Тот безумный бег в полумраке еще долго потом снился Бареану. Он лишь краем глаза замечал повороты, развилки, маленькие залы, сквозь которые несся. Он видел перед собой только белую спину, вздернутый хвостик и болтающееся правое ухо щенка. Потом песик остановился у ямы и зло зарычал. Бареан хотел подойти ближе и посмотреть, но сильная рука отодвинула его.

Остах подошел к краю и посветил вниз.

– Мужик. Голый и мертвый, – сказал он.

Спутники осторожно обошли ловушку и оказались у входа в большой зал. Бареан сразу почувствовал, какой глубокой и густой стала темнота перед ним. Щенок вдруг рванулся вперед с такой силой, что болар покачнулся и выпустил из рук пояс. Невдалеке горел махонький огонек. Все бросились туда и увидели сонного Олтера, лежащего на куче тряпья и укрытого темным плащом. Живой! Кайхур сидел у него на груди и вылизывал лицо, а Оли вяло отбивался. Воин, что кричал на наставника, вдруг кинулся вперед. Он схватил наследника в охапку и подбросил вверх. Оли что-то пискнул. Наставник гаркнул, и охранник перестал подкидывать Оли, но из рук не выпустил. Он так и нес мальчика до конца подземелья на руках. Кайхур теперь не спешил, то и дело поглядывая вверх, на Олтера. Бареан понял, что щенок тоже не против залезть к хозяину на руки, но понимает, что люди без него обратно не выйдут. Когда они приблизились к освещенному проходу, сонный Оли сказал:

– Вон там твоя стена глазастая, – и он махнул рукой. – А кто это…

– Потом, – оборвал наставник. – Все серьезные разговоры – потом. Завтра.

Они подошли к дому, и Бареан увидел поджидающего на крыльце Грубого Деана. Учитель Либурх сидел рядом. Старый болар встал и глубоко поклонился Олтеру, которого охранник по-прежнему нес на руках. Затем взял сына бола за плечо, и они отправились домой. Спать.



Барат

Барат посмотрел на широкую спину наставника впереди. Сегодня случилось небывалое, и теперь он не знал, как дальше вести себя. Когда наставник решил не идти вглубь подземелий, чтобы не сгинуть всем вместе, то Барат посмел повысить на учителя голос. Даже трусом, считай, назвал!

«Если боишься, я могу сам…» – хорошо учитель не дал договорить. Барат успел только увидеть опасно сузившиеся глаза Остаха, когда быстрый короткий удар в подвздошье выбил из него весь воздух вместе с глупыми несказанными словами. Когда Оли нашелся, Барат взял его на руки и не хотел отпускать, совсем как тогда, когда наследник не мог ходить. Но отпустить все же пришлось.

Как только вернулись домой, Остах погнал их назад. Барат даже не пикнул. Он вообще старался не отсвечивать и лишний раз на глаза учителю не попадаться. Когда они втроем вновь скользнули в лаз под библиотекой, Остах признался:

– Нет сил моих больше ждать. Пока Оли искали – чего только не передумал… – Учитель вздохнул.

Братья посмотрели друг на друга и затаили дыхание. Таким они своего несгибаемого наставника еще не видели.

– Да что уж там говорить! – Остах махнул рукой и вдруг твердым взглядом посмотрел на братьев. – Недобиткам гворча и нашему наследнику слишком тесно в одном городе.

– Да! – не удержавшись, выкрикнул Барат.

– Хватит ждать, пока крысиное отродье вновь укусит. Пора снести им бошки, клиббам на радость, – зло сказал наставник.

Молчун Йолташ ударил кулаком в грудь.

– Идем, – повернулся спиной Остах и скрылся в подземелье. Братья двинулись следом. Наставник остановился на развилке. Он подошел к стене, поднял лампу и указал на выцарапанную на стене стрелку-указатель.

– Лучше повторю. Напоминаю: нам туда, – и двинулся следом. – Теперь считаем отвороты. Наш четвертый.

Барат пошел следом. Вот сбоку показался тоннель, под прямым углом уходящий в темноту. Дальше. Они прошли мимо еще двух поворотов и вскоре учитель вновь остановился.

– На этом пути нет ловушек. И если есть свет, не заблудишься. – Он осветил стену, и братья увидели косой крест, вырубленный в светлой стене и жирно зачерненный сажей.

Прошло совсем немного времени, и узкий ход привел в широкий просторный коридор.

– Ночную тропу «добрых» людей трудно не узнать, – сказал наставник, поджидавший их.

И вправду, просторный коридор, снизу доверху облицованный гладким камнем, разительно отличался от грубо вытесанных проходов, по которым приходилось пробираться до этого. Посередине коридора в полу прорублен глубокий желоб с журчащей водой. Барат поднял факел высоко над головой и увидел полукруглый свод.

– Смотрите, – вновь осветил стену Остах. Напротив прохода на стене коридора виднелись две стрелки, направленные в противоположные стороны. Та, что вправо, – указывала на четыре вертикальные черты, по обычаю покрашенные сажей. Та, что влево, – упиралась в нарисованный домик.

– Четыре палки – это место ночных людей. Дом на скале – это тайная хавира «добрых». Нам к дому, он недалеко от центра города. Все запомнили?

Барат кивнул.

Остах хмыкнул и двинулся дальше. Они прошли немного, и ночная тропа «добрых» людей закончилась тупиком – сплошная гладкая стена перекрывала проход. Тупику Остах не удивился, а вот завал скальных обломков, выкатившихся из широкой ниши на пол коридора и слегка запрудивших ручей, привел наставника в бешенство. Он забрался по завалу под самый потолок. Барат заметил, как заметался огонь факела: где-то наверху был свежий воздух и выход наружу.

Ругался наставник долго и неистово. Барат даже и половину слов не разобрал: не настолько еще хорошо он знал имперский. Единственное, что понял, – наружу хода нет, и дело откладывается. Наконец учитель выдохся, и они двинулись в обратный путь. Перед выходом из подземелий Остах остановился и дернул щекой.

– Все одно крысенышам не жить. Готовьтесь. Завтра все сделаем. Нам помогут.



Олтер

– Я второй десяток лет гоняю недорослей по этому плацу! – гремел голос коменданта. Он расхаживал перед нами, заложив руки за спину. – Всякого повидал за эти годы. Но такого!.. – И он остановился напротив.

Все первогодки стояли вдоль плаца, вытянувшись и глазея мне в спину. Я затылком ощущал эти взгляды: сочувствующие, гневные, злорадные, обвиняющие. Сегодня опоздавших на построение не оказалось – все пришли полюбоваться на утреннюю экзекуцию.


Я опустил глаза. Что тут скажешь? Виноват.

– Всякого повидал, – повторил комендант, качая головой. – Но такого, чтобы нахал-первогодок на следующий же день после начала учебы сбежал с занятий?..

Над плацем повисла тишина. Я оправдываться не собирался. Не буду же я рассказывать всем, как спасал Бареана? А на вороту брань не виснет.

– Во времена Старой Империи неслуха отволокли бы на конюшню и выпороли как следует, – гневался Хак.

«К чему эти угрозы? – лениво подумал я. – Все понимают, что наследника дана Дорчариан ты и пальцем не тронешь».

Видимо, Хак что-то прочитал в моем лице. Он подошел вплотную и прошипел:

– Я жду не дождусь, когда вы поступите в старшую школу. Там я смогу сажать вас в подвал на пару дней. На хлеб и воду. – Он оглядел грозным взглядом притихший строй.

– А ты, – вновь обратился ко мне комендант, – сегодня без полдника. Раз тебе так противны занятия уважаемого Либурха – то после обеда мигом в подвал.

– Слушаюсь! – звонко крикнул я.

Комендант немного постоял напротив, сверля взглядом. А потом представление резко прервалось, и все завертелось как обычно: бег, прыжки, метание. Как только началось занятие, мнимый гнев коменданта тут же испарился, и я понял, что он всего лишь отыгрывал роль. Плевать ему на прогульщиков. Булгуня выглядел довольным, но то и дело хмурился и виновато посматривал на меня. Вообще-то сегодня его очередь сидеть в темнице сырой: вчера он опять умудрился сцепиться с Грисами. Теперь-то, после объяснений Либурха, я знал причину наглости местных. Понимал, почему они постоянно цепляются… И с этим определенно что-то надо делать, а то у местных такое поведение может войти в привычку. Хватит им нас с грязью мешать. Я задумался над ответом, и внезапно меня осенило. От простоты и изящности решения я притормозил, и в спину врезался пыхтящий сзади Булгуня. Мы повалились на землю.

– Ты чего? – недовольно заворчал приятель, отряхиваясь.

– Слушай, друг, – шепнул я. – Ты завтра поутру сможешь прийти? До построения?

– Зачем? – недоуменно прошептал Булгуня.

– Эй, там! – раздался голос помощника Хака. – Разговорчики!

– На обеде расскажу, – пообещал я.

– Послушайте, друзья! Скоро у нас будут состязания первогодков на городской арене. Так? – Я обвел всех внимательным взглядом.

Приятели уже пообедали, отодвинули в сторону пустые тарелки и внимательно слушали. Они нестройно кивнули в ответ.

– У меня произошло… недоразумение с отцом Хмутра. Поэтому я буду бороться с Милиаром.

– С командующим Пограничной стражей Атариана Фраксом Хмутром? – вырвалось у Фиддала. – Недоразумение?..

– Так получилось, – пожал я плечами.

Друзья с сочувствием посмотрели на меня. Крепыша Милиара все справедливо побаивались. Даже заносчивые братья Грисы предпочитали держаться подальше.

– Да не пяльтесь так! Еще посмотрим, кто кого! – воскликнул я. – Я про другое рассказать хочу. Главное – командующий Фракс Хмутр объяснил, что благородные люди в Империи мордобоем свои недоразумения не решают.

– Железом, – кивнул Юркхи с серьезным видом. – За хулу ответ берут железом.

– Железом – это когда по-серьезному, – терпеливо объяснил я. – А когда резать не за что, то благородные люди выясняют отношения с помощью высокого искусства борьбы.

– О как! – цокнул языком Юрка.

– Вот я и подумал, мой друг Булгуня… Почему бы тебе обидчиков не вызвать на поединок? Бороться. Как между благородными заведено.

Булгуня посмотрел с интересом, мои слова ему определенно понравились.

– Я готовлюсь к схватке с Милиаром по утрам, а Федя мне помогает. – Приятели с удивлением посмотрели на тихоню Фиддала, а он от смущения потупился. – Так что приходи завтра с утра, дружище!

– Я приду, – задумчиво ответил Булгуня. – Обязательно. Я им покажу, кто тут лягушка! – Он сжал кулаки.

– Ты не переживай, – ответил немногословный Бареан. – Они над нами смеются, а сами кроме своей паршивой провинции и не видели ничего.

Я аж поперхнулся, когда услышал. А Кольша с Юркой засмеялись. Только Фиддал обиженно засопел.

– Точно! – воспрял Булгуня. – Болота, болота… Видели бы они наш Конутоп и папин дворец! У нас сразу рядом с крыльцом протока. Такой простор! Разбегаешься – и с головой в воду! И песок белый-белый, мелкий как пыль. А вода теплая – хоть не вылазь. На той стороне протоки вдоль берега вишневые сады. Весной как зацветут – весь берег словно в белой пене. И лепестки по воде плывут! Красотища! А летом, как ягоды поспеют? Знаете, какие у нас вишни? Сладкие, здоровенные – во! – И Булгуня показал, какие большие вишни растут у него под окном в далеком Конутопе.

Помолчали. Все скучали по родному краю и каждый сейчас вспоминал свой дом.

– Что расселись, голубки? – раздался противный голос одного из подпевал Гриса. Этого типа мы звали Прилипалой. – Обед-то кончился. Кое-кому в подвал пора. – Дружки Прилипалы весело заржали. Странно, что Грисов нет.

Булгуня, сидящий ближе всех к нарушителю спокойствия, поднялся из-за стола и развернулся в сторону Прилипалы.

– Ква-ква! – насмешливо сказал мальчишка, глядя на нашего приятеля. Булгуня шагнул в его сторону. – Эй ты, как там тебя! Буль-буль… гу. – И вновь раздался дружный глупый хохот.

Булгуня вдруг схватил зубоскала за ремень и странным движением швырнул от себя. Насмешник завопил от страха и полетел спиной вперед. Летел он недолго, рухнув на соседний стол. Тарелки со звоном разлетелись, расплескав недоеденное содержимое по столу и полу. Прилипала весь измазался густой похлебкой. Старшеклассники, сидящие за столом, возмущенно завопили и вскочили.